Высоговская пустынь 4

V. Идеал спасительного жития, богомоление, аскетические добродетели, чудеса и святые выговцев
Познакомившись с управлением Выговского общежительства, мы теперь рассмотрим тот идеал спасительного жития выговских скитожителей, которым они руководились в своей деятельности, надеясь чрез осуществление его достигнуть вечного спасения «во дни антихристовы». В основе внутренней жизни обитателей Выговской пустыни лежали аскетические требования послушания, целомудрия, нестяжательности и т.п. «Чисто аскетическими доблестями, по мнению Выговцев, должна была их киновия приводить людей ко спасению, и светло сиять в мире в последнее время, как сияла церковь в пустыне в первые времена христианства»204.

Главными правилами аскетической жизни Выговцев были богомоление, пост, девственное житие, трудоделание, нестяжание и послушание. На первом плане между добродетелями было поставлено у Выговцев богомоление. В виду того, что в Выговском братстве мы впервые встречаемся с твердо-сложившейся практикой специально беспоповщинского «богомоления», бросим взгляд на состояние раскольнического, и в частности, беспоповщинского богослужения в предшествующее время, чтобы чрез это видеть значение сделанного Выговцами в этой столь важной для ревнителей древле-отеческого благочестия области.

Отделившись от церкви, раскольники сразу же должны были затронуть вопрос о совершении служб и треб церковных. Указания по этому предмету встречаются уже в сочинениях Аввакума.

«В них совершение богослужения, говорит проф. Смирнов, является с тем неизбежным характером, что на случай неимения попа, приличествующее по заставу иерею или диакона опускается»205.

Такой порядок, когда службы и требы приходилось исполнять мирянину, практиковался как в беспоповщине, так и поповщине. Общим правилом в данном случае было: «а церковную службу, когда без священника, говорим все по уставу, кроме священнических возгласов, эктений и отпустов»206.

Но дальше этого, в сущности чисто отрицательного приема для определения церковных служб, раскольники, и в частности беспоповцы, в первый период существования раскола не пошли.

«Даже нельзя с определенностью сказать, говорит проф. Смирнов, успел ли выработаться в данный период особый порядок «благословения» в требоотправителя, хотя в определениях новгородского собора 1694 г. «духовные отцы» ясно различаются от своих «духовных детей», причем 7-м правилом, в случае вины и преступления, отлучаются от права «священнодействовать», очевидно только им принадлежащего»207.

Службы в это время совершались или в жилых избах, или в особых при них клетях, или в часовнях208. Так было в первое время.

С устройством Выговской пустыни дело изменяется. Во-первых, в ней мы уже находим, если можно так выразиться, строго выработанный ритуал специально беспоповщинский служб общественных, совершаемых в часовнях, которые заменили для беспоповцев православные храмы. Братья – Андрей и Семен Денисовы написали, как свидетельствует Павел Любопытный, целые «Уставы»209, строго определяющие весь круг дневных и праздничных служб, совершавшихся в Выговской часовне. Конечно, эти «Уставы» были составлены под влиянием древних дониконовских церковных уставов210, или вернее – под влиянием широко распространенного в древней Руси «Устава» келейной службы, характерной особенностью которого была его приспособленность специально для лиц, не имеющих иерархических степеней211, а потому составление «Уставов» Денисовыми не могло быть для них делом большой трудности, но во всяком случае важно то, что они первые применили древние «Уставы» к своему положению, и дали беспоповщинскому расколу строго выработанный порядок служб, совершаемых мужами «не хиротонисанными». Денисовы же строго определили образ поведения раскольнической братии во время богослужений, дав ей руководственные правила, соблюдение которых было вменено в прямую обязанность. Вообще, Денисовы постарались дать беспоповщинскому расколу все возможное с их стороны, чтобы только ревнители древнего благочестия не могли ощутительно испытывать недостатка в благолепии церковных служб в отделении от православной церкви.

«Каждый день в Выговской часовне с благословения настоятеля служились: вечерня, утреня, часы и малая повечерница и молебен. В праздники же всенощное бдение, большая повечерница и молебен. Клирошане должны были являться в часовню раньше всех, и петь и читать по указанию «канонарха». Голосистые певцы пели протяжно церковные песни по старознаменному столповому напеву. Искусные чтецы читали во время молений громко, раздельно, иногда даже нараспев. Обыкновенные моления были непродолжительны, но в большие двунадесятые праздники они продолжались 7-м и 8-м часов. Все общебратство обязано было ежедневно и неотложно присутствовать при этой, так называемой, «соборной службе». С ударом колокола, по два в ряд шли в часовню, и становились на своих местах «юнные, иже от мира приходили», бельцы с надзирателями за каждым пятком, «старцы и схимники» в старинном монашеском платье, с лестовками и с костылями в руках. Во время богослужения все должны были стоять чинно, не смеясь, не разговаривая, не оглядываясь по сторонам, известным образом держать руки, ноги, глаза. В определенное время класть поклоны. После богослужения также чинно в предношении иконы, шли они в столовую, и там, в полном безмолвии вкушали пищу, слышен был только голос чтеца, читавшего какую-либо назидательную книгу»212.

Обычно читались «Четьи-Минеи», собранные в 12 книг первым выговским «экклесиархом» Петром Прокопьевым, так много потрудившимся вместе с братьями Денисовыми над приведением в порядок служб в Выговском братстве213.

Но заслуга Денисовых и Выговской пустыни пред расколом в деле упорядочения богослужения не ограничивалась только применением к беспоповщинскому положению раскольников древних церковных уставов. Она была гораздо больше, потому что в Выговской пустыни мы встречаемся с новыми чинами. Как ни странно, это появление новых чинов в расколе, считающем себя защитником древнего благочестия, новые чины в нем появились, и этот факт, по нашему мнению, свидетельствует, что раскол не только «окаменелость», но способен к известного рода развитию, или по крайней мере к самостоятельной переработке «старого» в духе того нового положения, в каком оказались ревнители национальной старины. Так, в Выговском братстве мы видим новые чины «крещения и исповеди простолюдинами»214, особый чин возвышения «панагии», совершавшийся в великие праздники215, находим особые старообрядческие «Синодики» и панихиды216, встречаемся с новыми службами в честь новых раскольнических страдальцев217, и со многими молитвами, как то за настоятеля, за благотворящих и т.п.218

В Выговской же пустыни мы встречаемся с раскольническими мнимыми мощами, и рассказами о чудесах от них, что также было новостью для раскола, потому что в предшествующее время раскольники были только склонны к возведению в лик святых своих мучеников, но еще не сделали этого219. Выговцы не только возвели в сонм святых некоторых из прежде бывших расколоучителей220, но удостоили, по-видимому, этой высокой чести и своих первых настоятелей – Данила, Андрея, Семена и «екклесиарха» Петра221.

Любопытные сведения о раскольнических Выговских мощах находятся у Григория Яковлева: «таких убо (разумеется – мощей) по разным временам немалое число имеется в разных местах, которых мнят от себе, якобы они нетлением почтени от Бога, а только находятся у таковых кости едины не распадшеся, а прочее все истлевшо, иного же удивления и чудес никаких нет. Изо всех же таковых велехвалимые и ко преподобным причисляемые и некоими сновиденьми мечтавшиеся, якобы явленьми, восславляемые меж себе по премногу, а именно: Корнилий и Виталий старцы, которые от скита Сергиева за версту погребены имеются, над ними же и часовня построена со иконным украшением от Григория Петрова, новгородца, который тут и живет; были и сперва и раки под черным простым сукном, но ныне, следствия ради от Святейшего Синода бывшего, сняты от Мануила Петрова.... А тела их никто никогда не сматривал, гробы же их под часовнею не глубоко имеются, что и полу аршина нет: понеже то место водяно. Сии старцы перво всех поселившиеся в Суземке; откуду они родом и чином, есть сочинение от Трифона Петрова, житие их: тамо о всем том явствуется»222.

Кроме Корнилия и Виталия, признавались за мощи остатки старцев Макария, Геннадия, Епифания, новгородца Исаака, который «с семьею своею на березовом острове гладом раскола ради помре»223. О возведении в лик святых первых Выговских настоятелей, вполне определенных сведений нет. Пр. Макарий в «Истории русск. раскола» говорит: «впоследствии всю эту четверицу (разумеются Данила, Андрей, Семен и Петр) Выговцы, вероятно, причли к лику святых. Каждому из них существует особая служба, Даниилу ; в 31-й день декабря, Андрею – в 19-й день августа, Петру – в 16-й день января, Симеону – в 24-й день мая, где все они величаются преподобными отцами и под.»224. Надо думать, что это предположение пр. историка вполне основательно, о чем свидетельствует самый факт составления служб указанным лицам225.

По свидетельству Григория Яковлева, нечто подобное богослужебной стихире в честь Андрея было составлено еще братом его Семеном, именно им был составлен стих надгробный на два распева, ему же начало: «приидите восплачим вси. Сочинен весь в подражании точном по метру стихотворному стихирь великия субботы, еже: приидите ублажим»226. О высоком, чисто религиозном, почитании Андрея Денисова Выговцами уже при жизни Филиппова (умер в 1744 г.) свидетельствует и тот факт, что ему в «Истории Выговской пустыни» приписываются своего рода чудеса, совершенные им после смерти, и состоявшие в покровительстве и небесном заступничестве за основанную им Выговскую пустынь во время постигавших ее бед и напастей227.

Особенно характерный, в смысле ознакомления с Выговской апологией, рассказ находится в «Истории Выговской пустыни» о первом «екклесиархе» ее – Петре Прокопьеве. Из рассказа видно, что Выговцы считали Петра не только святым, но и особенно почитаемым святым, так как в раю ему будто бы прислуживал другой низший святой. Мы приведем этот рассказ, потому что он вместе свидетельствует о тех чувственных представлениях рая, которых держались Выговцы, или по крайней мере некоторые из них, как напр., Филиппов.

Некоей боголюбивой деве Вассе, говорит Филиппов, сильно желавшей узнать, какие дарования от Господа получил «екклесиарх Петр», было видение. Однажды она, после шестинедельного поста и молитв, «стояв на правиле, аки в тонок сон засну, и видит некоего к ней благообразна и светла мужа пришедша». Этот муж будто бы привел Вассу «на красное великое поле, красоты которого невозможно описать; на поле были «многие церькви и палаты построены, с чистого и светлаю хрусталя вельми прекрасны, яко мню рукою Божьею сотворены, и приведе ю во едину от палат, вельми прекрасну». В эту палату явился и Петр Прокопьев и «с ним пришедше лик апостол и пророк и святителей и мученик и преподобных множество и братских несколько братии в великой славе». Васса спросила Петра, как он прошел «воздушныя князи и стязателя мытарства»? Петр «светлым» гласом отвечал: «без пакости пройдохом и без задержания, ангельским и новых страдальцев и мученик и исповедник, протопопа Аввакума и священноиерея Лазаря и диакона Феодора и инока Епифания228, их провождением, что я в животе своем в пустыни живучи, по вся дни их поминал панихидами и канонами и молением, и всегда их призывал в молитвах себе на помощь, их провождением пройдох, токмо с единого мытарства един черный велий ефиоп, хотяше мя задержати и глаголаше, что ты дерзал на Лексе, и за тую твою дерзость достоит тя зде задержати на сем мытарстве», но ангел ударил ефиопа по голове «скипетром» и голова ефиопа отлетела, «аки вихрь», в бездну. Ангел проводил Петра к самому Господу Богу, а затем показал ему мучения грешников. Затем, как рассказывала Васса, Петр сообщил ей, что ему дан от Бога «на служение некий святый», которому он молился при житии, и показал ей в одной прекрасной палате «одре свой златый всячески украшен и ковер злат и венец свой» «туто оке по обои стороны два одра таковы же тако же украшены и ковры злат и венцы» – это, как сообщил Вассе Петр, Данила и Андрея, уготованные им от Господа, хотя они еще в то время были живы229.

Итак, применение к беспоповщинскому состоянию раскола древних церковных уставов, составление новых чинов230, новых служб специально раскольническим святым, открытие мнимых мощей, вот то, что Выговская пустынь сравнительно с первым периодом сделала для раскола в отношении устройства и упорядочения раскольнического богослужения, и придания раскольническому обществу таких признаков истинной церкви, как святость, обнаруживающаяся в церкви между прочим в появлении святых и нетлении мощей их.

Благодаря стараниям Выговских деятелей, общественное богослужение в беспоповщинском расколе окончательно определилось, а в самой Выговской пустыни даже достигло невиданной до сего времени в расколе степени совершенства. Заметим при этом, что Выговская часовня, сначала бедно убранная и даже убогая231, с течением времени, с приобретением пустынью больших богатств ; была украшена многими древними образами в богатых, усыпанных жемчугом и драгоценными камнями, окладах232, имела иконостас в 5 ярусов233, пред которым висели паникадила с неимоверно толстыми восковыми свечами234. Наконец, как на выгодную для беспоповщинских служб особенность, укажем и на то, что в Выговской часовне почти всегда произносились проповеди.

«Проповедь, говорить Елп. Вас. Барсов, Денисов сделал существенною частью беспоповщинских служб, так что без нее был праздник не праздник»235.

Сам Андрей не упускал почти ни одного случая, чтобы сказать нравоучение своей пастве, и даже, когда по обстоятельствам ему не удавалось лично присутствовать на каком-нибудь скитском празднике, он посылал туда свое поучение и поручал произнесть его другому. Большое количество оставшихся от Андрея проповедей (до 60-ти)236 свидетельствует, как часто он произносил их. Изучив ораторское искусство в киевской академии, он преподавал его в своих выголексинских школах и приготовил целый ряд ораторов, которые не переставали проповедывать в поморских часовнях в течении всего XVIII века237.

Как сильно было влияние Андрея как проповедника, видно из того, что доныне поморские раскольники «за красноречие и чистое в произношении слов вещание» не иначе величают его, как вторым Златоустом238.

«Итак, общественное «богомоление», вмененное в строгую обязанность Выговским скитникам, было поставлено у них на высокую степень благолепия. Наряду с общественным – общим «богомолением», в Выговской пустыни было развито богомоление частное «келейное». Кто по своим или монастырским нуждам не мог принимать участия в общей или соборной службе, тот должен был проговорить ее в келии или «молитвами промолитствовать, или поклонами», сообразно Выговскому монастырскому уставу. Вместо обычного начала келейного правила положено было полагать 17 земных поклонов. Самое же келейное правило делилось на большое, среднее, малосреднее и малое. По первому требовалось 600 молитв Иисусовых, З00 поклонов земных и 100 поясных. По второму – 400 молитв, 200 земных поклонов и 100 поясных и т.д.

За каждый определенный поступок, за грешные мысли, за нечистые пожелания назначена была строгая эпитимия, состоящая большею частью из определенного числа поклонов или метаний и шептания молитв239.

1) Если представим, как часто несчастную братию беспокоили искушения, то поймем, насколько тяжело ей было выполнение аскетических требований Выговского келейного устава».

2) «Пост составлял также одну из главных добродетелей выгорецкого мнимо-спасительного жития. «Многоядение и сладкоядение, говорилось в уставе, гроб есть всем страстям и легчайше насыпати в пазуху углей горящих и сожещи тело свое, нежели сладостные и телесные ясти, распаляющии человека ко всем страстям паче огня горящего240.

3) Девственное житие. Из того убеждения, что «в последнее время, в вавилонское разорение, по выражению Андрея Денисова, не может быть законного священства и следовательно чинного законного браковенчания», следовала мысль, что «брачное сопряжение в это время есть житие скотское и беззаконное», («горе доящым в тыя дни») и что часть избранных в сии дни есть житие девственное и безженное.

Развивая и доказывая эту мысль в письмах своихъ к Феодосию Васильеву241, Андрей всеми силами стремился осуществить ее на практике в своем общежительстве. Он хотел, чтобы его киновия была «девственников стяжанием». Всех женатых разводили здесь «на чистое житие» и обязывали к целомудренной жизни. Достижению этой цели содействовали устройство внешнего образа жизни в Выговском братстве242, строгие правила, определявшие взаимные отношения общежительств и скитов, постников и постниц, строгий надзор надсмотрителей и духовников над скитниками243.

Наконец, к числу существенных добродетелей, требовавшихся Выгорецким уставом, относились трудоделание, состоящее в том, чтобы никто из пустынных жителей не оставался без дела, нестяжание, состоявшее в том, что по правилам всякий поступающей в выговское братство должен был отдать свое имение в общую кассу, оставив себе только нужное, и послушание, выражавшееся в смирении и беспрекословном исполнении воли настоятелей и старшей братии»244.

Таковы были основные правила внутренней жизни выговского общежительства.

VI. Права и богатства пустыни, и влияние пустыни на старообрядчество
В 1702 году Петр I проходил с войсками из Архангельска в Повенец. Ему пришлось переходить через р. Выг, недалеко от Выговского общежития, основанного на этой реке. Государю доложили, что на реке живут раскольники, и спрашивали – как поступить с ними.

Петр, по свидетельству историка Выговской пустыни, отвечал: «пускай живут», и поехал смирно, яко отец отечества благоутробнейший»245. Преосвящен. Игнатий, в сочинении о «Пришествиях Петра Великого в Олонецкий край», в дополнение к этому сообщает, что при этом представители скита вышли для встречи царя на дорогу, и подали ему «униженнейшую просьбу с изъяснением, что готовы служить Его Величеству, где и как повелит»246.

Вскоре после этого (в 1705 г.) Петр, чрез князя Меньшикова, вошел в прямое сношение с Выговцами, и за согласие их работать на повенецких заводах, дал им указом право на открытое, свободное отправление богослуженья по старопечатным книгам247, благодаря чему Выговская пустынь оказалась «в вере и молении по старопечатным книгам, от разорения и обид умилостивленною»248.

Получив права на свободное отправление богослужения по старопечатным книгам, Выговцы в 1705 же году за свою деятельность на олонецких заводах, приобретают права на полную самостоятельность и самобытность в внутреннем управлении своей общины. В основу управления было положено выборное начало, и все дело общины было предоставлено вершить ей самой.

«По указу великого государя, царя и великого князя Петра Алексеевича, ; говорится в указе 1705 г. ; выгорецким жителям, Тихону Феофилову быть у всех выгорецких жителей старостою, да с ним выборному тутошнему жителю Никифору Никитичу для тою, что их все выгорецкие жители выбрали к мирским делам и выбора за руками прислали» .

Эти выбранные самими же Выговцами лица должны были «чинить, по Указу великого государя, во всем правду исправлять по следующим статьям: во 1-х, обрев где пристойное место, учинить земскую избу для бытности старосте и выборному у управления дел, и для сходу мирским людям, и выбрать дьячков и ходоков; во 2-х, Великого государя о всяких делах и мирских доношение иметь учиненному от великого государя первенством на заводы, кому от него повелено будет (значит, Выговцы подлежали ведению только заводской администрации); в 3-х, в выгорецких и во всех новопоселенных местах жителей иметь в земской ведомости, кто именно, где, и какими довольствы живут, и выбрать меж себя десятников, и всякому десятнику в десятке своем управление иметь по повелению старосты и выборного; в 4-х, от посторонних всяких людей тех новопоселенных жителей оберегать и в обиду никому не давать, и буде кто без указу придет, или какие кто бесчиния творить станет, и тех имать и присылать на заводы; в 5-х, какие им выгорецким жителем еще для распространения и прибавку надобны земли и угодья и иные довольности, и то по доношению, что можно, все дано будет»249.

Таким образом права, данные Выговской общине указом 1705 г. и положенные в основу ее управления, вполне отвечали идеалу ее обитателей, как защитников национальных порядков и обычаев. Некоторое стеснение в самоуправлении, могшее происходить вследствие того, что староста по указу должен был доносить обо всем на Петровские заводы, устранялось тем, что староста избирался самими же Выговцами. Несомненно, они всегда выбирали в старосты людей, вполне преданных расколу, а потому неспособных на доносы, не выгодные для пустыни. В следующее время Выговцы, своим отношением к Петру I и вообще к властям, всегда умели сохранять за собой данные им привиллегии и даже приобретать новые. Историк Выговской пустыни неоднократно замечает, что Андрей Денисов, «по совету с братиями и с суземским старостою и с выборными», отправлял своих посланных к Петру I Великому с письмами и гостинцами: «с живыми и стреляными оленями и со птицами, ово коней серых пару, а ово быков больших подогнаша ему и являхуся и письма подаваху. И Императорское Величество все у них милостиво и весело принимайте, и письма их вслух всем читаше; хотя в то время от кого со стороны и клеветы была, он же тому не внимаше»250.

Приобретение новых, весьма выгодных для Выговской пустыни льгот, свидетельствует о продолжении милостивого отношения к ней Петра I. В 1711 г. Андрей Денисов с товарищи били челом великому Государю, что когда посылаются от них люди в уезд и на море, и в города ради промыслов, для покупки и для торгу, то им чинятся от всяких чинов, а «паче у от духовного, обиды и в вере помешательство».

В ответ на эту челобитную 12-го мая 1711 г. был издан «по С.-Петербургской губернии всем вообще (в состав Петербургской губернии, входила тогда и нынешняя Олонецкая), как духовного, так и светского чину людем, и кому сей указ надлежит ведать, дабы впредь никто вышеупомянутым общежителям Андрею Денисову с товарищи и посланным от них обид и утеснения, и в вере помешательства отнюдь не чинили под опасением жестокого истязания»251. В 714 г. на челобитную Андрея Денисова – позволить общежительству свободу рыбной и звериной ловли, последовал милостивый указ, разрешающий общежительству «рассылать своих людей для ловли куда похочет», и даны списки с указа, чтобы никто не мешал Выговцам в этом, «понеже они к работам отданы к олонецким железным заводам»252.

Такие милостивые отношения к Выговцам Петра I продолжались в продолжении всего его царствования. Даже с 1714 г., когда все раскольники были обложены двойным подушным окладом, и было издано постановление, запрещающее избирать раскольников в старосты, в Выговской пустыни прежний порядок управления остается неприкосновенным, а указ о подушном окладе приходит в пустынь значительно позже, чем в другие раскольнические местности. Так, несмотря на запрещение выбора старост из раскольников, в 1723 г. под «Поморскими Ответами» мы видим подпись не только настоятеля Выговского общежития Данилы Викулича, но и выборного старосты Ипата Ефремова253.

Указ о двойном окладе, изданный в 1714 г., повторенный в 1716 и 1718 гг., в Выговскую пустынь достиг не раньше 1724 г. Так, еще в сентябре 1723 года ландрату Муравьеву предписано «прислать в адмиралтейств-коллегию известие в Выговской пустыни раскольников коликое количество при заводах и у известной ломки при работе, и пашенные или какие промыслы они имеют ли, и сборы какие с их положены ль (значит, сборы подушного оклада здесь еще не велись, если коллегия спрашивает о них), или за те сборы зарабатывают, и с другими работными равно ль, или в тех работах им есть какая отмена»254. Затем только в феврале 1724 г. прислан был указ Сената, чтобы выгорецких раскольников обложить двойным окладом по примеру того, как по представлению преосв. Питирима, сделано в Нижегородской губернии, сделав предварительно опись всем раскольникам. Но в начале 1725 г. Выговцы подали челобитную, чтобы их уволили от двойного платежа, и позволили быть по-прежнему при заводской работе, и просьба их была удовлетворена255.

Не менее благоприятны отношения правительства к Выговской пустыни были и после смерти Петра I при его преемнице Екатерине II. В 1728 г. «высоко именитые господа», покровительствовавшее Выговской пустыни, не довольствуясь тем, что по просьбе Выговцев освободили их от двойного подушного оклада, и заменили его прежнею, нетрудною для них повинностью «работами на Повенецких заводах», хотели было заведывание раскольническими делами и сбор двойного подушного оклада, назначенного на содержание миссионеров, обратить в собственность гражданского ведомства. Св. Синод отстоял свои права, но предложение преосв. Феофилакта Лопатинского – расселить Выговских раскольников по прежним местам их жительства, основывавшееся на одном из указов Петра I, запрещающем существование маленьких монастырей и пустынь, не было приведено в исполнение, и Выговцы, в царствование Екатерины I и Петра II, положительно благоденствовали256.

Ограничительные постановления по отношению Выговской пустыни были приняты только в царствование Анны Иоанновны, когда вследствие доносов на пустынь Халтурина. (1731 г.)257 и Выговского же раскольника Круглого (1738)258 были посылаемы в пустынь комиссии, наделавшие обитателям ее немало неприятностей, и причинившие ей великое разорение259.

Но и при Анне Иоанновне бывали случаи весьма милостивого отношения правительства к Выговской пустыни и ее обитателям. Так, когда на пустынь хотел сделать донос некто Кузнецов, выгнанный из общежительства за «свинское житие», по замечанию Филиппова, то встретил полную неудачу. Челобитчики – Кузнецов с товарищем, проникли было во дворец и подали государыне свою жалобу «на воров и раскольников Выговской пустыни», но государыня, по рассказу Филиппова, «воззрев на них ярым оком, и расспросив на словах о их челобитсве – на кого и в чем, передала челобитную Павлу Ягужинскому с следующим наказом: возьми сию челобитную и в сей вечер испытай их накрепко по оной челобитной, и обыщи у них иных всяких писем, и испытав их накрепко по градскому суду, на письме завтра ко мне принеси доклад, да видим оных бесстудное преступление и дерзость и смелость»260. На другой день, рассмотрев докладе Ягужинского, государыня приказала наказать челобитчиков и отправить в ссылку.

И это был не единственный случай благосклонного отношения Анны Иоанновны к Выговцам. В другой раз, когда челобитчики их проникли во дворец, и генерал Ушаков, предположив, что они пришли жаловаться на вельмож, стал было «жестоко» их бранить, государыня, по рассказу Филиппова, заметив просителей, милостиво его позакликала, отдала ему челобитную, и велела приказать сенату поступить согласно с их просьбою и Синоду, чтобы напрасно на оных не наступали261.

Из этих фактов видно, что государыня Анна Иоанновна была очень признательна Выговцам за тех оленей, которых пригонял ко двору Выговский стряпчий Стахий Осипов, и очень внимательна к тем письмам, которые писал ей Семен Денисов. После этого не странно, если к Выговцам были благосклонны даже и те «высокие господские персоны», которые не получали от них ровно никаких подарков, и уступали их просьбам без всякого прямого желания действовать в пользу раскола262.

Обеспечив таким образом права на существование Выговской пустыни, первые деятели по устройству ее, старались увеличить ее благосостояние и материальные средства. Благодаря стараниям их, внешнее положение общежития достигло цветущего состояния. По указаниям Денисовых, вырубались леса, разделывались пашни, разведено скотоводство, построена мельница и заведены рыбные ловли на Груманте, Новой Земле и других местах. Старания Выговцев улучшить свое материальное состояние в скором же времени увенчались полным успехом. Богатство пустыни возрастало с каждым годом, и скоро стало так велико, что обитатели ее прежде, во времена гонений сами нередко терпевшие голод, теперь нашли возможным помогать из своих средств не только «суземским жителям», т.е. раскольникам, жившим по разным местам Выговской пустыни и бывшим в зависимости от монастыря, но и лицам сторонним, разумеется, с тайною мыслью привлечь их на свою сторону.

«Всякое изобильство, ; говорится в «Истории Выговской пустыни», ; в обеих обителях умножается, и распространяется от пашен и от торгов, и от морских промыслов везде изобильствующе, скоту умножающуся, конские дворы коньми и кобылами и жеребятами наполняхуся, и доилиц дворы огустеваху. Платья и обущи в обеих обителях изобильствующе, вся сия вышнего Бога промыслом без всякой телесной нужды братство упокоевашеся. И видеша отцы над собою милосердие и посещение Божие, положиша залог – всех приходящих гостей, и проезжих, и нищих, и странных, кормити без разбору, и бедным и нищим помогать во всяких нужных случаях». «И в то время бысть в Олонецком и Каргопольском и Белозерском уездах, и во всех окольних волостях и в Лопских погостах, хлебная скудость и недород, и глад великий, многие мирские нищии пойдоши в монастырь, овии на конях, а инии пеши по зимам, и скитахуся из монастыря в монастырь и по скитам, просяще милостыни и кормящеся множество народа, и к лету в свои домы отхождаху. И тогда бысть две дороги чрез монастырь, одна в Каргопольский уезд, а другая к морю. И начата людие оными дорогами ездити, приставая в гостиной, и приказаша настоятели всех проезжих и нищих кормити без разбору»263.

Такая щедрая благотворительность, заведенная в Выговской пустыни, могла вполне поддерживаться в виду тех больших запасов, которые делала пустынь. Так, в 1710 г. Выговцы взяли на откуп огромную пашню (16 верст во все стороны) в Каргопольском уезде по р. Чаженге, и развели на ней обширное скотоводство и хлебопашество264. Около самого общежительства также находились прекрасно обработанные поля, посевом каждое от 60 до 80 четв., и обширные луга. Большое хозяйство находилось и около Лексинского монастыря, хотя поля здесь были более песчаны265. Скотоводство в пустыни было также очень значительное: рогатого скота было до 300 голов и лошадей до 100266. Все хозяйственные нужды общежитий удовлетворялись на собственных заводах: кирпичном, кожевенном и лесопильном267.

Устроив отлично свое хозяйство268, основатели Выговской пустыни занялись обширными торговыми предприятиями. В первое время, пока средства пустыни были невелики, Денисовы для ведения торговых дел занимали у «добрых людей» деньги «с половины». Добрые люди, «видя их нужду, а в торге правду», охотно снабжали их деньгами269. С течением времени, с приобретением богатых материальных средств, торговля Выговцев принимала все более и более широкие размеры. Выговцы завладели многими предметами местной промышленности, закупали лен, звериные шкуры, «анбургские» сукна, торговали хлебом, маслом, рыбою, имели свои пристани, старые и новоманерные (сделанные по указаниям Петра I) суда, постоялые дворы, амбары и складочные места в столицах и других городах. На Пигматке (на Онежском озере вблизи г. Повенца) Семеном Денисовым в 1731 г. устроена была такая пристань, что «судам приезжим был великий покой и отишие от бурь ветренных»270. Тут же им поставлены были амбары для склада всяких своих и чужих припасов. На случай приезда, в Шунгском и Толвуйском погостах (на берегу Онежского озера) выстроены были две келии с постоялыми дворами. В Петербурге склад выговских товаров был у купца Алексея Семенова и многих других. Торговые сношения велись с Петербургом, Москвою, Нижним, Рыбинском, Казанью, Архангельском и другими значительными внутренними городами России. В Сибири, при многих мануфактурах, как-то: жестяной, проволочной, стальной, укладной, всеми харчами и прочими потребностями, торговали олонецкие раскольники271.

Помимо торговых предприятий, материальные средства пустыни увеличивались от занятий выговских рабочих заводскою промышленностью. Из доноса Татищева об уральских старообрядцах в 1736 г. видно, что на заводах Демидовых немало было и выговских промышленников272. По свидетельству Яковлева, из Сибири выговские промышленники демидовских заводов присылали в пустынь громадные подаяния ; не только медь и железо, но и золото «слитками»273. Есть известия, что и сами Выговцы знали золотые и серебряные рудники. Так, Андрей Денисов, во время заключения его брата Семена в новгородской тюрьме, доносит Петру І-му, что узник знает золотые и серебряные рудники, и в виду этого просит освободить его из темницы, так как в «жестоком заключении не свободно доносить»274.

Кроме того, очень значительный суммы общежитиям доставляли сборы с «простодушных христолюбцев» и купцов, расположенных к расколу. От одного Никиты Акинфовича Демидова «общежительное братство много всеми вещьми было презентовано: ово даянием пенязей, ово медью и железом, ово же хлебом при волжских промыслах»275. Иногда во время неурожаев Андрей и Семен Денисовы то сами ездили, то отправляли других для сбора подаяний и покупки провианта276.

В общежитии был заведен целый класс сборщиков подаяний277. Кроме того, громадные вклады на помин души за чтение «неумолкаемой», в уплату за иконы, за рукописи, за причастие, будто бы принесенное сюда соловецким выходцем Аврамием278, а также подаяния богомольцев, массами стекавшихся сюда в храмовые праздники и на Иванов день (24 июня), очень значительно увеличивали богатство Выговской пустыни.

О средствах Выголексинских общежитий можно судить из того, что они в состоянии были уплачивать за своих обитателей очень значительные суммы денег в двойной подушный оклад. Так, мужчины платили по 1 руб. 10 коп. и 70 коп. за раскол, женщины ; по 35 коп. Всех плательщиков во время Денисовых было до 911 человек279. Если примем во внимание, что ценность денежных знаков в то время была значительно выше, чем в наше время (почти в 9 раз), то в общем получится очень солидная сумма, которую Выговцы ежегодно уплачивали в казну за одно состояние в расколе280.

Обеспечение прав на существование и приобретение многих льгот Выговской пустынью, свобода в отправлении богослужения по старопечатным книгам, ее богатства привлекали к ней раскольников со всех сторон России, благодаря чему пустынь сделалась центром и метрополией всего беспоповщинского раскола. Почти одновременно с ее образованием возникает вокруг нее большое количество скитов. Начало им положил старец Сергий, «муж великого и жестокого жития». С ним жил некто Дионисий, «иже грамоту знаяше и весь чин церковный ведяше». С помощью этого Дионисия, Сергий собрал в свой скит, получивший от его имени название «Сергиев», до 70 человек, которыми и «управлял по своей воле»281. Подобным же образом основались и другие скиты. Их в начале XVIII века было уже до 30, кроме Даниловского и Лексинского282.

В виду того, что проповедь о безбрачной жизни слабее прививалась к обитателям скитов, чем общежитий – Даниловского и Лексинского, в скитах были допущены брачные сожительства, и следовательно, «однодомовное пребывание» мужеска и женска пола283. На первых порах своего существования скиты мало зависели от Выговских настоятелей, но потом власть их все более и более увеличивалась284. Денисовы стали вмешиваться во внутреннюю жизнь скитников, ездили по скитам, учили «скитских жителей добродетельному житию», устанавливали чины и уставы, примиряли враждующих, поставляли выборных духовных надсмотрщиков, которым предоставлено было право подвергать виновных даже телесному наказанию и т.д.285

Скиты, равно как и общежития Данилов и Лекса, имели сильное влияние на распространение раскола в пределах Олонецкой губернии. Жители окрестных православных приходов ходили в них на праздники, видели чинное совершение церковных служб, получали обильное угощение, и таким образом под влиянием деятельной пропаганды, ведшейся в скитах, переходили в раскол.

Любопытные сведения о числе и быстром увеличении раскола в пределах Олонецкой губ. в начале XVIII в. дало расследование по доносу раскольника Круглого. По наведении справок оказалось, что в 1726 году число раскольников доходило до 1816 человек, в 1727 г. ; до 2291чел., и в 1729 г. число их сразу поднялось до 12 448 челов (Есипов. «Раск. дела XVIII в., т. I, стр. З18). Даже в городах Повенце, Пудоже, Каргополе, Вытегре, Олонце и Петрозаводске было очень много раскольников, и находились раскольнические поморские часовни. В Петрозаводске, кроме двух часовен286, был устроен и «брацкий» дом, находившийся под ведением Выговского общежития287.

Таким образом в прошлом 19 столетии под влиянием Выговской пустыни вся нынешняя Олонецкая губерния была заражена расколом поморского толка. В краю, более близком к ней, православные составляли меньшинство, и находились в угнетении и презрении у раскольников288, а в более отдаленном, хотя и преобладали над последними, но относились к церкви так холодно, что на первых порах, после открытия епископской кафедры в Петрозаводске (1828 г.)289, в церковь ходили почти одни чиновники290. Расколоучители пользовались в народе большим почетом и уважением, и слыли за «святых отцов»291, тогда как православные священники не имели никакого авторитета и безнаказанно подвергались побоям292.

Но не только на Олонецкую губернию влияла Выговская пустынь. У Денисовых были широкие планы сделать из пустыни центр не только поморского раскола, но центр всех русских старообрядцев. «Все толки раскольнические» Денисовы хотели соединить «в едино тело вселенской церкви»293, причем пустынь должна была играть роль центра, объединяющего всех приверженцев древне-отеческого благочестия. Правда, Денисовы не осуществили во всей целости своих грандиозных замыслов, но они очень многое сделали для их осуществления, так что пустынь в их время имела сильное влияние не только на беспоповцев, но и на поповщинские толки раскола. Влияние пустыни на русский раскол было так велико, что поморские общины и представители поморского раскола образовались и распространились во всех концах России. Они появились в Сибири, по великой Оби и до реки Енисея294, на уральских заводах295, по Волге296 и в Нижегородских лесах297, с течением времени в Москве298, Петербурге, Риге299 и других местностях России. В первое время мы видим их даже на Волыни в имении пана Любомирского300.

Такое широкое влияние пустыни объясняется прежде всего деятельностью самих Денисовых, странствовавших по всей России и всюду пропагандировавших раскол. Недаром раскольник Круглый, указывая на Семена Денисова, говорил чиновнику Самарину, присланному в пустынь для производства следствия: «той есть матка всему, а то детки. Они прельстили весь олонецкий уезд, и не только олонецкий уезд, но и всю Россию»301.

Деятельно сами пропагандируя раскол, Денисовы, в целях же пропаганды, устроили в своей пустыни школы, образовали целый класс миссионеров, писали сочинения и собрали большую библиотеку. На первых порах, стремясь к приданию возможно большего благолепия часовенным службам, Андрей Денисов устроил в пустыни школу певцов. В пустынь приехал из Москвы Иван Иванов – знаток церковного пения.

«Отец Андрей посоветовав со отцем Даниилом взяша Ивана Иванова в монастырь для учения к пению»302. Сначала были выучены лучшие грамотники мужского монастыря. Затем Андрей Денисов сам выучил пению и скитниц Лексинской пустыни – «грамотниц старых и малых»303.

В первое же время по образовании пустыни были устроены в ней школа грамоты для малолетних обоего пола304, школа писцов для списывания раскольнических сочинений, и школа иконописцев для приготовления икон в раскольническом духе305. Кроме того, наиболее способных из членов братства, Денисовы, знакомые с грамматикой и риторикой, сами обучали этим наукам, благодаря чему из их школы вышел целый ряд замечательных для раскола писателей306.

Образование в школах и под руководством самих Денисовых подготовляло очень искусных миссионеров раскола, рассылавшихся по всем концам России и восхвалявших Выгорецкую киновию. Само правительство нередко обращало внимание на распространение раскола Выговскими миссионерами. В сенатском Указе 1745 г., данном вместе с синодским, говорится: «чрез принесенные святейшему правительствующему Синоду представления оказуется, что раскольников из Выгорецкого называемого ими Данилова и из других скитов, будто бы для промыслов и прокормления, в разные места немало распустили с данными от старост паспортами, из которых один пойман, и при осмотре явились у него в сумке раскольнические книжицы и тетрадки, и раскольническое причастие, и ножницы со стриженными волосами, да в доме крестьянском сыскали панагию с причастием, и притом устав их, как они по-раскольнически причащают, а по следствию то причастие получено из раскольнического жилища, из оного Данилова скита, и вышедшие де из погостов обыватели в раскол, из домов своих бежали в недавных годах, и приняты нынешними содержателями раскольническими»307.

Более полное свидетельство о раскольнической пропаганде Выговцев дает Григорий Яковлев. «Старшие же их предводители, Даниил и Андрей, говорит Яковлев, разъехашася в окрестные страны, Даниил в Корелу, и в Колу, и к городу Архангельск, и в Каргополь и во все Поморье, даже до Мезени, а Андрей в Великий Новград, и во Псков, и нижегородские починки, и в Казань, и в царствующий град Москву, даже до Киева и Польши, сочинивше с собою некие челобитны, христорадным именем просящии милостыни и всяких потребных, в них же имен до 50 и до 100, за руками, показующе та христолюбцем и посадским людем и купцем. И тако попучающе немалая стяжания и многую милостыню, а притом их же возмогающе лестными и маститыми словесы в своемненное мудрование антихристом улавити всякою чина людей, паче же простейших, и иже от бед таковых бегающих, тех со всем имением их увозяще в нарекованные своя обители»308.

Иногда происходили столкновения между выговскими миссионерами и пропагандистами раскола других толков. Такой случай произошел в правление пустынью Семена Денисова. Он, как известно, неоднократно посылал Федора Кутейкина в разные города и села для распространения беспоповщины. Пропаганда Кутейкина встретила сильное противодействие в Федосеевской. Агенты последней хлопотали о том, чтобы поморянам, «странствовавшим благочестия ради, заградить вход в домы боголюбцев, и угасить в сих последних излитие их щедрот, и ревность к отверзению своих домов. Федосеевцы гаждали и укоряли поморян, посланных ради благочестия, называя их домопонырятелями, лжеучителями, блазнителями и прелестниками309.

Против этих антагонистов Семен Денисов написал сочинение: «Сложение вкратце в образе ответословия поношающим за благочестие странствующая». «Се убо, возлюбленнии, писал здесь Семен, святая писания испытавше, обретохом домопонырятелей знак, не иже в домы входят, но иже души в тутерегоносии (?) расслабляют, познахом ж лжеучителей лице, не иже учат слову Божию, но иже ласкают в преступании Божьих законов, уведехом и кормчествующих качество, не иже просят, но иже острое слова Божия прелестными словесы расслабляют.... Приидем прочее, да вопрошаем поношающии ны... Рцы ми ты, великоязычный оглагольниче и высоко-устный землеплежниче(?), откуду навык еси сохраняющие божественныя предания незатворенными ругати усты, домопонырятелей и лжеучителей наводя лице. Убо святии на низлагающие законы сия наводят. Ты же которую прелесть в христианех (поморских) узрел еси. Входят в домы приемлющих, но не отступают благочестия: поучавают послушающие, но не развращают церковных догматов, просят милостыни, но не продавают Божьих законов»....

Затем Семен порицания своих противников обращает на них самих «да в каляченное лжеукорения пругло сами увязнут». В заключении этого сочинения он обращается к «странно-приятным нищепитателям и благочестным христиано-гостителям, и убеждает их не всякому духу веровать, но искушать духи, аще от Бога суть»310. Выгорецкие странники разносили это сочинение по разным городам, селам и домам, и читали его одним для обличения, другим – для совращения к своему единомыслию.