Блуждающая душа. Глава 4. Поиски себя

Я проснулся и ощутил пустоту. Катюши рядом не было. Тишина в комнате казалась гнетущей, словно знала о случившемся. Первая мысль – жена все узнала. Впервые в жизни я испытал тревогу: сердце забилось быстрее, а страх заполнил каждую клеточку моего тела. Я не решался выйти из спальни, как будто за дверью меня ожидала не просто суровая реальность, а неминуемая расплата.
Как вести себя дальше? Что делать? Как смотреть в глаза жене, зная о том, что произошло?
Меня терзали мысли об Оле. Что это значит? Она меня обольстила, или я сам стал жертвой собственных слабостей? На самом ли деле мы оба этого хотели? Алкоголь стал катализатором этой ситуации? С одной стороны, я точно знал, что Оля испытывает ко мне чувства, и то, что произошло между нами, выглядело как логичное продолжение, хотя она этого и не признала. С другой стороны, как я мог так потерять голову? Неужели чувство ностальгии, вспыхнувшее в один момент, перекрыло год счастливой супружеской жизни?
В памяти всплывал момент, когда я сам потянулся за презервативами… А если бы их не было? Все бы точно произошло?
Но уже неважно, было ли это осознанно или нет. Факт остается фактом – я предал человека, которого люблю. Как жить с таким грузом на душе? А может, это был всего лишь сон? Или просто моя пошлая фантазия? У мужчин порой возникают такие желания – переспать с кем-то на рабочем столе. Конечно, я мечтал об этом с женой, но в бурных фантазиях это могла быть и другая, например, Оля…
Я пытался найти оправдание, но его не было. Убеждал себя, что это неправда, что это лишь сон, выдумка, что этого не могло произойти со мной. Нет. Нет. Еще раз – нет!
На секунду я представил, каково это – узнать, что Катюша мне изменила. Не могу даже предположить, как пережить такое предательство. Что же мне делать? Хотелось просто раствориться в воздухе, исчезнуть, превратиться в пыль… Я не мог смотреть на Катюшу своими предательскими глазами! На мою любимую жену, которая всегда поддерживала меня и верила в нас. Я ее люблю! Я точно люблю ее! Определенно люблю.
В любом случае, затаиться в спальне не получится – рано или поздно Катюша могла зайти в комнату, увидеть мой разбитый вид и начать расспрашивать, что случилось. Поэтому мне пришлось подписать с самим собой негласный договор – вести себя, как ни в чем не бывало. Это был сон, просто сон.
Я вышел из спальни и зашел на кухню. Катюша суетилась, как пчелка, готовя сырники, которые пышно поднимались на сковороде, создавая аппетитную корочку. Как я мог ей изменить? Такой заботливой, доброй, красивой и умной девушке, которая всегда была рядом и поддерживала меня в трудные времена. Она с таким усердием накрывала на стол, что каждое ее движение было наполнено любовью.
Надо не подавать вида, что что-то случилось.
Именно с того момента началась моя игра перед Катюшей. Мне приходилось врать жене, и это было похоже на ходьбу по канату над пропастью. Вышло всего лишь маленькое недоразумение… Но если бы это было только один раз…
– С добрым утром, – произнесла Катенька, улыбнувшись мне. От ее улыбки мне стало чуть спокойнее – значит, я накрутил себя, и она ничего не подозревает. Я ответил ей и тоже улыбнулся, хотя в душе все кипело от страха и волнения, как в бурлящем котле. Затем пошел в ванную, чтобы умыться и привести себя в чувства. Холодная вода, струящаяся по лицу, помогала немного вернуть ясность, но в голове все равно витали тучи сомнений. Нужно вести себя как обычно, но это казалось почти невозможным.
Конечно, убитый вид придавали мне похмелье и угрызения совести. Я мог маскироваться какое-то время, но после принятия пищи, которую мне любезно приготовила Катенька, меня настиг новый шквал размышлений и эмоций, которые трудно было сдерживать. Как сейчас там Оля? Не сделала ли она что-то с собой?
Я не знал, написать ли ей. Спросить, как у нее дела? Да как могут быть у нее дела? Наверняка ее тоже мучает похмелье. А может, и то, что произошло, не дает ей покоя. А может, Оля это все подстроила? Может, она специально соблазнила меня, чтобы заполучить свое? В голове крутилось множество вариантов, как вихрь, который не дает покоя. Да что же это такое, в конце концов? Я что, обвиняю Олю в чем-то? Как отвратительно!
Я не мог напрямую спросить у Оли, потому что страх перед ее реакцией сковывал меня, как тяжелые цепи. А если она сожалеет? Если я ей напишу, она еще больше привяжется, а я лишь усложню ситуацию. Но если не спрошу, как она, то в ее глазах буду мерзким человеком. В любом случае, мне не все равно на ее судьбу. Так или иначе, мы вчера вместе выпили, вместе совершили поступок и теперь находимся в одной лодке. Правда, у меня есть одно очень важное отягчающее обстоятельство…
Опять эти мысли, мысли… Они были как непрошеные гости, вторгающиеся в каждый уголок моего сознания. Я никак не мог собрать их в кучу. Постоянно крутился один и тот же вопрос: как жить дальше? И это было настоящей пыткой – знать, что я предал доверие, и теперь мне предстоит жить с этим бременем. Каждая минута тянулась, как час, а в сердце закрадывалось чувство, что правда рано или поздно всплывет на поверхность.
Спустя несколько часов после моего пробуждения Катюша, с нежной улыбкой на лице, предложила провести вечер за просмотром фильма. Я подумал, что это может помочь мне отвлечься от навязчивых мыслей об Оле, и на какое-то время это действительно сработало. Однако внутри меня все равно клокотало желание написать ей, и это чувство становилось все более невыносимым.
Неудобство, которое я испытывал, находясь с Катей в одной комнате, росло с каждой минутой. Я пытался убедить себя, что все это неправда, что ничего ужасного не произошло, и что я должен вести себя так, как будто все в порядке. Я повторял эту мантру, пока она нежно прижималась ко мне, но в глубине души понимал, что уже не могу продолжать взаимодействовать с ней так, как прежде. Мое тело казалось грязным, а чувства – напряженными. Близость с Катюшей, которая раньше приносила эйфорию, теперь вызывала лишь отстранение. Впервые за три года я почувствовал, что не хочу с ней заниматься сексом. Я нашел способ остановить ее, сославшись на плохое самочувствие. Отчасти это было правдой: меня мучили угрызения совести.
С приближением Нового года меня охватывало все большее волнение. Мы давно планировали поездку к ее родителям в Тверь, и если раньше я с нетерпением ждал этой поездки как способа отвлечься от рабочей рутины, то теперь мысль о встрече с ее семьей вызывала у меня панику. Я боялся, что они увидят во мне мерзавца, который предал их дочерь. И главное – я не мог позволить себе надеяться на прощение.
На второй день после измены, когда я немного пришел в себя, казалось, что все начинает забываться. Я даже начал верить, что между мной и Олей действительно не было ничего серьезного. Но, несмотря на это, я так и не решался написать ей, избегая болезненных воспоминаний.
Когда мы наконец уехали в Тверь, я почувствовал себя в тисках темных мыслей. Но никто из ее семьи ничего не подозревал, и все относились ко мне с добротой и теплотой, как будто ничего не произошло. Я продолжал стараться вести себя как обычно, словно все это было лишь сном.
Новый год мы встретили великолепно. Атмосфера праздника витала в воздухе, заполняя его радостью и надеждой. Моей мечтой было оставить все плохое в уходящем году и начать новый с чистого листа. Но в тот вечер, когда мы весело смеялись и поднимали бокалы за новый старт, в глубине души я задавался вопросом: а было ли мне так уж плохо с Олей в тот вечер? Как бы я ни старался избавиться от этих мыслей, тень сомнений продолжала преследовать меня, как неумолимый напоминатель о том, что я не могу просто так вычеркнуть свою ошибку из памяти.


– Вы упоминали, что изменяли своей жене с Олей в отелях, на работе, в ее квартире… Как и когда у вас снова началась коммуникация? Какие у вас были отношения на тот момент с женой? – спросил Головин на очередной сессии.
– Я убеждал себя, что это была случайная связь… Просто алкоголь ударил в голову, как и воспоминания о былом, – ответил Саша, стараясь найти подходящие слова. – Я ведь не планировал, что буду с Олей!
После Нового года, когда праздник утих и жизнь вернулась в привычное русло, я заметил, что моя аффирмация сработала. Я уже не чувствовал себя плохо, и казалось, что все это осталось позади. Я по-прежнему любил свою жену, и эта любовь была настоящей.
Как только мы вернулись домой, меня настиг новый шквал эмоций. Я не мог удержаться: мне казалось, что я погружен только в Катю и могу быть только с ней. Мы снова сблизились, и я вновь начал ощущать ту искреннюю привязанность, которая когда-то связывала нас. Я любил каждый изгиб ее тела, каждую клеточку ее сущности. Она была для меня идеалом, воплощением всего того, что я когда-либо хотел.
За оставшиеся выходные дни перед началом работы мы не разлучались ни на минуту. Я искупал свою вину в спальне, стараясь сделать Катю счастливой, даря ей внимание и заботу. Я делал все, чтобы она ощущала себя любимой и желанной.
– А что вы чувствовали в этот момент? – спросил Головин, внимательно меня слушая.
– А вот в глубине души меня терзали мысли о том, что произошло… Я хоть и старался выстроить новую реальность, в которой не было измены и предательства, но каждое наше прикосновение, каждое мгновение счастья обрамлялось страхом, что однажды правда всплывет на поверхность…
– Как вы подавляли эти чувства? – продолжал он.
– В спальне, вместе с Катюшей. Именно тогда я убеждал себя, что кроме нее у меня никого не может быть. Я пытался сосредоточиться на ней, на ее улыбке, на том, как светятся ее глаза, когда она счастлива.
– Но все же вы снова начали взаимодействовать с Олей?
– Да… Начались рабочие будни, и я не мог не пересекаться с ней…


Первый рабочий день после новогодних каникул стал для меня настоящим испытанием. Я не спеша шел на работу, осознавая, что с Олей так и не поговорил. Мысли о том, как она расценила мой жест, не оставляли меня. Как я выгляжу в ее глазах сейчас? Я начал мысленно выстраивать диалог, пытаясь избежать неловкости, но сам не до конца понимал, к чему он мог привести.
На работе было спокойно и тихо, только изредка слышался шум клавиатур и тихий гул разговоров коллег. Я сел за свой ноутбук, где светлый экран отражал мое напряженное лицо, и начал планировать задачи. Внезапно ко мне подошла Таня, и мы начали обсуждать рабочие моменты. Время пролетело незаметно, и вот уже наступил час обеда. Я вышел из кабинета и прошел мимо рабочего места Оли, но ее там не оказалось. Меня охватила легкая паника: а была ли она сегодня на работе? Сердце забилось быстрее, но, к счастью, мне навстречу шла Лиля. Я спросил, все ли сегодня вышли, и, получив утвердительный ответ, успокоился. Видимо, Оля просто ушла на обед.
Снова меня одолели навязчивые мысли о том, стоит ли ей написать. Сомнения не оставляли меня в покое. Может, лучше поговорить тет-а-тет и обсудить все? В течение рабочего дня я невольно ходил мимо ее стола, но она, похоже, нарочно меня избегала. Дождался конца рабочего дня и спешил подловить Олю на выходе, чтобы проводить до метро и поговорить. Но она ускользнула от меня, словно тень в темноте.
Когда я вернулся домой, меня встретила Катюша с теплой улыбкой, мгновенно рассеявшей все тревоги. Ее взгляд заставил усомниться: стоит ли ворошить прошлое, если Оля, возможно, избегает встреч со мной? Мне и так хорошо с женой, и я решил оставить эту затею, погрузившись в уют домашней атмосферы.
На следующий день в коридоре мы столкнулись. Оля опустила взгляд, словно старалась скрыть свои чувства, и бросила: «привет», поспешив уйти. Точно избегает встречи. Ладно, раз разговора не будет, может, так и лучше?
Дома, приходя к себе, я вновь окунался в атмосферу любви и тепла. С Катюшей я чувствовал невероятную энергию, которая побуждала меня к действию. Мы отлично проводили время, и я понимал, что никто никогда не сможет заменить ее.
В офисе же царила гнетущая атмосфера. Казалось, все вокруг знали, что произошло, и активно обсуждали это. Оля для меня стала призраком: я ощущал ее присутствие, но не видел. Когда мы пересекались, обменивались лишь быстрыми приветствиями. Иногда она не говорила ничего, просто произносила себе под нос: «угу», и это только усиливало мое беспокойство.
К концу недели возникла необходимость написать ей, спросить про документы. Открыв наш диалог, я погрузился в воспоминания прошлых бесед, которые казались такими непринужденными. Когда она зашла в мой кабинет, по-прежнему смотрела куда угодно, но не в мою сторону, и ее волнение было ощутимо. Она отвечала сквозь зубы, не грубила, но избегала любого взаимодействия. Это начало немного раздражать.
Дома я забывался; при виде Катюши не мог думать ни о чем другом. А на работе Оля не давала мне покоя. Кажется, она выбрала стратегию игнорирования, чтобы ничего не повторилось. По сути, она тогда умно облегчила мне жизнь, и я мог придерживаться этой же стратегии, но что-то внутри не давало мне с этим смириться.
В такие моменты я понимал, что, несмотря на все усилия, прошлое продолжает тянуть меня назад, к Оле и к тем чувствам, которые я старался подавить. Как же сложно было найти баланс между настоящим и прошлым, между любовью к жене и неразрешенными вопросами с Олей. Я продолжал пытаться поговорить с ней, но разумного диалога не получалось. Каждое наше взаимодействие напоминало бесконечный круг, где я бегал за ней, словно хищник за добычей, но так и не мог догнать.
Я просто хотел очистить, если так можно выразиться в данном контексте, свою совесть, но Оля была непоколебима, словно неприступная крепость. Все мои попытки оказались тщетными, и к концу нашего последнего разговора я понял, что каждое слово лишь усугубляло наши отношения, как острый нож, разрывающий тонкую нить, связывающую нас. Тогда я твердо решил, что нет смысла больше возвращаться к этой теме. Я погрузился в работу – это казалось лучшим решением, чтобы избавиться от навязчивых мыслей, которые не оставляли меня в покое. Дома я старался сосредоточиться на наших отношениях с Катюшей. Так прошло две недели с момента выхода на работу.
А потом случилось что-то необъяснимое. Я стал замечать, что Оля начинает выстраивать коммуникацию с коллегами. Я видел, как она мило беседует с Кириллом и Олегом; их смех, словно музыка, наполнял офис, а она, казалось, светилась от радости, как будто заново открывала для себя мир, который ранее был ей недоступен. Даже заигрывала с Артемом, бросая ему кокетливые взгляды, словно искала подтверждения своей привлекательности. Это, конечно, вызывало во мне бурю эмоций. Я подумал: молодец, она наконец начинает социализироваться. Но каждый ее смех и флиртующее поведение с парнями вызывали у меня ревность.
Дальше – больше. Однажды она пришла на работу в облегающем платье, которое отчетливо прочерчивало контур ее фигуры. Платье было полностью закрытым: без декольте, с длинными рукавами и юбкой ниже колена, но в то же время оно было сексуальным, вызывая в воображении образы, которым не должно было быть места. Проходя мимо ее рабочего стола, я не мог не замечать, как она скрещивала ноги, и это движение вызывало у меня повышенный интерес к ее ногам. Когда она была в юбке или платье, у меня просто сносило голову, и я терял нить своих мыслей, погружаясь в мир, где существовали только мы вдвоем.
Я стал замечать мелкие детали, которые раньше были вне зоны моего внимания: как она застенчиво убирает свои волосы за уши, как мило прикусывает губу, когда смущается, как у нее сияют глаза, когда Артем делает ей очередной комплимент, и как поджимает уголки губ, когда Олег с Кириллом приглашают ее пойти вместе с ними в курилку. Я даже заметил, как она мастерски уворачивает взгляд, когда чувствует, что я рядом. В этом было что-то одновременно мучительное и притягательное.
Каждое новое наблюдение лишь усиливало мои внутренние противоречия. Я старался сосредоточиться на своей жизни с Катюшей, но мысли о Оле продолжали занимать мое сознание. Как сложно было бороться с этими чувствами, когда она, казалось, снова входила в мою жизнь, но в совершенно другом свете. Я понимал, что должен найти способ справиться с этой ситуацией, но как?
Прошел уже месяц после корпоратива, а я с Олей так и не объяснился, и с каждым днем это молчание становилось все тяжелее. Она продолжала быть в центре моих мыслей, как непрошеный гость, который не уходит. Я понимал, что нужно найти способ разорвать этот круг, но как это сделать, если каждый миг, проведенный рядом с ней, наполнял меня противоречивыми эмоциями и желаниями?
Это состояние угнетало меня, и, в конце концов, я настроился расставить точки над «и» и прояснить, что между нами. Под предлогом рабочих моментов я пригласил Олю к себе в кабинет, предварительно отпустив Таню пораньше и убедившись, что в офисе почти никого не осталось.
– Что-то еще нужно? – спросила меня Оля в равнодушном тоне, когда выполнила все задачи, поставленные мной. Ее голос звучал так, будто она старалась скрыть волнение.
– Да, сядь, пожалуйста, на стул, – произнес я, стараясь сохранить хладнокровный тон и указав на место. Внутри меня бушевали эмоции, но я не хотел этого показывать.
– Зачем? – Оле явно было некомфортно находиться здесь снова один на один со мной. Я понимал, что между нами есть дистанция, и ей не стоило бы бояться меня и нашего разговора, чем я пытался показать своим видом.
– Нужно еще кое-что обсудить, – сказал я, стараясь звучать уверенно.
– Сейчас? Конец рабочего дня. Все уже ушли, – заметила она.
– Я знаю, потому что разговор будет личным.
– Я не хочу ничего обсуждать. Пожалуйста, можно я пойду? – почти умоляюще попросила Оля, но в этот момент я был тверд и даже немного грубоват с ней. Я заставил ее сесть на стул перед собой, где между нами стоял стол, который сейчас отдалял нас друг от друга, и который сблизил нас месяц назад.
– Выслушай меня, пожалуйста, – начал я, стараясь говорить спокойно. – Мы хорошо общались раньше, почему ты сейчас начала меня избегать?
– Что? Ты серьезно? – перебила меня Оля, в ее голосе проскользнула злость. – А ты не догадываешься!?
– Оля… Мы выпили, нас это расслабило, и случилось то, что случилось. Ты же, надеюсь, не думаешь, что я воспользовался тобой!?
– Я доверилась тебе… – голос Оли стал мягче, и я почувствовал, как ком к горлу поджимает. Она вот-вот расплачется. – Просто… у меня никого не было. Я не знала, что такое любить. А тут ты… Я влюблена в тебя, и ты это знаешь! Но ты женат… Ладно бы, если бы у нас случился просто секс, но ты изменил жене…
– Оля… Это моя проблема. Я не хочу, чтобы это накладывалось на наши отношения, – попытался я объясниться, чувствуя, как тяжесть нависает над нами.
– Это же невозможно! Неужели тебе не стыдно, что ты ее предал? Не знаю, как ты, но я чувствую себя какой-то шлюхой, которая разрушила чей-то брак.
– Ты ничего не разрушила, – сказал я, но в голосе моем звучала неуверенность.
Оля смотрела на меня с горечью и недоумением, ее глаза блестели от слез. Я понимал, что слова не могут вернуть то, что было потеряно. Я был пойман в ловушку своих собственных эмоций и действий, и теперь это легло и на ее плечи.
– Я не знаю, что делать, – произнесла она, наконец, опуская голову. – Я не могу просто забыть, что произошло.
Ее слова заставили меня замереть. Это было то, что я боялся услышать. Я хотел бы сказать ей, что все будет в порядке, что мы сможем это пережить. Но вместо этого я молчал, осознавая, что не могу предложить ей то, чего она действительно хочет.
– Может, лучше нам просто прекратить общение? – тихо предложила она, и в ее голосе я уловил ту безнадежность, которую не мог игнорировать.
Я не знал, как ответить. Внутри меня раздирали противоречивые чувства: желание быть с ней и необходимость защищать свою семью. Отказаться от одного ради другого казалось невозможным. Но, возможно, именно так мне и следовало поступить?
– Когда я осознала, что это между нами произошло, я возненавидела себя. Я долго пыталась отмыться от этого в душе, но грязь эта не покидала. Это было моей ошибкой – иметь близкие отношения с тобой. Но чувствам же не прикажешь! Поэтому я стала избегать тебя. Это было очевидно. Да и тем более ты после произошедшего не написал мне. Я подумала, что для тебя это ерунда, то есть ничего не значит. И это больно. Но что ж поделать теперь? И вообще… все так сложно и запутанно… Нам стоит и дальше держать дистанцию. Так будет лучше для нас двоих.
– Я понял тебя, – произнес я, чувствуя, как в груди зреет боль. – Но не писал я тебе не потому, что для меня это ничего не значит… Я боялся твоей реакции…
– Что? – переспросила она, недоумевая.
– Да. Я думал о тебе, как ты, что ты делаешь. Но не мог написать, – признался я, ощущая, как сердце забилось быстрее от откровенности.
– Ты женат, Саша… Зачем тебе все это? – в ее голосе слышалась смесь недоумения и боли.
– Сам не знаю, что на меня нашло… – я вздохнул, пытаясь найти слова, которые могли бы хоть немного прояснить ситуацию. – Ты меня ненавидишь теперь?
– Нет, конечно. Просто… Я не могу быть рядом, я чувствую себя виноватой за все… – она отвела взгляд, словно искала способ скрыть свои эмоции.
– Это бессмысленно. Я бы хотел, чтобы между нами не было преграды, и мы хотя бы нормально взаимодействовали.
– Теперь это невозможно, зная, к чему это может привести.
– Давай оставим все как есть, а тот случай забудем?.. Это всего лишь был сон, – предложил я, надеясь, что это поможет снять напряжение.
– Ага… Сон, в котором мне было слишком хорошо с тобой… – тихо произнесла она. – Скажи, а ты в тот день что-то чувствовал ко мне? Или это все последствия алкоголя? – спросила меня Оля после долгой паузы, и ее вопрос застал меня врасплох. Я замер, не зная, что ответить, ведь я верил, что это просто алкоголь ударил в голову, но после выхода на работу сам не до конца понимал, что это было. Воспоминания о том вечере смешивались в моем сознании, создавая неясный коктейль из эмоций и сомнений.
С одной стороны, это было лишь случайное событие, которое не должно было ничего значить. С другой, мысли о том, что это могло быть чем-то большим, терзали меня. Могу ли я просто игнорировать то, что произошло? Могу ли я оставить это в прошлом, как будто ничего и не было?
– Понятно, ладно.
– Оля… – начал я, но она прервала меня.
– Не надо… Давай оставим рабочие отношения. Я, как верну долг, встану на ноги, уволюсь, чтобы тебе не мозолить глаза. Спасибо, что помог мне. Но больше никакой помощи не надо, – сказала она, вставая. Я чувствовал, как между нами растет пропасть, и это было ужасно.
Каждое ее слово резало меня, словно острые лезвия. Я хотел остановить ее, но понимал, что любые попытки только усугубят ситуацию. Она уже приняла решение, и никакие оправдания не изменят этого. Я был в ловушке своих собственных поступков, и теперь Оля, моя ошибка, превращалась в дистанцию, которую было невозможно преодолеть.
– Ты не должна уезжать, – сказал я, но голос мой звучал слабо. – Мы можем все обсудить, попробовать найти выход…
Она покачала головой, и в ее глазах я увидел решимость, которую не мог сломить. Однако мы оба понимали, что не сможем просто взять и забыть.
– Нет, Саша. Я не хочу продолжать это. Ты – женатый человек. Я не могу быть причиной твоих проблем. И не хочу, чтобы ты был причиной моих. Это лучшее решение для нас обоих.
Оля попрощалась и вышла из кабинета, оставив меня одного. Я остался сидеть в мрачном настроении, озадаченный тем, что произошло. Внутри меня бушевали эмоции: облегчение от того, что диалог состоялся, и одновременно горечь от того, что я не смог изменить ситуацию. Хорошо, что теперь я примерно понимаю, что чувствует Оля, но это не убирало тяжести из сердца. Я понимал, что между нами теперь будет только холодная дистанция, которая будет напоминать о том, что произошло.
Вернувшись домой, Катюша сразу же почувствовала мое плохое настроение и старалась меня не трогать. Я снова начал испытывать вину перед ней, а как загладить эту вину – не представлял. Я только соблазнился от ее кокетливого вида, и на миг растерялся в нашей любви. Видимо, каждый раз, когда мы занимались сексом, я так извинялся перед ней. Мол, смотри, ты у меня единственная, которую я люблю и хочу. Но в глубине души сомневался: единственная ли?..
После разговора с Олей я не испытывал такой тревожности, когда мы пересекались на работе. Она тоже стала немного мягче, но по личным вопросам так же не обращалась. В этом молчании я чувствовал, как между нами растет пропасть, и это было мучительно. Я снова был невольным свидетелем ее заигрываний с мужчинами-коллегами, и на секунду у меня промелькнула мысль: а не специально ли она флиртует с ними, чтобы вызвать у меня ревность? Или я себя накручиваю? Скорее всего, она хочет таким способом забыть меня. Что ж, удачи ей. Но главное, почему я на это так остро реагирую?
Мысли о ней кружились в моей голове каждый день. Я пытался объяснить каждый ее шаг, каждое движение, искал мотивы и считывал истинные эмоции в ее общении с другими. Я стал одержим ею. И меня это пугало.
Казалось, что Оля сама давно отошла от нашей истории и смирилась с ее печальным концом, а что же я? Почему она мне покоя не дает?
Вот пример: наш офис сидел на планерке, и волею судьбы Оля оказалась почти рядом со мной. Судьба подыграла нам, рассыпав канцелярию на пол, которая небрежно была положена кем-то на соседний стул, и мы с Олей на автомате начали ее собирать. В этот момент – случайное касание наших рук! Как будто мир вокруг нас замер, и только это мгновение стало важным. Или в другой день, когда мы столкнулись друг с другом в дверях, и я почувствовал, как в воздухе повисла неловкость.
С каждым днем я замечал, как она становилась все лучезарнее, уверенно ощущая себя в компании. Мне казалось, что ее улыбка освещала серую Москву, как яркое солнце, прорывающееся сквозь облака. Теперь она была любимицей у многих. Я не мог не наблюдать за ее уверенной походкой и тем, как виляли ее бедра. Она умело подбирала одежду, и вся фигура была подчеркнута идеально. Я снова увидел, как она повзрослела на моих глазах – но дело было не в возрасте, а в ее привлекательности и сексуальности. Она пленяла, очаровывала и сводила меня с ума.
Каждый раз, когда я видел ее, меня охватывало смешанное чувство восхищения и печали. Я понимал, что не смогу вернуться к тому, что было, и это ощущение было мучительным. Как же я оказался в такой ситуации? Почему я не могу просто отпустить и двигаться дальше? С каждой минуты, проведенной рядом с ней, я все больше осознавал, что ее присутствие в моей жизни стало неотъемлемой частью моего существования, и это пугало меня.
Я себе места не находил. О чем же я думаю? Вернее, о ком. Дома меня ждет жена, а я мечтаю о том, чтобы Оля была рядом. При этом я вовсе не разлюбил Катеньку. Нет. Я все так же любил ее. Она меня по-прежнему привлекала. Но Оля… Это что-то другое, и я не мог объяснить себе, что происходит. Эти чувства были как буря в сердце, и я понимал, что каждый день становится все труднее справляться с этим внутренним конфликтом.
Я задавал себе кучу вопросов, но все они были риторическими, словно отголоски моих сомнений. Но у меня был готов ответ на вопрос Оли, и я решился. Или сейчас, или никогда.
Нашу компанию пригласили стать участниками конференции в Москва-Сити. Не договариваясь о встрече, мы случайно столкнулись у входа в один из комплексов. Поздоровались. У нее было хорошее настроение, и загадочная улыбка играла на губах, как будто она знала что-то важное, а я – нет. Мы направились к лифтам, так как конференц-зал располагался на пятьдесят четвертом этаже. Пока ждали лифт, я начал вести диалог, чувствуя, что это мой шанс.
– Оля…
– Да?..
– Помнишь, ты спросила, что я чувствовал в тот день?..
– Ты сейчас об этом хочешь поговорить? Может, не будем поднимать эту тему? – ее голос звучал осторожно, в этот момент двери лифта раскрылись, и мы зашли внутрь. Удивительно, но там были только мы.
– Сейчас… Я не могу больше… Прости, если обидел когда-то, и прости за то, что сейчас скажу.
– Саша… Ты чего?.. – ее глаза расширились от неожиданности, и я подошел к ней ближе, взяв за плечи. Мой взгляд встретился с ее глазами, и на мгновение она замерла, словно не зная, как реагировать на этот порыв.
– Это был не алкоголь. Я чувствую, что между нами что-то есть. – Мои руки смело обхватывали ее талию, притягивая ближе. Ты мне очень нравишься.
На момент, когда мы достигли двадцатого этажа, до сих пор никто не зашел в лифт, лишь усиливая наше личное пространство. «Или сейчас, или никогда» – повторил я себе в голове. Я прижал ее сильнее, боясь отпустить, и поцеловал. Сначала она напряглась, а затем я почувствовал, как она растворилась в поцелуе.
А дальше все было похоже на свадебное торжество. Конечно, в отличие от обычного «Горько!» счет происходил ускоренно и под звук лифта. Пятьдесят второй… пятьдесят третий… и, наконец, приехали.
Створки лифта открылись, и в этот раз не было свидетелей нашей греховной связи. Наш поцелуй длился тридцать четыре лифтовых счета – это, наверное, секунд двадцать, но в эти секунды все вокруг исчезло. Как же я долго этого хотел! Словно сбывшаяся мечта, эта страсть заполнила мою душу, и мне хотелось еще. Я доказал себе, а также Оле, что это дело не в алкоголе, а в истинных чувствах, которые существуют на трезвую голову.
С того момента у меня началась двойная жизнь – нечто большее, чем просто актерская игра. Измена, грех, похоть, сладострастие… можно называть как угодно. Я проводил день с одной, ночь – с другой; они менялись местами, менялись обстоятельства, но лишь неизменным оставалось мое отношение к ним. Каждый день я ловил себя на мысли о том, что не был честен ни с женой, ни с Олей, ни перед самим собой в своих действиях. Я бродил по этому тонкому льду, каждый шаг был рискованным и полным опасности. Но я любил их обеих – это было неоспоримо.
Я не находил себе места, когда чувствовал, что предаю то одну, то другую. Каждое утро, когда я просыпался рядом с Катюшей, в сердце зрела тревога, а каждый вечер, проведенный с Олей, напоминал мне о том, что я ускользаю от самого себя. Эти чувства переплетались в моем сознании, создавая хаос, в котором я пытался разобраться, но не мог.
Каждый момент с ними был наполнен радостью, но за этой радостью скрывалась тень вины, и я понимал, что такая жизнь не может продолжаться вечно. Я стал пленником своих желаний, и каждый раз, когда я смотрел в глаза одной из них, в душе раздавалось эхо предательства.
Я любил и меня любили. И это нас погубило.