4. Славия

4. СЛАВИЯ. История династии Рюриковичей началась в Новгороде. С этим никто уже не спорит. Яростные споры вызывает лишь то, каким образом это произошло. В разных источниках это событие представлено по-разному. Свести же все эти версии в одну, выделив из них нечто общее, практически невозможно. Это все равно, что попытаться пересказать содержание истории о Трех Мушкетерах, прочитав книгу Дюма, посмотрев голливудский вариант этого же произведения, и понаблюдав за похождениями Д`Артаньяна-Боярского из советского телесериала. Кроме имен главных героев ничего общего в этих трех версиях одной и той же истории вы не найдете. В истории с «призванием варягов» - все то же самое. Разные авторы смотрят на это события по-разному, и только имена главных действующих лиц они пока не отваживаются трогать. Мы с Вами не будем брать чью либо сторону в этом споре, но и свой собственный огород городить не станем. Рассмотрим версию, дошедшую до нас в изложении новгородских летописей, но при этом не будем обходить вниманием и иные возможные варианты всех этих событий.

Итак, основным и самым сильным соперником Киева на севере был словенский племенной союз. Он занимал огромные территории, населенные многочисленными племенами, и потому был полиэтническим по своему составу. Создавался он, судя по всему, на основе добровольного объединения племен с целью организации совместного отпора очень воинственным и крайне непредсказуемым западным соседям. Только военная необходимость удерживала эти столь разные народы под одной крышей. Во всем остальном они вели независимую жизнь и признавать чей-либо диктат не собирались. Самым многочисленным и сильным среди них считалось племя словен, которое, как мы уже знаем, имело западное происхождение. К Волхову оно пришло когда-то очень давно с территории современной Польши. Варяги называли словен русами, а саму Словению – Русью. Впрочем, точно так же они называли и кривичей и вятичей и другие славянские племена, не отличая их друг от друга, и для простоты беря за основу имя сильнейшего среди них. Сами словене свою землю Русью не называли еще несколько веков. Мало того, с киевскими русами они продолжали враждовать и после того, как стали гражданами одного с ними государства. Русь в их владениях тоже была представлена, но, очевидно, лишь как военно-торговый компонент общества, базируясь по большей части в порубежных городах и вдоль торговых путей.

Наиболее обособленную позицию в словенском племенном союзе занимали смоленские кривичи. Свою самостоятельность они оберегали крайне ревниво. Словенам они не уступали ни в численности, ни в воинственности, ни в умении вести дела. Их главные племенные центры, Полоцк и Смоленск, были известны в Европе как богатые купеческие города. Соседи, особенно южные, не раз пытались наложить на этот завидный куш свои руки, но сделать это было очень непросто. В одном только Полоцке в 8-9 веках селилось свыше тысячи горожан, имелась мощная система укреплений, и содержалась сильная варяжская дружина. Обитатели Смоленска были еще многочисленнее. В образе жизни они были крайне неприхотливы - весь город был застроен невзрачными на вид углубленными в землю постройками. Зато мощи смоленских укреплений могли позавидовать многие европейские города и крепости. Но самыми свободолюбивыми были изборские кривичи. Обитатели Изборска не желали подчиняться даже своим единоплеменникам из Смоленска и Полоцка. Со словенскими властями они связывались напрямую, без помощи посредников. Возник Изборск на месте небольшого чудинского поселения еще в седой древности. Изборские кривичи занимались охотой, рыболовством, земледелием, ткачеством, металлургией, резьбой по кости и дереву. Варягов изборцы к себе не пускали, все делали своими силами - сами ковали оружие, сами обороняли свои владения.

Самой же сильной крепостью северных славян по праву считалась Ладога. В 8 веке она уже входила в число крупнейших купеческих городов Европы. В этой точке заканчивались торговые пути из Скандинавии и Северной Европы, и начинались две оживленные торговые трассы: «Путь из Варяг в Греки» по Днепру, через Киев, и путь по Волге к булгарам, хазарам и арабам. Не случайно, Ладога испокон веков служила камнем преткновения во взаимоотношениях славян с варягами и викингами, одновременно являясь и для тех, и для других, и для третьих важнейшим перевалочным пунктом на пути их товаров к рынкам Азии и юга Европы.

Новгород, судя по всему, появился позднее, примерно в начале 9 века. Подобно Риму он вырос на основе сразу трех славяно-финских поселений, среди которых, возможно, был легендарный Словенск или такой же легендарный Холмоград. Ну а о том, что Новгород был основан выходцами из древнего Словенска, истинное местоположение которого среди исследователей до сих пор вызывает споры, вы уже, наверняка, слышали. Древние новгородцы жили в деревянных домах, углубленных в землю и обогреваемых «по черному» печами, сложенными из камней. Основными их занятиями были ремесло, литье железа и бронзы, кузнечное дело. Военным делом они занимались крайне неохотно, лишь по необходимости, когда, например, наемные варяги не могли справиться с недругами своими силами, и приходилось созывать ополчение.

Теперь перейдем непосредственно к легендам. Был у словен князь по имени Буревой. И хоть считается сей князь легендарным, упоминания о нем встречаются и в русских летописях и в западных источниках. Со своими обязанностями Буревой, по слухам, справлялся неплохо: он удачно отражал вражеские набеги, а случалось, и сам водил славян с руссами в дальние походы. В середине 9 века удача ему изменила – в словенские земли ворвался варяжский князь с большим войском и где-то в карельских землях побил войска престарелого Буревоя. Буревой бежал с поля боя и лесами ушел к Ладожскому озеру в городок Корелы, что стоял на острове в устье Вуоксы. Гоняться по дремучим карельским лесам за словенским князем варяги не стали. В их планы это не входило. Выйдя к устью Волхова, они внезапным налетом захватили Ладогу и на целый год утвердили в городе свои порядки. В Ладоге же, как мы знаем, варягов и раньше селилось немало. Местные русы, уже успели пустить в Гардарике корни и вовсе не горели желанием делить свои доходы с бывшими собратьями по ремеслу, явившимися невесть откуда, да к тому же еще без спроса. Однако вновь прибывшие были уверены в том, что они, как победители, взявшие город на щит, имеют права на особые привилегии. Наглость и вседозволенность, с которой они вели себя в завоеванной Ладоге, вскоре настроили против них все окрестные племена. Масла в огонь подлил и тот факт, что в прежние времена варяги, даже если среди них были скандинавы, на Руси никогда не разбойничали. Это известно доподлинно. В 860 году в городе началась подготовка к общему восстанию. В Корелы к старому Буревою помчались гонцы звать на словенский стол его сына, княжича Гостомысла. По другой версии - Гостомысл был новгородским посадником, который привел к Ладоге ополчение, собранное в окрестных племенах, и в этом случае его родство с Буревоем ставится под сомнение. Войско к Ладоге шло, судя по всему, немалое, однако, по мнению историков, ладожане справились с заморской «шпаной» своими силами. Разгромленные варяги рассеялись по окрестным лесам, и Гостомыслу пришлось потом зачищать от «братков» окрестности города, отлавливая их партиями или по одиночке.

Правление Гостомысла какими-то громкими событиями в истории не отмечено. У нас этого князя также принято почему-то считать легендарным, хоть и его имя было известно не только русским летописцам. В Европе о нем тоже были наслышаны. Правда, там его считали ободритским князем. То ли германцы, соседствуя с ободритами, не делали различия между ними и их восточными соседями, то ли Гостомысл действительно был предводителем ободритского объединения племен, и словене после варяжского погрома к этому союзу на какое-то время присоединились, но в любом случае «наследить» в истории Гостомыслу все же удалось. Вот только потомства он после себя не оставил, по крайней мере, «законного». Летопись уверяет, что все его сыновья погибли в боях, а дочерей князь отправил в Европу и выдал замуж за русских государей. Находясь на смертном одре, сын Буревоя, внук Ратибора и Ауды «Задумчивой», правнук Ивара «Многославного» и легендарного Вандала, ободритский князь Гостомысл «Благоразумный», призвал к себе подвластных ему вождей и велел им взять себе в правители своего внука, сына любимой дочери Умилы и «короля всех финнов» Годолюба Бобричского, Рюрика Славянина. Однако завет князя его приближенными исполнен не был – покойник был им уже нестрашен, а его приказы выполнять им, очевидно, надоело еще при его жизни.

В конечном итоге, как мы помним, «призвание» Рюрика все же состоялось. Но прежде чем поговорить о легендарном «призвании варягов», вспомним и еще об одной «правде» о Гостомысле Благоразумном и его приемниках, нашедшей свое отражение в русских источниках. Из этих самых источников стало известно, что у Гостомысла было четыре сына и три дочери. Старшего сына звали Водим Храбрый. Согласно одной летописи - он умер еще при жизни отца с тем, чтобы затем «всплыть» живехоньким в другой летописи и уже после смерти отца сцепиться в борьбе за власть со своим более удачливым племянником, Рюриком. Младший сын Гостомысла по имени Словен, уйдет от отца в Чудь, построит там город Словенск и через три года помрет или просто сгинет, в необъятных архивах Старухи Истории так и не «наследив». Но и это еще не все. Напоследок, пока мозг у вас совсем еще не «завис» от всех этих версий, вспомним еще одну, не менее интересную. Согласно ей, Рюрик вовсе не был внуком Гостомысла. Он был его средним сыном. В этом случае его борьба за власть с Водимом Храбрым была банальной княжеской междоусобицей, и если бы он в ней проиграл, мы бы с вами, возможно, изучали сейчас деяния на Руси не Рюриковичей, а каких-нибудь Водимовичей. Ну так как, вам еще не стало тошно? Тогда, вот вам еще одна версия от маститых историков - Рюрик совсем даже не был сыном Умилы Гостосмысловны, он был ее законным мужем и Гостомыслу доводился зятем. Вы думаете, что это - все? Ну нет, «маститым» показалось мало и этого. Им, очевидно, не давали покоя лавры Малевича, умудрившегося вывести итоговую «формулу» всего изобразительного искусства в виде черного квадрата. Поэтому, «маститые», говоря о Рюрике, стали всерьез подумывать: «А был ли, собственно, мальчик-то?». Они начали сомневаться в самом факте его существования. На вопрос же, чем собственно вызваны эти их сомнения, и в честь кого, тогда знаменитая династия киевских и московских государей именовалась Рюриковичами, они жуют губами, что-то невнятно бормочут, но никаких аргументов кроме ссылок на письмена инков и ацтеков, в которых о Рюрике не сказано ни слова, предъявить не могут.