Злой дядя Вася. Дедушкин урок 5

В доме у дедушки было полно всяких удивительных вещей: какие-то палки, железные инструменты, коробки с гвоздями и баночки с винтиками. Он всё это бережно перекладывал с места на место, будто каждая вещь имела особый смысл.

По утрам часто слышался стук и звон — дед снова что-то колотил или строгал. Иногда вырезал деревянные ложки, иногда чинил старый табурет, а бывало, просто крутил в руках ржавый ключ, словно думал над чем-то важным.

Лиза привыкла к этим звукам, они были частью её детства, как и запах свежего хлеба испеченного бабушкой. Всё это давала ей увереность что всё идет своим чередом, чувство безопасности и заботы.
Но в тот день она вернулась домой слегка озадаченная. У калитки она встретила дядю Васю. Вчера он был весёлый и угощал её конфетами, а сегодня буркнул сердито:
— Чего вытаращила глаза? Ступай давай соплячка.

Лиза нахмурилась, прошла в дом и села рядом с дедушкой, который ровнял ножом кусок дерева. Немного помолчала, а потом тихо спросила:
— Дедушка, а почему дядя Вася такой разный? Вчера он песни пел и смеялся, а сегодня будто злой стал.

Дедушка снял очки, посмотрел на внучку и сказал:
Да ты его не бойся он ворчит да кричит он и сам себе не рад.
— Видишь ли, Лизонька, человек не всегда таким рождается, каким ты его видишь. У дяди Васи была когда-то совсем другая жизнь. Молодым он был весёлым, красивым парнем. Уехал в город — хотел устроиться, работать, полюбил. Но, видно, не заладилось что-то: то ли семья не сложилась, то ли жизнь повернулась не так. И вернулся он сюда уже другим — будто с тяжёлым камнем за спиной. С тех пор и ходит, словно под тучей.

Лиза вскинула глаза:
— Значит, это оттого, что у него не заладилось?

— Отчасти, — кивнул дед. — Но главное не в том, что не получилось, а в том, что он ту боль в себе носит и не отпускает. Она его изнутри точит, как ржавчина железо. Вроде бы железо крепкое, а ржавчина медленно съедает его, и со временем оно ломается. Так и человек: если не отпустить злость и обиду, они его самого изведут.

— А вчера весёлый был ? — уточнила Лиза.

Дедушка вздохнул:
— Выпьет — и ему кажется, что тяжесть ушла. Будто дверь из тёмной комнаты открылась, и он снова на свету. Но ненадолго. Потом дверь захлопывается, и он опять в темноте.

Лиза нахмурилась, поёжилась.
— Значит, он не злой?

— Нет, не злой, — мягко ответил дед. — Просто сам с собой воюет. И от того, что ему тяжело на душе, тяжело и рядом с ним.

Лиза помолчала, а потом, по-детски наивно спросила:
— Ну а что если эту комнату запереть? Чтобы он туда не заходил? Или ключи спрятать? Он бы остался таким, как вчера, когда пел и конфетами угощал. Как думаешь, дедушка?

Дед засмеялся тихо:
— Эх, Лизонька, вот бы так можно было… Запереть ту тёмную комнату на замок, ключи спрятать подальше. Тогда, может, и жили бы люди иначе. Но душа — она не изба. Никто за тебя двери там не закроет. Там каждый сам решает, какие двери открывать, а какие закрывать. Никто за него не сможет.

— Жалко, — вздохнула Лиза.

— Жалко, внученька. Не выйдет так просто, — покачал головой дед. — Обида — она липкая. Как дёготь к подошве пристанет, и не скоро от неё избавишься. Ходишь с ней, таскаешь, а она всё липнет да липнет сильнее. Ну ничего… его жизнь, его дело. Кто знает, может, справится когда-нибудь. Он и сам не рад. Да видно, привык уже.

Лиза кивнула. С того дня она перестала бояться дядю Васю. И каждый раз, когда он проходил мимо, ворча и отворачиваясь, Лиза тихо думала про себя:
«Это не он злой. Это просто его туча опять нависла».