Часы, которые перестанут ходить

Пролог
Все началось с тиканья. Вернее, с его отсутствия. В тот день, 12 октября, ровно в 15:47 по всемирному координированному времени, самые точные механизмы в мире замерли. Не сломались, не остановились — они замерли. Стрелки не дрогнули, кварцевые кристаллы не издали ни звука, атомные часы, сверяющиеся с пульсом самой вселенной, просто… перестали считать. Это был не мгновенный коллапс, а волна, прошедшая по планете со скоростью света. Сначала в лабораториях ЦЕРНа поднялась паника, потом тишина опустилась на биржи, аэропорты, операционные. Мир затаил дыхание, ожидая, что вот-вот все вернется. Но ничего не вернулось.
Через час человечество поняло, что часы не просто остановились. Они больше не идут. Время, как физическая константа, перестало быть измеримым. Оно текло, ведь люди старели, раны заживали, вода капала из прохудившегося крана. Но измерить его было невозможно. Секунда, минута, час — эти понятия умерли.
Прошло пять лет.

Часть первая: Пепел цивилизации
Глава 1
Лео проснулся от того, что у него затекла рука. Он лежал на полу своей мастерской, среди груды мертвых циферблатов и обнаженных механизмов. Воздух пах пылью, металлом и одиночеством. Он не знал, который сейчас «час». Понятия «утро» или «вечер» определялись исключительно светом за грязным окном. Сейчас был рассеянный серый свет. Значит, где-то между рассветом и закатом.
Раньше Лео был часовых дел мастером. Теперь он был археологом, раскапывающим руины ушедшей эпохи. Его нанимали находить старинные механические часы, те, что не зависели от электричества или атомов. Он чистил их, смазывал, заводил ключом. Они шли. Недолго, может, день, может, неделю, но они шли. В мире, лишенном времени, его умение стало формой магии. Люди платили едой, батарейками, книгами за то, чтобы услышать тиканье в своем доме. Звук, напоминавший, что когда-то мир был упорядочен.
Его навестил Мара. Она была из Комитета, нового правительства, которое пыталось наладить жизнь в городе. Комитет пытался ввести «условные сутки» — 20 циклов сна и бодрствования, но это была жалкая пародия. Люди сбивались, спали, когда могли, и бодрствовали, когда не могли уснуть.
— Лео, — ее голос был хриплым от усталости, которая стала новым нормальным состоянием. — Нам нужна твоя помощь. В старом университете, в подвале факультета физики. Там есть проект… доктора Элизы Вейс.
Лео поморщился. Имя Вейс было знакомо. Гениальный физик-теоретик, которая в первый год после Остановки возглавляла группу по поиску решения. Говорили, она сошла с ума, утверждая, что время не остановилось, а «свернулось».
— Она мертва, Мара. Погибла в стычках у электростанции два года назад.
— Но ее работы остались. Мы нашли ее лабораторию. Там есть журналы, схемы. Мы не понимаем их. Ты… ты думаешь как эти штуки. — Мара кивнула на разбросанные часы.
Лео не хотел никуда идти. Его мир сузился до этой мастерской, до тиканья, которое он мог контролировать. Вне ее царил хаос. Но в глазах Мары была мольба, приправленная отчаянием. И он согласился.

Глава 2
Лаборатория Элизы Вейс была капсулой безумия. Стены были испещрены уравнениями, которые сходились в странные, почти мистические символы. Повсюду валялись самодельные приборы, кристаллы, провода. И в центре комнаты стояли самые странные часы, которые Лео когда-либо видел.
У них было три стрелки, но циферблат был поделен не на двенадцать, а на бесконечное количество едва различимых делений. Стрелки были неподвижны.
— Она называла их «Хроносферой», — сказала Мара. — Говорила, что это не часы, которые измеряют время, а часы, которые… взаимодействуют с ним. Как компас с магнитным полем.
Лео приблизился. Механика была невероятно сложной, но узнаваемой. Он провел пальцем по корпусу. Пыль. Он достал инструменты.
— Что ты делаешь? — насторожилась Мара.
— Что я всегда делаю. Чищу и завожу.
Он работал несколько часов, не чувствуя усталости. Мир снаружи погрузился в темноту, и они зажгли керосиновые лампы. Наконец, он вставил ключ и повернул его. Раздался щелчок. И тогда средняя стрелка дрогнула и сдвинулась на одно деление. Оно было помечено не цифрой, а крошечной гравировкой — песочными часами.
И тут же Лео почувствовал это. Не звук, не вибрацию. Сдвиг. Ощущение, будто мир вздохнул после долгой задержки дыхания. У него закружилась голова.
В дверях лаборатории, привлеченная звуком, стояла худая девочка лет десяти, дочь одного из ученых, живших в университете. Она смотрела на часы широко раскрытыми глазами.
— Они идут, — прошептала она.
— Ненадолго, — ответил Лео, но его собственное сердце бешено колотилось.
Девочка посмотрела на него.
— Но они же идут назад.
Лео резко обернулся к циферблату. Стрелка действительно медленно, почти незаметно, двигалась против привычного направления.

Часть вторая: Обратный ход
Глава 3
Весть о том, что часы Вейс идут, пусть и задом наперед, разнеслась по Комитету со скоростью лесного пожара. Лабораторию опечатали, объявив зоной повышенной опасности. Лео и Мару допрашивали по отдельности.
Лео настаивал, что это просто сложный механизм, аномалия. Но в душе он знал, что это не так. Он читал журналы Вейс. Ее теория была безумной, но стройной. Она считала, что Остановка была не концом, а симптомом. Время, как река, текло вечно, но его берега — те самые законы физики, что позволяли его измерять, — начали рушиться. Ее «Хроносфера» была не часами, а стабилизатором. Якорем, который должен был удержать реальность от расползания по швам.
Но якорь был брошен слишком поздно.
Теперь же, когда он был запущен, начали происходить странные вещи. Люди жаловались на яркие, как вспышки, воспоминания, которые оказывались реальнее, чем настоящее. Растения начинали цвести и увядать в случайном порядке. Вода в стакане иногда становилась теплой, будто только что из чайника, а потом снова холодной.
Время не текло вспять. Оно текло куда ему вздумается.

Глава 4
Лео подружился с девочкой, Аней. Она была молчаливой и проводила дни, рисуя на оборотной стороне старых чертежей. Ее рисунки были пугающими: часы с глазами вместо цифр, люди, тающие как свечи, дома, у которых окна были на разных этажах то открыты, то закрыты.
Однажды он нашел ее рисующей у «Хроносферы». Стрелки снова стояли.
— Они остановились, — сказал Лео.
— Нет, — не отрываясь от рисунка, ответила Аня. — Они думают.
— Часы не могут думать.
— Это не часы. Это дверь. И она приоткрылась.
Лео почувствовал ледяной холодок вдоль позвоночника. Он посмотрел на уравнения Вейс на стене, на символ, который повторялся снова и снова — петля, временная петля. Он вдруг все понял. Вейс не пыталась (перезапустить время). Она пыталась его перемотать. Вернуться к моменту до Остановки и предотвратить ее.
Но машина была не готова. И теперь, вместо контролируемой перемотки, она создавала временные вихри, аномалии, которые разрывали ткань реальности на части.
Комитет, напуганный и не понимающий происходящего, решил уничтожить «Хроносферу», видя в ней причину, а не неудачное лекарство.

Глава 5
Ночью Лео и Мара проникли в лабораторию. Они должны были спасти журналы Вейс, maybe саму «Хроносферу».
— Они не правы, — шептал Лео, срывая печати. — Уничтожив ее, они уничтожат последний шанс все исправить.
— И что мы будем делать? — спросила Мара. — Ты сможешь ее починить?
— Нет. Но, может, смогу ее достроить.
Они замерли у двери. Из-за нее доносился тихий, мелодичный перезвон. Они вошли. «Хроносфера» работала. Все три стрелки двигались с разной скоростью, создавая гипнотический танец. Аня сидела перед ней на полу, обняв колени.
— Я помогла ей подумать, — сказала девочка.
И тогда стены лаборатории поплыли. Краски растекались, как акварель под дождем. Лео видел, как Мара молодеет на его глазах, а потом на ее лице проступают морщины, которых еще не было. Он услышал голоса из прошлого, обрывки своих собственных мыслей. Он увидел доктора Вейс, склонившуюся над чертежами, ее лицо было искажено отчаянием.
Машина выходила из-под контроля. Она не перематывала время — она стирала границы между прошлым, настоящим и будущим, создавая кашу из воспоминаний и возможностей.
— Надо ее остановить! — закричала Мара, но ее голос прозвучал как эхо из глубокого колодца.
Лео бросился к «Хроносфере». Он не знал, как ее остановить. Он мог только сломать ее. Он поднял монтировку.
И в этот момент Аня встала между ним и машиной.
— Не надо. Она почти нашла.
— Что она почти нашла? — взревел Лео, чувствуя, как его собственные воспоминания начинают ускользать.
— Тот самый момент. Тот, с которого все началось. Она хочет все исправить.
Лео посмотрел на циферблат. Стрелки неистово вращались, сливаясь в сплошное серебряное кольцо. И в центре этого кольца начало формироваться изображение. Он увидел себя, пятилетней давности, в своей мастерской. Он смотрел на настенные часы, которые только что остановились. На его лице было недоумение.
И он понял. Машина Вейс искала Точку Нуля. Момент Остановки. Не чтобы изучить его, а чтобы достичь его и изменить. Но для этого требовалась колоссальная, невообразимая энергия. Энергия, которая могла бы разорвать реальность на клочки.

Часть третья: Точка Нуля
Глава 6
Выбор был невозможен. Позволить машине работать — рискнуть уничтожить все, что осталось, в попытке вернуть то, что было. Остановить ее — обречь мир на вечное существование в хаосе, где нет ни прошлого, ни будущего, только бессвязное, безумное настоящее.
Лео смотрел на маленькую Аню, которая, казалось, понимала машину на интуитивном уровне. Она была мостом между бесчеловечной сложностью теории и простым человеческим желанием вернуть все как было.
— Она не может сделать это одна, — сказала Аня. — Ей нужна помощь. Она ищет дорогу домой, но заблудилась.
Лео опустил монтировку. Он подошел к механизму. Он не понимал квантовой физики Вейс. Но он понимал механику. Он видел шестеренки, пружины, маятники. Он видел узор. Безумие имело свою логику, свою симметрию.
— Мара, — сказал он, не оборачиваясь. — Помнишь, ты сказала, что я думаю как эти штуки?
— Помню.
— Я понял. Это не дверь. Это сердце. И оно бьется в такт с чем-то другим. С чем-то большим.
Он посмотрел на журналы Вейс. Ключ был не в том, чтобы управлять временем. Ключ был в том, чтобы синхронизироваться с ним. Уловить его естественный, изначальный ритм, который все еще существовал под слоем хаоса, как биение сердца под грудью мертвеца.
— Мы не должны ее останавливать. Мы должны ее настроить. Заставить идти в ногу с миром.
Они работали с Марой и Аней, пока мир вокруг них трещал по швам. Временные аномалии становились все сильнее. По коридору университета прошелся динозавр. Шел дождь из конфетти с новогоднего праздника 1999 года. Они видели призраков самих себя, входящих в лабораторию.
Лео регулировал механизм, руководствуясь не расчетами, а чутьем. Он слушал, как шестеренки входят в зацепление, и старался поймать тот самый, идеальный ритм. Аня подсказывала: «Теперь тише», «Здесь нужно быстрее». Мара отбивала щелчки переключателей, создавая странный метроном.
И постепенно бешеное вращение стрелок начало замедляться. Они начали двигаться в такт, сначала неуверенно, потом все увереннее. Три стрелки выстроились в линию.
Наступила абсолютная тишина. И в этой тишине раздался один-единственный, чистый, идеальный удар. Как удар колокола в пустоте.
И все остановилось.

Эпилог
Лео открыл глаза. Он сидел за своим рабочим столом в мастерской. Перед ним лежали разобранные карманные часы. В воздухе пахло кофе и маслом. За окном шумел город.
Он замер, боясь пошевелиться. Он боялся обернуться и увидеть хаос или вечную темноту.
Тик-так. Тик-так.
Он медленно поднял голову. На стене висели старые деревянные часы с маятником. Маятник качался. Стрелки двигались. Вторая стрелка отсчитывала секунды ровно, без пропусков.
Сердце Лео бешено заколотилось. Он рванулся к окну. На улице ехали машины. Люди спешили по своим делам. На цифровом табло банка горели цифры: 15:46. 12 октября.
Он посмотрел на свои руки. Они были такими же, как всегда. Никакой лишней морщины. Никакой пропавшей памяти.
Это сработало. Они вернулись. Они синхронизировали «Хроносферу» с последним устойчивым моментом перед Остановкой — за минуту до нее. И машина, вместо того чтобы перемотать время, перезагрузила его. Сбросила все к этой точке.
Он услышал слабый, мелодичный перезвон, который длился долю секунды и стих. Эхо от машины, которая выполнила свою работу и исчезла, стертая из новой, исправленной временной линии.
Лео глубоко вздохнул. Его взгляд упал на часы на стене. Стрелки показывали 15:46:30.
Он ждал.
15:47:00.
Тик-так. Тик-так.
15:47:10.
Сердце замерло.
15:47:20.
Ничего.
15:47:30.
Часы шли. Мир не остановился.
Лео закрыл глаза и позволил слезам облегчения скатиться по щекам. Он слышал каждый тик, каждый такт. Это был самый прекрасный звук на свете.
Он не знал, помнит ли кто-то еще тот другой мир. Мару, Аню, хаос. Возможно, это осталось лишь сном, тревожным воспоминанием.
Он подошел к своим рабочим часам, взял крошечную шестеренку и аккуратно установил ее на место. У него была работа. Мир нужно было беречь. Каждую его драгоценную, измеряемую секунду.
И где-то в городе маленькая девочка по имени Аня отложила карандаш и посмотрела на свой рисунок. На нем были часы, которые шли точно вперед. Она улыбнулась. Ей показалось, что ей приснился очень странный сон.