История Чёрной Руки и Белой Женщины

Когда Мария с семьёй переехала на островок, расположенный сравнительно недалеко от Дублина, она уже вынашивала третьего ребёнка.
Муж уезжал на работу рано, детей отправляли в единственную школу на острове, и Мария оставалась одна. Часто она сидела перед зеркалом, поглаживая живот и рассматривая свои поредевшие волосы.

Она не радовалась этой беременности. В глубине души она знала — это принесёт лишь мучительные роды, бессонные ночи, усталость и новые заботы. К тому же муж зарабатывал не так уж много, и отношения между ними становились всё прохладнее.

Мария замечала, что и муж не слишком рад будущему ребёнку, понимая заранее, что тот принесёт больше хлопот, чем радости. Они отдалялись друг от друга, спали в разных комнатах, и бывало, что она не видела его днями.

Дом, который они на последние деньги купили на этом островке — с тремя магазинами, паромом на «большую землю», парой врачей и аптекой, населённым в основном пожилыми людьми старше шестидесяти, — был старым и сырым. Через крышу сочилась дождевая вода.
На ремонт денег не хватало, просто не было. А тут ещё и беременность Марии.

Дом был пуст, когда они въехали со своими пожитками, часть которых ещё не успели распаковать.
Два этажа. На первом — большой холл с камином, который нужно было сперва почистить, кухня и ванная, из крана которой сперва текла ржавчина.
На втором — три комнаты. Одна — для детей, которым приходилось делить её между собой, так как Мария и её муж Бартоломью спали отдельно.

В доме не было даже подвала, только ужасно захламлённый чердак, где Мария, в своём положении, ещё толком не осматривалась.

Лежа в спальне, она слушала проливной дождь, который шёл уже вторую неделю.
И вдруг ей показалось, что она услышала тихое постукивание, доносившееся сверху. Сначала Мария не придала этому значения — мало ли, дождь...
Но постукивание начало усиливаться. Марии показалось, что она слышит шаги — как будто кто-то цеплялся за стену и натыкался на предметы.

Она начала чувствовать себя неуютно, слыша это каждую ночь. Даже сказала мужу, но тот лишь поморщился:
— Вздор. Бред! — и ушёл, заперев дверь своей спальни.

Когда рассвело, Мария решила осмотреть чердак.
Было трудно подниматься по скрипучей лестнице с полусгнившими перилами, но она добралась.
На чердаке, как и ожидалось, было сыро, пахло плесенью, валялись какие-то вещи: старые куклы, покрытые молью платья прошлого века, мокрые, полуразорванные книги.
В углу Мария нашла железный крест и пару подсвечников, повидавших виды.
Старый, перекошенный шкаф стоял, прислонённый к стене. Всё было влажным — дождь сочился сквозь крышу.

«Ничего тут и нет», — подумала Мария.
Но вдруг услышала слабое постукивание, явно не от дождя.
Откуда оно исходило, она не могла понять.
Пробираясь сквозь хлам к единственному окошку, Мария чуть не упала, но успела ухватиться за что-то.

Она попыталась пройти дальше, но не смогла: что-то держало её.
То, за что она ухватилась.
Посмотрев туда, Мария увидела чёрное подобие руки, цеплявшее её за локоть.

Сначала она подумала, что просто зацепилась, но чем сильнее пыталась освободиться, тем крепче сжимала её эта чёрная рука.

И вдруг внизу раздался звонок телефона.
В тот же миг Мария почувствовала, что свободна, будто ничего и не было.
Спотыкаясь, она спустилась вниз, поддерживая живот.
Телефон всё ещё звонил.
Она сняла трубку.

На другом конце никто не отвечал.
Мария молчала, но чувствовала, как в животе шевелится ребёнок — тяжело, будто он тоже слушает.

— Алло? — прошептала она.

Тишина. Лишь потрескивание в линии, как от старого граммофона.
И вдруг — тихое дыхание. Женское, ровное, почти нежное.

— Кто это? — голос Марии сорвался.

Ответа не последовало, но дыхание стало ближе, словно кто-то стоял рядом.
Мария прижала трубку к уху и услышала:

— Не смей подниматься туда снова...

Слова были сказаны шёпотом, но так отчётливо, что по спине у неё побежали мурашки.

Она вскрикнула, выронила трубку, и та со звоном ударилась о пол.
Дети вернулись только вечером. Муж снова уехал на неделю.

На следующий день Мария не выдержала и позвала соседку — пожилую женщину по имени Мэйв.
Та жила неподалёку и иногда помогала по хозяйству.

— У вас тут дом старый, — сказала Мэйв, осматривая потолок. — Старше, чем вы думаете.
— Я слышу шаги... — прошептала Мария. — По ночам.
— А вы на чердак поднимались?
— Поднималась. Там... что-то есть.

Мэйв перекрестилась и сказала:
— Говорят, прежняя хозяйка здесь умерла. После неё никто не жил.

Мария молчала.
В ту ночь ей приснилась женщина в длинном белом платье, стоявшая на лестнице.
Та держала в руках железный крест и шептала:

— Не поднимайся туда... пока не родишь.

Мария очнулась в больнице.
Слабая, но живая. В голове всё ещё звучал голос, услышанный в ту ночь:

— Не рожай... Будет это не сын и не дочь...

Она лежала неподвижно, боясь пошевелиться.
Живота больше не было — вместо него аккуратно наложенные швы.

Дверь приоткрылась, и в палату вошёл мужчина в белом халате.
Он держался неуверенно, избегая смотреть ей в глаза.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он. — Нечего бояться.
Он запнулся.

— Мой ребёнок?.. — еле выговорила Мария.

Врач тяжело вздохнул.
— Ваш муж забрал. Вам лучше... не смотреть.

— На что? — её голос сорвался.

Он отвернулся к окну.
— На то, что мы достали из вас, — сказал он тихо. — Отдыхайте. Мы пришлём к вам психиатра.

Прошёл год.
Мария сидела на старой скамейке возле их дома.
Муж давно ушёл.
Дом стоял пустой, но она больше не боялась.

Однажды, убираясь, Мария нашла маленький деревянный ящик.
Она знала, что внутри.
Не открывала, но чувствовала, будто кто-то смотрит изнутри.

Позже она всё же заглянула.
Там было то, что она носила в себе:
смесь множества крошечных чёрных рук, переплетённых между собой, и безобразное подобие лица.

Эта картина снилась ей ночами, являлась днём.
Она понимала, что никогда этого не забудет.

Её взгляд упал на место под старым дубом, где они похоронили это нечто.
Холмик был усыпан жёлтыми нарциссами.

— Весна... — прошептала Мария.
Ни страха, ни боли она больше не чувствовала.

Она встала, выпрямилась, посмотрела на дом.

— Теперь я займусь этим домом!


Рецензии