Детство моё, постой... Начало

                "Никогда не судите о человеке по его друзьям.
                У Иуды они были безупречны."
                Поль Верлен - французский поэт.


***

Так уж заведено, что помимо своих родных, близких и дальних родственников, мы привыкаем к своим соседям, и они для нас становятся порой даже более близки, чем кровные родственники. Мы с ними встречаемся намного чаще, чем со своей роднёй, общаемся, дружим.

Была у меня подруга-одноклассница, с которой мы жили на одной улице, вместе ходили в школу и из школы. Я жила ближе к школе – она немного дальше. А рядом по соседству, всего через один дом от школы, жила другая семья: Мать – вдова, трое сыновей и младшая дочка Галка.

Познакомилась я с Галкой, когда мы переехали в новый, построенный папой, большой дом под косогором и оказались в соседях. Галка училась в 4-м классе – я ещё не училась.  Когда у мамы, кто-нибудь спрашивал про мой возраст, она отвечала: «На прок в школу пойдёт»

Старший брат Галки был уже женат, и в августе у них родилась девочка.
Малышку назвали Таней, если верить Галке, которая, будучи в хорошем расположении духа, призналась мне по секрету – в честь меня.
Жену Галкиного брата звали Эрна, она была немка и преподавала в школе немецкий язык.

На Алтае в те годы было много немцев-переселенцев с Поволжья: В Павловском районе неподалёку от г. Барнаул два совхоза Прутской и Комсомольский почти стопроцентно населяли немцы.

Никакой дискриминации по национальному признаку в те годы не было. Мы учились в школах, в средних и высших учебных заведениях и даже не знали (не интересовались), кто из нас какой национальности.

Но один раз, спортивная команда нашей Кипринской средней школы всё же крепко задумалась о национальном вопросе.

На территории совхоза «Комсомольский» проводились соревнования по многоборью между средних школ района. Приехавшие со своими командами учителя физкультуры были распределены для судейства по видам спорта.

Пробежав, покидав и отпрыгав положенное, наша девчоночья команда отправилась болеть за наших парней. Вначале мы пошли туда, где они отжимались на перекладине.

Наш Серёжа Соколов из 10Б класса отжался 42 раза. Легко, красиво, заводя перекладину под подбородок. Судья ему записал 28. С каким неистовым возмущением мы накинулись на него – это просто надо было видеть!

Судья же нам спокойно объяснил, что Серёжа, где-то, что-то там нарушил, неправильно подтянулся, поэтому он ему и не засчитал все отжатия.

Но мы же своими глазами видели, как другие парни болтались и извивались на перекладине, как уж на сковородке, даже носом не дотягивая до неё, не то, чтобы подбородком, а он им всё это засчитал.

Я и ещё несколько девочек даже расплакались от такой вопиющей неправды и бессилия, и  побежали разыскивать нашего физрука, надеясь, что ещё успеем восстановить справедливость до окончательного судейского решения по всем командам. Но физрук сказал, что с немцем скандалить бесполезно.

Всю обратную дорогу мы костерили этого немца, кто во что горазд, и слово фашист то и дело срывалось с наших уст.
А в те годы, когда я ещё и в школу не ходила, для меня все люди были одинаковыми, кроме соседки учительницы. На хороших и плохих я делила всех по одному единственному принципу: Если меня не обижает, значит хороший.

Галка меня обижала.

Случилось так, что мне пришлось стать нянькой у её первой племянницы. Учительница немецкого языка в школе была одна, поэтому к началу учебного года её упросили выйти на работу.
В их семье все работали или учились, а в детсад-ясли детей принимали с 4-х месячного возраста, а близкие родственники наших соседей жили далеко, в других городах и сёлах. Были, конечно, и местные неблизкие родственники, но они почему-то не роднились.

Посоветовавшись с моей мамой, тётя Ариша – глава семьи наших соседей в няньки определила меня. Каждое утро к половине 9-го, кроме воскресенья, я топала «на работу», как взрослая.

В мои обязанности входило качать люльку, если ребёнок заплакал, и давать малышке пустышку, если она её выронит. На большой перемене Эрна приходила покормить дочь, а часам к 3-м она возвращалась из школы, иногда вперёд приходила Галка.

Прежде чем зайти в дом, она всегда украдкой заглядывала в окошко – подсматривала за мной, как потом выяснилось. Весной следующего года, когда мы с ней в очередной раз поссорились, Галка заявила, что, когда я нянчилась с её племянницей, она видела, как я брала с комода её помаду.

Откуда у Галки в четвёртом классе взялась помада - уже был вопрос интересный. Да и была ли она у неё вообще?

Чтобы я её взяла в руки, такого не могло быть однозначно! Всякий раз, перед тем, как отправить меня «на работу», мама мне строго настрого наказывала ничего не трогать, даже не прикасаться. Если увижу денежку, даже на полу, ни в коем случае не поднимать, возможно, что так хозяева меня хотят проверить на честность, а потом посадят в тюрьму.

Кроме того, я слышала разговор тёти Ариши с моей мамой перед свадьбой её старшего сына: «Да неужто ему русских девок не нашлось, а?» - возмущалась она. «Ведь знает же, как я этих немцев боюсь! Они же женщин и детей сжигали и убивали!»

Этого было достаточно, чтобы я сидела на стульчике, не шелохнувшись – столбиком, от 4 до 6 часов, пока меня не отпускали восвояси домой.

После Нового года девочку приняли в детсад-ясли, но, несмотря на то, что у меня сразу гора с плеч свалилась, было жалко малышку. Сама я никогда не ходила в детский сад, росла под присмотром бабушки, братьев и сестры, но слышала, что там детей ставят в угол, а некоторые няньки даже бьют их. 

В благодарность за мои услуги, тётя Ариша принесла отрез мне на платье, и мама сшила к лету ситцевый сарафан, но не такой, как обычно шьют – мешок без дна с лямками, а от талии слегка расширяющийся. Если покрутиться на одном месте, он надувался колоколом, что я и проделывала неоднократно перед зеркалом. На красном фоне белые цветочки придавали этому сарафану праздничный вид.

Я была счастлива и с нетерпением ждала тепла, когда можно будет покрасоваться в таком красивом наряде перед соседями и подружками.

А тут Галка возьми, да заяви, что я брала её помаду. На мои попытки оправдаться она кричала: «Брала! Брала! Брала!» и ещё добавила, что я не заслужила носить такой сарафан.

Наревевшись вдоволь, я унесла этот сарафан и повесила его соседям на калитку.

Несколько дней спустя, тётя Ариша принесла его маме, извинилась за свою дочь, сказала, что она знает, почему сарафан оказался у них на калитке и, что она всыпала Галке люлей за её дурной характер. Но у меня пропало всякое желание носить этот сарафан.



Продолжение следует. http://proza.ru/2025/08/29/846