Где-то под крышей

 

      "хроники ржавой империи"
      (новый взгляд на ржавчину)


    Участковый Васильев не любил висельников. Они всегда представлялись ему неблагонадежными «икарами», бунтующими против закона истинного тяготения. Не того что наковырял из червивого яблока какой-то там Ньютон, а того что дает настоящую народную устойчивость. Закон притяжения к корневой системе.
     Васильев был уверен – от земли отрываться нельзя. Без соприкосновения с ней хотя бы пятками, патриотизм невозможен. Точнее, для начала – пятками. Они как фундамент для будущих отношений. Уже потом придет высшая форма интимного союза – связь с родиной с помощью коленей, от которой рождаются верность и доверие. Но «брачную ночь» надо было еще заслужить. Сам участковый уже давно посещал кружок земляных женихов, но в мужья еще посвящен не был. Хотя к позе верного «супруга» приготовился давно и даже купил себе штаны земляного цвета, которые еще предстояло протереть до дыр в интимных местах.
    А висельники, по мнению Васильева, боялись серьезных отношений. Они отрывались от ответственности, болтая легкомысленно ногами, и убегали от верности с помощью петли. Что несомненно являлось предательством. Петли, как считал участковый, следовало запретить все, кроме дверных. Приравнять их к инструменту незаслуженного вознесения, а виселицы признать – взлетной полосой. 

    Подойдя к подъезду, где под крышей завелся незарегистрированный висельник, Васильев остановился. Перевел дух и осмотрелся кругом. Людей почти не было. Людей вообще в последнее время стало на удивление мало. То ли они уехали в другие города, то ли превратились в неодушевленные предметы. Кто-то в кривое дерево, кто-то в витрину магазина с объявлением о распродаже, кто-то в дырявый пиджак, что валялся тут же, на асфальте. Участковый поднял пиджак, заглянул в его карманы, в поисках имени отчества владельца, но ничего не обнаружив, повесил его на перила у светофора.
    На другой стороне улицы появилась женщина с котом на поводке. Васильев представил ее в роли повешенной, но результатом остался недоволен.  Она болталась в петле будто нарядная серьга в полной луне. Слишком вишневые ботинки, слишком зеленые берет. Да и пятнистый кот, привязанный к женщине поводком, наверняка заберется к ней на голову, чтобы возмутится человеческим голосом:
    - Дура, кто же вешается до обеда?
    Женщина посмотрела с интересом на участкового и поправила кокетливо берет. Кот тоже лениво повернул сытую морду и недовольно мяукнул.

    Васильев зашел в подъезд. Лифт в доме работал, но он решил подняться на чердак пешком.  Ступенька за ступенькой, шаг за шагом. Словно хотел компенсировать чувством усталости предстоящее зрелище оторванных от земли ног.
    На втором этаже курил пенсионер из четвертой квартиры. Склочный и нелюдимый общественник. Он писал обществоведение нового времени и развешивал страницы своей книги на фонарных столбах.
    - Филиппов использует мой труд не по назначению, - общественник пожаловался на соседа. - Туалетной бумаги ему не хватает, что ли?
    - Филиппов засранец. Не стоит обращать на него внимания, - отмахнулся Васильев, но общественник не отставал. 
     - У меня вдохновение закончилось, - прошептал он жалобно.
    - Как закончилось? Пенсию только неделю назад давали?
    Участковый хотел было удивится, но потом взглянул на опухшее лицо общественника и передумал.
    - Обществоведение требует жертв, - пенсионер развел руками. – Надо деградировать с остальными. Иначе все это не имеет смысла.
    Васильев хотел было и тут примерить образ висельника, но так и не смог. Грузное тело общественника упорно доставало до земли, а сам он жадно хватал воздух и плаксиво возмущался:
    - Зачем меня возносить? Я проверенный и приземленный.
     А на пятом этаже, участкового чуть не сбил с ног спешащий по своим делам школьник.  Он словно гнался за взрослой жизнью, не оборачиваясь по пустякам. Посмотрев вслед, Васильев понял, что тот взлетит и без всякой виселицы. Скорее всего, оседлав взрывную волну.


    Сам висельник, тем временем, болтался под потолком чердака уже несколько часов. Наглый паук успел прикрепить к его уху паутину, а семейство мух дружно высадилось на аэродром щеки. Грязные бледные ноги покойника торчали из мятых брюк, словно мраморные кегли. Полосатые носки аккуратно лежали у чердачного окна. Под ногами висельника валялась деревянная лестница, пришедшая из времен рассвета советской космонавтики, а над головой виднелась свежая надпись:
    «Я умею летать! А ты?».
 
    - Два часа, - недовольно произнес инспектор из местного клуба самоубийц. – Уже два часа я вас дожидаюсь. Где вы ходите? 
    Васильев посмотрел на инспектора хмуро, но объяснять ничего не стал.
    - Ваш? – спросил он, качнув висельника влево.
    Привязанная к деревянной балке веревка заскрипела, но выдержала. Тело не сорвалось
     - Наш, - инспектор сверился с бухгалтерской книгой.
    Участковый со вздохом качнул висельника еще раз. Веревка выдержала и на этот раз.
    - Не люблю повешенных, - сказал он с раздражением. – Они отрываются от корней. Нарушают всю приземленную духовность. Уж лучше иметь дело с утопленниками. Те, можно сказать, растворяются в глубинном смысле.
    - Никто ему разрешение на петлю не давал, - заявил уверенно инспектор в чине капитана. – У него с нами подписан другой контракт. На оторванную голову в одном из окопов.
    - Значит плевал он на ваш контракт.
    - Нельзя плевать на контракт. Он как предсмертная записка. А еще как пропуск в рай. Без него туда не попадешь.
    - Выходит у вас теперь райская монополия?
    - Да, у нас все строго. Церковь министерства обороны дала добро.
    - А если, к примеру, у кого-то бронь и грыжа? – участковый невольно прикоснулся к животу.
    - Тогда ему райский подвиг не поднять, - сообщил сурово инспектор, но быстро смягчил приговор. – Хотя, порой мы делаем исключения для героев тыла.

    Распахнулось чердачное окно. Ворвавшийся под крышу ветер схватил один из полосатых носков и утащил за собой.  Васильев успел заметить дыру на его пятке.
    - И много у вас таких нарушителей контракта? – сменил он тему.
    - Случаются, конечно, самоволки, но не особо часто.
    - А отказники бывают?
    – Отказников гораздо больше, - признался инспектор. - Они полагают, что, если выберут жизнь, смерть их не коснется.
    - Наивные, - кивнул Васильев. – От нашего рая не сбежишь. Тем более если за это светит уголовное чистилище.
    Он остановил висельника, что качался без толку перед глазами, поставил упавшую лестницу и полез снимать покойника. Инспектор неохотно отложил бухгалтерскую книгу и, подумав о петле собственной жизни, стал помогать участковому.