Зелень для души

Вокруг витал запах раскаленного железа, отдаленное воспоминание о проехавшем грузовике с дынями, остатки вчерашнего дождя и бесцеремонно врывавшийся своей свежестью запах озерной рыбы, только что разложенной на прилавок. Кругом были звуки: утомлявший своим навязчивостью малоприятный голос из рекламной радиорубки, рёв работавшей дрели, звон телефонов, окрики, всплески эмоций, смех, ругань на разных языках, поскрипывание тележек с товаром, ворчанье прохожих, нестройный лад песни из небольшого ларька, а иногда среди внезапно наступавшего затишья доносившиеся откуда-то сверху пронзительные голоса воробьев. 
Вдоль обшарпанных прилавков по выложенной из картонных коробок дорожке неспешно шла пожилая женщина. Быстрее она и не могла. В ее старенькой полинявшей сумке из плащевой ткани точно была зелень. Это было понятно по ее виду: только такие бабушки в неярких платьях и косынках на голове с чуть выбивавшимися седыми прядками, с закатанными рукавами, из под которых бледнели худощавые и морщинистые, но жилистые и обычно вопреки ожиданиям крепкие руки. Наконец она остановилась возле длинного прилавка с железным навесом.
Здесь пестрели товары, но еще более своим разнообразием внимание привлекали те, кто вел бойкую торговлю. Крепкие молодые ребята с южным акцентом, со всей соей восточной щедростью представлявшие возможность покупателям самим выбрать понравившиеся плоды. Загоревшие женщины с ящиками ягод, происхождение которых имеет волшебное «местные». Редкие дачники, отличавшиеся нарочито неспешными движениями и вдумчивым отношением к процессу торга, и по их глубокому убеждению и мнению большинства, с самыми натуральными овощами и фруктами.
Так вот наша героиня останавливалась на краю одного из отсеков этого длинного прилавка и без суеты выкладывала на расстеленную бумагу несколько пучков зелени. Крепко связанные пучки, скорее напоминавшие букеты, укропа и петрушки аккуратно ложились ровным рядом, возле которых становилась картонка с надписью «Зелень. Без химии».
Этот ритуал происходил каждое утро. Она выставляла свои пять, может шесть пучков и, казалось, не очень-то торопилась продать свой товар. Кто-то покупал один пучок, верно, по необходимости, а кто-то иногда из участия. Многие узнавали ее, но почти никто не задумывался, зачем она здесь. Заработать — не цель. Зная многих торговцев и покупателей-завсегдатаев, она здоровалась почти с каждым, справлялась о их делах. По пусть не такому яркому, но сохранившему какой-то смешливо-добродушный блеск в глазах взгляду, видно, что более всего она радовалась разговору, чем продаже. Кто-то просто кивал в ответ и спешно пробегал мимо, кто-то успевал на ходу что-то сказать ей в ответ или пошутить по поводу размера пучков укропа.  Были и те, кто мог позволить себе остановиться рядом и обсудить последние новости. Только если кто смел заговорить о чем-то неприятном или начинал сетовать на жизнь, она с неожиданно строгими нотками негромкого голоса прерывала собеседника и говорила: «Вот  ты ходишь самостоятельно? Ходишь. Есть где жить? Есть. Можешь купить хлеб да ещё и с маслом? Можешь. Есть с кем посмеяться? Во-о-от! Говоришь, думаешь, так еще и имеешь привилегию вздыхать и критиковать. Вот и не гневи судьбу – цени, что есть. Чем больше будешь ворчать и жаловаться, тем раньше состаришься душой! А старость души – это хуже всякой хвори, что одолевает нас с возрастом. Потому как против боли врачи и лекарства есть, а против безнадежной старости души никто не поможет, кроме самого человека».  в такие минуты она вспоминала о своей жизни, где было много всего и было не просто, только она не любила говорить об этом. Если вдруг кто-то спрашивал ее о чём, она спешила рассказать о моде прошлых лет или поделиться секретами опытной огородницы.
Как-то летним днем внезапно заморосил дождик, покупателей почти не было. Но хозяйка зелени продолжала сидеть под небольшим навесом, натянув платок и накинув целлофан на ящик. Небольшая кампания молодежи в современных одеждах, с виду казавшихся беззаботными, сидела в кофейне, окна которой выходили на те самые прилавки. Они на полном серьезе обсуждали инженерные погрешности в конструкции прилавков и стоявшего чуть поодаль ларька с мороженым, и вдруг обратили внимание на старушку.
-Смотри, - сказала одна из девушек этой кампании. – Видимо, пенсия маленькая, вот и вынуждена продавать зелень. – Она по своей привычке направила свой телефон и, выбрав ракурс, сохранила очередную фотографию видов города.
-М-да, - протянул ее товарищ, отвлекшись от большой порции кофе. – А может, излишки урожая решила продать.
— Слушайте, а ведь она, может, не ради зелени… - предположил третий, вдумчиво посмотрев на картину из окна, и поправил свои спутавшиеся кудри. —  Может, бабушке просто скучно?
— А может. Возможно, это её способ хоть с кем-то поговорить, - соглашается девушка и по молчаливому уговору вместе они выходят на улицу. Без слов они подходят и покупают у неё всю зелень, не торгуясь.
— Куда вам столько?– обескуражено спрашивает пожилая женщина сначала. На что ребята отвечают на полном серьёзе:
— Хотим устроить праздник зелени. - А потом добавляют: «А расскажите-ка, как вы вырастили такой пахучий укроп?»
Следующие полчаса под прояснившимся небом молодежь внимательно слушала увлеченный рассказ о том, как следует поливать зелень.
На следующий день продавщица зелени снова на своем месте. Только на табличке рядов с зеленью красовалась новая надпись другим почерком: "Свежая зелень и свежие разговоры. Дёшево!"
Иногда к ней подходила или девушка, собиравшая фото-картинки города или кто-то из ее друзей, и каждый раз кто-то из троих уходил с пахучим пучком зелени и радостным чувством от услышанной истории прошлого.