Да не переживай ты так, папочка! глава первая

                ДА НЕ ПЕРЕЖИВАЙ ТЫ ТАК, ПАПОЧКА!

        Приехала Ольга Павловна в столицу, в гости к дочери. Её радостно встретили дочь, зять, а внуки так соскучились, что ни на шаг не отходили. Приятные разговоры затянулись до ночи. А утром все разбежались, младшенькую завели в садик, старший пошёл в школу, а взрослые по работам. И как водится Ольга Павловна заступила на вахту у газовой плиты. За день наварила, напекла, нажарила, в общем приготовила много вкусненького, чтобы было чем вечером накормить семью.

        Первым пришёл зять Матвей и привёл с садика дочку Сонечку, непоседливую щебетушку, удивляющую всех недетскими рассуждениями и очень часто задававшую окружающим весьма трудные вопросы, которые ставили взрослых в глухой тупик, а иногда, даже на какое-то время, лишали дара речи. Усадила тёща за стол зятя вечерять, а внучка наотрез отказалась, сказала, что будет кушать с мамой, которая уже скоро должна прийти и переодевшись выполняла в комнате упражнения по гимнастике. Ольга Павловна села на диван и с любовью глядя на внучку заговорила:

        - Ты так подросла, Сонечка, за эти полгода. Прямо такая большая стала.
        - Да, бабушка, я уже почти взрослая – мне уже целых пять лет, - очень значительно, с большой гордостью, произнесла девочка и выставила правую ручку перед собой, стараясь по шире растопырить пальчики, чтобы наглядно показать, сколько ей уже лет: - Вот видишь бабушка, сколько много мне уже лет!

        - Да, большая уже, - улыбаясь согласилась Ольга Павловна и вдруг шутя спросила: - А у тебя есть кавалер?
        - Да, Максимка, мальчик с моей группы, - так, между прочим, как о само собой разумеющемся ответила Сонечка и села на шпагат.
        - Он ухаживает за тобой? - поинтересовалась Ольга Павловна продолжая улыбаться.

        - Ухаживает, - подтвердила она, поднимаясь на ноги и вдруг остановившись на минутку выполнять упражнения, радостно улыбнулась и, лукаво сверкнув глазками, доверительным тоном поведала: - Да мы уже с ним даже целовались!
        - Та, нуууу, Сонечка, целоваться не нужно – ты ещё маленькая, - проговорила Ольга Павловна и отметила в уме, что ложка ужинавшего на кухне зятя перестала цокать о тарелку, поняла, что он замер прислушиваясь к их разговору.

        - Да, я ему так и говорю: "Не надо, не надо", а он целует и целует, - лукаво сверкая глазками, широко и радостно улыбаясь произнесла Сонечка и склонив голову набок пожала плечами, состроила такую милую гримаску, словно, всем своим видом говорила: - "Вот такой он непослушный проказник, этот мой Максимка".

        Только-лишь успели замереть слова внучки, как громко звякнула ложка, брошенная в тарелку. Следом раздался звук резко отодвигающегося табурета и сразу же быстрый топот ног бегущего человека из кухни по коридору и через пару секунд в комнату вбежал взъерошенный Матвей и только лишь переступив порог, резко остановился, и уставившись на дочь, сделал страшные глаза.
        - Соня! – гневно прокричал он, - Я же тебе говорил, что нельзя целоваться!

        Девочка несколько сникла, съёжилась от его крика и гневного взгляда.
        - Ты что не понимаешь? Он же тебе свои микробы передаёт! – продолжал кричать зять, и тут перевёл взгляд на тёщу и сразу понял, что несколько переусердствовал, резко убавил тон и стал ей жаловаться: - Нет, ну вы только подумайте!!! Ей только пять лет, а она уже с мальчишками целуется!

        После этих слов он замолчал, ожидая поддержки от тёщи, но она плотно сжав губы отвела взгляд в сторону. Матвей понял, что пока она ему не союзник, но ещё и не противник, это успокаивало, и он снова накинулся на дочку:
        - Ты вот мне скажи: зачем тебе нужен тот сопливый мальчишка, что ты с ним целуешься?

        Сонечка завела руки за спину, взяла пальцы в замок, немножко опустив и выставив голову вперёд стойко выдержала атаку отца и глядя на него несколько исподлобья, твёрдо сказала:
        - Он не сопливый!
        - Ай, будешь мне сказки рассказывать – был я в садике видел – все мальчишки там сопливые.

        - Нет, папа, то ты видел Толика и Ваню. У них сопельки, а ещё и у Коли, а вот у Максимки никогда сопелек нет!
        - Та шо ты мне будешь рассказывать? – отмахнулся от неё Матвей. – Был я в садике – всех видел!

        - Значит Максимку ты не видел! – уверенно заявила Сонечка и вдруг расправив плечи и выровнявшись в полный рост твёрдым голосом предложила: - Вот завтра ты меня заведёшь в садик. Я позову Максимку и ты сам увидишь, что у него носик хороший, сухой и совсем нет сопелек.
        - Да не интересен мне твой Максим со своим носом, - строго отрезал Матвей и с гримасой отвращения продолжил: - И не противно тебе с ним целоваться? Он же слюни пускает!  Обслюнявливает тебя!

        Сонечка с недоумением взглянула на отца и с негодованием в голосе заговорила:
        - Что ты, папа?! Да Максимка хорошо целуется, он не обслюнявливает, он аккуратный мальчик. Вот ты завтра приведёшь меня в садик, и я его попрошу, чтобы он тебя поцеловал. Тогда сам увидишь!

        От такого неожиданного предложения Матвей, выпучив глаза, застыл на месте, даже мысли в голове на минутку остановились, но негромкий, сразу же подавленный смешок Ольги Павловны вывел его из этого состояния, и он с показным, сильно преувеличенным отвращением, желая вызвать у дочки демонстрируемое чувство, произнёс:

        - Тоже мне придумала: поцелует! Фууу, противно!!!
        - Ничего, я Максимку попрошу и он как-то стерпит, - с детской простотой произнесла Сонечка и с непоколебимой уверенностью добавила: -  Максимка ради меня всё стерпит.

        Ольга Павловна прыснула смехом. А у Матвея, от этих слов дочери, глаза моментально округлились, он быстро посмотрел, на тёщу, она тут же спохватилась и сразу же сделала вид, что закашлялась. Зять несколько секунд смотрел, как Ольга Павловна, отвернувшись и прикрыв ладонью рот, покашливает, затем снова перевёл взгляд слегка оглушённого человека на дочь, которая спокойно смотрела на него наивными глазками, и чуть-чуть улыбаясь, с гордостью думала, что просто преотличнейшим образом решила этот спор и завтра отец сам убедится, что Максимка целуясь не слюнявит.

        - Хммм, - хмыкнул Матвей и как человек не собравшийся ещё с мыслями негромко произнёс: - Она попросит… Ага, конечно, щас, уже прям разогнался я со всяким целоваться.
        Замешательство отца Сонечка расценила по-своему и поспешила успокоить.

        - Та, пап, не переживай ты так, Максимка, хорошо целуется, он ни капельки не обслюнявит! Это Толик слюнявит!
Матвея вроде электрошокером ударили, он весь встрепенулся и сразу же чуть-ли не взревел, уставившись на неё страшными глазами:
        - Ты что? и с Толиком целуешься?
 
        - Нет, пап, ну что ты… Я с Толиком не целуюсь – он мне не нравится, да и носик у него течёт, - насторожившись говорила Сонечка не понимая с чего это папка так вдруг прямо взбесился.
        - Если с этим Толиком ты не целовалась, то откуда ты знаешь, что он слюнявит? – негромко спросил Матвей, неотрывно глядя сердитыми глазам в лицо дочери, решив, что загнал её в угол и расколол.

        - Та, - произнесла и даже ручкой отмахнулась Сонечка, как от чего-то нестоящего даже малейшего внимания и слегка улыбаясь с видом заговорщика посмотрела на бабушку.
        - Что та?! А ну отвечай! Откуда знаешь? Если с этим мокроносым Толькой не целовалась? – спрашивал Матвей сделав шаг к дочери и слегка склонился над ней.

        - Да, видела я, когда он зажал Катю в угол и выцеловывал, так у неё после этого все щёки мокрые были, - просто ответила Сонечка, подняв на отца безмятежный взгляд.
        - А Катя что? – спрашивал Матвей, уставившись на дочь просто ошарашенными глазами, его очень поразили слова: "зажал в угол, выцеловывал".

        - А что Катя? – не поняв в чём собственно вопрос, спросила Сонечка, глядя на отца наивными глазками.
        - Я спрашиваю: А Катя что? просто стояла как дура или…? – спрашивал Матвей впившись сердитыми глазами в лицо дочери.

        - Нет, пап, Катя не дура, - уверенно произнесла Сонечка. - Она не "просто стояла"? Она, конечно же, вырывалась, а он целовал и целовал, целовал и целовал, - рассказывала Сонечка с лукавым блеском в глазах и широко улыбаясь, снова посмотрела на бабушку.
        - Как же она так вырывалась-вырывалась, что и не вырвалась? – возмущался Матвей.

        - Ну, как-как? Конечно же понарошку, - просто и вполне серьёзно ответила Сонечка.
        - Что значит "понарошку"? Это в смысле – шутя? Вернее, она делала вид, что хочет вырваться? – спрашивал Матвей не веря своим ушам.
        - Ну, да! Она же не дура, чтобы по-настоящему вырываться.
        - Она что? на самом деле не хотела вырваться? – переспрашивая уточнял Матвей, так как ему показалось, что он неправильно понял.

        - Вот непонятливый! Конечно же нет! – уверенно произнесла Сонечка с несказанным удивлением взглянула на отца, не понимая, как он не может понять очевидного.
        - Почему она не хотела вырваться?
        - Как почему? Я же уже сказала, что она не дура! – теперь искренне удивлялась Сонечка, поражённая тем, что впервые достигла предела понимания у отца.

        - Объясни?!!
        Сонечка с подозрением уставившись на Матвея подумала: – "Неужели он и в самом деле такой тупой?". Но вслух сказала:
        - Ну, пап, она же не дура чтобы по-настоящему вырываться.
        - Не понял? – с абсолютным непониманием в глазах, спрашивал Матвей неотрывно глядя на дочь и весь, почему-то, сильно напрягся.

        - Да что тут непонятного? – с явно звучащим раздражением в голосе спрашивала Сонечка. - Ты Катю видел?
        - Видел, конечно, - произнёс Матвей вспоминая ничем неприметный образ пятилетней Кати.
        - Ну, раз видел, то что мне тебе объяснять? Сам всё понимать должен.
Матвей молча смотрел на дочь взглядом безнадёжно тупого человека и наконец негромко спросил:

        - А что я должен был увидеть? Девчонка как девчонка – руки, ноги, голова, всё, как и положено: растут на своих местах. Ничего не перепутано. Что в ней не так? Что ей мешало взять и вырваться от того сопливого Толика?
        Сонечка с несказанным удивлением смотрела на недогадливого отца и как только он замолчал, твёрдым и уверенным голосом стала объяснять:

        - Ну, зачем ей вырываться? Она же некрасивая! Понимаешь? Некрасивая и кто знает, когда ещё какому-нибудь мужчине захочется её поцеловать.
        - Вот и пользовалась случаем, - рассмеялась Ольга Павловна.
        Матвей очень серьёзно, но мельком глянул на тёщу и снова уставившись на Сонечку допытывался:

        - А воспитательница что? Не могла его оттащить? Куда она смотрела?
        - В окно! Она работала! – деловым тоном поясняла Сонечка.
        - Её работа – за детьми смотреть, а она просто в окно тупо уставилась, - в несказанном возмущении чуть ли не выкрикнул Матвей.

        - Нет, папа, она работала, - убеждённо говорила Сонечка и продолжила: - Она нам так и сказала: - "А ну тихо, детки, не шумите, мне поработать нужно". И став у окна, разговаривала по телефону. А Катя с Толиком тихо целовались и её совершенно не отвлекали от этой работы.
        - Твооюууу дивизию! Что в этом садике творится!!! С ума сойти можно! – восклицал поражённый Матвей. - И как же он от неё отвалился?
        - Наверно слюни закончились, - снова пошутила Ольга Павловна.

        - Ой, Павловна, и от чего вам так весело? Тут такое твориться, а вам, видите-ли смешно! – говорил до предела взвинченный Матвей и снова уставившись злыми глазами на дочь просто заорал: - Не смей мне больше целоваться! Слышишь?!! Не смей!!! Сейчас такие болячки ходят! Вирусы всякие!… Вон сама видишь, что по телевизору телеведущие с утра до ночи, только про коронавирус и говорят! У них целый день рты не закрываются. Ты слышала сколько людей в мире каждый день заражается и умирает? Ты тоже хочешь заразиться от того Максима и умереть?

        - Нет, папочка, я не заражусь! – уверенно защебетала Сонечка открыто глядя наивными глазками в сердитые глаза отца. – Максимка в Мире не живёт! Он туда даже не ходит. Он только дома и в садике. Он, наверно, даже и не знает где этот Мире находится, как же он заразится?
        Её наивные слова, окончательно вывели Матвея из себя, и он просто, что называется заорал:
        - Да, что ты такое мелешь?!! Да мы все живём в мире!!! Понимаешь?! Все!!!

        - Нет, пап, ты наверно забыл – мы живём в городе Киеве! – уверенно сказала Сонечка и устремила на отца такой ясный и радостный взгляд, как будто ожидала, что он вот сейчас наконец поймёт, что им совершенно ничего не угрожает и просто запрыгает от восторга, а может даже пустится в пляс от такой чудесной новости.

        - Правильно! В Киеве! В столице! Но Киев-то находится в мире! – проорал Матвей глядя на дочь колючими глазами.
        Сонечка застыла на месте, глядя на отца недоверчивым взглядом, и по мере того, как она осознавала эту информацию, улыбка сходила с её лица. Она быстро повернула голову к Ольге Павловне и встревоженно спросила:
        - Бабушка – это правда?

        - Правда, Сонечка. Мы все живём в одном мире на планете Земля?
        У девочки глазки стали округляться и наполнились страхом. Матвей это сразу же уловил и сердитым голосом быстро заговорил запугивая дочь:
        - Знаешь? Сейчас тысячи людей по всему миру заболевают этим коронавирусом и умирают!
        - Правда, бабушка? – снова спросила Сонечка, глядя полными глазами страха.

        - Я могу сказать только то, что по телевизору об этом говорят каждый день, - ответила Ольга Павловна. – И уже поговаривают, что школы и садики закроют на карантин.
        - А передаётся он воздушно-капельным путём и через слизистую, то есть через поцелуи. Поняла? – не слушая тёщу, чуть-ли не кричал Матвей запугивая дочь. - Целуются непослушные девчонки с мальчишками, заражаются и умирают. Понимаешь?! Целуются и умирают! Целуются и умирают!

        - Нет это не правда – у нас в садике ещё ни одна девочка не умерла от целованья, - слегка засомневалась Сонечка, внимательно глядя в глаза Матвея.
        - Твооюуу дивизию!!! Да они там все целуются! – в глубоком негодовании воскликнул Матвей и посмотрел на Ольгу Павловну, как бы ища поддержки, но тёща только недоумённо пожала плечами и с тяжёлым вздохом перевела взгляд на внучку.

        - Ты что думаешь, что сразу, как только поцелуются, девчонки падают и дрыгая ногами умирают? Нет! При поцелуе только заражаются, а через недели две-три… ну может через месяц–два болезнь разовьётся и все те непослушные девчонки помрут! – категорично с большим раздражением в голосе закончил Матвей.
        - Нет, не умрут, - тихо сказала Соня и на испуганном её лице отразилась ещё и сильная растерянность.

        - Что? Не умрут? Умрут! Умрут! Все непослушные девчонки передохнут! – сильно нервничая и чуть-ли не срываясь на крик в категоричной форме утверждал Матвей, и чтобы ещё сильней напугать, и совершенно отбить у дочери желание целоваться он добавил: - Ты что новости не слушаешь? Ты что не знаешь какие мальчишки ядовитые стали при этом коронавирусе?

        - Не знаю, - пролепетала объятая ужасом Сонечка услышав такую страшную информацию и быстро повернув голову в сторону Ольги Павловны спросила: - Бабушка – это правда? Мальчики стали ядовитые?
        - Ой, Сонечка я так давно целовалась с мальчиками, что и не знаю какие они сейчас, - произнесла Ольга Павловна пряча улыбку и подавшись вперёд, взяла испуганную внучку за плечо, притянула к себе и посадила на свои колени.

        - Правда-правда! – быстро продолжал Матвей нагнетая страху. – Вот видишь, бабушка не целуется с мальчишками и вот посмотри какая она здоровая, красивая и прекрасно дожила до сегодняшнего дня, а если бы целовалась, то…, - и Матвей не договаривая только рукой махнул отворачиваясь и пройдя по комнате уселся в кресло, снова уставившись сердитым взглядом на дочь, повторил, чтобы закрепить эту мысль в голове дочери: - Запомни: сейчас с этим коронавирусом мальчишки стали ядовитыми и ни в коем случае нельзя с ними целоваться, а то точно говорю – помрёшь! Аж бегом помрёшь!

        Сильно испуганная Сонечка ещё сильнее прижалась к бабушке и склонила голову ей на грудь, смотрела на отца глазами полными ужаса.
        - Знаешь, сколько девочек заразилось и умерло от того, что их поцеловал мальчик? – продолжал закреплять урок Матвей.
        - Сколько? – тихо спросила она глядя на отца широко открытыми глазами.

        - Много! Очень много! – громко проговорил Матвей и видя, что это размытое "много" прозвучало как-то не убедительно, решил конкретизировать: - Тысячи и тысячи! Десятки тысяч по всему миру! Понимаешь ты это? Девчонки целуются и дохнут, как мухи.
        Ольга Павловна обняла внучку и Сонечка почувствовала себя на руках у бабушки, более-менее защищённой и страх немножко отдалился, но не отпускал. Её стал сильно мучать один очень важный вопрос.
        - Бабушка, я теперь умру? – не по-детски серьёзно спросила она, задрав подбородок и пытливо всматривалась в глаза Ольге Павловне.

        - Нет, моя золотая, ты не умрёшь, ведь ты не заразилась. Не волнуйся всё будет хорошо, - с теплотой и любовью в голосе успокаивала внучку Ольга Павловна, нежно гладя её по плечу и руке, но тут прекратив гладить и слегка отстранившись она заглядывая в глаза Сонечке, очень серьёзно потребовала: - Но ты мне пообещай, что больше не будешь целоваться с мальчиками, да и с девочками тоже. Ведь сама уже понимаешь, что сейчас такие болезни ходят, что ни с кем чужим не нужно целоваться. Обещаешь?

        - Ну раз такие болезни сейчас ходят, то, конечно, обещаю, что с Максимкой больше целоваться не буду.
Они разговаривая не услышали, как повернулся ключ в замке, открылась дверь, кто-то вошёл в коридор, снял обувь и вдруг на пороге появилась молодая красивая женщина.