Смотритель Галереи. Он цитирует Мандельштама!..

Когда этот провинциальный боров стал цитировать моего любимого до остановки
дыхания Мандельштама, я пожалела, что у меня нет при себе ни ''огнестрела'', ни
хотя бы ''травмата''. Такие бритые наголо ''амбалы'' третировали – психологически
и физически – утончённо-ранимых лириков, подобных Осипу Эмильевичу, между
строк  припоминая «кремлёвского горца» с сияющими голенищами мягких сапог.

Жутко гордится этот мещанин из Пентюховки, что какое-то время жил и учился
в Москве. Для неотёсанной деревенщины похвальба о том, что он с коренными
москвичами  ''на одной ноге'', да к тому же, без преувеличения, – реально''выше
головы'',  – это амбициозное жизненное кредо! С Левитанским, понимаешь ли,
братался и скабрёзничал в кулуарах… Без мата не обошлось, само собой.

Мои врождённые интеллигентность, порядочность и скроомность он считает
притворством. Сам ведь ханжа и лицемер… Сетует с кривой ухмылкой, что его
творческий интеллект мало кто способен понять и оценить. Стопроцентный раб
публики – настороженно ждёт бурной реакции толпы, но та индифферента, как
сонный удав со своей полуденной ленцой.

Мне этот человек никогда не был интересен. Я –  была интересна ему. Однако не
польщена излишним вниманием к своей особе. Повторюсь, –  не из-за одинокой
''зажатости'' (в особенности – рядом с подобными варварски разнузданным хамами
от искусства и культуры), а по складу личности.

Меня способны были понять лишь утонченно устроенные – до старомодного, я бы
уточнила, аристократизма, близкие духовно люди, не своевольничающие в отношении
моих внутренних ценностей. Ценностей, но не амбиций!.. Бог посылал мне в друзья
таких людей. Недруги, впрочем, тоже от Бога. Иногда они становятся близкими и
родными, с ними можно найти много общего, они не предают, как иные ''друзья''…

Нет у меня ни комплексов, ни амбиций. Ибо я не изображаю из себя ''гения'', не
доверяю дешёвым восторгам, не ощущаю угнетения от наглых ''ценителей'' мнимых
ценностей. Он, кстати, помешан на антиквариате и букинистических редкостях…
Собаку на этом съел. В курсе, что почём. Разговаривает менторским тоном ''барина
от сохи''… Куда ему до Толстого!.. Толстой – граф. Хотя не во всём прав. А этот прав,
в смысле ''левизны'' антиправых! ''Красный''. Но не граф. Сермяжный жук. Из-за
таких литературных ''комиссаров'' ни Мандельштам, ни Цветаева, ни Пастернак
не пожили свободной творческой жизнью… <Продолжение следует…>.