Глава 11

Глава 11: Комитет мелизмов

Война и мир, грязь и чистота, высокое и низкое — в Сральнике всё давно перемешалось в единую, густую, дурно пахнущую кашу. Это не был хаос — это был иной порядок, порядок распада, где у каждого своя ниша, своя роль в этом всеобщем карнавале абсурда. И если где-то еще оставались островки наивной веры в справедливость, то здесь, в прокуренном зале клуба «Посидим понюхаем», они тонули, как капли дождя в выгребной яме.

Звуки, поливавшиеся со сцены, трудно было назвать музыкой. Это был стон, рожденный на стыке расстроенного баяна, треснутого голоса и всеобщей тоски. Не мелодия, а ее призрак, ее бледная, карикатурная тень. Песня называлась «ПОКЛОНИСЬ, Поклонись» — гимн всем униженным, оскорбленным и окончательно, то есть нам, всем собравшимся здесь. И что удивительнее всего — этот звуковой смрад внезапно пришелся по вкусу нашим двум философам, Воронежскому Привету и Тарабасу Невнятному.

Воронежский, мрачный, как осенний день в родной деревне, даже позволил себе редкое для него действие — похлопал в ладоши. Ладони его были черны от вечной грязи, и с них отваливались засохшие кусочки не то земли, не то чего-то более осязаемого. Тарабас же лишь мутно кивал в такт, его взгляд был устремлен куда-то внутрь себя, в те глубины, куда не проникает даже свет безумия.

За соседним столиком, опершись на стол, от которого пахло дешевым виски кола и вечным отчаянием, восседала Принцесса Албанская. Ее прозвище было насмешкой, горькой и точной. Пышные, почти до пола свисавшие формы, тёмные волосы, собранные в пучок, из которого выбивались непокорные пряди, и взгляд — тяжелый, ненавидящий, уставший от бесконечной вереницы глупых мужских рож. Улыбка ее была редкой и странной — широкой, обнажающей крупные зубы, лошадиной улыбкой полного, безразличного презрения. Ходили слухи, что единственная ее отдушина — это сомнительные поездки в тесной компании марокканцев до кактусовой рощи на окраине Сральника, где можно было на время забыться в сладком, дурманящем дыму. Она наблюдала за происходящим с видом королевы, наблюдающей за боем гладиаторов, которых вот-вот растерзают.

Наливают что-то, хрипло произнес Воронежский, указывая подбородком на официантку, которая расставляла на столы глиняные кружки с дымящейся жидкостью цвета темного шоколада. Какао, что ли?

ОЗНАКОМИТЕЛЬНЫЙ ФРАГМЕНТ