Полуостров. Глава 66

Глава 66.
- Негоже так пялиться на девочку, Кит, она может испугаться тебя и нажаловаться отцу или братьям... А нас и так здесь не жалуют...
Он покраснел.
- Я же не делаю ничего дурного, мастер Пауль... Я просто смотрю...
- Девочки не любят тех, кто просто на них смотрит, предпочитая смелых и решительных...
- А вы были таким, мастер Пауль?..
- О, да...
- А у меня язык, словно присыхает к глотке, когда я заговариваю с ней...
- Сколько тебе лет? Отец твой говорил, что пятнадцать, но у него много детей, мог и подзабыть...
Мальчик рассмеялся.
- Мать тоже утверждала, что пятнадцать... Я родился в тот год, когда вода поднялась так высоко, что затопила селенье и погребла под собой все дома, только шпиль у церкви торчал...
- Чего ты глядишь на меня так, Кит?..
- Рад видеть вас в добром расположении духа, мастер Пауль...
- Иди же в аптеку, не стой истуканом!.. Если будешь работать весь день не покладая рук, вечером получишь несколько звонких монет и сможешь купить ей леденец...
... Ожидая Коновалова, я все больше и больше свыкался с мыслью, что мною был допущен чудовищный промах.
Она действительно ничего не делала. Ну, помимо того, что положила на меня руки, отчего у меня повело башню.
Заклинания дают остаточные реакции в виде тошноты, головокружения и дрожи в конечностях.
Тут же не было ничего подобного, кроме непреодолимого желания удавиться...
Прельщение. Чародейская власть.
Меня ввели в заблуждение её практически бесплотное тело и практически полная неспособность к обучению.
Чародеи рассылают вокруг себя импульсы, которые зачастую считываются как сексуальные, но суть их иная. Идея во влиянии. Поэтому они быстро достигают высот там, где иным, даже с более сильным Потенциалом, остаётся пахать и пахать.
Люди любят чародеев, тут я не солгал Коновалову.
Валя Зайчикова - Избранная со сбитыми заводскими настройками... Она, правда, не понимала...
Или понимала?..
Я заставил себя воскресить в памяти тот омерзительный звук, с которым мой кулак врезался в нос Шварценберга, ломая кость. Тогда у меня тоже повело башню.
"- Она приворожила тебя, Пауль!.. Чародеи имеют сильнейший дар воздействия... Я говорил тебе, но ты, как всегда, не слушал!.. Ты целые дни проводишь в мечтаниях, у тебя на лице блаженная улыбка!.. Пауль, я не для того открыл для тебя ворота Города, чтобы твоя ученица вела из тебя верёвки!"
Есть ли хоть в чем-то правда?..
Я открыл ключом ящик стола, отшвырнул медальон Щварценберга в сторону, словно бы он мог обжечь мне руки, и, развернув холщовый сверток, достал портрет.
Художник сделал их два. На одном, который смотрел сейчас на меня со стены, был изображён я один, на этом настояла Анна, на втором - мы оба.
Из тлеющего уголька возродилось пламя, перекидываясь на деревянные постройки.
Вы нравится жечь костры?.. Так вот вам костёр!.. Костёр, в котором вы все сгорите дотла...
Пламя трещало, поглощая в своём чреве дома, зарево сливалось с рассветом, встающим над Замком.
"- Бог милосерден, Пауль... Ты ещё будешь счастлив..."
Вашему пророчеству, Виталий Валентинович, не суждено было сбыться...
Я не смог привести её в себя, как ни старался. Либо я грохнул сумасшедшее количество энергии на Коновалова, а, как правильно заметил Щварценберг, если навыки не прокачивать, они схлопывают.
Колодец мелеет, если мал разбор воды.
Либо...
Я не хотел думать о "либо".
Целительство - светлый дар.
В сосуд, до краёв заполненный ненавистью и болью, вряд ли уже что-то дольешь...
В дверь как-то странно позвонили. Словно звонивший был не до конца уверен, нужно ли ему вообще попадать в квартиру или, напротив, счесть за благо остаться за дверью.
- Ну?..
- Ну, что... - Коновалов бледен и часто дышал. - Съездили в больницу. Я на...л, что мы с ней гуляли... А потом ей стало плохо... Все, как договаривались, Павел Александрович...
- Молодец, - сказал я.
- Только вот...
- Что?..
Я прекрасно понимал, что он произнесет в следующий момент. Даже не включая истинное зрение, я ждал его вопроса. И не имел ни малейшего представления, как на него следует отвечать.
- У неё щека припухла... Так, падая, приложиться нельзя. У меня, знаете ли, большой опыт в подобных вещах... - Коновалов нервно усмехнулся. - Не вы, так Сергей Васильевич, он тоже так бить обожает. Вроде ничего и не повредишь, а и больно, и мерзко...
- Иван... - остановил его я.
- Да... Сейчас, Павел Александрович... Сейчас я скажу... Это же вы её ударили, так ведь?..
Мы смотрели друг на друга. Я уже начал забывать, какой у Коновалова тяжёлый, пронзительный взгляд.
- Я все равно узнаю, Павел Александрович...
- А я и не собираюсь скрывать! Да. Она меня соблазняла, я это прекратил. Другого пути не было...
Интересно, как Зайчикова умудряется не думать?.. Я с детства привык думать. Анализировать. Искать связь процессов и явлений...
- Она вас соблазняла, Павел Александрович?..
У Коновалова выбились волосы из хвоста и упали на физиономию. Я вспомнил Зайчикову, стоящую на коленях перед лежаком, и меня передернуло.
- Мне это так увиделось! Я - Наставник, я должен был восстановить баланс. Ещё вопросы?
- Я напишу донесение... - Коновалов достал из кармана зажигалку и несколько раз ей бездумно щелкнул. - Куратору, через вашу голову...
Пламя обожгло ему пальцы, но я понял это только по его расширившимся зрачкам.
- Пиши... - кивнул я.
- Это недопустимо, Павел Александрович!..
Я подумал, что от его крика соседи сейчас бросили просмотр вечерних телепередач и лежат ушами на дверях...
- Ты считаешь, что недопустимо! Я считаю, что допустимо! Кворум рассудит.
- Вы так не считаете!
- Это не твоя забота, Коновалов!..
- Это недопустимо... - твёрдо повторил Коновалов.
Он начал читать заклинание. Я отбил его небрежным движением руки.
- Что, бросаешь вызов Наставнику, Иван?! Хочешь всю оставшуюся жизнь чистить сортиры в услужении таких, как Шварценберг? Ну что ж, твой выбор, твоя воля!.. Тебе не запретят заклинания, ты просто не все сможешь воспроизвести! Ты будешь стараться, а получаться не будет! Это ещё хуже, чем полный запрет! Это прозябание... Система тебя не выпустит, ты обязан будешь служить ей, распечатывая бумажки на принтере!..
- Вы потеряли берега, Павел Александрович!.. - заклинание Коновалова попало в вешалку, и она загромыхала по кафельному полу.
 Я щелкнул пальцами, устанавливая её на место.
- А, ну раз так... Давай тогда выйдем за пределы прихожей!.. Соседи полицию вызовут! - я прошёл в гостиную, на ходу соображая, что тут ещё больше предметов.
Будет, где развернуться.
Коновалов снова начал читать заклинание. В книжном шкафу в спальне зазвенели стекла, а мой портрет закачался на стене.
- Криво и косо, - усмехнулся я. - Даже отбивать не надо, можно вообще повернуться к тебе спиной! Тогда, ночью, у тебя лучше получалось! Ну, покажи мастер-класс, Коновалов! Покажи, чему я тебя научил!..
В этот раз заклинание попало в стол, на который я опирался. Он сдвинулся сантиметров на пять, и я еле удержался на ногах.
- Что ты вообще планируешь делать? - поинтересовался я. - Грохнуть меня? За убийство коллеги смерть полагается медленная и страшная. Рассказать, какая? Ну и потом... - я уже не мог остановиться. - Ты же так и не осилил заклинание...
Меня отшвырнуло к стене, и портрет свалился мне на голову. Боль была такая, что я всерьёз решил, что у меня в черепе пробита дыра, из которой сейчас потечет серое вещество, вперемешку с белым.
Взгляд не фокусировался, и я послал несколько заклинаний в пространство.
Коновалов рухнул на пол. Кровь, ручьем хлеставшая у него из носа, начала размазываться по паркетной доске.
- Хватит? - поинтересовался я.
- Нет, - он с явным трудом поднялся на ноги. - Вставайте, Павел Александрович!
- Да мне и тут неплохо...
- Вставайте! - заорал он. - Так нечестно!
- С Козловым было нормально... - заметил я.
- Вы не Козлов! Вставайте!
- Да не могу я встать, Коновалов... - признался я. - У меня по ходу ЗЧМТ...
Он сел на пол, уткнув голову в колени. Я медленно, опираясь на письменный стол, встал и перебазировался на диван.
Когда меня приложили эфесом шпаги, были аналогичные ощущения.
- Павел Александрович...
- Мне кажется, мы завершили диалог?
- Павел Александрович, я не знаю, что на меня нашло... - голос у Коновалова дрожал, и сам он тоже трясся, как в лихорадке...
- Я знаю, что на тебя нашло... - я приподнял голову и посмотрел на диванную подушку.
Мозгов на ней не присутствовало, но крови натекло в изобилии.
- Она очаровала тебя, так же, как и меня самого... Я развиваю Потенциал, а вместо него развивается эта дьявольщина...
- Павел Александрович, простите меня...
- Да не буду я катать телегу, все ж очевидно... - я собирался с силами, чтобы дойти до ванной и промыть рану. - Ну, и потом, знаешь, не хочется позориться... Меня, Пауля Клейнмехера, уделал какой-то мальчишка... Мы просто тихо-мирно расстанемся...
- Павел Алек...
- Мы не в детском саду, Коновалов, - перебил я. - Это дисбаланс. И его нужно выравнивать.
- Павел Александрович, я вас умоляю...
- Не, Коновалов... - я отшвырнул подушку в сторону и подложил новую. - Я - херовый Наставник, меня надо менять... У тебя раз за разом приступ неконтролируемой агрессии, а потом отходняк с истерикой... Так бывает, конечно, но при твоих способностях это стало уже опасным... Может быть, у кого-то другого получится вправить тебе мозги...
- Павел Александрович... - Коновалов встал перед диваном на колени. - Мастер Пауль, коль скоро ваша милость так же велика, как и ваши дарования...
- Закрой рот, Коновалов... - попросил я.
- Не закрою, - он упрямо помотал головой. - Мастер Пауль, прошу...
- Ты, что, наизусть эту херню выучил? - поморщился я. - Встань сию же минуту! Самому не противно?!
- Противно... - прошептал Коновалов. - Но по правилам...
- По правилам я сначала должен был применить розги, а потом бы, - может быть, подчёркиваю! - учёл бы твоё извинение. Но это не точно...
- Так накажите... - он встал, подошёл к портрету, поднял его с пола и покрутил в руках. - Стекло разбилось...
- Ты знаешь, я заметил... Оно все высыпалось мне на голову. Хорошо, не в глаза!.. - я сел на диване. - А тебя бесполезно наказывать, ты лучше, чем кто-нибудь, справляешься с этой задачей... Ты в состоянии принести из ванной бинт и перекись водорода? Найдёшь, или маршрут прописать на бумажке?..
Коновалов положил портрет на письменный стол.
- Найду, конечно...
- И не забудь посмотреть на себя в зеркало...
Я закрыл глаза. Сознание уплывало, словно лодка, дрейфующая по волнам Залива. Я осторожно прощупал пальцами череп. Все его части, к моему удивлению, оказались на месте.
- Павел Александрович...
- Ну что тебе надо ещё?..
- Так перекись... Может, это... Вам не с руки... - Коновалов топтался возле дивана.
- Я не помню, чтобы ты оканчивал курсы первой помощи... - отрезал я. - Лучше садись, я расскажу тебе сказочку про злого волшебника...
- Чего? - оторопел Коновалов.
- Сейчас поймешь. Жил в начале 16 века на Полуострове злой волшебник Фриц Шварценберг. И нравилась ему одна девушка. Только была она чужою женою. Ну и чтобы девушка обратила внимание на него, а мужа своего послала в глубокий нафиг, отлавливал он ребятишек и пил их кровь. Такой вот нехороший он был человек.
- Вы мне уже рассказывали про него, Павел Александрович... - заметил Коновалов, присаживаясь в кресло.
- Естественно! - я закончил промывать рану и швырнул окровавленные бинты на пол. - Только вот главного ты не знаешь! Сейчас злого волшебника зовут Владимир, понимаете ли, Артурович, и работает он, с позволения сказать, в школе. Психологом. Дети ему тестики делают, а он смотрит на результаты и мерзко хихикает. И я ничего не могу с этим сделать, Коновалов. Вот вообще совсем ничего... Ибо он в своём праве...
- Павел Александрович... - Коновалов курил сигарету, и её огонёк яркой точкой светился в сгущающихся сумерках. - Давайте выпьем...
- Это невозможно технически... - вздохнул я. - У меня ничего нет, до магазина я не дойду, а тебе не продадут!..
- Я знаю, где продадут... - мрачно сказал Коновалов.
- Нет уж, денатурат я пить не буду и тебе запрещаю... И вообще, с сотрясением мозга пить нельзя... Тоже мне ещё, в медицинский собрался...
- Нет, я в колледж...
- Пошёл ты со своим колледжем знаешь куда!..
- Я не поступлю в институт! - Коновалов прикурил новую сигарету от предыдущей. - Я ЕГЭ завалю...
- Это тебе очень постараться придётся...
- Нет, Павел Александрович!.. Я же все делаю через жопу. Вы же сами постоянно говорите... Вот сегодня про заклинания сказали...
- Это заклинания отрабатываются десятилетиями! - я снова лёг на диван. - Не, Коновалов, увы... Я не могу передать тебя другому Наставнику, ты же больной психически!.. Кто с тобой валандаться будет... Ты мне башку разбил, а я тебя ещё и утешать должен...
- Давайте я вам отвар сделаю, чтобы голова не болела! - предложил Коновалов.
- Ну делай...
Он скрылся на кухне.
- Стоп! - заорал я. - Ты не спросил про защиту!
- А она есть? - донёсся из кухни испуганный голос Коновалова.
- Нет, её сейчас нет! Но ты же, блин, не спросил!.. - я сокрушенно покачал головой.
А, может быть, это действительно мой крест?.. Мысль, вдруг зародившаяся в сознании, по мере того, как он готовил отвар, росла и крепла.
И он, и Валентина. Плата за грехи. Возможность, предоставленная Господом, наставить на путь истинный. Может быть, невыносимый Пауль Клейнмехер тоже был дан мастеру Якобу для чего-то...
Коновалов притащил из кухни стакан с какой-то пахучей дрянью.
- Заклинание прочитал?..
- Обижаете, Павел Александрович...
- Надеюсь, не двадцать четвёртое?..
- Двадцать четвёртое я на память не знаю, мне по книжке читать надо...
Я выпил отвар, пульсирующая боль в голове действительно через какое-то время начала стихать.
- Иван...
- Да, Павел Александрович?.. - с готовностью отозвался Коновалов, закуривая новую сигарету.
- Во-первых, открой окно, здесь уже скоро дышать нечем станет! Во-вторых, зажги свет! В-третьих...
Я замолчал, наблюдая за его манипуляциями.
- В-третьих... Ты можешь мне честно признаться?.. Ты куда, кстати, пепел стряхиваешь, у меня не вокзал?..
Коновалов поднял с журнального столика блюдце 19 века. Я мысленно выматерился.
- Так вы сами можете увидеть...
- А я не хочу ничего видеть! Я хочу, чтобы мне честно отвечали! Понимаешь, честно!
- Понимаю, Павел Александрович... - Коновалов раздавил окурок в блюдце.
- Ты можешь прочитать заклинание смерти?..
Коновалов огляделся по сторонам, словно нас мог кто-то послушать.
- Могу... - не очень уверенно произнёс он.
- Я так и думал... Ты же был на грани...
- А я был?.. Реально, да?.. - волосы закрывали ему глаза, как в тот день, когда я обнаружил у него Потенциал, и я не мог определить выражение его лица.
- А ты думал, оно будет как? Ты лежишь в гробу весь в цветах, красивый, все вокруг рыдают, а ты наблюдаешь за их реакцией?.. Не, Коновалов, смерть - это навсегда... Может, ты ещё и тренировался? - задал я вопрос, который больше всего меня волновал.
- На ком?.. - произнёс Коновалов с ещё большей долей неуверенности в голосе.
- Ну, на зверушках...
- Не, - поморщился Коновалов, - мне их жалко...
- Ну то есть не тренировался?.. - я постарался сконцентрировать взгляд на его переносице.
- Павел Александрович... - Коновалов потянулся к сигаретам, я посмотрел на пачку, и она перелетела ко мне на диван. - Ну... В общем... Я голубя на канале нашёл, полудохлого, подумал, что все равно же ничего не изменится... Или он сам, или я его... И я, да, пробовал...
- Сдох голубь? - поинтересовался я.
- Я сам чуть не сдох! - признался Коновалов. - Так херово было, еле домой вернулся...
- А что с голубем?..
- Не знаю... Не до того было...
- Я правильно понимаю, что я не заслужил, чтобы мне рассказывали о подобном? - я разглядывал на сигаретной пачке картинку, где была изображена эмфизема лёгких.
Интересно, эта хрень хоть у кого-нибудь отбила желание травить организм?..
- Я думал, вы увидете... - Коновалов покрутил кольцо в ухе.
Я вдруг понял, что стал очень редко обращать на это внимание, а он, наверняка, делает это непрерывно.
- Просто... Вы же заняты все время!.. - выпалил он. - Или у вас заклинания, или уроки, или подработка... Когда мне было?..
- Ну, извини, Иван! - я развёл руками. - Не умею я разговаривать по душам! На это у нас есть господин Шварценберг...