Глава 6

Два часа дня, лето, температура в тени достигает 30°C, трое пацанов перекатывают беленький мяч по асфальтированному полю.
– Ребят, я домой иду, вечером доиграем! – сказал пацан в футболке “королевского клуба” забрав мяч в руки.
– Эй, штрафно-ой! – крикнул низенький черныш и начал вырывать кругляша из рук фаната “сливочных”.
– Слы-ышь! А-ну отдал! – подскочил и пацан побольше в футболке “сине-гранатовых”. – Не крысь, дай пробить штрафной!
– Да какой штрафной, Фарик? Мы же на одни ворота играли! – отчаянно проблеял хозяин мяча, чувствуя как его пальцы выкручивают в обратную сторону.
– Отдавай давай! – начал пинать его по ноге черныш на что пацан в футболке под седьмым номером разозлился и начал пинать его в ответ, прямо по колену. – А-ай! Ах ты ж сука-а! – низенький упал на землю и закрылся руками.
Испытывая жжение в глазах из-за струящегося со лба пота и пульсирующую боль в плечах он поглядывал на окна квартиры на первом этаже, – паренёк был уверен, что в любой момент его отец вылетит из двери парадной и надает этому переростку тумаков. Однако кроме какой-то женщины с собакой из подъезда никто так и не вышел, а когда старшак наконец вырвал из его рук мяч, то из-за своей привычки тянуть вправо он впечатался лбом в асфальт.
Казалось, что мир на мгновение погас, однако тут что-то колющее впечаталось в его ребра и он раскрыл глаза.
– Вставай давай, чего разлегся? – спросил его писклявым голосом чумазый и потом ещё раз лязгнул его ногой по животу.
– С-с-с! – прошипел он и оперевшись на правое колено поднялся на ноги. В голове все еще был туман, а лучи солнца прожигали его сетчатку как костёр стог сена.
– На банку давай! – твёрдо сказал фанат “барсы”, набравший разгон для свободного удара.
– Прямо по нему гаси! – приободрил того черныш, но тут же замолк под суровым взглядом старшего.
Паренёк покорно поковылял в сторону ворот, но заметив краем глаза как чумазый показывает ему средний палец тут же забыл про боль и кинулся на него с кулаками. Кажется, тот упал еще до первого замаха, а когда он намерился бить лежачего перед его глазами вспыхнули яркие узоры, уши заложило, а вермишелевые ноги повели пацана куда-то в сторону. Он еле ухватился за штангу и обвил её в свои объятья так, как мечтал это сделать с Машкой со двора, если бы против девочек не велась у них война.
– Извинись! – отрезал старшак, подхватив отскочивший к сетке мяч.
– Не буду я перед этим пидарасам извиняца! – ответил он, отвернувшись в сторону детской площадки.
– Извинись. – повторил тот.
– Ты ещё штаны мне должен, даун! – набрался смелости подняться чумазый.
– Ничего я тебе не должен, ***со-ос! – сказал он как можно более грубым голосом, но внутренние воды уже омывали его щёки словно он был глобусом.
– Сам ты ***сос! – закричал во весь голос мелкий и харкнул.
Пацан старательно вытирал каждую слезинку со своего лица, но когда он почувствовал инородную жидкость на своём ухе, то наплевал на свой “девчачий вид” и начал яростно харкаться во все стороны.
– О-о-о! Кранты тебе теперь, сам напросился! – вынес приговор мелкий, когда слюна противника угодила на футболку его старшего брата.
Шансов не было, он ещё пару раз ответил, но потом старшак впечатал его лицом к сетке и начал харкать ему прямо в глаза, младший же изрядно изрешетив правое ухо принялся за левое. Только через минуту они отпустили его и он осел по сетке на асфальт, стыд на лице скрывали лишь густые русые волосы, которые он поклялся не состригать до тех пор, пока его Реал не возьмет “десиму”. Братья после спокойно перепасовывались его мячом, а он так и продолжал сидеть свесив голову с плеч и глубоко вздыхать, пока старший после попадания в перекладину наконец не подошел к нему.
– Слушай, все не правы, мы отдадим тебе мяч после того как доиграем, окей? – спросил тот примирительным тоном и добавил: – Мир? – протянул старшак ему мизинчик.
Парень сжал зубы до хруста и поднял на него свой презрительный взгляд:
– *** тебе в рот, пидарас, а не мир! – он ударил кулаком по его здоровенной руке и чуть не споткнувшись об бордюр убежал через дырку в заборе.
Двери парадной раскрылись прямо перед его носом и оттолкнув какого-то мужика, который с любопытством пялился на его заплеванное лицо, он взбежал по лестнице к двери своей квартиры.
“Вот сейчас они реально получат ****ы!” – тешился он, представляя как отец переламывает старшему косточку за косточкой, пока младший безропотно лежит и принимает его пинок один за другим…
***
Десять вечера, вызов, отец и сын поднимаются в потёмках лестничных пролетов очередной хрущёвки. Половина стены в подъезде выбелена известью, другая - окрашена эмалью в зеленый цвет, а перила - голые, но тоже зелёные. Единственный источник света – сорокаваттная лампа в мутном плафоне – даёт лишь грязно-желтый электрический свет, который заставляет молодого каждые пару ступенек останавливаться и протирать слезящиеся глаза.
– Это последний. – заявил отец, поправляя свой шарф, – потом пойдём в “Отчество”, перекусим.
– Совковый ресторан, лучше тогда в “Солодку красотку”, однако давай сначала разберёмся с делом перед тем как по кабакам шастать, – ответил Лёха, облокачиваясь на стену в попытке остановить поток пота, – по телефону говорили что-то про самоубийство.
– У тебя чуткий слух. – потрепал отец его по плечу, – но капитан Золотцев с командой уже всё решили, так что наше присутствие - чистая формальность.
– Ознакомимся, а потом будем делать выводы, – сказал Лёха с раздражением отрывая голову от стены.
– Угу, – выдал отец и они продолжили подниматься вверх.
На шестом этаже многоквартирного дома перед ними предстала освещенная тусклым светом фигура человека в форме, плешивый с редкими усиками мужчина стоял возле одной из дверей и с недовольным видом объяснялся с собравшейся возле него толпой.
– Это правда, что Ленка покончила с собой? – взволнованно спросила женщина в розовом кухонном фартуке.
– Это уже решит следствие, дамочка! – процедил сквозь зубы милиционер.
– Танечка, я когда час назад на вечернюю прогулку шла этот Витя с битой в руках поднимался! – жестикулировала женщина рядом, – И главное улыбается, здоровается, хорошего вечера желает…Она его, конечно, поколачивала, но можно же уже и развода дождаться, а не это все… – женщина испуганно взмахнула рукой и фотография выскользнула, она тут же согнулась чтобы подобрать её, но тип с русыми усами оказался проворнее.
– Держите и идите, мы уже опросили понятых! – натянув улыбку сказал тот, усики же его перекосились, когда на фотографии он увидел привлекательную блондинку в красном платье, которая позировала на фоне дачного домика.
– Так мы тех понятых даже в глаза не видели! – возмутился низенький мужчина в тельняшке и с родимым пятном под левым глазом.
– Идите обратно в свою квартиру, господа, не мешайте следствию! – рука милиционера дрогнула и опустилась на кобуру.
– Серёга, что у вас тут? – отец подошёл к усатому и протянул ему руку.
– Да, вишь, Николаич, не угомонятся никак граждани! Хлеба да зрелищ им подавай! – ответил милиционер жалобным тоном.
– Так вы просто позвольте нам помочь вам! – сказал женщина сжимая свой фартук и оглядываясь на дверь одной из квартир. – Мы живём рядом с ними уже больше десяти лет и всё про них знаем!
– Мадам, я же ясно выразился: нам не нуж… – усатый начал было снова пояснять, но Фёдор Николаевич вмешался.
– Уважаемая вы хотите войти? – опер упер в него свои руки, тот непонимающе глянул на него выпуклыми глазами, а женщина ответила утвердительно, – Это от желания помочь или от недовериям к органам?
– И то, и другое, ни то намутите там чего недоброго! – нервно сказала она, ее узенькие карие глаза обратились на него, – А вы?
– Раскольников Фёдор Николаевич, старший оперуполномоченный городского отдела уголовного розыска, – он формально поклонялся.
– Тогда скажите нам, Федор Николаич, почему ваши “калегы” не расследуют дело? – вмешался низенький мужчина, облизывая свои маслянистые губы.
– Да! От того ли это, что квартира принадлежит Чистяку? – не стояла в стороне и женщина с фотографией. – Небось тот “бызносмен” укокошил бедную девочку, а теперь уже на лапу вам дает, чтобы выйти сухим из воды! – завизжала она, а остальные люди столпившиеся на лестнице сверху промычали в солидарности.
– Дамочка, следите за выражениями, нито мы вас сейчас самих повяжем! – вкинул Серёга и зеваки позади тех трёх начали напирать на него в линчевательном настроении.
– Дорогие соседи, соотечественники и просто люди! – воззвал к ним Фёдор Николаевич невзначай ударяя коллегу локтем по ребрам, – Я понимаю вашу обеспокоенность этим делом и поэтому беру на себя полную ответственность за его детальное рассмотрение и выяснение всех обстоятельств! – привычно промолвил отец и мельком глянул на сына, который всё это время стоял на пару ступенек ниже.
– А не похож ты на опера, мил человек! – заявил кто-то из толпы, – Больше смахиваешь на собутыльника вон того доходяги! – показала рука на усатого милиционера, тот скривился.
Фёдор Николаевич спокойно достал своё удостоверение и из гущи вышел парень с лихорадочным цветом лица и заячьей губой. Юноша уверял, что хочет просто удостовериться, но оказавшись в одном ряду с троицей соседей рывком попытался выхватить его.
– Не удивил. – глянул на него с жалостью Фёдор Николаевич, но тот сразу же вскочил на ноги и побежал по лестнице вниз. – А теперь всё происходит вот так: вы все, – показал он рукой на зевак из рядов которых вырвался парень, – разошлись по своим квартирам. – и те начали с пассивным возмущением расходиться: кто наверх по квартирам с сумками, а кто вниз с мусорными пакетами, – Вы! Телефоны свои оставили? – спросил он троицу, но те отрицательно помотали головами, – Тогда мы знаем где вас найти. – парировал отец Лёхи и развернулся к сторожу.
– Чё-то не вериться! – дерзко заявил мужичок в тельняшке. – Я думаю вы просто сейчас всё завернёте, а мы про это не услышим даже в газете! Убийца где-то рядом, а вы отпустите его на свободу!
Фёдор Николаевич осмотрел его с ног до головы и выстрелил:
– Черноморец не отыграется. – Фёдор Николаевич заставил того посмотреть на дверь, обратно и махнув рукой влететь в свою квартиру. – А вы, мадам, ценитель обшмаленной выпечки? – обратился он к женщине в фартуке, заставив ту отправиться вслед за мужичком, её запеканка находилась в духовке уже более часа.
– Я тоже тогда пойду… – сказала женщина с влажными глазами и еще раз печально взглянув на фотографию медленно пошла к своей двери, оставалась лишь заржавевшая дверь с глазком расположенная возле квартиры жертвы, однако судя по её виду никто оттуда выходить не собирался.
– Ну, Николаич, ты прям ух! – поднял кулак усатый. – Просто их всех…
– Серёг, мы пройдём? – перебил его Фёдор Николаевич.
– Конечно-конечно, – учтиво открыл двери тот и отец с сыном вступили в квартиру.
Полированная деревянная мебель, двухуровневый потолок и полиэстеровый блекло-бежевый палас встретили их в ярко освещенной комнате. Отец уверенно переступил порог, Лёха же едва не поскользнулся на явно не подходящем интерьеру синтетическом коврике, пытаясь вытереть ноги. Однако не успели они отдышаться после подъема по лестнице в проветриваемой кондиционером прихожей, как тут некто открыл треснутые кухонные двери и направился в их сторону. Диковинная коллекция мраморных фигур, которую хозяин квартиры хранил на верхней полке шкафа, осталась ими незамеченной.
– Фёдор Николаевич, вы всё-таки прибыли! – сказал парень немногим старше его сына, держа в руках чашку ароматной арабики, – Здаров, Лёш, не утомился ещё?
– Да нет, Иван, нисколько, – сухо ответил Лёха.
– Тогда славно, ведь это последний на сегодня вызов, – сказал тот и затем ядовито облизнул губы, – если, конечно, не будет очередного убийства…
– Или разбоя, – добавил парень.
– Точно, – сверил тот оценочным взглядом молодого и направился в противоположную комнату, через минуту оттуда стал доносится закадровый смех, который повторялся после каждой реплики персонажа ситкома.
Отец и сын прошли на кухню, там стояли два хорошо одетых мужчины: один, который постарше, был одет в розовую рубашку “Ральф Лоурен”, подогнанные прямо под него бежевые штаны и фирменные кроссовки с тремя полосками, второй же, помладше, носил однотонную белую футболку со змейкой на шее, джинсы с закосом под “Хилфигера” и черные походные шорты, до нормальной обуви тот пока не дослужился.
– Оо, а вот и наш сторожила! – выдал мужчина в розовой рубашке покровительственно похлопывая Федора Николаевича по спине.
– Приветствую, Любомир Иакович, – похлопал того по животу отец Лёхи и поправил свою помятую футболку с выцветшим изображением статуи свободы.
– Знакомьтесь: Чистяк Виктор Денисович, руководитель нашего городского зерноперерабатывающего завода, – Любомир Иакович кашлянул и указал на двухметрового мужчину в другом конце комнаты, на том был лишь домашний серый свитер и темные классические брюки с четкими стрелками по бокам.
– Ну что вы, ну что вы, – намеренно развёл руками тот, кладя обратно стеклянную бутылку, – я лишь скромный гражданин в доме которого случилось горе, – сказал Виктор Денисович опрокидывая голову вниз, на его макушке красовался липкий кровавый след, – большое горе… – он почесал ухо и отвернулся.
– Вы нам даже не нужны, право, мы уже во всём разобрались! – сказал с запалом мент помладше, дергая змейку на футболке то вверх, то вниз, - на удивление, под его подмышками не было следов пота.
– Грубо, Андрюха, но отражает сущность вопроса: мы приехали как только тело было обнаружено-о, – протянул Любомыр Иакович проверяя время на своих позолоченных часах, – почти час назад, вон даже успели высохнуть вот так! – он с улыбкой поднял руки, –  при понятых мы определили, что, к сожалению, жена глубокоуважаемого Виктора Денисовича наложила на себя руки пока тот вышел за водк…водой. – он сказал и в надежде посмотрел на кружку стынущего кофе, однако бутылка спирта влекла его куда больше. – Собственно, все.
– Можно нам ознакомиться? Заодно тоже подсохнем под кондёром! – спросил Лёха приподняв футболку, сухие лбы шестёрки и пострадавшего мгновенно нахмурились.
– Конечно, Алексей, ты проходишь у нас практику, а это значит, что ты должен знать всё о нашей работе! – подмигнул ему капитан, прикрывая спиной кухонное окно, – пусть даже если это “всё” и охватывает такие рутинные – простите, Виктор Денисович, – вызовы.
Они с отцом вышли из кухни и направились в комнату жертвы.
– Почему ты не сказал ему, что мы получили вызов лишь десять минут назад? – спросил Лёха, когда они зашли в спальню.
– Нету смысла, они во всём разобрались. – отрезал отец, натягивая нитриловые перчатки.
– Пап… – Лёха сжал кулаки и сделал глубокий вдох, – давай просто осмотримся. – он тоже надел перчатки и прошёл вглубь комнаты.
“Сорок квадратных метров - непозволительная роскошь в таком доме” – подумал он, подходя с отцом к письменному столу.
– Дерево. – констатировал Фёдор Николаевич, – много тетрадей с практикой каллиграфии и таблетки.
– Какие? – спросил Лёха, который в этот момент рассматривал висящую возле шкафа картину с пейзажами загородного поселка: зеленые луга, двухэтажные дома и никакого мусора, только природа в почти нетронутом виде.
– Похоже на виагру…только не видел я ещё такой, – отец заявил и чутка замялся.
– Видимо иначе у Виктора Денисовича не получалось! – ехидно молвив он, прокручивая в руке белый флакон без каких-либо надписей. – говоришь, не видел именно такие или…? – Лёха запнулся и сверил взглядом отца и разбросанные на столе таблетки.
– Оформляем как улику. – отец ловким движением руки поставил флакон и пару таблеток в пластиковый пакет, который затем сунул в карман штанов и застегнул.
– Кстати, этот Виктор Денисович, видать, умеет обращаться с телом… – сказал Лёха и тут же словил удивлённый взгляд отца, который проверял полки с книгами, – со своим, конечно же! – он довершил, кинув двойку по прикрепленной к потолку пневматической боксерской груше. – Жаль лишь, что это умение не распространяется на все сферы!
– Если ты про каплю, то это его жены, – сдвинул все книги обратно отец, – она двукратный чемпион Украины по тайскому боксу.
– Откуда…?
– Все награды как на ладони. – сказал тот и натянул одну из медалей на руку, – чистая медь.
– Видимо на нём она приёмы тоже отработала. – сын присел на корточки возле шухляды и провёл пальцем по ее орошенной капельками крови ручке.
Отец же молча поглаживал треснутое стекло витрины на мебельной стенке.
– Ладно, давай хоть посмотрим на тело, – встал Лёха на ноги и последовал к выходу.
– Погоди, – дёрнул его за локоть отец и спросил странным голосом. – ты уверен, что хочешь это видеть?
Он замялся на пару секунд, но потом уверенно ответил:
– Да, пап. – он уже было переступил порог, но потом резко кинулся к столу и схватил одну из тетрадей. – Ты понимаешь азбуку морзе? – спросил он отца, лихорадочно переписывая последовательности коротких и длинных сигналов на клочок бумаги.
– Я понимаю, когда кто-то хочет что-то сказать. – ответил он и указал на два непримечательных рядка почерк в которых отличался своей еле уловимой ломаностью.
– Картина? – Лёха свёл брови домиком, – эта мазня что-ли? – указал он на холст, на который смотрел до этого, однако теперь он хорошенько рассмотрел “шедевр”: двухэтажный особняк в центре, карикатурные домики по бокам, облака и простирающиеся на километры вперед луга были выставлены в одну убогую линию.
– Посмотрим. А сейчас - тело. – опытный опер закрыл блокнот и сунул его в другой карман, а затем, когда сын уже вышел из комнаты, сделал пару снимков на свой старенький “Зенит”.
 *Густая шевелюра юноши и глубокие залысины мужчины отразились на натяжном потолке ванной комнаты.*
– Я даже через носки чувствую это тепло! – подметил Лёха, смотря себе под ноги.
– Керамогранит. – задумчиво заявил отец, улавливая боковым зрением пестро-красное пятно в чугунной ванной.
– У них даже инсталляция для унитаза есть! – отметил сын и с сомнением добавил: – вот тут и впрямь уютно умирать! Пожалуй только выкрученного до упора крана не хватает… – осекся он, когда бездыханное тело блондинки наконец предстало перед его взором.
– Я предупреждал. – сказал деловито отец и подошёл ближе, зеркало над раковиной отражало профессиональный оскал бюджетника, которого родина вызвала на службу во внерабочие часы.
Сливной бачок инсталлированного унитаза заработал за стеной, он оторвал кусок туалетной бумаги и протер им свой рот, кисловатый привкус на языке намекал на скорое продолжение, однако на тот момент ему удалось подавить рвотный позыв.
– Хорошо, а теперь к делу! – с циничным энтузиазмом воскликнул отец.
– Пожалуй… – шатаясь подошёл сын.
– Глубокий порез на руке, вода тёплая - боли не было ну и лезвие рядом, – сказал отец будто перечисляя список покупок перед походом в магазин. – Всё очевидно. – сказал он и с неброской улыбкой покосился на сына.
– Судмедэксперт что-то нашёл? – спросил Лёха, рассматривая наклейку на настенном бойлере.
– Иваныч? Он бы сказал, если бы что-то было, или по крайней мере задержался бы здесь на дольше. – ответил отец постукивая пальцами по стенке ванной, а затем заметил косой взгляд сына, – Другие варианты?
– Не много, тем более что по первым признакам следов ножевого в другом месте или огнестрельного нету. – он скользил соискательным взглядом по телу жертвы, сопротивляясь порыву взглянуть на её белоснежные груди которые так резко контрастировали с тёмно-красным клюквенным морсом, который приливал к ним как волны к пирсу, но тут он обратил внимание на ногти женщины. – Слушай, пап, раз уж они были заможные, то дама могла себе позволить регулярный маникюр?
– Да, но в нашем городке мало нормальных салонов, а эти узоры явно работа мастера… – сказал отец, деликатно взяв женскую руку кулак которой был больше его собственного, однако никаких отметин от применения силы он не обнаружил.
– Не думаю, что в городе есть такой мастер, который может сделать такой кастомный образ, – Лёха провел пальцем по острым углам сломанных ногтей на левой руке женщины, от холода мертвой кожи и хирургически-выверенного надреза на предплечье у него крутило живот. – отметин может и нет, но учитывая мозоли на передних двух костяшках я полагаю, что она могла спокойно пробить голыми руками бетонную стену и затем как ни в чём не бывало пойти на маникюр.
– Но она не пошла, – заявил отец, аккуратно поставив её руку обратно на стенку ванной.
– Значит, ногти поломались недавно. – сказал сын голосом школьника заработавшего свои первые сто гривен. – поломались они от напряжения, как будто она пыталась что-то разжать…
Отец посмотрел на него проницательным взглядом.
– А ну-ка, я пройду? – Лёха проскользнул к изголовью ванной и уже без маниакального отвращения откинул голову женщины назад, ее шея хрустнула, – Знаешь, пап, в Киеве я ходил на секцию джиу-джитсу – что-то вроде борьбы – и там нам показывали один интересный приём, позволишь? – сын протянул свои руки к отцу, с его перчаток капала темная субстанция.
– Делай. – машинально присел отец, но сын и без того дотягивался до его головы.
– Правая рука под шею, – он прихватил отца сзади и его предплечье проскользнуло вдоль его кадыка и оказалось слева от трахеи, – локоть смотрит вперёд, а ладонь ложиться на бицепс левой руки и мы делаем вот так, – он перекрестил руки и его левая ладонь уперлась о затылок оппонента, – а затем просто сводим локти вместе.
Лицо отца быстро покраснело и немного наклонив его на себя сын отпустил захват, а тот с кашлем повалился на пол.
– Кхе-кхе-кхе, сильно! – тот прокрыхтел упершись локтями и коленями о керамогранит, на его макушке теперь красовался липкий кровавый след.
– Ещё пару секунд и ты бы вырубился, – Леха закрыл глаза и опрокинул голову набок, – а если бы я поддержал захват ещё с минуту, то можно уже играть в жмурки.
– Да. – подтвердил отец, почесывая шею.
– Какие-никакие синяки у нее на шее есть, – присел он на корточки, – не знаю, как наши стражи порядка этого не заметили.
– Может, ждут результатов экспертизы, – ответил старший лейтенант милиции.
– Больше похоже на то, что они уже хотят закрыть дело. – с сомнением заявил Лёха, – В любом случае пойдем обратно, ибо следов я более не вижу, – сказал он и уже подготовился рывком вспрыгнуть на ноги как тут правая рука женщины свалилась со стены ванной. – Хотя подожди, ты говорил что наша жертва – чемпионка мира по тайскому боксу?
– Да, “бой восьми конечностей”! – ответил отец стоя в дверном косяке.
– Не зря, видать, – Лёха приподнял локоть жертвы, на нём была содрана кожа.
– Сопротивлялась всё-таки. – отец почесал голову и глянул на свою ладонь.
– К слову, у нашего зерновика тоже есть варенье на макушке, – сын отметил с горящими глазами, – полагаю, женушка прикормила его парой-тройкой локтей и ногтей перед тем как тот пробрался сзади и придушил её... – заявил Лёха и осознав двусмысленность сказанного застыл на месте.
Через некоторое время отец наконец одернул его.
– Да-да, идем! – воскликнул Лёха, резко откинув руку женщины обратно в ванную, та с хлюпом погрузилась в воду.
*Густая шевелюра юноши и глубокие залысины мужчины пропали с зеркальных вставок на потолке ванной комнаты.*
Рука Виктора Денисовича дрогнула, когда сын и отец вернулись на кухню, но он всё-таки успел ловким движением всунуть пару зеленых бумажек в карман милиционера.
– Ну и как там погода? – спросил их весело капитан Золотцев, не глядя застегнув карман.
– Да ветрено, господин капитан! – ответил Лёха, снимая перчатки, – медикаменты разбросаны, стёкла побиты, картина размазана, – зерновик посмотрел на него взглядом невинного младенца, – всё и вправду ясно, одного лишь не пойму: что вы сделали здесь целый час то? Нельзя было просто написать отчёт, постоять под кондеем пару минут и пойти себе? – он выкинул свои и отцовские перчатки в урну и приподнял футболку, чтобы холодный воздух поскорее продул его грудь, однако та уже успела остыть.
– Товарищ капитан. – поправил его с ухмылкой Любомыр Иакович, – А вот по поводу ветра…
– Это всё моя вина! – вмешался зерновик, – Мы с ней поссорились и я ушёл в магазин, – он почесал макушку, на его правом плече была известка от стены подъезда. – Я ничего ей не сказал, просто ушёл, а потом прийдя…
– А что по поводу стекла в мебельной стенке и крови на ручке шухляды? – вмешался Лёха.
– Спор у нас был…но я получил за дело, будьте в этом уверены! – заверил их зерновик с щенячьими глазками.
– Однако не все удары угодили по цели. – добавил старший лейтенант Раскольников, держа в руках фотографии.
– Ну да… – пробубнил Виктор Денисович, слегка наклонившись, –  просто даже когда ты заслужил наказание, ты всё равно подсознательно пытаешься его избежать. – он нервно поправил свои брюки.
– Наклонитесь, мы у вас возьмём образец крови. – кивнул сын отцу и начал подходить к Чистяку. – Посмотрим, совпадают ли ДНК.
– Э-эй, хватит! – проблеял тот, пятясь к своим сторонникам. – Я уже давал свою кровь, не имеете права! У меня итак горе!
– Ещё как имеем! – схватил Лёха того за отворот и начал дёргать его голову вниз.
– Какого чёрта ты себе позволяешь, щенок? – воскликнул Андрюха схватив зерновика за рукав и начав тянуть того как репу на себя.
– Сейчас я тебе покажу щенка, червяк! – левая рука Лёхи уже подготовилась накидать пару хуков неприятелю.
– Угомонились! – одернул обоих заместитель начальника отдела Золотцев и те словно проснулись после транса и молча отступили на прежние позиции. – Кирилл Иванович уже всё взял.
– Мы к нему зайдем. – опередил отец сына, ставя ему руки на плечи.
– Да ради Бога! – небрежно отмахнулся капитан милиции.
После ещё пары формальных реплик Фёдор Николаевич расписался в протоколе и они с сыном направились к выходу.
– Кстати, могли бы и нас угостить! – кинул напоследок Лёха, увидев как хозяин квартиры расставлял рюмки по столу, однако никому больше не было до них дела.
– Лёш. – посмотрел на него спокойным взглядом отец.
– Признаю, пап, сорвался! – он поднял правую руку вверх, – Прсото когда против тебя они, то рассчитывать ты можешь только на себя! – левой рукой он протер свой глаз, – В этой жизни ты всегда будешь один!
Отец поджал губы и опустил взгляд, однако неловкая пауза долго не продлилась, ибо пройдя полпути к входной двери они вновь наткнулись на самого продуктивного работника отдела.
– Фёдор Николаевич, неужели уже уходите? – спросил одурманенным голосом Иван Евгеньевич.
– Да. – ответил тот.
– Думаю и мы скоро пойдём, довольно быстро всё разрешили! – сказал юный милиционер, осматриваясь обратно в гостинную, передача ещё не ушла с рекламной паузы.
– А вы давно сюда прибыли? – спросил Лёха.
– Минут десять назад! – уверенно сказал молодой опер. – Хотя при таком кондере я бы тут остался и на весь день!
– Спасибо, Вань! – потрепал того по плечу Фёдор Николаевич, и тот тут уже влетел обратно в гостинную, на ящике вновь заиграла назойливая мелодия пиндосского ситкома.
Лёха прочистил горло и заявил:
– Возьмём что-то перекусить и поедем в отдел, – предложил он, ощупывая свой лоб. – За десять минут нахождения под кондером можно высохнуть так, словно ты тут был час! – констатировал он, – Надеюсь, Кирилл Иванович покупаеться на так легко, набери его.
Отец кинул взгляд на кухню, на трех мудрых обезьян на верхней полочке, а затем молча открыл входную дверь – патрульний Серега аж отлетел к стенке, его ухо покраснело и он с улыбкой начал его чесать, Лёха же презрительно отвернулся в сторону и побрел к лестнице, он хотел поскорее убраться отсюда: тоска вновь окутывала его крепко, словно мама больного сына приехавшего из института..
Десять пятнадцать вечера, отец и сын спускаються в потёмках лестничных пролетов очередной хрущёвки: отец объясняет человеку по телефону почему явиться на работу вечером субботы бросив своих друзей здравая идея, а Лёха держался подальше от стен и сорокаваттная лампочка его более не смущала, - найдешь ли ты счастье там, где истина никогда не восседала?
***
– …почему всё всегда так, пап? – хлюпал третьеклассник, его белая футболка с синими полосками на плечах промокла насквозь от пота и чужой слюны. – Их всегда больше, а я всегда один! – он ударил кулаком по дубовой двери. – Я могу побить Даньку, он мелкий, но потом приходит его брат и бьет меня!
Отец молчал, его желваки были напряжены, а взгляд был устремлён в тускнеющий экран ноутбука: до командировки оставалось два дня, а ему до сих пор не отправили нужные документы. Вкладка “входящие” на электронной почте погасла, а вместо неё экран теперь отражал его недавно выбритое лицо с широкими скулами и острым, как станок, взглядом. Распатланные волосы сына дополнительно действовали на его нервы и он был бы рад свалить все проблемы на них, дескать “постригись как мужик и не будут к тебе приставать”, но тот от него требовал большего:
– …пошли, вместе мы их побьем! – заявил с сияющими глазами мальчик и схватил отца за руку. – Наконец-то Фарик получит по своему кривому носу!
Однако отец не сдвинулся ни на дюйм, его стойка оставалась крепкой и нерушимой. С твёрдым как щебень лицом и не менее неприступным тоном, хоть и с нотками сопереживания, он спросил сына:
– Сын, ты хочешь так и остаться нюней?
– Я не нюня! – начал топать ногой пацан.
– А те ребят думают, что да! – указал он пальцем в окно, сын же весь сжался при одном лишь взгляде в сторону футбольного поля. – Я знаю, тебе страшно, но станет только хуже. Что они у тебя отобрали?
– Мяч.
– В следующий раз они отберут у тебя деньги, девушку, семью, надежду, а может и заставят тебя отобрать свою… – отец резко очнулся, словно его ударили обухом топора по голове. – Они отберут у тебя всё, ты им только позволь, и если сейчас я могу тебя защитить, то потом ты будешь один. – он снова посмотрел на свой ноутбук, а затем на билет, которым он его подпер. – В этой жизни ты всегда будешь один, так что рассчитывай только на себя. Твои проблемы - это твои проблемы и как бы твои друзья, девушки, да даже родные не говорили о том, как они о тебе переживают всё что они делают, так это размазывают слезы по твоим щекам. – он грубо провел своим шершавым пальцем под глазом сына, тот аж ненароком прикрыл его, – Сам решай свои проблемы. Девять из десяти друзей разбегутся при виде опасности и оставят тебя на растерзание голодным дворнягам. – он вздохнул и глянул на бутылку французского бурбона, та была наполовину пуста, – А в жизни у тебя никогда не будет много друзей, если ты только не один из этих паразитов! – проворчал отец, как он всегда и делал при одной лишь мысли о чинушах, олигархах и большинстве богачей в целом. – Своими руками придушил бы, честно! Но чёрт с ними, ты понял о чём я тут толкую, сынок? – он взглянул на него своим пристальным взглядом.
– Да, пап. – ответил сын, смотря себе под ноги.
– В глаза смотри, когда говоришь это! – дернул тот его за плечи.
– Я понял-понял! – надломленным голосом подтвердил он, подняв свои покрасневшие глазки.
– Когда против тебя они, то рассчитывать ты можешь только на себя. – он придвинул сына ближе к себе и постучал по его спине, – А теперь иди умойся, смени эту гадкую футболку и без мяча домой не возвращайся! Давай-давай! – выдворил он его за двери и тут же взял с тумбочки свой телефон, – Сейчас эти черти у меня попляшут! Опять пропили весь бюджет, а дальше - делайте что хотите! Но ничего, мы и на вас управу найдем! – выразил он свои мысли вслух и прижал пальцем залипающую кнопку вызова на своей раскладушке, пошли гудки.
Сын же зашёл в ванную, умылся, сменил джерси с именем Криша на простяцкую серую футболку и после необычайно долгого времени наедине с собой вышел.
Длинное как полоса облако закрывало солнце, вокруг стало пасмурно и на площадку повыходили дети с родителями, а на лестнице ведущей к верхнему паркингу уже хихикали девчонки. Странно, сегодня они собрались раньше, чем обычно, однако своих пацанов он нигде не видел, прямо как папа и сказал, и потому он решил, что если побьет этих двух, то точно подойдёт к Маше, к своей девочке-пипец. Да! Сегодня он точно это сделает и после такой большой драки он больше не будет стесняться сказать ей, что он крутая девчонка и купить ей мороженое! Он так хороша: ее белая коса, карандашные бровки, маленький ротик и эти голубые глазки, которые сохраняли свой ангельский блеск, сколько он не называл её обезьяной Чи-чи-чи! А как он пинал ее портфель, чтобы никто не догадался что он любит ее теперь! Их посадила за одну парту та нелепая училка и сколько он от друзей услышал там дразнилок! Но её белая коса…плевать уже, поймут ли кореша… Пусть только засмеются и начнут напевать “тили-тили-тесто” и он им покажет свои разбитые кулаки и спросит:
“А вы где были, любители одесского хлеба, когда я там с Данькой и его братом один стоял?” – они вмиг заткнутся! Наконец он будет не просто наблюдать как она в классики играет, но еще и сможет проводить её до школы, а ещё она точно оценит на телефоне его анекдоты и приколы!
Но сначала дело! Тем более её подруга как-то говорила, что Маше нравиться и он, и этот Данька! Может она просто дразнилась с него, а что-ли так видно, что она ему нравиться? Он же так и не подарил ей ту кружку на восьмое марта, он же этим утром из нее какао пил! А вдруг уже весь двор знает? Да плевать уже, он на той дискотеке на день двора почти ей признался в её подъезде, он даже отдал ей свою сахарную вату и сидел рядом с ней на мешке, когда они смотрели этот фильм про драконов на прожекторе! Как же он старательно прятал свою улыбку и отворачиваться, когда та златовласая красавица поцеловала главного героя и как он представлял себя и Машу на их месте! Может он и не сможет приручить дракона, но проучить двух ублюдков сил ему точно хватит! В конце концов всё в мире делается во имя любви, а он - безумный рыцарь любви! Прямо как тот здоровяк по имени Мартин про которого рассказывал старший брат Илюхи, но только он не станет таким же занудой, чтобы читать так много книг и потом ходить с грустной миной, зачем ему это надо? Сейчас нужно просто идти и бить - это всё что надо!
Наконец он перешёл дорогу и подождав пока из нижнего паркинга выедет чёрный джип и пошёл к полю. Взгляд пацан не поднимал: он хотел выглядеть угрожающе загадочно, а споткнуться на ровном месте - значит выдать себя с потрохами. Как только он вступил на разметку, то увидел возле штанги обильные следы от отгремевшего слюнного поединка. Оказывается, они реально плюються как верблюды, однако теперь он будет орудовать только кулаками, прямо как дед ему рассказывал, и покажет им кровавый спорт! Он шёл вперёд как танк: по центру поля, стараясь уловить боковым зрением что творилось по сторонам, но не смотря раньше времени вперёд, – пусть думают что он боиться, или даже лучше, что он пришёл мириться! Да, они даже не догадываются, что их зубы сейчас будут летать по полю как шипучки из того замороженного льда во рту! Он продолжал идти.
– Ну чё, педики, драться будем? – гордо заявил он и в паре шагов от противоположных ворот и закинул правую закидушку.
Удар разрезал воздух, но он не услышал даже шага назад. Он поднял голову. Никого. Совсем никого. За воротами лишь была разрисованная граффити входная дверь ЖЭКа, упаковки от чипсов, бутылки из под колы и несколько использованных пробковых шлемов, которые, как он догадывался, оставили после себя старшаки придя вчерашним вечером с какими-то девушками в коротких шортиках и футболочках с открытым пупком и выгнав их с поля. Мусорка здесь всегда пустовала, однако не в этот раз, ибо внизу проглядывало что-то сероватое. Он стал на бордюр и сунул туда руку. Его мяч. Пробитый.
Он напряг свои щёки сдерживая поток слёз, потом осмотрелся по сторонам и убедившись, что вокруг никого нет пустил одну скупую. Он не понимал, как они за каких-то десять минут пока он был дома успели его так заляпать, на поле никогда не было грязи, а за забором всегда были машины, которые принимали на себя удар и мешали мячу соприкоснуться с землей. Он ещё пару секунд повертел в руках кусок кожи с проколотым шариком внутри и наконец со злостью кинул его в зарешеченное окно здания коммунальных жюри, кругляш как на зло так там и застрял. Вытерев руки о футболку он пошёл в сторону будки охранника.
– Оо, какие люди! – окликнул его кто-то сзади, когда он пересекал ведущую в другую половину двора дорогу.
Он обернулся и увидел товарища, который прикусив зеленое мороженое спрыгивал с верхнего паркинга.
– А ты чего на футболе сегодня не был? – спросил тот его, – Опять заставили до вечера домашку делать, да? Понимаю, но всё равно спасибо за мяч! Данька сказал, что ты сам его скинул им с братом, ты реально красава! – тот откусил кусок замороженного льда, а потом довольно раскрыл рот. – Кстати, если ты хочешь купить шипучку, то всю разобрали, извини! Мой батя сказал, что новую партию привезут только ко вторнику! Хорошо, что я утром забрал парочку домой, а то пришлось бы после футбола всех угощать! – он сгрёб зубами оставшуюся глазурь и с наслаждением причмокивал под каждое своё слово, – Ну а так накормил их дешевым пломбиром и все довольны, ха-ха! Ладно, пойду я, братик, в следующий раз уже попросим нашего толстячка вынести мяч, а то твой уже того, а? – самовольно улыбнулся мажорчик и причесав свой ирокез пошёл в сторону площадки, его костюм с логотипом крокодила на груди идеально подстраивался под каждое движение его тщедушного тела.
Пацан так и продолжал стоять на середине дороги, пока его товарищ вдруг не обернулся и не начал обращаться к нему из другого конца улицы:
– ТЫ ДЕВЧОНОК ДРАЗНИТЬ ИДЁШЬ? – крикнул тот.
Пацан хотел было позвать его к себе и разукрасить эту вытянутую мордочку, у которой дома были оригинальные мячи финалов Кубка Уефа, Евро и Чемпионата Италии и которая постоянно прикалывалась с него в присутствии Маши, но всё на что у него хватило смелости так это крикнуть в ответ:
– НЕТ, МОЖЕТ ЗАВТРА? – его высокий голос, казалось, прорезался сквозь окна десятого этажа, но его товарищ сделал вид, что не расслышал его слов и лишь помахал в ответ рукой.
“Однажды я поставлю этого ублюдка на место!” – пообещал он себе и спустился в подвальный магазин. Из холодильника он достал мороженное с маком и подойдя к прилавку на вопрос продавщицы “Разве Андрюша тебя не угощал?” пробурчал в ответ что-то невнятное и выходя захлопнул за собой дверь.
“...станет только хуже…в следующий раз они отберут у тебя всё…ты всегда будешь один…сам решай свои проблемы…на растерзание дворнягам…у тебя никогда не будет много друзей…можешь рассчитывать только на себя…а теперь иди умойся…без мяча домой не возвращайся!”
Он вернулся к двери ЖЕКа, подобрал с осыпавшейся стены камень и без проблем сбил свой мяч. Спущенный кругляш идеально ложился под мышку и раскрыв своё мороженное мальчик мерным шагом направился в сторону своей парадной.
Сверху начало капать, куски белого шоколада сыпались на асфальт, но он этого, казалось, не замечал, – его глаза были устремлены в верхнюю часть. Тёмная полоса простиралась на тысячи километров вдоль неба, и надеятся, что солнце еще когда-либо выглянет было гиблой идеей. Опьяняющий Боклер превратился в отрезвляющий Велен. Теперь это была страна дождей, где история вращалась в чертову спираль и где исхудавшая ненька ждала, когда наконец кончиться февраль. Однако это не была никого вина, ибо как жить выбираешь всегда ты сам!