Кодекс Ангелов. Часть Первая. Глава 5, 6

     ГЛАВА 5


                ПЛОЩАДЬ СВЯТОГО ПЕТРА. ВАТИКАН


 Город спал.

 На другой стороне Тибра затихли последние отголоски ликования по поводу смерти папы.

« У народа своя мудрость — подумал Санта-Фьора. — Услышав новость, люди пошли отдыхать, зная, что у них достаточно времени, чтобы организоваться и восстать на следующий день».

  Теперь же царил абсолютный покой.

  Воздух был так свеж, что, казалось, бродил в ноздрях и горле, превращаясь в пьянящий напиток.

  И все же тишина пустынной летней ночи таила для камерленго нечто магическое, именно поэтому он попросил барджелло составить ему компанию на прогулке под открытым небом, где они могли бы спокойно обсудить деликатные вопросы, вынужденные решаться в такой спешке.

— Значит, это случилось снова?

Прежде чем ответить, Леккакорво разгладил усы и прочистил горло. От волнения, вызванного беседой со столь могущественным прелатом, у него пересохло в гортани и увлажнились ладони.

 —Ваше Преосвященство, — начал он. — К сожалению, я нашел еще одного. Теперь их четверо.

 —Его видел кто-нибудь, кроме вас и ваших бирри?

 —Не могу сказать. Уже стемнело и в это время были только мои люди, занятые обычным патрулированием.

— Кто-нибудь узнал его?

—Он был изуродован до неузнаваемости. Мне нелегко совместить вашу просьбу о секретности с поиском свидетелей, способных опознать эти трупы. Придется вызвать кучу народа.

 —Ради всего святого. Это не должно стать достоянием гласности, — повторил Санта-Фьора. —Если нам удастся установить личности этих бедняг, мы вернем тела семьям с приказом хранить молчание, не давая никаких объяснений.

Он уставился на зубочистку во рту барджелло, но его взгляд был устремлен куда-то вдаль.

— Ваше Преосвященство, как же я могу выяснить имена двух предыдущих жертв этого исчадия ада? — Леккакорво развел руками. — Что я могу сделать?

— Нам необходимо  найти средство изловить этого монстра, — Камерленго закрыл лицо руками — Мне следовало прислушаться к брату Аркесу.

  Леккакорво не знал, о ком идет речь, но решил не задавать вопросы, чтобы не создавать впечатление, будто он злоупотребляет подобной честью.

Он подумал было, что  жестокие убийства и странные чудеса посланы ему самой судьбой — стоит им прекратиться, закончится и его час славы.

 —Если я не смогу понять, что происходит, и передать этого дьявола палачу, я сойду с ума.

— Мы должны сохранять спокойствие.

 — Конечно, Ваше Преосвященство.

— Вам, по крайней мере, удалось опознать первую жертву.

— Тогда нам просто повезло: мимо проходила женщина и узнала его. Я провел более глубокое исследование. Похоже, это некий Даниэле да Лукка, еврейский аптекарь, маг и астролог... что-то в этом роде. Короче говоря, за ним следовало присматривать. Женщина, опознавшая его, утверждает, что этот маг продал ей чудодейственный порошок и что он способен творить чудеса, что от него аромат как от святого и т.д. и т. п.

Санта-Фьора со страхом взглянул на барджелло, его руки заметно дрожали.

— Расскажите мне об ангеле. Это уже второй, верно?

— Вы думаете, они настоящие? Я имею в виду, настоящее чудо? Я склонен полагать, что это больше похоже на проделки Сатаны.

— Так где он появился на этот раз?

— На водах Тибра, так говорят водоносы и рыбаки, видевшие его своими глазами. И он что-то говорил, кажется, о скором Суде.

Выкатив глаза от избытка странностей и смертей, камерленго на мгновение пошатнулся, схватившись за лоб.

— Вы уверены?

— Я только что оттуда. Мои люди охраняют дорогу, чтобы отпугнуть любопытных. К счастью, эти чудовищные вещи происходят лишь по ночам.

  Впервые в жизни кардинал подумал об ангелах, обо всех ангелах, с недоумением и ужасом. Что происходит? Неужели Бог сошел с ума?

Ему непременно нужно найти кого-то, способного провести расследование и найти книгу, о которой ему рассказал брат Аркес. По словам доминиканца, этот про`клятый кодекс следовало уничтожить. Крайне опасная книга, хранящая тайны, открытые людям ангелами.

 Но стоит ли верить Аркесу?

Быть может, когда-нибудь он пожалеет об этом, подумал камерленго, но сейчас он жалел, что не сделал этого раньше.

—Вы нашли человека, способного помочь вам в расследовании?

 Леккакорво вновь прочистил горло, пригладив усы кончиками пальцев, а другой рукой постукивая шляпой по ноге. Обычно с ним не случалось, чтобы он перед кем-то тушевался.  Не ведая страха, он безоружным  кидаясь в схватку с худшими злодеям на земле, все еще собиравшимися в Риме под предлогом паломничества! Но камерленго есть камерленго. Особенно сейчас, когда, заняв место Папы, он правит всем и вся.

—Ваше Преосвященство, — он замялся. — Вы попросили меня найти человека, сильного, искусного и хитрого, знатока древних и печатных книг, образованного, но способного постоять за  себя и готового к бою. — вздохнув, барджелло покачал головой. — Прошу прощения, но, несмотря на все усилия, мне не удалось найти никого с такими способностями… Кроме самого себя.

— Вы любитель читать…

— Еще как.

—Но вы же не эксперт по древним книгам.

— Ну… — Джусто Леккакорво никогда в жизни не оказывался в столь затруднительном положении. Он не мог признаться камерленго, что не умеет читать. — Неужели, Ваше Преосвященство, вы верите, что этот убийца проливает столько крови из-за какой-то книги?

— Раз вы такой любитель чтения, возможно, вы попробуете справиться с этим делом самостоятельно?

— Конечно, Ваше Преосвященство, — Леккакорво гневно сжал кулак, проклиная тот день, когда впервые солгал. — Впрочем, я согласен с вашей идеей привлечь эксперта для помощи в расследовании.

Камерленго ухмыльнулся.

— Но на самом деле, никто не подходит для этой работы лучше меня, — изрек Леккакорво, высоко подняв голову. — Вы считаете меня неподходящей кандидатурой. Может быть, вы отчасти правы: я не ученый, а всего лишь судебный пристав. Но где же, скажите мне, можно найти знатока книг, обладающего качествами ученого гуманиста и охотника за головами? Существует ли такой человек?


 — Да — ответил Санта-Фиора, одарив его тихой улыбкой. — Такой человек существует.
 


                ГЛАВА 6

                Суббота  19 августа
                Замок Сант-Анджело. Ватикан



— Как долго вы здесь заперты?

— Сорок дней, — не оборачиваясь, ответил  пленник.

— Каков приговор?

— Самый худший.

 Мужчина, задавший вопросы хриплым пронзительным голосом, пнул стену.

 —Меня повесят раньше. Просто чудо, что мне еще не отрубили руки и я не болтаюсь на виселице, — он бросил полный ненависти взгляд на маленькую деревянную дверь и завопил во все горло. — Я ничего не крал! В этот проклятый город лучше совсем не соваться. — гневно выдохнув несколько раз, он начал медленно успокаиваться. — Прошу простить мое недостойное поведение. Поверьте, мне это не свойственно. — он протянул руку. — Меня зовут Бальдесар Аккорамбони.

  Его сосед нехотя оторвал взгляд от звезд, которые пытался сосчитать сквозь маленькую решетку в потолке и ответил на рукопожатие.

 —Рафаэль Дардо, — сказал он, вновь устремив быстрый взгляд на небо, ожидая первых проблесков рассвета.

 —За какое преступление вас арестовали, мессер Рафаэль?

 —Книги.

— Иметь дело с книгами стало опасно? Черт возьми, я был прав, что держался от них подальше.

 —Книги всегда были опасны, но только тот, кто не читает книг, может думать, что хорошо держаться от них подальше.

Вновь прибывший почесал затылок и неуверенно хмыкнул.

 —Вы даете мне пищу для размышлений. Вы будете хорошим сокамерником. И все же, за что вас приговорили к смертной казни?

 —У меня нашли Библию с опечатками.

 Бальдесар откинулся назад и расхохотался искренним смехом, звучавший диссонансом со всем: с его положением, местом, ночью.

 —Вы шутите?

 —Ни сколько.

— Библия? Вы случаем, не священник?

 —Нет.

 —К черту. Проклятые священники. Кстати: вы слышали о явлениях ангелов?

 —Нет.

 —И вам никто не рассказывал?

 —Вы первый человек, с которым я разговариваю за сорок дней.

 —Сам-то я не видел, но многие клянутся, что видели ангелов здесь, в Риме. Что Бог хочет этим сказать?

Явления ангелов в Риме? Ничего нового, подумал Рафаэль.

—А вы Бальтасар? Почему вы оказались в тюрьме?

—Любовь, — ответил незнакомец, отчаянно покачав головой, словно отрицая это утверждение. Густая копна темных, сальных волос упала ему на лоб, плечи поднялись и опустились в  горьком смехе. — Любовь к деньгам.

Оставив звезды в покое, Рафаэль обернулся.

—Вот увидите, вас скоро отпустят.

—Надеюсь, вы правы, мессир. Но в городе хаос, народ восстал: убийцы, насильники...Всем все сходит с рук, кроме меня.

—Вы украли у богача? Воровать у богатых не грех.

—Только за это преступление наказывают слишком сурово. Во всяком случае, я не успел ничего взять. Но да, я хотел украсть у очень богатого человека, генуэзского банкира по имени Пинелли.

— Франческо Пинелли? Я его знаю.

—О, простите.

— Вам не стоит меня бояться. Я встречался с ним пару раз по делам.

—Я боюсь только Его, — в  глазах Бальдесара мелькнула искорка и он указал на черный каменный свод камеры. — Бога.

Рафаэль опустился на грязную соломенную подстилку, положив руки под голову и вытянув ноги в хлопчатобумажных штанах, превращенных в лохмотья и в грязных дорогих пуленах козлиной кожи.

— Значит, вы верующий?

— Я, мессер Рафаэль, могу верить лишь в то, что попаду в ад. Какая же это вера. Лучше об этом вообще не думать.

—Да, — согласился Рафаэль — Наверно, так лучше.

—Завтра на Пьяцца дель Пополо флорентийцы будут играть в футбол. Я рассчитывал попасть на представление. — Бальдесар собирался вновь разозлиться, но ограничился ворчанием. — Любите футбол?

—Футбол? Не знаю. Он очень популярен во Флоренции.
 
Казалось, ему неприятно говорить о футболе. Сама мысль о радости, счастье, свободе, физическом движении лишь усиливали чувство подавленности, порождаемое теснотой мертвой камеры.

— Скажите, а что было не так с той Библией? — новичок решил, что лучше всего вернуться к первоначальной теме.

 —Заповеди.

 —Ах, если бы вспомнить хоть одну. — Бальдесар  щелкнул пальцами и расхохотался. — Ну  да. Не воровать!

  Рафаэль, наоборот, не смог бы забыть их,  даже попытайся кто-нибудь вырезать их из головы лезвием ножа.

  Именно заповеди стали причиной его тюремного заключения, хотя ни одна из них не была им нарушена. Его преступление заключалось в покупке печатной книги, которую должны были быть сжечь на площади и о которой он не сообщил церковным властям. Издание столь же редкое, сколь и проклятое. Обшарив весь его дом, инквизиторы нашли экземпляр «Библии Дьявола», книги, за которой они охотились годами, последней, оставшейся в обращении. Напечатанная в Венеции неизвестным издателем, она не имела названия на обложке — факт , сам по себе оправдывающий запрет. Прежде всего, в книге имелась серьезная опечатка: в заповедях отсутствовало слово «не».

  Наборщик в типографии божился, что при наборе шрифта вставил эту отрицательную частицу, а корректор уверял, что, когда он читал текст, все буквы были на месте, но по какой-то непонятной причине слово отсутствовало. Таким образом, почти все заповеди были перевернуты: «У тебя будут другие боги пред лицом Моим; ты будешь произносить имя Бога напрасно; убий; воруй; лжесвидетельствуй; возжелай жены ближнего твоего;  возжелай имущества ближнего твоего».

— И зачем вам понадобилась эта проклятая Библия? Как она попала к вам в руки? — Бальдесар начинал сомневаться в здравомыслии этого странного человека.

— Просто я хотел спасти ее от костра. Я не знал об этих ошибках.

— Боюсь, вы сошли с ума.

Рафаэль улыбнулся на почти полный диск, появившийся между прутьями решетки.

— Расскажите о себе. Вы всегда были вором?

—Нет, раньше я был моряком,  никогда не читал книг, только карты, необходимые для навигации, но я умею писать и считать. И все же я не такой упрямый, как вы, — он прислонился спиной к стене и зевнул. — Я бы с удовольствием выпил сейчас асквибо {виски} и проснулся завтра утром на солнечном пляже Канарских островов, в обнимку с парочкой молодых туземок.

— Вы были там?

— Конечно, много лет назад. Я зарабатывал на жизнь, плавая по морям.

— Вы капитан?

— Было дело. Я перевозил товары и рабов для испанской Короны, – он  сплюнул на землю и покачал головой. — Я знаю, о чем вы думаете: почему я стал вором?

Рафаэль молча кивнул.

— Меня арестовали по обвинению в шпионаже на службе у вице-короля Неаполя. Мне это сошло с рук, до сих пор не знаю как. — Бальдесар встряхнулся, словно желая избавиться от дурных воспоминаний. — Расскажите о себе, мессер Дардо. Вы родились в Риме?

— Не знаю. Но вырос здесь. Меня воспитала семья художников. Я тоже должен был бы стать художником, но у меня не оказалось  таланта.

— Чем же вы занимаетесь?

— Продаю и покупаю произведения искусства.

— Вы путешествовали?

— Да, и много. Я долго жил в Амстердаме.

— А где еще?

—  Бальдесар, у нас еще будет время поговорить об этом.

— Как сказать. Если папа отбросит копыта, народ штурмом возьмет римские тюрьмы и откроет их. Вы что, даже и об этом не знали?

— Нет, — вздохнул Рафаэль
 
  Он вновь сосредоточился на медленном движении луны, а Бальдесар продолжал рассказывать, как сильно скучает по морю, по гаваням, незнакомым языкам, по сундукам с сокровищами, которых повидал немало.

Почему он так много говорит о себе? Желание остаться в памяти других, подумал Рафаэль.

  Кто принесет свежие цветы и прольет горячие слезы на его могилу? Кто расскажет его историю?
{История Рафаэля Дардо подробно рассказана в первой книге « Тайна рукописи».}

  Юношей его рекомендовали герцогу Флоренции как тонкого ценителя произведений искусства. Он начал служить ему в качестве агента, подыскивая художников и полотна, день за днем все более завоевывая его доверие. В итоге его обучали, подготовили, а затем использовали в чрезвычайно деликатных государственных миссиях. Уже не как арт-диллера, а тайного агента, самого доверенного человека принца. Возможно, кто-нибудь когда-нибудь вспомнит об этом.

  Но уже не осталось никого, кто расскажет историю с самого начала, с того, как  тридцать лет назад на пороге благотворительного учреждения был оставлен сверток без имени и фамилии, все еще запятнанный родильными выделениями?

 Скоро рассвет, дверь откроется, войдет палач и Рафаэль Дардо исчезнет навеки.

  Он бросил полный презрения взгляд на зарешеченное окошко. В этот момент на земле свободных расцветала заря. И меланхоличные мысли Рафаэля развеялись, подобно ночи: стражник поворачивал ключ в замке. Дверь открывалась. Неужели пришло время встретиться с петлей?