Нет безвыходных положений, есть безвыходные люди

Шёл 2020-й год. А я шёл по Революционной.

Утро. Небо чистое, прохладно. В какой-то момент обратил внимание на жёлтые листья под ногами. Остановился, поднял голову. Ба-а, берёзы осыпаются… Зашагал дальше, вспоминая народные приметы погоды, связанные с берёзой. Кажется, ранний листопад обещает ранний приход зимы. Задумался: что-то ещё было связано с осенней берёзой…

И тут память услужливо подсовывает картинку: ясное холодное утро, стылый березняк, спускающаяся в ложбину дорога, золотая от опавшей листвы, а навстречу – лошадка, запряжённая в скрипучую телегу.

Мы бодро шагаем по Николаевской дороге в сторону Жеребчика (отрог г.Иремель). За мной, немного поотстав, идут смурные девчата, которые всё никак не привыкнут к раннему подъёму, а замыкает маленькую группу мой тёзка – заводской приятель.  После вчерашних утомительных блуканий по болотистой долине речки Бол. Авняр в хитросплетениях отсутствующих на нашей карте - «синьке» старых колеястых грунтовок и заросших просек такая дорога – настоящий подарок.
 
Впрочем, совсем уж ругать вчерашний день было бы неверно. С погодой нам повезло, даже на скальники забрались по сухому-то куруму.
И сегодня место для ночлега нашлось идеальное. На рассвете, когда мы с Валеркой уже колдовали у костра, на ближнем болоте поднялись на крыло журавли, разбудив тишину трубным криком. А потом, когда солнце осветило бронзовый сосняк на сухой гривке, невидимый в кронах дятел выдал такую гулкую и чистую дробь…

О совершении походов простых категорий сложности (вёл я «единичку») сдавать письменный отчёт в городской клуб туристов «Жигули» не требовалось, а писать маршрутные дневники, путевые заметки тогда привычки не было. По прошествии сорока лет прочие эпизоды из того похода - как мозаика осенних листьев, устилающих землю.

- На Большом Шеломе ребята с интересом разглядывали бревенчатую пирамиду триангуляционного знака. Поглаживая ладонью состаренную временем и непогодой древесину, гадали, как давно он был установлен. Девчата настояли на групповом фото у столь необычного сооружения.
Спустя годы вспоминал этот эпизод, когда читал Г.Федосеева, и, вглядываясь в не слишком качественный снимок, запоздало представлял, каких трудов стоило вручную затащить на вершину брёвна, цемент, воду…

- Одна из девчат – вот, сорока-то! – тянула в рот любую увиденную «ягодку», а нет её – жевала первую подвернувшуюся под руку травинку, листик, веточку. И ведь, казалось бы, не голодали: суточный рацион тогда был солидный – аж 600 граммов! (Позже перешёл на постоянную раскладку продуктов весом полкилограмма.)

В воскресных походах по Жигулям только носом не тыкал её в дафну: весной – обращал внимание на форму и расположение цветков, а летом – «ягод» этого растения. На уральском маршруте научил отличать бруснику от толокнянки; посоветовал не глотать разжёванные ягоды шикши – с первого раза, откашлявшись, усвоила.

Но нет … добра без худа: теперь то и дело слышал: «А эта ягодка съедобная?» Если б она ещё их запоминала… Поэтому при случае не смог (каюсь, грешен!) отказать себе в удовольствии и на вопрос о съедобности калины ответил утвердительно. Та, обрадованная, ухватила целую гроздь... (Больше она со мной не ходила. Почему-то.)

- Подъём из долины Катава на хребет Машак по завалеженной тайге, высокротравным полянам и курумнику был физически тяжёл, что вынуждало часто делать короткие привалы. Один такой удачно устроили на краю обширного малинника. Сначала, сбросив рюкзаки, разбрелись по высокому кустарнику и просто вволю лакомились крупной спелой ягодой. Но скоро наткнулись на явные следы пребывания медведя и дальше держались кучно, стараясь производить побольше шума. 

Набив оскомину, решил, что пора шагать дальше, но девчонки попросили дать им ещё немного времени: оказалось, они взялись собирать ягоду впрок и обещали в обед сварить компот. Спорить не стал: компот – это хорошо!
А в обед, который вскоре устроили на встреченном ручейке, вместо обещанного компота получили нечто желеобразное. Люда оправдывалась: «Я говорила Рите, что лишнего малины в котёл кладём, а она…»

- Спуск с Машака в долину Юрюзани запомнился крупнообломочным курумом и оранжевым цветом накипных лишайников на камнях. Цвет – ладно … Но вот, огромные глыбы, лежащие на склоне вперемешку с камнями размером поменьше и «живой» сыпухой, сильно замедляли наше передвижение. А время поджимало… К тому же, нас задержало на обеденном привале желание доесть малиновый десерт: не выбрасывать же такую вкуснятину! Да-а, в компании не только с «Толстяком» время летит незаметно…

Видимо, забыли мы, что поспешать надо медленно. Да, и устали от постоянного напряжения рук и ног, поэтому то один, то другой всё чаще спотыкались, оступались. Когда же Валерка соскользнул с «живого» камня и кувыркнулся через голову (!!), стало очевидно, что надо останавливаться. По счастью, приятель отделался парой ушибов и ссадин. Помогли ему подняться и с бо*льшими предосторожностями двинулись дальше, высматривая по пути сколько-нибудь горизонтальные вкрапления леса в обширный курумниковый склон, где поместилась бы наша палатка. И ещё проблема: у нас быстро закончилась вода во флягах: жаркий день и малиновое желе породили сильную жажду. А где взять воду? Пол – чего угодно за котёл воды!!

Не зря сказано: «Просите, и дано будет вам …», ибо вскоре под камнями волшебной музыкой зазвучал ручей. Вот, только, достать воду… Невольно пришла на память крыловская басня про лису и журавля. Но «нет безвыходных положений; есть безвыходные люди». Чуть ниже по склону не сразу, но отыскалась достаточно широкая щель между камнями («… ищите, и найдёте…»), позволившая до-тя-нуть…ся! до воды.

- Оглядывая местность с оглядкой на неумолимо надвигающиеся сумерки, с грустью констатировали, что относительно ровного задернованного пятачка в пределах видимости на курумнике нет.
- А что, если… - осторожно начала Маргарита и показала рукой куда-то мне за спину.
- Что – если?.. - оглянувшись, спросил с недоумением.
- Да – вон, если на тот «стол» палатку поставить - уместится?
- Так-так-так… А ведь это – мысль!
Уж, не сказать, вспоминали ли мы тогда про «Выслушай женщину…», когда, помогая себе руками, двигались в направлении огромной, чуть наклонной плиты на перегибе курума.

Палатка уместилась, правда, оттяжки пришлось нагрузить камнями и опустить «за борт». Костёр устроили на соседнем камне, благо сушняка на курумах всегда в достатке. А то, что общего «стола» не нашлось и индивидуальные сиденья эргономичными никак не назовёшь, – это, в сущности, мелочи.
А вот, как позже выяснилось, потерянную при падении Валеры пуховую безрукавку (выпала из-под клапана рюкзака) – жалко.
-------------------------

Были и ещё нерядовые эпизоды на маршруте, но их, как палые листья, унесло ветром.