Берестяная грамотка. Южный Урал. 1983 год

(В какой-то день двадцатых годов этого века.)
Наступившие тёплые деньки подвигли раньше обычного заняться традиционной генеральной уборкой в квартире.
Люблю наводить порядок в книжных шкафах! Снимешь с полки стопку книг, подвинешь стульчик и … забудешь, зачем ты здесь.
Среди книг – берестяная грамотка. Чуток покоробилась, строчки немного выцвели, но разобрать слова вполне можно.  Если уж новгородские письмена прочитали…
---------------------------

С лязгом захлопнулись двери.
Мы снова в вагоне тряском.
Что кончилась - я не верю -
Южно-Уральская сказка.

На обратном пути в поезде мы разорвали на шесть частей прихваченный с популярной стоянки в качестве сувенира кусок бересты и оставили каждый на них автографы.

Почитаем …

- Андрей: «На Урале много высоких сосен, с которых можно взять правильный азимут».

Он так и не отмыл руки и штормовку от сосновой смолы: дегтярное мыло мы тогда для себя ещё не «открыли». А лазить на деревья ему приходилось всякий раз, когда я блудил в трёх соснах, уткнув нос в собственноручно сделанную копию с неизвестного происхождения копии неизвестно, какого года рождения, «туристской схемы».
Вообще, будучи человеком основательным и рассудительным, Андрей удачно компенсировал мою (только ли тогдашнюю?) торопыжливость. Эх, до чего ж мне его сейчас не хватает! В 1990-м году Андрей не вернулся из водного похода (река Зеленчук, Кавказ).

- Валентиныч: «Предлагаю испытать палатку.»

И ведь испытали, пройдя с ней в 1987-м троечный маршрут по Северному Уралу! Это был самодельный 6-местный шатёр со смещённой ко входу стойкой по образу и подобию «таймырки», подсмотренной у ленинградской группы. Отличная была палатка. Правда, о том, какой парусностью обладал её тент из зонтичной (так называлась) ткани – разговор отдельный. Именно оттуда – слова песни: «Вижу я в хвойном море нашей палатки парус».

Позже, впечатлясь самоделкой Георгия Э-да (наверное, первой этого типа палаткой в Куйбышеве), мы с Валеркой загорелись идеей сделать такую же – двуслойную, на предварительно напряжённом трубчатом каркасе. Получилось.
Следующие каркасные самоделки я испытывал и эксплуатировал уже без него. Жаль, что «завязал» Валентиныч с походами.

- Костя: «Сегодня я завидую даже себе. Спасибо.»

И я порадовался, что с нами был такой человек – спокойный, доброжелательный, с чувством юмора.
А уж как высоко мы тогда оценили его сельскохозяйственное образование! Тогда – это, когда, спеша проскочить некстати оказавшийся на нашем пути участок заповедной территории, повстречались с «мужиком на лошади», как выразилась Надежда. Ну, то есть, не совсем на лошади – он в телеге сидел. И пиджак на нём хорошо сидел – форменный, с зелёными петлицами. Приплыли …

Мы (хором): «Здравствуйте!»
Мужик, тпр-у-кая лошадку: «Здра-а-а-авствуйте! Откуда-куда-зачем?»
Мы (глаза у всех такие наивные-наивные): «Сами мы не местные. Вот, спросить хотим, на Кумардак правильно идём, да?»
Наташка добавила робко: «Мы, вообще-то, из Куйбышева».
Мужик как-то враз потеплел голосом: «Вы кто будете-то, работаете или учитесь?»

Отвечаю за всех: «Да, по-разному». Наташа: «Я в строительном учусь»; мужик согласно кивает. Валентиныч: «А я работаю»; снова кивок головой в фуражке с зелёным околышем. И тут Костик удачно так вступил: «А я СХИ (Сельскохозяйственный институт) заканчиваю, в аспирантуру собираюсь.»
Мужик аж встрепенулся: «СХИ? В Кинеле? Так ведь и я его окончил. Сейчас, вот - инженером в заповеднике работаю.»
В общем, расстались мы почти друзьями. Во всяком случае, Костя с новым знакомым обменялись адресами.

- Надя: «Так назначено судьбой – надолго запомнить именно этот поход.»

И правда, когда встретились пару лет назад, быстренько просмотрели её недавние высоко-гималайские фотографии и снова: «А помнишь?..»

- Наташа: «Валера, один великий архитектор изрёк, что все дороги проделаны по принципу хождения осла. Так что нам тоже не стоит искать прямого пути.»

Это она про моё предложение плюнуть на «в никуда-шные» дороги, не известные моей карте, и шагать к Иремелю напрямки, по азимуту (который Андрей прокричал сверху).
Жаль, не спросил Наташу при последней телефонной «встрече», на Эльбрус она поднималась тоже как «нормальный герой»? Теперь уже не спросишь…

- Сам я просто нарисовал эмблему похода («Нургуш-83» и Два «рюкзака с ножками» на фоне лучистого солнца). Такие картинки были у нас пришиты на рукава штормовок.

Вспомнилось ещё ...

- В конце дня спустились с Большого Шелома, крайней западной вершины хребта Зигальга, к Двойнишам (В тот год от станционного здания ещё оставалась часть фасадной стены с арочным проёмом.) От дороги ушли на берег речки Катав, где - обычные бивачные хлопоты. Мы с Андреем и девчатами занялись палатками, кострищем, а Валера с Костей ушли за дровами.

Немного погодя приходит Валентиныч и просит разрешить их с Костей спор: найденная ими сушина – это ёлка или пихта? Тут дело, вот, в чём. Поскольку пихта в огне трещит и стреляет искрами, а сосна быстро сгорает и при этом покрывает котлы толстым слоем жирной копоти, мы обычно старались найти для костра сухостойную ель.
Ладно, пойдём, посмотрим.

Углубились в лес, а вон и Костик с пилой мается.
Валерка, забегая вперёд и указывая на здоровенную лесину: «Ель?»
Отрицательно качаю головой.
Костя: «Ага, вот видишь, это пихта!»
- Не-а! - говорю.
Тут Валентиныч хлопнул себя по лбу: «Да это ж сосна! Гляди, кора какая! Я из неё ещё Максимке кораблик вырезал! Правда, Валер?»
Снова отрицательный ответ. Немая сцена...

- Это, братцы, лиственница. Смотрите, - говорю, - как комель к земле расширяется. А форма веток? А почки на них? Дерево-то живое!
Костя запрокинул голову в крону, почесал затылок. Неуверенно спросил: «А почему ветки голые?» «Так, рано ещё, - отвечаю. К концу месяца иголки полезут.»
А Валерка протянул мне топор: «Если такой умный, вот сам и ищи свою ёлку!»

- В верховья речки Юрюзань мы вышли аккурат 1-го мая. Но пасмурный день и понятная усталость: начало маршрута, ещё не втянулись в походный ритм, не очень-то способствовали праздничному настроению. И если б не девчата…

Надя с Наташей – Оп-ля! – достали припрятанные для такого случая какой-то кексик и с десяток разноцветных надувных шаров. Всякий раз, разглядывая фотографии из того похода, не могу сдержать улыбки: Андрей старательно за-фото-печатлел всех нас в процессе надувания первомайско-праздничной атрибутики. Особенно выразительным получился портрет Валентиныча на фоне огромного шара: щёки как у музыканта в духовом оркестре, глаза нарочито выпучены. В общем, праздник удался! Хотя Валеркин шар и лопнул…

- В дождливый вечер пришли к селу Тюлюк, где планировали переночевать, и устроились с костром на берегу одноимённой речки.
У нас было две брезентовых двускатных палатки, которые накрывались большими полотнищами полиэтилена, чтобы не промокали крыши. Но в этот раз дождь был такой сильный, что во время установки, как ни спеши, палатки промокли бы насквозь. И под ногами опять же вода. Поэтому решили обождать в надежде, что ливень поутихнет, а пока поужинать, расположившись у костра под палаточными тентами.

Прямо у воды растянули куски полиэтилена на верёвках и спрятали под одним «кухню», а под вторым развели ещё костёр для просушки мокрых вещей. Наши импровизированные плащи из того же полиэтилена не слишком защищали от осадков и сильно увлажнялись изнутри от конденсата; к тому же материал этот очень непрочный и часто рвался, зацепившись за ветки. Так что, и одежда, и рюкзаки частенько были мокрыми.

И вот, в процессе бивачных работ в тот вечер мы с Валентинычем придумали костровой тент, который в дальнейшем стал непременным атрибутом нашей походной жизни. К слову, среди известных мне куйбышевских туристских групп мы были первыми, кто стал использовать этот элемент группового снаряжения.

- В долине Березяка случилась очень неприятная встреча. На обширном сухом кочкарнике, через который мы, оставив дорогу, пробирались к берегу реки, обитало огромное количество змей. Установилась солнечная тёплая погода, и эти земноводные постепенно отходя от спячки, стали покидать свои зимние убежища и выбираться на прогретые места. Сколько же их там было! Буквально, шагу ступить нельзя! Мы шли, простукивая палками кочки и осоку перед собой, и пережидая, пока потревоженная гадюка отползёт в сторону. Ох, и натерпелись мы страху! Хоть и шли все в сапогах, хоть и были змеи не слишком подвижны, но «бережёного бог бережёт».

В тот день ночевали мы у лесовозной дороги по краю вырубки. Рано утром вылезаю на четвереньках из палатки (дежурный я был) и почти утыкаюсь носом в цепочку о-очень характерных «разнокалиберных» следов. Судя по тому, что вмятины на оттаявшей за минувший день почве уже затянуло ледком, бурое семейство прокосолапило мимо наших палаток где-то в полночь. А ну, как в это время кто-нибудь решил бы выйти из палатки «за кустик»… Тьфу, тьфу!..

Позже ребята со смешанными чувствами разглядывали медвежьи следы, оценивали их размеры и расстояние до палатки, сокрушённо качали головами. Андрей не забыл сфотографировать разлапистые отпечатки, положив рядом на землю коробочку от фотоплёнки – для сравнения. Впрочем, сегодня, много лет спустя, коробок от самой «ходовой» тогда у фотолюбителей чёрно-белой плёнки «Свема» светочувствительностью 65 единиц вряд ли создаст масштабное представление о размере отпечатка медвежьей лапы у молодого человека, для которого словосочетание «плёночный фотоаппарат» – пустой звук.

- По завершении маршрута мы рассчитывали перехватить тюлюкский автобус в районе бывшей деревни Петропавловка, но получилось, как всегда: «Хочешь рассмешить Всевышнего – расскажи ему о своих планах». Мы уже стояли готовые на обочине (На старт … Внимание...) Автобус даже притормозил, … проезжая мимо. Водитель выразительно развёл руками. Но и без того было видно, как плотно набились в салон люди с рюкзаками.
Справка: автобус этот ходил два или три раза в неделю.

- К месту вспомнилась смешинка.
На заляпанную коровьими лепёшками площадь у церкви от околицы села по деревянному тротуару подтягивается группа туристов.
Сбросили рюкзаки. Один – очевидно, руководитель - огляделся по сторонам, потом подошёл к сидящему неподалёку на брёвнышке деду. Поздоровался и спрашивает: «Дедуль, а где тут у вас расписание автобусов?» Тот хитро прищурился в дыму самокрутки: «А нету расписания-то. Мы здеся ... эта … численником пользуемся».