Подключка. Арахноид

Глава 1

 — Жене вовсе не обязательно знать об этом задании, — буравил взглядом Апологет, пока Никита ковырял дырку в кожаном кресле, сидя в кабинете начальства. — Тебе нужно соблазнить девушку, а не жениться на ней и детей с ней растить. И когда она соблазнится и согласится на всё, тогда… ну, дальше сам знаешь, как ее вывести на чистую воду. Если там еще можно что-то сделать, конечно.
— Интересно получается, — хмыкнул Никита, — значит, я вынужден рисковать своей честной семейной жизнью ради спасения души и выдворения из человеческого тела незаконной приживалки?
— Опасной космической приживалки высокого ранга! — подняв палец уточнил Апологет. — Тебе компенсируют моральные страдания по этому поводу. Но если взглянешь на объект, то я уверен, страдать ты будешь не очень долго и не особо сильно. Формы у бабы что надо, закачаешься! Можно сказать, я дарю тебе мечту многих мужчин: по велению начальства ты обязан изменить жене с потрясающей красоткой и тебе за это ничего не будет. И даже если жена узнает, то она тоже ничего не сможет сказать против. Так и подавится своей ревностью. Понял? 
— Чем вы мне компенсируете? — проигнорировал недвусмысленные жесты Никита. — Вы представляете, что будет, если Кьяра узнает? Она не из тех, кто давится. Она из тех, кто давит и раздавливает так, что мокрого места не остается. Я даже думать об этом не хочу. Не заставляйте.
— Никита, я теряю терпение.
— Да плевать! Теряйте его, сколько вашей душе угодно! Я не буду так рисковать. И не хочу обижать жену даже гипотетической изменой, не говоря уже о реальной.   
— Это приказ. Он не обсуждается. Ты тут не офисный планктон, — сурово напомнил Апологет. Мужик он был мягкий, добродушный, но когда дело касалось продавливания его версии «правильной» жизни… Поэтому ему и дали такую кличку.
Никита почувствовал, как в жилах стынет кровь от пронизывающего холода. Им повеяло сразу же, стоило напомнить о реалиях. Ведь он действительно работал не в какой-нибудь простой конторке. 
На его работу принимали только один раз и на всю жизнь. Увольнение или отставка не предусматривались. Если только посмертно. 
Как-то моментально вспомнились «умельцы», которые смогли-таки обхитрить руководство: сымитировали собственную кончину. Да так мастерски, что до сих пор ищут. Они попросту сбежали. Но куда? Вот в чем вопрос. Учитывая, что все входы и выходы в эту реальность были под контролем, то напрашивался вывод о подкупе. 
— И не мечтай, — понял ход его мыслей Апологет. — Я знаю, о чем ты думаешь.
— О чем же?
— О побеге. Послушай, Никита, я же не заставляю тебя доводить дело до конца. Ну… там... спать с ней. Если ты сумеешь раскрыть ее до того, как завалишь ее в постель, то флаг тебе в руки. Если, конечно, удержишься от такого соблазна и потом не будешь кусать себе локти и всё остальное. 
— Если… — хмыкнул Никита. — Именно что «если»!
— Всё в твоих руках. И штанах. Чем раньше ты ее раскроешь, тем легче будет от нее смыться.

***

— Какая у вас милая собачка! — восхитился Никита, вскрывая банку газировки. Он сидел на лавочке и наблюдал за Валерией, которая как раз вывела на прогулку своего пса. Гулять на этот раз она вышла в платье и на каблуках, мол, только что откуда-то приехала и всё еще «при параде», когда на самом деле наряжалась несколько часов в тщетной попытке отыскать хоть что-то, скрывающее ее пышные формы. 
— Это ведь пудель? Говорят, от них больше шерсти, чем от спаниелей.
— Не считала шерстинки. Кто считает, тому вообще противопоказано заводить животных, — остановилась Валерия и заинтересованно посмотрела на незнакомца.
«Красивый, молодой, стройный и, похоже, свободный, — тут же созрела мысль в ее мозгу. — Большая редкость встретить такое не «быдловское» лицо в наших краях. Прям как с картинки. Наверняка какой-нибудь конченый нетрадиционщик»
Услышав ее последние мысли, Никита усмехнулся. 
— Что ухмыляешься? — бросила ему Валерия и пошла дальше, старательно виляя бедрами. Потом подумала и буркнула: — Нет от него много шерсти. Вычесывать надо. 
— Ну как же? Твой пес похож на ходячий валенок.
— Сам ты валенок! Дерьмо собачье, урод… — и далее пошел такой отборный мат, что Никита даже зажмурился.
— Фу! Ужас, — прокомментировал он, когда матерный запас иссяк. — Еще немного и из твоего рта начнут жабы выпрыгивать и змеи выползать. Мерзость какая. Зачем ты ругаешься? Вроде такая симпатичная, а сквернословием демонстрируешь неуважение к собеседнику и себя показываешь — своё скудоумие.
— Чего? — нахмурилась Валерия и, подбоченившись, прорычала: — У меня-то скудоумие? Да поумнее тебя буду, знаешь ли! Следи за языком, ублюдок, а не то я тебе его вырву!
И ее очередные матерные выражения обрели новые формы, особенно в сочетании с ее версией, почему Никита вообще с ней заговорил. 
— За что проклинаешь себя? — отпив газировку, прищурился Никита. — Не можешь себе простить, что лохонулась, выйдя за него? Что влюбилась в того, кто не отвечает твоим представлениям о семейной идиллии и не хочет прилагать минимальные усилия для улучшения отношений? Он так и не смог дать тебе детей и убедить в безопасности. И теперь вместо сына у тебя — лохматый друг, твой любимый пес. Чем дольше ты будешь относиться к нему, как к сыну, тем дольше место ребенка будет занято. Вселенная не так глупа, как ты думаешь, она считывает твой посыл, а он однозначный: у тебя уже есть ребенок и еще один тебе не по карману, и прочее, прочее, прочее. А так, конечно, ты добрая душа. Была. Когда-то.   
Валерия, которая уже отошла на пару шагов, остановилась, как вкопанная. Медленно повернувшись, она направилась обратно.
— С чего ты взял, что проклинаю? Кто ты такой вообще?
— Может, парень, которому ты не безразлична? — соврал Никита, изобразив при этом самое заинтересованное лицо, на которое был способен.
Валерия отшатнулась. Так на нее давно никто не смотрел. Лет двадцать точно. 
— Но ты материшься через каждое слово, — напомнил Никита, попивая газировку. Он с наслаждением подставлял своё лицо под лучи солнца, в то время как Валерия уже кипела от возмущения. — Мне такие не нравятся. 
— Да мне наср…! И ты, что, моралист?
— А ты против? Или считаешь мораль чем-то грязным и унизительным, ненужным человечеству?
— Я считаю, что не надо лезть с моралью к другим! Те, кто лезут, как правило, далеки от высокодуховных людей. И я не использую мат в разговоре с нормальными людьми.
— А с чего ты взяла, что я ненормальный?
— Ты так выглядишь.
— Дурной из тебя физиономист.
— Не тебе судить. Так что… в данный момент я не ругаюсь матом, я на нем разговариваю с тем, кто заслуживает такого общения. Понял?!
— Оно и видно, что ты частенько так общаешься. Хороший такой разговорный уровень. Всю твою грязь, злость, зависть, внутренние конфликты и неуверенность в себе показывает именно твой язык, твоя гнусная речь и недоброжелательное отношение к другим. Ты не способна донести до собеседника внятно то, что думаешь, у тебя это вызывает большие трудности. Зачем напрягаться, правильно? Ведь можно выразиться матом — емко и, как тебе кажется, образно, а там пусть люди и боги догадываются, что именно ты чувствуешь, что хочешь, о чем мечтаешь, что не удалось... Тем самым ты сама лишаешь себя анализа собственной жизни, чувств и поступков. И намеренно портишь отношения. Либо притягиваешь исключительно низость — тех, кто с тобой на одном языке разговаривает. Но это еще не всё. Ударная волна от мата попутно разрушает твоё здоровье и вредит тем, кто его слышит. Даже твоему любимому валенку перепадает. Мат определяет твое мировоззрение и демонстрирует миру твою систему ценностей. Но важнее то, что это проклятие и заражение. Это обоюдоострый меч, с которым нужно обращаться очень аккуратно. Хочешь, я перечислю твои заболевания и болезни твоего любимца, а также мужа?
Никита перестал греться на солнышке и пронзил взглядом Валерию, увидев все ее «генетические, хронические и возрастные», как считается, заболевания. 
— Да пошел ты! — в бешенстве заорала Валерия. Но, почувствовав, как голову стянуло от скачка давления, она опустилась рядом на скамью. — Пошел ты… пошел…

— Зачем ты так с собой? Зачем ты убиваешь себя и тех, кто рядом? Ведь ты красивая. И можешь быть приятной в общении, ласковой, нежной, женственной. Одно твое милое, искреннее, ласковое слово способно на такие дивные вещи, что ты бы расплакалась от счастья и восторга, если бы увидела всю цепную реакцию! К чему эта показушная агрессивность и жёсткость? Ведь они ничего, кроме ущербности, не показывают. Тот формат общения, который ты якобы по собственной воле выбрала, крадет у тебя жизнь и силу, твою природную привлекательность. Маскирует ее так, что и с лупой не разглядеть. Потому что подчиняет ее себе, перестраивает, моделирует и, в конечном счете, уничтожает. Ты не родилась такой. Поверь мне, у тебя совершенно иной набор «заводских» качеств, о которых ты даже не догадываешься.
Валерия горестно рассмеялась, показав на свою отсутствующую талию и чересчур пышные бедра: 
— Красивая? Женственная? Привлекательная? Дивная? Ты с какой планеты, парень? 
— С этой же, как это ни странно. Ты просто заедаешь стресс, из которого не вылезаешь, пытаешься нарастить броню внешне, когда нужно работать изнутри. Потому что именно там корень твоей неуверенности в себе, причина твоей боли, разочарования и страхов.   
— Ой, вот мудач..ё!
— Красавица, матерные слова формируются совсем не так, как обычная речь. Для мата выстраивается совершенно обособленная нейронная сеть, она же формирует твоё мышление, которое ведет к деградации, болезням тела и души. 
Валерия взорвалась смехом. 
— Послушай, — отсмеявшись, выдавила она из себя, — у меня высшее образование и стаж работы следователем десять лет. Не на ту напал, разводилово! Мат — это обычные слова. Мать, бать и прочие вариации, плюс половые органы.
— Дело не в самих словах, а в мыслеобразах, наложенных на них, в словосочетании. В связке с эмоциями они формируются по иной системе.
— Плять! Сейчас я покажу тебе систему! Чё привязался-то?
— Я просто спросил про собаку. Хотел заговорить с тобой, чтобы познакомиться поближе.   
— Ага, как же. Не получается у нас с тобой разговаривать. Не понимаем друг друга. Как на разных языках. Так что, катись отсюда, хрен инопланетный. И да, на моей работе все разговаривают матом. И следователи, и подозреваемые, и обвиняемые, и осужденные. Учти на будущее, если вдруг еще раз захочется познакомиться со мной«поближе».
— Но ты же уволилась.
Валерия впервые за весь этот разговор очнулась от очарования парнем. Тревожные мысли расправили крылья и забились в душе диким страхом. 
«Откуда он знает? Старые знакомые подослали? Кто-то хочет отомстить? Или чтобы я напрягла свои связи и что-то прикрыла? Все-таки я была следователем по особо важным… Сейчас меня грохнут...» 


Глава 2


— Нет-нет, — поняв ее беспокойство, поспешил объясниться Никита, — я не пытаюсь тебя на что-то подбить и я не наемник. Ни о какой мести даже близко речь не идет! Успокойся. Просто я пару дней назад разговорился с соседкой, с Тамарой из третьего подъезда. Она сетовала на то, что деньги собирают на капремонт нового дома и хотела писать жалобу, но не знала куда и кому. Потом ненароком о тебе сказала, мол, ты могла бы помочь с этим делом, так как в прошлом следователь. Это теперь ты писательницей эротических романов заделалась.
— Пилять… всё, ..ука драная, выложила! 
Валерия чуть расслабилась, вспомнив, что не далее как вчера, Тамара действительно предложила ей разобраться с этими поборами и потрясти управляющую компанию, проверить все их документы.
— Ты тоже хочешь подбить меня на проверку? Мне что, заняться больше нечем? Ты же слышал: я пишу романы, мне вон, вдохновение нужно ловить, а не вот это вот всё. Копаться в документах — это, знаешь ли, не вдохновляет на написание эротических, чувственных сцен. Вот если бы ты другое мне предложил… А ты, видать, только с корыстным интересом подкатил. 
— Да нет же, — отмахнулся Никита. — Ты мне просто понравилась. Я за тобой из окна часто наблюдаю, когда ты своего валенка выгуливаешь.
— Понравилась? Серьезно? — скривилась Лера, нисколько не поверив. Такие красивые только в любовных романах попадаются. И то им всем по морде хочется съездить, а не отлюбить. 
— А почему ты считаешь, что не можешь понравиться-то? — подмигнул Никита. — Из-за полноты? Или чего-то еще?
— Моего пёселя валенком обзываешь, когда сам такой — валенок! Или прикидываешься? Всё ты прекрасно понимаешь… Только не смотри на меня с такой жалостью, ладно?! Я без твоих советов проживу.
— Конечно. Однако Жить и влачить жалкое существование — кардинально разные вещи. Особенно если без души жить…
— Я не влачу, да будет тебе известно! У меня достаточно бабла, чтобы…
— Что? Ну что ты можешь сделать со своим баблом и такой грязью в сердце, а?
— Ну ты и козел! Муд..к какой!
На этот раз Валерия поливала его грязью как минимум минуту.
— Кошмар, — поморщился Никита от ее очередных увесистых оскорблений. — Насколько же нужно не владеть собой! Каждое произнесенное тобой слово несет разрушительный энергетический заряд. Ты же умная и должна знать, что всё характеризуется определенным спектром, волнами. И что, кого ты сейчас в первую очередь подвергла уничтожению? Собственные клетки. Ты так меня ненавидишь, так высоко ценишь, что готова пожертвовать своим здоровьем ради того, чтобы покалечить меня?
Никита рассмеялся, намеренно приняв при этом самую умопомрачительную позу. Лера застыла в замешательстве. С одной стороны, ей нестерпимо хотелось поставить хама на место, просто расстреляв его матом. Или даже побить! С другой же стороны… Безумно хотелось его внимания, а главное — признания ее совершенства, ее красоты, остроумия, силы, привлекательности и замечательных душевных качеств. Если бы можно было отмотать назад! Если бы он сумел разглядеть в ней ангела!
«…то я бы иначе отреагировала на его слова. Я бы познакомилась с ним, пококетничала бы, я бы… Но кто же знал, что он не из тех, кого привлекают сильные женщины! Фу, слабак! Пацан недоделанный! Терпеть таких не могу! Ищут себе бабу бессловесную, а потом отыгрываются на ней!»   
— С мужем сегодня поцапались, а еще ты встретился мне, — процедила Лера. — Весь такой из себя правильный. Еще скажи, что не пьешь, не куришь и шлюх не снимаешь.
— Угадала.
— Значит, точно псих! Что и требовалось доказать. Осталось выяснить, по какому точно диагнозу тебя наблюдают. 
— А может, я просто нормальный мужчина? Вдруг это ты работаешь и живешь среди маргиналов, среди самого низа общества: бездушного, аморального, алчного?! И настолько привыкла к их стилю общения, что уважительное и доброжелательное общение для тебя — нонсенс. Ты принимаешь его за высокопарную чушь и почему-то маниакально начинаешь изыскивать изъяны, не веришь, что где-то бывает по-другому, что человек может на самом деле  бескорыстно желать тебе добра, радоваться встрече с тобой.
— Да потому что так не бывает! Я знаю жизнь и мужиков. Не девственница, знаешь ли. Все вы нормальные только пару первых месяцев, а потом сдуваетесь. Во всех местах. Но обиднее всего, что в сердце сдуваетесь.
— Эх, Лера, Лера…
— Да кто тебе дал право сокращать мое имя?! 
— А что ты мне за это сделаешь? Побьешь? — веселился Никита. — Ну, давай. Не зря же в качалке пропадаешь целыми днями. Смотри, какие мышцы! Что, не клюют мужики на них? Или только латентные геи засматриваются?
Валерия теряла терпение и с каждой новой фразой понимала: она летит в бездну гнева. Что-то внутри нее разрасталось и затмевало рассудок. Хотелось просто разорвать наглеца за его дурацкие намеки!
«Я его сейчас убью. Надо уходить, пока не напала и не покалечила парня» 
— Ты, вероятно, именно к латентным себя и причисляешь, раз я тебе понравилась?
— Нет, я просто попытался увидеть в тебе ту ранимую девочку, которая отчаянно прячется за мускулами, мужиковатостью, грубостью и агрессией. Кстати, меня Никитой звать.
— Да хоть Ослом. Трахаться будешь?
— М-м... вот так прям сразу, без прелюдий и конфетно-букетного? — напрягся Никита. Всё-таки он надеялся на иной расклад. Думал, что удастся вытащить подключку до того, как дело дойдет до постели. Ведь он ее почти уже схватил за щупальцу, начал тянуть, выкорчевывать вместе со всеми остальными, более мелкими, которые первыми клюнули на легкую, как им пока кажется, добычу.
— А чего ждать? — зевнула Лера, в попытке скрыть дикое нервное возбуждение и неуверенность. — Или еще не вырос из мечтательных штанов? На вид тебе не больше тридцати пяти. Совсем еще мальчишка, жизни не видел.
— Я-то вырос, а вот ты — нет, хотя тебе уже давно за сорок пять. Правильно?
Лера приуныла. Ей даже показалось, что глаз задергался. Тренер в качалке ей совсем не про такие циферки рассказывал. Она, конечно, понимала, что он враль еще тот — ему выгодно, чтобы женщины к нему ходили, а ходить они будут при одном условии: если их умасливать комплиментами и надеждами на возвращение молодости и избавление от лишнего веса. 
— Смотри, Лера, как оно вышло. Радость от нашего общения ты вдруг разбила внезапной вспышкой раздражения. Что ты подумала обо мне? «Он меня бесит!» Могу поклясться. Так?
— Прям ясновидящий, — с презрением согласилась Лера. — Даже интересно, вдруг ты сам догадаешься, по какой же причине ты бесишь меня.
— Да тут не надо к гадалке ходить, дорогая. Объективной причины нет, ты сама не понимаешь, что именно во мне так задевает и оскорбляет тебя. Отмазки про раздражающую праведность и высокую мораль смешны и не выдерживают никакой критики. Ведь тебе хочется меня. Такого мерзко-праведного и притворно высокоморального, как ты обо мне думаешь. Скажи, если не так, — развел он руками.
Лера молчала. Ей и хотелось возразить, но внезапный туман в голове мешал сосредоточиться на чем-либо внятном. Лезли исключительно ругательства и хаос из негативных эмоций вкупе с диким возбуждением. Ну не могла же она признаться, что хочется, конечно, но не верится, что он действительно такой, каким представляется. Уж она-то жизнь повидала! Уж она-то мужиков разных пробовала! Ее не надо учить жизни и морали. Но душе, той, которая давно в коконе из страстей и пороков, так нестерпимо захотелось чуда. 
— Твой аналитический центр заблокирован, — продолжал Никита. Он был обязан сказать правду, чтобы получить осознанное согласие и прямое волеизъявление на вмешательство. Со стороны это всегда выглядело, как продавливание, втягивание в какую-нибудь секту или бред сумасшедшего. Но лишь до той поры, пока человек не начинал соображать и с большим трудом включаться в совместную работу по возвращению собственной души и контроля над своей жизнью. — Поэтому осознать то, что с тобой происходит, ты уже не в состоянии. Твоя воля больше не принадлежит тебе. Увы, ты полностью подконтрольна. Но в то же время можешь всё вернуть. Нужно только приложить небольшие усилия.
— Потрахавшись с тобой?
— Ну… если ты так это интерпретируешь, — пожал плечами Никита. — Я понимаю, что ты сейчас практически не слушаешь то, что я говорю. Неужели не интересно, по какой причине?
— По причине бреда, который ты несешь, — отмахнулась Лера. — Я в Бога верю, Никиточка. Вот крестик на мне, глянь, полюбуйся! А ты мне про бесов каких-то, которые меня под колпаком якобы держат. Под Богом я, под Богом! 
— Значит, Бог у тебя — реален. Ты на самом деле веришь, что в храме тебя кто-то там слышит и отпускает грехи через мужика, который отучился в духовной семинарии? Днём он — святейший и мудрейший, а вечером пришел домой и напился, потому что праздник, а потом подрался с женой и посмотрел порнуху. Тем не менее ты продолжаешь верить, будто проводники между Богом и тобой обязательно нужны, и они вылупляются исключительно после семинарий. При этом для тебя бесы и иже с ними — выдумка душевнобольных. Неувязочка, однако. Кто же так умело дергает тебя за язык и управляет твоей жизнью, твоими эмоциями, суждениями и мироощущением? Хочешь посмотреть? Я могу показать, — изогнул бровь Никита. — Ты столько лет потеряла, отдав их кому-то другому, и даже не понимаешь, почему совершала столько ошибок и необдуманных поступков. И совершишь их еще больше. С возрастом труднее мириться с людьми. Обиды будут копиться, разрастаться, заполонять тебя, растягивать. С каждым годом ты всё острее будешь воспринимать неповиновение твоим желаниям и несоответствие твоей «идеальной» модели поведения. Но твоей ли, вот в чем вопрос? Стрессовые ситуации, печаль, разочарование, траур и затяжные депрессии оставляют гигантские дыры в биополе. Они, как магнит, притягивают всяких сущностей, которые сосут из тебя энергию и подчиняют тебя себе, моделируя все твои желания и фантазии, эмоции и ситуации. И если ты думаешь, что всё ограничивается простыми бесами, то сильно заблуждаешься.
Он поднялся и снял джинсовку. Выбросив банку в мусорный бак, он отряхнул брюки и тоскливо посмотрел на Леру. 
— Ой, — скривилась она, — еще и в мусорку выбросил, а не мимо. Точно псих. Эзотерику тут развел!
— Это так ужасно, что я не захотел мусорить?
— Нет. Просто не по-мужски как-то.
— Странные у тебя понятия о мужском.
— Нормальные. Жизненные, проверенные временем и многими поколениями.
— Поколениями зараженных мужчин?
— Заткнись уже, экзорцист хренов! Как только наше знакомство пошло не по твоему сценарию, так ты моментально расстроился и сдулся, наболтав всякой чепухи. Интересно, ты и дальше рассчитывал меня унижать, пить мою энергию, да? Но видишь, как получилось: я тебе напрямую предложила, а ты не ожидал! Что, сразу в кусты?
— Почему же в кусты? Пойдем ко мне. 
— В квартиру?
— А куда же еще? Не в кусты же.
— А пёсель мой?
— Возьми с собой.
— Давай я его лучше домой отведу, — запаниковала Лера. 
— Ну нет, так не пойдет, — рассмеялся Никита. — Сейчас сбежишь. Предложила секс — так не надо теперь удирать. Ведь некто внутри сейчас попытается сделать всё, лишь бы взять под контроль и твои двигательные функции. Другими словами, в тебе начнет расти страх и появится непреодолимое желание  унести своё драгоценное тельце подальше от того места и человека, который способен оказать тебе помощь. 
— Я не сбегу, — пошла пятнами Лера, так как именно это она и намеревалась сделать. — И мне не нужна твоя помощь.
— Ой ли? — наклонил голову Никита.
«Красивый… — мучилась она, чувствуя, как сердце заходится в бешеном ритме. — А вдруг маньяк? Да и мужу изменить — это я так, гипотетически, на самом деле ни разу не изменяла. Но секса охота! Когда у меня это с мужем-то было в последний раз? Даже не вспомню. Лет пять назад и то в пьяном угаре, когда гости были, и мы все какую-то порнушку смотрели. А потом — всё, сплошное взаимное недовольство и ругань, после которых не то что секса не хочется, а смотреть на человека нет желания. Алкаш вонючий, импотент безмозглый. Ни разу мне удовольствие не доставил! Всё сама, да сама… А этот хорош! Еще немного и потеку. Если откажусь, то влажные фантазии мне гарантированы на год вперед»
— Зачем фантазировать о сексе, когда можно воплотить свои фантазии в реальности? — вкрадчиво промурлыкал Никита, чуть подавшись вперед.
— Чё плять?! — аж задохнулась Лера. — Ты чё мысли, что ли, это…
— Нет. Просто предполагаю, что ты собралась и дальше предаваться грёзам, вместо того, чтобы расслабиться и отпустить себя, позволить себе побыть такой, какая ты есть на самом деле. Хочешь, покажу, какой ты можешь быть?
«Вроде как намекает на жаркое и запоминающееся приключение, — сделала вывод Лера. — Интересно с ним попробовать. Не прощу себе, если сбегу от такого классного мужика! Пля… Как ссыкотно-то… Надо в душ хотя бы успеть. Нижнее белье покрасивше надеть...» 
Никита, слыша все эти мысли, выжидающе смотрел на женщину. 
В ней боролись желание заняться любовью, чтобы исцелиться, и чье-то чужое желание продолжить пикировку, ссору на пустом месте, чтобы потом еще месяц вспоминать и негативить по этому поводу.
Одна ее часть, глубоко запрятанная в разбитой душе, молила о возвышенном чувстве, которое моментально снесло бы все подключки, сломало бы их «порты» и разрезала бы вампирские каналы. А вторая ее часть, с раздутой, раскормленной жабой-лярвой, хотела только секса, но не в человеческом понимании. Лярвы сексом занимались совершенно иначе. 
Подключка боязливо выглядывала, почуяв «своего», но что-то останавливало — ведь этот «свой» не велся на провокацию, не цеплялся к словам, не раздувал конфликт и не кормил ответной негативной энергией. 
Лярва сильно сомневалась, что ей удастся получить секс и после. А уж если главный «начальник» биоробота, этот троглодит, опередит, то ей вообще не достанется энергии. И она решилась:
— Ну и какой твой прейскурант? — словно кто-то другой потянул за язык, ляпнула Лера. Она сама не ожидала от себя подобных мыслей. Но теперь они казались ей сущим озарением.
— Что, прости?
— Ой, не строй из себя наивного! Я же понимаю, что ты деньги берешь за секс и сейчас занимаешься тем, что разводишь меня на него. Так сколько за час?
— Безвозмездно. То есть даром.
— Час бесплатно, а потом, второй час сколько стоит? Тысяч шесть или десять? Говори сразу, чтобы потом не шокировать.
— Сколько потребуется часов для твоего раскрепощения, столько и возьмешь. Но всё бесплатно. Даже чаем напою и кексом угощу.
— Ты сто процентов ненормальный, — нервно засмеялась Лера. Ей всё еще не верилось, что такой красавчик может предлагать ей секс с кексом да еще и бесплатно.
«Почему? У него, что, девушки нет? У такого не может не быть… Бросила? Разбила ему сердце? Вот он и кидается на первую встречную, чтобы напряжение снять» 
— А-а, кажется, поняла! — просияла догадкой Лера. — У тебя, наверное, член крошечный. Вот ты и решил предложить мне. Типа толстуха не откажет. На безрыбье и всё такое…
Никита раздраженно закатил глаза. Ему уже стало казаться, что он никогда не уговорит Леру подняться к нему в квартиру.
«Может, гипнозом? Но Апологет запретил. Сказал, что дело серьезное и нужно прямое волеизъявление объекта на работу с ее биополем. Но про насилие он ничего не говорил. Если сейчас не согласится, то придется тащить в подъезд силой и шантажом заставлять подчиниться, чтобы она дала уже наконец своё согласие! Терпеть такое не могу!» 
— Нет, не крошечный, — устало вздохнул Никита. — Ты дар речи потеряешь от размера.
— Даже так? — надменно хихикнула Лера. А ее лярва забилась в истерике, когда заметила приближение к каналу главного «хозяина» Леры, которому перепадало более восьмидесяти процентов энергии, и попыталась как можно скорее наладить контакт со змеем собеседника. Однако рептилия Никиты вела себя крайне необычно, на связь по-прежнему не выходила, хоть и не скрывалась. Лярва занервничала, чем ненароком разбудила инкуба. 
Он проснулся, оценил перспективу и как минимум три возможных разворота событий, после чего моментально дал добро своей подчиненной. Он не возражал, чтобы у Леры случился секс в реальности, а не только в фантазиях, ведь впоследствии можно будет принять вид того, кто ее сильно возбудит, и получить еще больше энергии от несбыточных мечтаний и самых нескромных фантазий.   
Лярва немного расстроилась, что ее непосредственный начальник разнюхал о намечающейся сытной трапезе, но, покорно прижав «уши с хвостом», быстро сгенерировала нужные образы и эмоции. 
«Страсть, как хочется его!» — откуда ни возьмись зазвенели в голове Валерии четко оформленные мысли. Полезли всевозможные развратные образы, да в таком количестве и в наилучшем качестве, что Лера чуть не задохнулась от предвкушения. Но было ли это ее воображением? Она была уверена, что да. Впрочем, как и всегда.
— Ну что, пойдем, Лера? — на полном серьезе спросил Никита. Почуяв якорь — ту самую первую и главную подключку, появление которой так опасалась лярва, он уже не намеревался сдаваться. Инстинкт убийцы включился на полную мощность.


Читать дальше: https://litmarket.ru/books/podklyuchka-arahnoid