5. Призванный властвовать

5. ПРИЗВАННЫЙ ВЛАСТВОВАТЬ. Итак, Гостомысл ушел в мир иной. Оставшиеся без чуткого княжеского руководства, племена Словении начали отрываться по полной программе, всей грудью вдыхая сладкий запах свободы. В виду полного отсутствия высшей судебной власти, ранее являвшейся обязанностью и прерогативой князя, бывшие союзники начали решать спорные вопросы чисто «по-мужски» - сходились большими толпами на какой-нибудь поляне и топорами вскрывали друг другу черепа. Соседи, глядя на «веселье», воцарившееся в Гардарике, поначалу просто потирали руки от удовольствия, а затем, сообразив, что если не поторопиться, то можно и время упустить, всем скопом начали ломиться к Волхову в надежде наложить свои «потертые» руки на такой доходный, а ныне такой доступный, «Путь из Варяг в Греки». Наконец, нашлись светлые головы и среди словен, решившие, что поножовщину надо как можно скорее прекращать, а то, как бы всем хужее не стало. Старейшины и князья словенские сошлись на общий совет с тем, чтобы утрясти спорные вопросы, связанные с разграничением владений племен и родов и на том совете избрали себе единого князя, дабы стал он для народов Словении судией и защитником. По мнению части историков о завещании Гостомысла вожди словенские поначалу старались не вспоминать. Рассматривали возможность приглашения князя из Киева или из далекой Дунайской Руси. Рюрика, судя по всему, местная знать побаивалась. Отец Рюрика, имя которого разные источники произносят как Годолюб, Годослав, Годлов или Готлейб, был представителем одного из древнейших русских родов, корни которого уходили к геруло-венедской генеалогии, а значит, Рюрик был потомком сразу двух влиятельнейших княжеских фамилий. Это не могло не тревожить словенских вождей, не без оснований опасавшихся, властолюбия этого воинственного Гостомыслова внука. Наконец, после долгих споров все же решили, что лучшей кандидатуры им все равно не найти – Рюрика в Европе уважают, военного опыта ему не занимать, дружина у него вся как на подбор – головорез на головорезе, да к тому же, мать у него родом из Словении, а значит он уже наполовину свой. Неизвестно, участвовали в этом собрании смоленские и полоцкие кривичи или нет, но доподлинно известно, что они с самого начала выступили против кандидатуры Рюрика и признать его своим князем отказались.

В 862 году Рюрик в сопровождении своей закаленной в бесчисленных боях дружины прибыл на берега Волхова. Как отметили потом летописцы, он привел с собой «всю русь». Историки до сих пор спорят о том, что конкретно скрывается под этой формулой - «вся русь». Наиболее правдоподобным выглядит утверждение, что Рюрик привел с берегов Балтики основную часть тех русов, что оседлой жизни среди славян предпочитали старинный арийский военно-торговый жизненный уклад, связанный с дальними переходами и рискованными предприятиями. Это были те самые варяги, с которыми основоположник династии Рюриковичей успел уже избороздить воды Балтики, Атлантики и Средиземного моря, наводя ужас на жителей Западной Европы, те самые варяги-русы, что в 9 веке продолжали еще доминировать на берегах Балтийского моря, базируясь в основном в дельте Немана. В знаменитой «Повести Временных Лет» о них так и записано: «…эти варяги звались русь…».

Получая верховную власть из рук местной племенной знати, Рюрик был вынужден согласиться на целый ряд условий, главными из которых были: невмешательство во внутренние дела словенских племен и «подписка о невыезде» из Ладоги, переданной ему в кормление. От него требовалось - оборонять рубежи Словении и ни под каким видом не соваться в Новгород. Условия, скажем прямо, были унизительные, но Рюрик согласился на все. Военная юность научила его выдержке и терпению. Ладога была для него не самым плохим призом, а что произойдет дальше - покажет время.

Терпеливость ладожского князя окупилась сторицей. Уже через два года Рюрик таки дождался своего звездного часа. Словене, кривичи и чудь вновь чего-то не поделили друг с другом и сошлись в жестокой рукопашной, стоившей им всем большой крови. Раздраженный беспределом племенной знати новгородский люд немедленно собрался на вече и потребовал призвать в столицу ладожского князя, чтобы впредь он следил за порядком в городе и при необходимости чинил княжий суд. Упрашивать Рюрика дважды не пришлось. Оставив в Ладоге своего наместника, он со всеми варягами перебрался к Новгороду и в виду города срубил себе на противоположном берегу Волхова крепость, позже прозванную в народе «Рюриково городище». Прошло еще какое-то время и новгородцы вдруг поняли, что набитое варягами «городище» – не просто княжий двор, это настоящий осадный лагерь. У Рюрика было собственное понятие о порядке в стране, и он немедленно начал претворять свои идеи в жизнь, причем, на вполне законных основаниях. Он же им в судьи не набивался – сами позвали. Очень скоро, словене сообразили, что неприятная тяжесть в плечах - это вовсе не от усталости, просто у них на шее кто-то наглым образом сидит. В городе начались волнения, старательно подогреваемые племенной знатью. Масло в огонь добавило и появление полоцкого князя Водима, того самого, о котором мы с вами уже говорили. Объявив себя то ли старшим сыном Гостомысла, то ли сыном его старшей дочери, он предъявил права на отцов или дедов престол. Мужик, очевидно, не догадывался, с кем связывается. Рюрик, разведка у которого была поставлена очень даже неплохо, не стал отсиживаться в своей крепости, а переправился с варягами на другой берег Волхова, отыскал «штаб» заговорщиков и всех там перерезал, включая и своего честолюбивого родственничка. Говорят, что после этого часть новгородцев, не желая принимать западную деспотическую систему правления, навязанную им Рюриком, перебрались на юг под защиту киевских князей.

Считается, что именно после прибытия в Словению Рюрика со «всей русью» Новгородские земли стали именоваться в Европе Русской землей. Русы, как мы помним, жили в Словении уже давно, но теперь они были, что называется, у руля. Сами же новгородцы еще несколько веков продолжали называть себя старым именем - «словене». При этом еще раз напомним, что варяги-русы не имели никакого отношения ни к шведам, ни к норвежцам, ни, к датчанам. Византийская Империя никогда не путала русов с викингами, а в Западной Европе их не смешивали даже и с норманнами. Не смешивали варягов с норманнами или свеями и в русских летописях. Да и сами шведы себя русами никогда не называли. О Рюрике же они слыхом не слыхивали и о призвании варягов на Русь ничего не знали. Да и кто же, будучи в здравом уме, стал бы в 9 веке призывать в Гардарику шведского или норвежского князя. Русь Новгородская и Русь Киевская в то время находились на более высокой ступени развития, чем Скандинавия. Здесь гораздо раньше появились города, раньше начали складываться феодальные отношения, намного раньше возникли предпосылки для построения собственной государственности. Скандинавы были в Гардарике чем-то вроде провинциалов. Нанимаясь на службу к русским князьям, они становились для местных варягами. При этом на службу брали далеко не всех. Уж больно высок был конкурс при поступлении. Язык варягов-скандинавов отличался от местных наречий, но был славянам понятен, как понятен нам сейчас сербский или болгарский язык. Когда срок контракта заканчивался, варяг-скандинав вновь благополучно превращался в викинга. Прихватив кошель с честно заработанными на русской службе деньгами, он отправлялся в Западную Европу и там вел себя уже совсем по-другому.

По некоторым сведениям у Рюрика было четыре брата, но на Русь вместе с ним прибыли только двое, Сивар-Синеус Победоносный и Трувор Верный, посаженные князьями в Белоозеро и в Изборск. Большинством историков оспаривается сам факт существования этих братьев. Говорят, что в русские летописи закралась ошибка. Славяне просто неправильно прочитали незнакомые варяжские слова, приняв их за чьи-то имена. Но как бы там ни было, особого значения это уже не имеет. В 864 году оба брата, как-то уж больно скоропостижно и слишком уж одновременно отдали Богу душу. С этого момента Рюрик окончательно стал самодержцем всея Северной Руси.

Будучи профессиональным военным, в прямом смысле этого слова, новый словенский князь не стал ограничиваться исключительно обороной своих рубежей. Соседние народы очень скоро на своей шкуре почувствовали, что новгородцы были все же в чем-то правы, когда приглашали к себе этого господина. Разрозненные варяжские шайки были отброшены от словенских рубежей, довольно быстро пал строптивый Полоцк, признала свое поражение и начала выплату дани волжская Артания, покорились весь, меря и мурома, в Ростове и Муроме сели новгородские наместники.

Неизвестно, сколько у Рюрика Новгородского было жен, известно только, что, будучи уже престарелым, он сочетался браком с дочерью норвежского короля Ефандой, которая и родила ему единственного законного наследника, нареченного Игорем. Впрочем, если верить Иоакимовской летописи, был у Рюрика еще один сынуля, и звали его Аскольд. Аскольда Рюрик по просьбе киевлян якобы отправил с дружиной в Киев, дабы защитить тамошних обитателей от алчных хазар. А значит, если верить этим сведениям, уже тогда вся Русь объединилась под властью одного государя, только столица была не в Киеве, а в Новгороде.

Интересно, что по мнению некоторых исследователей, Рюрик, будучи европейцем до мозга костей, очень неуютно чувствовал себя среди строптивых славян и до конца жизни не оставлял попыток вернуть себе свой наследственный лен – Рустинген во Фрисландии, находившийся в ведении франкских королей. Он, вроде бы даже, предпринимал попытки отбить его силой. В 873 году он сумел договориться с бургундским герцогом Карлом Смелым о службе и получил от него в кормление новый лен, но уже в 874 году умер где-то в Европе.

Русские летописи смерть Рюрика описывают по-другому. В 879 году старый уже князь ходил «воевать лопи и корелу» или просто охотился в карельских лесах. Там он простудился, тяжело заболел и, уже находясь на смертном одре, поручил своему шурину Олегу заботы о юном племяннике и обо всем княжестве. Летом того же года в Кореле первый русский самодержец умер.