Дао Дэ цзин. Толкования. Глава 80

Л А О – Ц З Ы

Д А О   Д Э   Ц З И Н
               

Т О Л К О В А Н И Я
ДЛЯ
ДОМОХОЗЯЕК


Посвящается:
Великому коту Косте и
Великим Пекинесам Ян Чжу-цзы и Чун Чун-цзы.


Записано со слов Великого Пекинеса Ян Чжу-цзы
с безразлично-молчаливого благословения Великого Пекинеса Чун Чун-цзы
в год плодовитой свиньи – 2007 от рождения Иисуса Христа.
(16. 02. 2007 – ……… )


ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ДЭ

Глава 80

(1)           [Пусть] царство [будет] мало и людей [в нем будет] немного.
                (сяо го гуа минь)
(2)           Пусть [даже] имеют оружие для «десятков» и «сотен»,
                Его применять не [надо].
                (ши ю ши бай жэнь чжи ци эр у юн)
(3)           Пусть люди [относятся] к смерти серьезно
                И не странствуют далеко [от дома].
                (ши минь чжун сы бу юань си)
(4)           Даже имея повозки и лодки, [пусть] некуда [им будет] ездить.
                (суй ю чжоу юй у со чэн чжи)
(5)           Даже имея мечи и доспехи, показывать их не [нужно].
                (суй ю цзя бин у со чэнь чжи)
(6)           Пусть люди снова вернуться к использованию узелков на веревке.
                (ши жэнь фу цзе шэн эр юн чжи)
(7)           [Пусть] пища их [будет] вкусной, а их одежда красивой.
                (гань ци ши мэй ци фу)
(8)           [Пусть будет] покой в их жилищах, а в их обычаях – радость.
                (ань ци цюй лэ ци су)
(9)           Соседние царства [пусть будут на расстоянии] взгляда,
                (линь го сян ван)
(10)         [Пусть] слушают друг у друга петухов, да собак,
                (цзи цюань чжи шэн сян вэнь)
(11)         А люди до старости и до смерти не ходят туда-сюда.
                (минь чжи лао сы бу сян ван лай)


«Get back, get back
Get back to where you once belonged»
                «Get Back», The Beatles, 1970
               
(1).    Строка во всех обнюхиваемых текстах выглядит просто и незатейливо: «сяо го гуа мин» (Маленький; Государство; Малочисленный, немного; Люди, народ). Выделяется лишь первый мавантуйский текст, предлагая вместо иероглифа «го» знак «бан» (государство, княжество, удел). Поскольку далее строки (2), (3) и (6) начинаются иероглифом «ши», который легко ощутить побудительным глаголом «пусть», то мы, с Великим Пекинесом, не видим препятствий к рассмотрению этой главы, как набора мудрополезных рекомендаций, выданных Великим Лао-цзы всем президентам и ван-султанам в блаженные моменты его сострадательного отдохновения на закате дня за чашкой зеленого чая.

(2). (5).     Вторая строка уже не столь безобидна: «ши ю ши бай жэнь чжи ци эр у юн» (мавантуйские тексты) – Пусть; Иметь; Десятки и сотни, множество; Человек, люди; Их; «ци»; И; Не использовать. То есть, пусть десятки и сотни людей имеют «ци», но при этом по непонятным причинам эти «ци» никак не используют. Иероглиф «ци» – это вещь, предмет, инструмент, оружие, посуда, утварь, талант, способности. Например, Рихард Вильгельм полагает, что «Implements that multiply men’s strength shall not be used». Малявин В.В.: «Пусть у людей будут десятки и сотни орудий, Но пользы от них искать не нужно». Ян Хин-шун: «Если в государстве имеются различные орудия, не надо их использовать». В текстах Ван Би, Хэшан-гуна и Фу И в строке отсутсвует иероглиф «жэнь» (человек, люди), что позволяет мечтать о десятках и сотнях «ци» в любом направлении. Однако Роберт Хенрикс, озвучивая перевод мавантуйских шелковых свитков, не пожелал пренебречь орудиями труда и приспособлениями для удовлетворения гражданами своих бытовых нужд, приняв «десятки и сотни» за подразделения древнекитайских вооруженных сил: «Bring it about that there are weapons for «tens» and «hundreds», yet no one use them» (Пусть будет оружие для «десятков» и «сотен», но все же никто не использует их). Lau Din-cheuk на четверть века раньше Роберта Хенрикса прозорливо извлек то же самое из стандартной копии: «Ensure that even though the people have tools of war for a troop or a battalion they will not use them» (Даже если люди имеют инструменты войны для взвода или батальона, пусть они не используют их). Мы, с Великим Пекинесом, также не в восторге от устранения лопат и сковородок из древнекитайского обихода. Дальше ведь сказано открытым текстом: «пусть пища будет вкусной, а одежда красивой». Вот каким доисторическим образом шить красивую одежду и хлебать вкусную похлебку? Грязной передней лапой? Конечно, «ци» может быть и тем, и этим, но «weapons for «tens» and «hundreds» не вступает в противоречие со здравым смыслом и прекрасно сочетается со строкой (5), если допустить, что она случайно перекочевала на эту позицию из строки (3). «There is a military and a nonmilitary interpretation of the «tens» and «hundreds» in line 2, and most translators seem to prefer the latter (for example, Wing-tsit Chan «Let there be ten times and a hundred times as many utensils») I am persuaded to read the «tens» and «hundreds» as designations of troops and platoons, and the «utensils» (ch’i) as weapons not because of new evidens in the Ma-wang-tui texts but rather because I find the argument that ties together lines 2 and 5 and 3 and 4 very convincing; that is the «carriages and boats» would be used by people who want to migrate, and the armor and spears would be used by troops in battle», – развеивает образовавшуюся задумчивость Роберт Хенрикс.
              Нетрудно подметить, что строка (5) полностью поддерживает милитаристский характер строки (2), призывая не выставлять на всеобщее обозрение секиры и мечи, копья и ятаганы, пушки, танки и пулеметы – «суй ю цзя бин у со чэнь чжи» (Хотя, пусть даже; Иметь; Доспехи и оружие, латник, солдат; Нет; Место; Расставлять, выставлять, display, exhibit; Их). Даже Джульбарс, соседский «ле кок спортифф», и тот в курсе, что бряцать оружием под агрессивное кудахтание, да еще и по вероломно-идиотическим поводам – это кратчайший путь в куриный бульон с предварительным, но немилосердным ощипом. Ведь не с бухты же барахты русский богатырь вслед за Иисусом Христом звонко взвизгнул во льдах Чудского озера: «Кто с мечом сюды приидет, у того этот меч рано или чуть позже обязательно окажется в самом его мягком месте по самую рукоять». Конечно, сей новгородский герой давно всем надоел, а его недалеким, но гордым потомкам с разбегу начихать на все, всех и вся. Правда, до тех лишь пор, пока не наступает очередь второй части сего судьбоносного повизгивания.

(3). (4).   Третья строка в мавантуйских текстах отличается от остальных своих аналогов отсутствием отрицания «бу» на пятой позиции. То есть, у Ван Би, Хэшан-гуна и Фу И прописано, что «пусть люди серьезно относятся к смерти и не переселяются в дальнюю даль» (ши минь чжун сы бу юань си), а на обоих шелковых свитках в дальнюю даль перемещаться уже не возбраняется (ши мин чжун сы юань си). Большинство членов профессорского состава выбирают отсутствие миграционных настроений у древних китайцев, в первую очередь из-за потому, что заключительное сообщение этой главы не поощряет пешие прогулки даже в близлежащие королевства. Ян Хин-шун: «Пусть люди до конца своей жизни не уходят далеко [от своих мест]». Малявин В.В.: «Пусть люди будут почтительны к смерти и не уезжают далеко от дома». Рихард Вильгельм: «People are to take death seriously and shall not travel far away». Роберт Хенрикс (мавантуйские тексты): «Have the people regard death gravely and put migrating far from their minds». Иероглиф «юань» – это сторониться, избегать, далеко, далекие времена, дальние дали, а «си» – менять свое местоположение, перемещаться, переселяться, to change one’s residence or move from one place to another, migrate. Поскольку китайцы по разноважным для них причинам слонялись вдоль и поперек своей любимой Поднебесной значительно чаще, чем перемещались в «прекрасное далеко» на постоянное место жительства, мы, с Великим Пекинесом, предпочитаем «странствия далеко от дома» всем иным видам переселений и переездов. Так возвращаясь к мавантуйскому варианту древнекитайских событий, необходимо отметить, что Роберт Хенрикс легко преодолевает проблему отсутствия в них отрицания «бу»: «In line 3, the standard text has «Have the people regard death gravely and not migrate far». The absence of the negative pu in the Ma-wang-tui texts might be copy error; but the line makes good sense as it stands, since «putting migrating far from their minds (yuan-hsi)» nicely parallels «regarding death gravely (chung-ssu)»», что в переводе будет звучать примерно так: «В строке 3 стандартный текст говорит: «Пусть люди относятся к смерти серьезно и не мигрируют далеко». Отсутствие отрицания пу в Мавантуйских текстах может быть ошибкой при копировании, но строка имеет смысл и в том виде, как она есть, поскольку «отбросить мысль о миграции (юань си)» прекрасно сочетается с «относятся к смерти серьезно (чжун сы)»».
              Кстати, что за странная озабоченность серьезным отношением к смерти? Неужто на древних китайских просторах легкомысленные члены населения мелькали перед глазами так часто, чтобы вызывать ощутимое беспокойство в стройных рядах Совершенномудрых резидентов? На фоне беспощадной главы 5, заявляющей, что для мудрокитайца пасущиеся вокруг него хомоособи все одно, что никчемные «соломенные собаки», печаль Лао-цзы об их несерьезном отношении к смерти кажется более чем неправдоподобной. Тот, кто написал главы 1, 5, 12, 14, 15, 16 и 20 (это как минимум) едва ли был способен испытывать столь обывательские вибрации. Тем не более, эта злободневная тема обнюхивается в главах 50 и 75. В главе 50 самые бравые граждане (трое из десяти), «живя [полной] жизнью, что бы ни делали, движутся в «место Смерти» («сы ди» – место гибели, смерти) по элементарной причине того, что их жизнь жизнью [слишком полна]». Аналогичное заявление присутствует и в главе 75 «минь чжи цин сы и ци цю шэн чжи хоу» – «Люди с легкостью умирают из-за того, что до жизни жадны». Конечно, если живешь взахлеб, немудрено и захлебнуться, но Дао-философу не пристало беспокоить себя такими размышлениями. Вот соседские куры очень серьезно относятся к смерти. Потому и готовы встретиться с ней в любой момент своей мимолетной жизни. При этом схимники-огородники никогда не слышали от них философского кудахтания на эту тему. Лишь однажды героический мудропетух Джульбарс прокукарекал во всю свою мощь без тени страха и сомнений: «О как велик Великий Будда! Вжик-чирик, и ты уже цыпленок табака или котлета по-киевски. Разве это не прекрасно?!»
              На наш наивный нюх, «переход в мир иной» в том виде, как его понимает среднестатистический обыватель, не имеет места быть. Что имеет место, если честно, выразить даже вдохновенными повизгиваниями на основе двойственных умоконструкций более чем затруднительно. Это надо Видеть. Причем, если предаться недостойному, но аналитическому обнюхиванию сего волшебного Видения, то сформулировать удастся лишь следующее: «Нет, ребята, все не так, все не так, ребята!» (Владимир Семенович Высоцкий). Ох-ох…
              Если строка (5) продолжает размышления, начатые в строке (2), то строка (4) делает то же самое в отношении строки (3). Зачем тебе корабли, поезда и самолеты, если ты безвылаздно сидишь в своем любимом миницарстве в обнимку со своим любимым пекинесом, созерцая беготню соседских кур на фоне огромных лопухов и зарослей жгучей крапивы. В мавантуйских копиях строка (4) имеет некоторые несущественные отличия от того, что наблюдается у Ван Би, Хэшан-гуна и Фу И. Смысл остается неизменным, но «повозки» и «лодки» меняются местами.

(6).        В стандартном тексте строка выглядит следующим образом: «ши жэнь фу цзе шэн эр юн чжи» (Пусть люди; Возвращать, восстанавливать, снова пускать в дело; Узелковое письмо (цзе шэн); И, но; Использовать, применять; Его, это). В первом мавантуйском тексте от нее остались лишь два последних иероглифа, а остальные копии имеют на второй позиции вместо иероглифа «жэнь» (человек, люди) знак «минь» – народ, люди, простые граждане без лишних претензий. То есть, эта замечательная строка призывает к прогрессивному регрессу в такой отрасли ветхокитайской науки и техники как передача информации. Прочь лицемерные газеты и пошлые журналы, пижонские телефоны и нудные телевизоры. Зачем гражданам без претензий вся эта письменность? Зачем зубрить иероглифы? То ли дело узелки вязать?! Дешево, практично и гигиенично!
               Давным-давно, даже раньше, чем было раньше, главным президентом в Поднебесной был товарищ по имени Фу-си. Вот он-то и придумал завязывать узелки на веревках, чтобы сообщать последние новости близким и дальним родственникам, коих, надо полагать, было у него премного и больше (информация передавалась не только разнообразными узелками и их последовательностью, но и цветом ниточек). Товарищ Фу-си с ранних лет обожал вязать узелки по любому поводу, отчего, в конце концов, и осчастливил своих подданных изобретением рыболовных сетей, а также силков и хитрых ловушек для промышленного отлова мелких птиц, невинных бурундучков и пугливых хомячков. С какой засекреченной целью? Да во имя обеспечения продовольственной безопасности: древние желтокитайцы за милу душу лопали все, что шевелилось, включая добрых червячков, злобных пиявок и зелененьких кузнечиков.

(7). (8).     Строки состоят из четырех благих пожеланий, каждое из которых зашифровано в трех иероглифах. Первое про питание членов населения: «гань ци ши» (Сладкий, вкусный, приятный; Их, его, ее; Пища, еда, корм). Второе про их наряды: «мэй ци фу» (Красивый, прекрасный, лучший; Их; Одежда, наряд, платье). Третье касается жилищно-коммунальной сферы их существования: «ань ци цюй» (Спокойный, мирный, праздный; Их; Место проживания, жилище). Последнее благое повизгивание посвящено их обычаям и нравам: «лэ ци су» (Радость, веселье, гармония, согласие; Их; Обычаи, привычки и склонности). В мавантуйских текстах строка (8) перевернута, то есть сначала говориться про обычаи, а потом про апартаменты. Текст Фу И предлагает «ань ци су» (мирные их обычаи) и «лэ ци е» (Радость, гармония; Их; Имущество, собственность, деятельность, служба).

(9). (10). (11).      Заключительный фрагмент главы во всех обнюхиваемых текстах выглядят одинаково. Только в тексте Фу И присутвуют крайне незначительные флуктуации, никак не отражающиеся на их общегалактическом смысле. Строка (9) «линь го сян ван» – Соседний, близкий; Страна, царство-государство; Смотреть друг на друга, to face each other. Строка (10) «цзи цюань чжи шэн сян вэнь» – Курица, петух; Собака, щенок; Их; Звук, шум, громко кричать; Взаимно, друг друга; Слушать, внимать. Строка (11) «минь чжи лао сы бу сян ван лай» – Народ, нация, простолюдин; Их; Старость; Смерть; Нет; Друг друга; Уходить; Приходить.
               Нетрудно узреть, что строки (7) и (8) относятся к частным аспектам жизни мирных китайских граждан, а благие пожелания заключительных деклараций направлены в сторону их государственного благоустройства. Вполне естественно, что максимально счастливые султанаты тянулись к друг другу всеми своими лапками, стараясь из вежливости располагаться все-таки не впритык, а на безопасном расстояния от своих соседей. Эту заветную дистанцию древние китайцы отмеряли таким образом, чтобы, не покидая свой огород, прослушивать невооруженным ухом хлопотливое кудахтание соседских кур и бодрое кукарекание их петухов. Также нельзя исключать, что минимальное расстояние между царствами было отражением максимальной заботы мудрых властей о комфортной логистике при межгосударственном товарообмене и спаривании, удобстве в организации коллективного пения псалмов по революционным праздникам и в принесении всем колхозом кровавых жертвоприношений духам земли и проса. Не все же вкушать лай собак и крякание важных уток. Иногда надобно и развеселиться. Главное, не давать волю буйным фантазиям и не устраивать погоню за чем бы то лучшим на фоне уже хорошего. Короче, копай грядки, упражняйся в кулинарии и мастери при лучине модные аксессуары. Ну чтобы одежда была красивой, а здоровая пища вкусной и питательной (поменьше жирного и шустрых углеводов). Как сказано в одной из предыдущих глав, «Так сможешь жить очень долго».
              Наконец, отбросив лютики и незабудки (Козьма Прутков), мы, с Великим Пекинесом, из чувства врожденной безответственности просто обязаны взвизгнуть, что, путешествуя по Дао-пути, мудространник периодически упирался в необходимость благоразумного сочетания своей квантовой мудрообильности с экономическими и общественно-политическими проблемами, сопутствующими его физико-химическому существованию. Не только древнекитайцы, но и дисциплинированные буддисты всегда уделяли и уделяют этому вопросу много калорий и внимания. Правильное то и правильное это. Не обижай чувствующих зверюшек ни мыслью, ни добрым словом, ни благочестивым поведением. Будь ласков и терпелив, излучай в атмосферу благодушное смирение и лояльность судьбе. Ах! Благородный восьмеричный путь во всей своей правильной красе, провозглашенный Великим Буддой во время Первого поворота Колеса Закона. Конечно, при желании можно укрыться от грубых и буйных сограждан в тихом монастыре или глубокой пещере без канализации и средств к поддержанию личной гигиены, но … Квантовая мудропушистость на то и мудропушистость, чтобы тебе было тепло и беззаботно в любых обстоятельствах, благоприятны они или уже нет. Вот соседские куры всеми перьями за внедрение строгих правил в свой героический образ жизни. Однако простейший вопрос, что такое хорошо и что такое плохо, сразу провоцирует их на нецензурные этих правил нарушения. Дело в том, что Буддизм – это слоеный пирожок. Вот это для пернатых кур и толстых уток, а вот то совсем для иных представителей высокодуховной фауны. Раз нет тропинок в зазеркалье к лабазам с божественными алмазами, то Благородный Путь вдоль всего, что правильно (гл.38), тут же оказывается никчемным набором высокопарных заповедей, добрых намерений и невнятных рекомендаций. Как сказал Мацуо Басе (1644-1694), великий поэт всех времен и народов: «Уходят сразиться друг с другом Два монаха-разбойника, В летней траве исчезая». Главные персонажи этого мощного хокку были именно монахами (обычное явление в средневековой Японии), а не переодетыми клоунами, исповедующими безвозвратный отъем денег у населения. Дао для всех одно, и Дао разбойника ничем не хуже, чем Дао буддийского монаха. Так Лао-цзы в этой очаровательной главе ненавязчиво и предлагает, как сделать жизнь лучше и веселее не только для мудрообильных граждан, а для всех подряд не спесивых жителей Поднебесной. Однако вся эта праздничная утопия, ко прискорбию, не рассчитана на участие в ней агрессивных патриотов, вероломных миротворцев и лживых пастырей в овечьих шкурках, которые занепременно воспользуются мягким нравом любителей собачьего лая, чтобы откушать их ни в чем не повинных курочек и петушков под громкие песни о всеобщем благе. Ох-ох…