Транснефть. Диаскан. Часть 5

2008-й год стал для меня очень напряжным. Стал я замечать, что сердечко меня все чаще подводить начало. Стенокардия у меня еще в 90-х проявилась, но прописанными таблетками вроде купировал проблему. А теперь уже стало невмочь. По утрам до автобуса, который отвозил меня в Диаскан, шел в три приема. Останавливался, ждал, когда отпустит сердце, снова шел, останавливался, шел дальше. Всего-то метров 400. В автобусе плюхался в кресло и ждал. Потом начинали действовать таблетки. В Диаскане чувствовал себя уже вполне нормально, хотя побегать не решился бы.

   Спасала баня. Диаскан по четвергам арендовал в Луховицах спорткомплекс — бассейн 25 метров, спортзал, сауны. Желающих туда отвозили на автобусах, обратно своим ходом. Так уж сложилось, что ездили в основном коломенские и луховицкие. Для рязанцев дорога домой выходила дорого. Я ходил только в сауну, испытывая истинное блаженство, через кожу просвечивалась сеточка кровеносных сосудов, потом три дня чувствовал себя практически здоровым. Любовь к бане у меня еще с Урала, потом и на Физтехе с друзьями регулярно в Москву в бани ездили, в основном, в Сущевские, хотя бывали, поначалу, и в знаменитых Сандунах, но там много помпезности, а пара настоящего нет, печка слабая, бассейн грязный.

   У нас сложилась неплохая дружная компания любителей бани, в основном бывшие работники КБМ, хотя были и другие люди, порой неожиданные, например, наш начальник отдела кадров, бывший моряк, капитан первого ранга. Классный мужик. Ни разу не капнул на нас, хотя мы пили пиво и не только. Все было очень здорово, отдыхали и душой и телом.

   Мой друг и коллега, Валера Малько тоже имел проблемы с сердцем. Уже встал на учет в коломенском кардиоцентре и, узнав о моих проблемах, предложил и мне начать лечиться всерьез. Подумав и оценив загрузку на работе, я решил сдаться врачам. Попал к заведующей отделением кардиологии, у которой и Валера проходил лечение. Меня окружили вниманием: ультразвуковое обследование сердца, холтеровское мониторирование (суточная кардиограмма), куча анализов. Работникам Транснефти обеспечивалось дополнительное медицинское страхование (ДМС), поэтому мы были желанными пациентами.

   Наконец, спросив мое согласие на операцию, врач выдала заключение для нашей страховой компании — требуется операция на сердце. Страховая компания сработала достаточно быстро — уже в сентябре я приехал в Российский научный центр хирургии им. Петровского (РНЦХ). РНЦХ и Бакулевский центр — это два главных центра кардиологии Москвы с некоторыми особенностями в специализации. Для меня разницы не было.

   Одновременно со мной в РНЦХ направили и еще одного сотрудника Диаскана — ведущего инженера технического отдела. С Володей я близко знаком не был, но в лицо знал. Он был старше меня лет на десять. Проблемы с сердцем у него были аналогичные. Ну что ж, вдвоем веселее.

   Для начала нас отправили в радиологическое отделение. Нам должны были сделать коронографию сердца — рентгеновское обследование сосудов, снабжающих мышцы сердца кровью. Под местной анестезией через прокол на бедре в полую вену вводится тоненькая трубочка-зонд, которую пропихивают под рентгеновским контролем до самого сердца, а потом по трубочке впрыскивают в кровь радиоконтрастную жидкость, которую видит рентгеновский аппарат, пишет картинку на компьютер и выводит на монитор. Можно даже самому на мониторе наблюдать весь процесс, так сказать, в процессе.

   Получается занимательный фильмец. Сразу видно, куда кровь проходит, а где закупорка сосудов. У меня таких дефектных сосудов нашлось целых три, в одном был просвет десять процентов, в другом — двадцать, в третьем — целых сорок. Вот на этих процентах и держалась моя жизнь. У Володи чуть получше, но не намного. В результате перевели нас в хирургическое отделение. Нас ждало аортокоронарное шунтирование. Из ноги изымут вену и ее кусочки используют для замены забитых сосудов сердца.

   Встретили нас тепло, но когда лечащий врач узнал, что мы оба курим, сказал прямо: «Бросайте, шансов на успех у вас и так мало. Я все понимаю, сам курил. Для начала сократите хотя бы до десяти сигарет в день, а через неделю чтоб совсем бросили».

   Поселили нас в соседние палаты. Палаты шестиместные, но просторные, телевизор есть, душ и туалет. Нормально. Кровати специальные, из трех частей регулируемых: хочешь ноги подними, хочешь спину с головой — очень удобно, любую форму придать можно, хоть под верблюда. Отделение весь этаж занимает.  В холле диванчики и шкаф с книгами, пожертвованными пациентами. Тут же и столовая имеется. Кормят отлично, меня вполне устроило.

   Начались обследования, анализы. Изучали нас досконально. Все прошлые обследования отвергли и провели заново. Доверие тут было только к своим специалистам. Не мудрено, завотделением  доктор медицинских наук - профессор, зам - тоже, даже лечащий врач - кандидат наук. Столько звезд вокруг себя я в жизни не видел. Рядом с РНЦХ расположены два медицинских института и студентки старших курсов подрабатывали здесь медсестрами, но процедурные медсестры были штатными и очень высококлассными. Единственно, смущало близкое соседство с Новодевичьим кладбищем.

   Контингент в палатах самый разный, тут тебе и начальники и обычные люди из глубинки, возраст от шестидесяти и старше. Я тут самый младший. Кто-то лечится платно, кто-то по квотам. Отношение у персонала ко всем одинаково доброжелательное. Да и пациенты не скандальные. Тут не до этого — жизнь на кону. Кого-то готовят к операции, кто-то уже прооперирован. Можно видеть все стадии, узнавая из первых уст, что ждет тебя впереди.

   С Володей мы курить, конечно, не бросили, но до десяти сигарет подсократились. Курить ходили на лестничную площадку. Там я и встретил одного очень интересного человека. С виду старый еврей, лет семьдесяти, неряшливый, неухоженный — Иосиф Исаакович Рабинович.  Разговорились, сказал ему, что Физтех окончил, а у него чуть глаза на лоб не вылезли: «Так я тоже Физтех кончал!» Он на Физтехе в 60-х годах учился и даже в первой команде КВН участвовал, которая победила.
Было удивительно встретить старого физтеха здесь в больнице.
   
   Уже после я в интернете нашел его страничку. Он оказался поэтом, некоторые его стихи даже стали песнями. В сети у него ник Боцман. А по жизни он был ученым секретарем Экспедиции Севморпути, уже на пенсии. Услышал от него много интересных историй. Обитал он в отдельной одноместной палате, явно платной.

   Вообще, с этими одноместными палатами странная история. Они настолько маленькие, что дышать там очень тяжело, воздух спертый. В наших больших палатах такого в принципе не было. За что люди деньги платят? В одну такую палату заселили старенького грузина, сделали ему срочную операцию, перевели из реанимации в палату, а на следующий день он исчез. Все отделение на ушах стояло. У человека даже операционные швы не сняты, только от наркоза отошел. И где он?! Оказалось, его ночью «родственники» выкрали и увезли в Грузию. Шум раздувать никто не стал. Похоже, он был вором в законе, оплатил все наличкой, и его спешно эвакуировали от наших правоохранительных органов домой.

   Сколько людей, сколько судеб. В нашей палате лежал старик, ему уже вторую операцию должны были делать. Чувствовал он себя совсем плохо, вставал только в столовую и туалет, лежал целыми днями. Наконец, увезли его на операцию, а на следующее утро санитарка свернула его постель и молча унесла. Мы и без слов все поняли. День был тяжелым, говорить особо не хотелось. Слава Богу, больше такого за мое лечение не было.

   Меня регулярно посещали жена, брат, родственники. Чувствовал тепло и заботу, но время шло, а дату операции все не назначали. Уже третий месяц пошел, а ни мне, ни Володе ничего не говорят. В конце концов, я не выдержал и на очередном обходе задал завотделением прямой вопрос: «Вы меня оперировать собираетесь или будете и дальше доить нашу страховую компанию?» И только после этого прозвучала команда: «Готовьте к операции». Володе тоже сказали готовиться.
 
   Перед операцией заставили сбрить все волосы с тела от шеи до ступней, а дальше начали колоть уколы в живот с препаратом против свертывания крови, довольно болезненные, но не смертельно. И вот наступил день, когда мне сказали: «Завтра у вас операция».
 
   Привезли в палату каталку, велели раздеться догола и ложиться. Накрыли простынкой и повезли к лифту. Операционные на верхнем этаже, туда вход строго ограничен. Там меня уже ждала команда из трех хирургов, анестезиолог и медсестры. Перелез на операционный стол, а дальше маска на лицо, счет от десяти до … семи и я в ауте. А дальше меня разбудили и перенесли на каталку.  Перевезли меня в реанимацию, там после операции всех минимум день держат под присмотром. Весь в трубках. Грудь огнем жжет. На палец кнопку прицепили, сказали: «Если совсем больно будет, жми!» Говорить возможности нет, во рту трубка искусственной вентиляции легких.

   Скажу честно, на ту кнопочку я жал часто, но там, похоже, был установлен временной запрет на инъекции, поэтому нажатия особого облегчения не приносили. Наконец, из меня начали извлекать трубки: сначала ИВЛ, потом из живота, покормили бульончиком куриным. Проснулся утром, опять на каталку и в палату. Мой еще не старый организм стойко перенес эти испытания. Завтрак мне принесли в постель. В первый раз в моей взрослой жизни. Володю тоже прооперировали. Оба ходили в бинтах.

   Теперь у меня стояла задача — выписаться до моего пятидесятилетия, оставалось пара недель, не хотелось в больнице юбилей встречать. Сбежать, как тот грузин, я не мог. Попросил брата закупить мне спиртное для хирургов, врачей, медсестрам подарки. Уговорил завотделением. Отпустили меня за два дня до юбилея. Жена с нашей подругой Леной приехали за мной на машине.

Юбилей был скромным, домашним, но очень теплым. Все были рады, что я жив. Я тоже.
 
   А после Нового года нам с Володей предстояло ехать на месяц в санаторий в город Пушкин. Санаторий там великолепный, здание фешенебельное, огромный парк, персонал соответствует. Поселили нас в двухместный номер со всеми удобствами. Предписали нам ежедневные пешие прогулки по парку, там три маршрута были размечены указателями, от двух до пяти километров. Все маршруты вели к магазину рядом с главным зданием. Магазин простенький, но спиртное, хлеб и колбаса в нем не переводились. Тут наши прогулки и заканчивались, учитывая наш трехмесячный пост.

   По выходным к нам приезжали «коробейники», в фойе раскладывали свои товары и активно агитировали покупать. Меня заинтересовал один продавец, который рекламировал ТРЕХполюсные магниты, типа они воду облагораживают полезными ионами. Морду ему бить не стал — грудина болела, но встал рядом и всем посетителям объяснял, что продавец мошенник. Уже через четверть часа его как ветром сдуло.

   Месяц пролетел внезапно, пора и домой. Не скажу, что мы с Володей стали совсем здоровы, но двигаться уже могли, хоть и с ограничениями. Возвращение на работу было незабываемым. Мирошник сказал: «Как же ты меня подвел!» Я был ошарашен: «Чем? Что я еще не умер?»