Общество, каким я его нашёл

Автор: Уорд МаКалистер. АВТОРСКОЕ ПРАВО 1890 год.
***
«Эта книга задумана как сборник разнородных материалов, с благородным пренебрежением к систематизации».
«Как же человеку, хорошему или плохому, большому или маленькому, сделать свои
мемуары интересными? Сказать, что единственное, что необходимо, — это
индивидуальность, — недостаточно». Иметь индивидуальность — это не
какое-то особое отличие, но уметь выразить её в письменной
форме — это не только отличие, но и, при благоприятных
обстоятельствах, бессмертие». — _То же самое._Тот, кто прочтёт эту книгу до конца, совершит такое же трудное путешествие в своём сознании, как
его физическая природа претерпела бы изменения, если бы он ехал по грунтовой дороге в старом дилижансе. Книга не претендует ни на научность, ни на изящную
лексику.
***
СОДЕРЖАНИЕ.


ГЛАВА I.

 СТРАНИЦА
Моя семья — моя мать, ангел красоты и милосердия — благородство
характера моего отца — разведение костров на Райских скалах и полёты
Воздушные змеи из Чистилища с дядей Сэмом Уордом — Мой брат-адвокат, 3

ГЛАВА II.

Моя жизнь в Нью-Йорке — Бедная тётя, которая кормила меня индейкой — Мой первый каприз
Бал - Тратим тысячу долларов на костюм - Шермерхорны
дают бал на Грейт-Джонс-стрит - Протыкают икру мужчины и рисуют
Кровь - Увлечение танцами-Я изучаю юриспруденцию -У Блэкстоуна есть соперник в "
прекрасные южные девушки" -Я еду в Сан-Франциско в 50-м - Гонорары выплачиваются золотом
Пыль-Яйца за 2 доллара - Моя первая уборка - Оплошность на приеме
13

ГЛАВА III.

Знакомство с лондонским спортом — собачья драка в пригороде — спортивные
дамы — барсучий рисунок — мой хозяин славно напился — визит
на кухню Ее Величества - Ужин с шеф-поваром Виндзорского замка - Я
впервые попробуйте херес “Монтилья" - "Шиллинг в уплату за
Таймс”, 31

ГЛАВА IV.

Зима во Флоренции и Риме - Дешевая жизнь и Вкусная кухня - На Ореховом корме
Индейки-Бал у великого герцога Тосканского - Американская девушка, толкнувшая локтем
Король -Каким должен быть бальный ужин-Бал в честь эрцгерцога Тосканского
Тоскана - “Герцог Пенсильванский” -Преследующий собак в Кампанье
Американский министр пренебрегает американскими джентльменами, 41

ГЛАВА V.

Лето в Баден-Бадене - Покойный император Вильгельм не разбирался в винах-Мой
Ирландский доктор - Его ужас перед водой-Как американская девушка пыталась
Очаровать его - Судья из Луизианы - Я выигрываю жеребьевку и получаю Мула -
Судья “чинит” своего пони - "Балет Пайка”, 55

ГЛАВА VI.

Зима в По - Я снимаю идеальную виллу за 800 долларов в год -Роскошь в небольших
Стоимость — я учусь устраивать званые ужины — сближаюсь с торговцами бордоским вином
 Торговцы — безумный план судьи — я устраиваю для него ужин — генерал
 Боске — охота в По — французы носят красивые розовые мундиры, но
Их лошади не прыгнут — только генерал преодолел канаву. 65

ГЛАВА VII.

Моё возвращение в Нью-Йорк — ужин у известного миллионера — визит лорда
Фредерика Кавендиша, достопочтенного Э. Эшли и Дж. У. де Во к Соединённым Штатам
Штаты -Я принимаю их в своем доме на Юге - Старые друзья моего отца
возмущены моей манерой принимать гостей- Консул Ее Величества
недоволен -Кедровые ванны и горячие простыни для моего английского
Гости - Стреляют бекасов на рисовых полях - Прочесывают местность в поисках
Хорошеньких девушек, 77

ГЛАВА VIII.

Южный олений парк - Конь Дон Кихот - Мы охотимся на оленя и добываем индейку
Приготовление ужина силой - Французский шеф-повар и цветной повар
Контрастные - Один вдохновлен, Другой следует традиции -Приготовление соуса
из трав и сливок-Стрельба по уткам при Луне-Дофуски
Пикник, 89

ГЛАВА IX.

Я покидаю Юг — типичный британский морской офицер — офицер дворцовой стражи — ранняя жизнь в Ньюпорте — деревенский ужин — как я встал
Пикники — фермеры открывают для нас свои дома — невеста встречает нас в
Её свадебный наряд — моя ферма в Ньюпорте — мои саутдауны и мои индейки — что сказала одна английская леди о нашем маленьком острове — Ньюпорт — место, где можно вести светскую жизнь
Корень в, 107

Глава X.

Лидеры общества — леди, чьи ужины были изысканными, а вина — превосходными — её «вечеринки в голубой комнате» — две колониальные красавицы —
Вступление шеф-повара. Принц Уэльский в Нью-Йорке. Бал в его честь в Музыкальной академии. Падение танцующей платформы. Гротескные фигуры, вырезанные танцорами. Принц танцует
Что ж, восхитительный ужин, лёгкий чай и большой аппетит.
Принц в Вест-Пойнте. Я получаю нагоняй от генерала Скотта, 123

ГЛАВА XI.

Красивый учтивый мужчина. Охота на индюшек. Визит в поместье Ливингстонов.
Идеальная жизнь. Верхом из Статсбурга в Нью-Йорк. Ужины в деревенской гостинице. Я устраиваю модную вечеринку в особняке Гиббонсов. Старик
Дом обновлен — вечеринка удалась — загородной жизнью можно наслаждаться здесь так же, как и в Англии, если у вас есть деньги и желание.
Однако для хозяина это означает тяжелый труд. 139

ГЛАВА XII.

 Ужин у Джона Ван Бюрена — я целый день подбираю себе
парадный сюртук — лорд Харрингтон критикует американские выражения —
контраст в нашем образе жизни в 1862 и 1890 годах — в социальном единстве —
сила — мы объединяемся ради общего блага — организация «ужинов с котильоном» — «свет» и «простой» свет — защита моды, 155

ГЛАВА XIII.

Стоимость ужинов с котильонами — Моё деликатное положение — Дебют прекрасной блондинки — Фраза лорда Роузберри — У нас мадера лучше, чем
Англия - меня окрестили “Самодержцем гостиных” - Великое Домино
Бал - Жестокие проделки прекрасной маски -Горничная английской леди принимает ванну
-Первые ужины в честь котильона, данные в Ньюпорте -На открытом воздухе
Пиршество-Танцы в амбаре, 165

ГЛАВА XIV.

Первые частные Балы у Дельмонико - Соловей, который водил
Четверо в одной лодке — частные театральные представления в конюшне — морская прогулка на яхте без ветра и запечённые моллюски в трудных обстоятельствах — поэт описывает фиаско — тарелки для скамеек для ног и шампанское, сваренное вкрутую
жаждущий - Обеды в серебре, золоте и бриллиантах - Раздача подарков
гостям, 181

ГЛАВА XV.

Повальное увлечение четверкой в руки - За ними следуют почтальоны и сопровождающие - A
Ухаживание за рысистой лошадью - Стоимость пикников в Ньюпорте тогда и сейчас-Вождение автомобиля
падение с моста - Авария, которая могла быть серьезной-Танцы в
Чайный домик - Кучера совершают Набег на Шампанское - Они все
Опьянение и смятение воцаряются повсюду — Опасное возвращение домой, 191

ГЛАВА XVI.

Торжественный банкет в честь избранной невесты — Она сидела в окружении роз
Фонтаны, играющие вокруг нее - Анекдот Олмака -То, как герцог Веллингтонский
представил моего отца и Доминика Линча знаменитостям - Я
решите создать американскую организацию “Олмэкс” - Так были основаны "Патриархи"
- Упразднена единоличная власть - Успех организации, 207

ГЛАВА XVII.

Леди, которая много лет возглавляла Общество - действительно, знатная дама -
Патриархи — важная социальная функция. Организация F. C. D. C. — их  взлёт и падение. Бал «Матушка Гусыня». Мои встречи с социально амбициозными работниками. Я стараюсь угодить всем. Знаменитый «Лебединый ужин».
стоимость 10 000 долларов - Озеро на обеденном столе -Лебеди вступают в смертельную схватку
, 221

ГЛАВА XVIII.

Как ввести юную девушку в светское общество-я дочь
Родственник царствующей Бель-сначала предложения брак вообще
Лучше всего-жены должны флиртовать со своими мужьями, как быть
модный--“нубов” и “разбухает”--Принц Уэльский афоризм-это
стоимость приятным образом, - как подобает джентльмену, платье--я мог бы
сделал состояние--Коммодор Вандербильт дает мне прямой “наводке”, - 239

ГЛАВА XIX.

Успех в развлечениях — искусство организации званых ужинов — выбор гостей — удачное сочетание молодых женщин и вдов — последние более
ценители хорошего — интервью с шеф-поваром — «дядя Сэм»
План Уорда-Суп из мнимой черепахи, иллюзия и ловушка -Два стиля приготовления
черепаха -Индейки, которых кормят кузнечиками-Кисломолочный суп не должен быть
приправленный ромом-Нессельроде - лучшее из всех видов мороженого, 255

ГЛАВА XX.

Мадера, король вин - оно получило свое название от корабля, на котором прибыло
Дэниел Вебстер и “Батлер 16” - Как филадельфийцы “украшают” свои
Вина-Вечеринка южных виноделов-Проницательная догадка эксперта-The Newton
Гордоны-Предубеждение против Мальмси -Мадеру следует хранить на чердаке
Некоторые известные бренды, 267

ГЛАВА XXI.

Шампанское Br;T - Еще одна революция в обращении с этим вином - Оно должно быть старым, чтобы быть хорошим.
Шампанское 74 года по цене 8 долларов за бутылку в Париже-Как приготовить фраппе
Шампанское - Лучший кларет-Даже ваш Обычный Вин должен быть
Декантированный-Херес-Испанцы пьют его из дерева-Я предпочитаю этот способ
“Знаменитый Форсайтский херес” -Винный погреб не является необходимостью, 279

ГЛАВА XXII.

Распределение гостей за ужином — бостонская мода уходит в прошлое — одобренные
Манеры — приход к ужину — время, которое нужно провести за столом — украшение стола
Слишком много цветов — дурной тон — простота — лучший стиль — стол королевы Виктории — её ужин подавали в 8:15, но лучшее блюдо она съедала в 14:00 — опоздание к ужину — нарушение хороших
Манер — согласие на ужин — священное обязательство — визит для переваривания пищи, 291

ГЛАВА XXIII.

 Ответы на некоторые практические вопросы — о различиях между мужчинами и женщинами
Повара-Шведки самые чистоплотные и экономные-Мои счета с шеф-поваром
Мои счета с женщиной-поваром-Советы по маркетингу-Я занимаюсь своими делами самостоятельно
Покупаю уже сорок лет -Мадам. Ротшильд лично следит за ее знаменитыми обедами
Меню старомодного южного ужина-Успех
Импровизированного банкета, 305

ГЛАВА XXIV.

«Бал знамён» — как подготовить танцпол — любопытный костюм
и резкий ответ — турецкий бал — нежелание дам танцевать
на публичном балу — бал в честь столетия Йорктауна — комитеты
Неблагодарность — мой опыт в этом вопросе — я знакомлюсь с мистером Блейном и представляюсь ему.
Глава XXV.

Знаменитый бал в Ньюпорте — изысканный эффект, создаваемый глыбами льда и
электрическим освещением — японская комната — уголки для «флиртующих пар» —
превосходный ужин — секретарь Фрелингхейзен в парикмахерской — я встречаюсь с
генеральным прокурором Брюстером — выдающимся человеком — я развлекаю его
Ньюпорт-Молодой поклонник устраивает для него банкет в Нью-Йорке-Преобразование
банкетный зал в бальный, 335

ГЛАВА XXVI.

Новая эра в нью-йоркском обществе — экстравагантный образ жизни — грандиозный маскарадный бал
на Пятой авеню — я выступаю в роли возлюбленного Маргариты де Валуа — великий
журналист в Ньюпорте — британский офицер въезжает в клуб — бал-маскарад великого
журналиста — таинственное синее домино — завтрак в
Саутвик-Гроув с герцогом Бофортом — пикник в честь президента
Артура — он от души наслаждается — губернатор Морган неверно истолковывает мою «открытость
Воздушные обеды» — «Удовольствие от деревенских забав», 349

Глава XXVII.

Я приезжаю в Вашингтон в качестве гостя генерального прокурора Брюстера — ужин
в Белом доме-Забавная расстановка гостей-Уинтроп
Статуя -Памятные зимы 1884-85 годов-Миллионерша
Новоселье-Лондонский бал в Нью-Йорке -Современная Эми
Робсарт - Превращение всего заведения Дельмонико в бальный зал-Новогодний бал
в Метрополитен-опера -Последние слова, 367
МОЯ СЕМЬЯ.ОБЩЕСТВО, КАКИМ я ЕГО НАШЕЛ.
***
ГЛАВА I.

 _ мОя семья - Моя мать, Ангел Красоты и милосердия - Семья моего отца
 Благородство характера - Разжигание костров на Райских скалах и
 Запуск воздушных змеев из Чистилища с дядей Сэмом Уордом - Моим братом
 Солдат — мой брат-адвокат._


 В 1820 году моя мать, красивая восемнадцатилетняя девушка, была представлена нью-йоркскому обществу своей сестрой, миссис Сэмюэл Уорд, женой Сэмюэла Уорда, банкира из фирмы Prime, Ward & King. Она была настоящей красавицей в те времена, когда Роберт, Ричард Рэй и Прескотт Холл были представителями _золотой молодёжи_ этого города. На мой взгляд, она была
самой красивой женщиной в стиле Мурильо, которую я когда-либо видел, и она была так же добра, как и красива. Она была ангелом в делах милосердия и сострадания к своему народу. Портрет Шарлотты Корде в Лувре — это портрет меня
мать. Сходство объяснялось тем, что её семья происходила по материнской линии от французского рода Корде. Это также объясняет, почему вся моя семья с незапамятных времён была хорошими демократами.
 Моя мать была готова принять любого, позаботиться о нём и посочувствовать ему. Она проводила время у постели больных в больнице и в классе со своими детьми. Она следовала наставлениям прадеда своей матери, преподобного Габриэля Мариона (деда генерала
 Фрэнсиса Мариона), которые были изложены в его завещании следующим образом: «Что касается
что касается бедняков, я всегда относился к ним как к своим братьям. Я знаю, что моя дорогая семья последует моему примеру». В завещании также было указано: «Я дарю ей, моей жене, мою новую карету и лошадей, чтобы она могла с комфортом навещать своих друзей». Этот предок прибыл из Рошели на большом корабле, зафрахтованном для Каролины несколькими богатыми семьями гугенотов. Хьюгеры,  Трапье и другие прибыли на том же корабле. Он не уехал из Франции с пустыми руками.
По прибытии в Каролину он купил плантацию на
Гуз-Крик, недалеко от Чарльстона, где и был похоронен.

Пока она была красавицей в этом городе, у неё было множество поклонников, пока молодой Джорджианец в лице моего отца не вмешался, не отвоевал её и не увез в Саванну. Он только что окончил Принстонский колледж, но его студенческая карьера оборвалась из-за большого пожара в Саванне (его родном городе), который уничтожил всё городское имущество моего деда.
Когда начался пожар, пожилой джентльмен отказался покидать свою резиденцию (ныне отель «Пуласки»).
Его насильно вынесли из горящего здания в кресле. Тогда он владел ценным бизнесом
часть города и сразу же приступил к восстановительным работам. Его родственники не стали ему помогать, и тогда он послал за своим единственным сыном, который тогда учился в колледже,
и заставил его расписываться на всех его векселях, и таким образом получил от банков деньги, которые ему были нужны для строительства. Он взялся за слишком многое,
и мой отец треть своей жизни нёс бремя долгов, которые он тогда
набрал. Не растерявшись, он устроился на работу в адвокатскую контору и начал жить со своей прекрасной молодой женой с Севера.

В то время к северянам относились с большим предубеждением. Мой
Мать моего отца так и не простила мою мать за то, что та была северянкой.
Когда она умерла, то, хотя и знала, что её сын обременён долгами отца, настояла на том, чтобы он освободил всех негров, которыми она владела, и завещала ему это в качестве своей последней предсмертной просьбы.
Излишне говорить, что он так и сделал, и не только это, но и стал опекуном этих людей, помогал им и заботился о них до конца своих дней. Будучи неоднократно избранным мэром города Саванна, он смог защитить их, и всё цветное население было ему предано.
что некий Эндрю Маршалл, священник крупнейшей церкви для цветных в городе Саванна, каждое воскресенье возносил за него молитвы, как это делается в нашей епископальной церкви за президента Соединённых Штатов.

У этого лучшего из отцов было пятеро сыновей и одна дочь, и он с трудом обеспечивал их, работая адвокатом.
Каждое лето, за одним или двумя исключениями, он отправлял свою семью на север, в Ньюпорт, штат Род-Айленд, который в то время был настоящей южной колонией.

В то время в Ньюпорте было модно снимать на лето фермерский дом
Я хотел жить в доме на острове, а не в городе. Я хорошо помню, как мы с моим дядей Сэмом Уордом, доктором Фрэнсисом из Нью-Йорка и моим отцом разводили костры на Райских скалах в День независимости и запускали воздушных змеев из Чистилища. Первым облегчением для этого трудолюбивого человека стала отправка его старшего сына в Вест-Пойнт, где, добавлю я, он оказал большую честь своей семье, став, будучи и умерев благородным солдатом и христианином. Можно сказать, что он сражался в обеих армиях, хотя, насколько мне известно, он участвовал в боевых действиях только во время Мексиканской войны, окончив службу вторым в
Он окончил Вест-Пойнт и поступил на службу в артиллерийский корпус.
Вместо того чтобы сражаться, он производил оружие, отливал пушки и т. д.  Он гордился тем, что был солдатом.  Его последней просьбой было, чтобы военный министр  разрешил похоронить его останки в Вест-Пойнте, и эта просьба была удовлетворена.  Мой второй брат, Холл, всегда носил с собой томик поэта Мильтона.  Он был отличным учеником. В маленькой деревушке Спрингфилд, штат Джорджия, где у моей семьи был загородный дом и где мы иногда проводили лето в сосновом лесу, я
Я помню, как в возрасте пятнадцати лет читал Декларацию
Независимости 4 июля с кафедры деревенской церкви потомкам
Оглторпа, и это происходило перед аудиторией, состоявшей из фермеров,
которые жили в сосновых лесах. Вместе с этим братом на собрании
нашего дискуссионного клуба в этой деревне я обсуждал вопрос:
«Какая страсть сильнее — любовь или честолюбие?» Он выступал за
честолюбие, а я — за любовь. Я хорошо помню, как отправился к нему.
Вот что я ему сказал: «Если его девиз — «Геркулес Непобедимый», то я
Пусть моим противником будет Венера Победоносная. С пращой и камнем я вступлю в этот неравный бой и, надеюсь, одолею великого Голиафа. Двенадцать добрых и честных людей, которые слышали наш разговор, решили, что я прав. До конца своих дней этот мой брат руководствовался и управлялся одним и тем же честолюбием; оно сделало его тем, кем он стал, — великим юристом, юристом Тихоокеанского побережья; он хвастался передо мной тем, что спас семнадцать жизней, ни разу не проиграв дело об убийстве. Я отказался от честолюбия и с тех пор и по сей день
Клянусь моей богиней Венерой. Этот брат, поступив в бар «Джорджия», отправился в кругосветное путешествие. Добравшись до Сан-
Франциско, он услышал об открытии золота, и коммодор Джонс, в то время командовавший нашей Тихоокеанской эскадрой, убедил его привлечь к ответственности нескольких матросов, которые выбросили за борт офицера и дезертировали. Именно это побудило его поселиться там и заняться юридической практикой.




  Юриспруденция и ведение домашнего хозяйства.




ГЛАВА II.

 _Моя жизнь в Нью-Йорке — бедная тётушка, которая кормила меня индейкой — Мой первый
 костюмированный бал — тысяча долларов за костюм —
 Шермерхорны дают бал на Грейт-Джонс-стрит - Протыкают мужчине икру
 и пускают кровь - Повальное увлечение танцами-Я изучаю
 Юриспруденция - У Блэкстоуна есть конкурент в "Прекрасных южных девушках" - Я еду в Сан-Франциско
 в 50-м - Гонорары выплачены золотой пылью - Яйца по 2 доллара - Моя первая
 Уборка - Оплошность на приеме._


Вскоре после отъезда Холла я сама уехала из Саванны в Нью-Йорк.
Я жила на Десятой улице у старой девы, моей родственницы и
крестной матери, которая, как я всегда чувствовала, могла бы одарить меня всем своим имуществом,
но которая, к сожалению, предпочитала пресвитерианскую церковь и
Историческое общество Джорджии, для себя, потому что между ними она поделила миллион. В то время Десятая улица была фешенебельной. Наш дом был уютным, обычным домом, но моя древняя родственница считала его дворцом, так что всех её гостей водили смотреть его от чердака до подвала. Я жил в передней комнате на третьем этаже, и, когда я слышал, как эти гости направлялись в мою комнату, мне часто приходилось прятаться в ванной или под кроватью. Обладая большим состоянием, моя
родственница, которую я называл тётей (но на самом деле она была всего лишь сестрой моего отца
кузина), экономила до скупости; её плантации на Юге обеспечивали нас всем необходимым; индюки поступали к нам бочками. «Это была горячая индейка и холодная индейка, нежная индейка и жёсткая индейка, пока во время причастия кто-нибудь не восклицал:
«Благодарю тебя, Господи, с нас хватит». Как предполагаемая наследница моей спасительной крёстной, я легко прошла в двери нью-йоркского общества.
Я хорошо помню свой первый бал-маскарад, устроенный миссис Джон К. Стивенс в её резиденции на Колледж-Плейс. Для
отработки движений на вощёных полах, чтобы они идеально подходили для танцев, была приглашена рота солдат. Наследие
Тысячу долларов, выплаченную мне Нью-Йоркской компанией по страхованию жизни и трастовому управлению
 я потратила на маскарадный костюм, который, как я льстила себе, был самым красивым и роскошным на балу. Я танцевала котильон с монахиней, для которой этот костюм был странным, ведь на каждом выражении её лица было написано: «Я не стану монахиней». В тот день она была одной из самых ярких и очаровательных молодых женщин в этом городе и обладала редкостной притягательной силой.

 Следующим крупным светским событием, которое я помню, был грандиозный бал-маскарад, устроенный Шермерхорнами в их доме на углу Грейт-Джонс-стрит
и Лафайет-Плейс. Всем гостям было предложено явиться в костюмах эпохи Людовика XV. Сам дом был обставлен и украшен в этом стиле. Не жалели ни сил, ни средств. Это должно было стать величайшим _affaire de luxe_, которое когда-либо видели жители Нью-Йорка.
Мужчины, как и женщины, соревновались друг с другом в том, кто наденет самый красивый костюм, какие когда-либо носили при этом роскошном дворе. Кружево и бриллианты на женщинах поразили общество. Все слуги в доме были одеты в костюмы, точные копии тех, что носили в то время.
Мужчины в трико и шёлковых чулках впервые в жизни
стали ревновать друг друга к икрам, а в одном случае мой друг,
глядя на великолепное развитие в этой области одного из гостей,
усомнился в том, что природа одарила его такими щедрыми дарами.
Чтобы убедиться в этом, он уколол икру соседа шпагой, и из раны
действительно потекла кровь, но обладатель прекрасных конечностей даже не поморщился. Позже он резко высказался по поводу этого нападения. То, что он не поморщился,
подтвердило его впечатление, что он помог природе.

Эти два бала были величайшими светскими мероприятиями, которые когда-либо происходили
в этом городе. Уже тогда в моде были балы по подписке. Один из
самых блестящих был дан в Delmonico's на углу Бивер-стрит и
Уильям улицы (старое здание, в котором мяч был дан сейчас
настоящее время снесены). Затем танцевальные залы саракко был часто посещаемый.
Они вошли в моду, и каждый был охвачен желанием совершенствоваться
в танцах.

Устав от бухгалтерии, я решил изучать право, но, зная, что не смогу много учиться, пока флиртую и хожу на балы, я
После обедов я отправлялся на юг, в свой родной город, брал в руки второй том «Блэкстоуна», заучивал его наизусть, сдавал экзамен и был принят в коллегию адвокатов одним из наших бывших министров в Австрии, который тогда был судьёй.

 Блэкстоун не отнимал у меня всё время той зимой. Я тренировал память по утрам и давал волю воображению после обеда, нашептывая нежные слова прелестным южным девушкам в сосновых рощах, окружающих этот очаровательный город. С незапамятных времён в канун Дня святого Валентина они всегда устраивали вечеринку в честь Дня святого Валентина.  Мне захотелось пойти на
ту, что была подарена в этом году. И когда я вошёл в дом, мне вручили корзинку, полную запечатанных конвертов. Я взял один из них.
Вскрыв конверт, я обнаружил на открытке имя блестящей, очаровательной молодой женщины, с которой я имел право провести вечер, но перед которой я должен был преклонить колено и выразить свою заинтересованность и преданность в виде поэтической рапсодии. Поскольку всем молодым людям предстояло пройти через одно и то же испытание, это было не так неловко.  С момента входа в бальный зал и до позднего часа, когда подавали ужин, гости в
В переполненных залах раздавался смех при виде того, как каждый молодой человек опускался на одно колено перед своей спутницей и преподносил ей букет цветов, а затем тихим и нежным голосом изливал свою душу в стихах. Когда подошла моя очередь, я взял подушку и опустился на колени.
Девушка безудержно смеялась, но я, ничуть не смутившись,
сжал в одной руке букет цветов, а другую приложил к сердцу и, глядя в глубину её прекрасных глаз, произнёс:


 «Эти цветы, дорогая леди, я дарю тебе.
 С надеждами столь же робкими, как и зарождающаяся весна,
 Которая часто отступает перед пронизывающим ветром,
 Всё же верит, что её дары в конце концов будут приняты.

 Прими же, символ розовой весны,
 Очарование жизни, всего земного,
 Эти цветы, прекрасные, как утренние краски,
 Но никогда не способные украсить твою красоту.

 О, пусть они замолвят за того, кто никогда не знал
 Образ совершенства, пока он не встретил тебя;
 О, пусть их аромат донесётся до твоего сердца.
 Как много он хотел бы сказать, но не решается».

Тем временем, пока я танцевал и читал стихи красивым женщинам, мой щедрый брат быстро зарабатывал деньги в баре в Сан-Франциско и уговаривал нас с отцом уехать из Джорджии и присоединиться к нему.
Он писал, что за два месяца практики заработал больше денег, чем мой отец за год. Моему консервативному родителю это показалось невероятным.
Он покачал головой и сказал мне: «Старому дереву трудно прижиться в новой почве».
Его друзья из бара в Саванне высмеивали его за то, что он подумывал уехать из Джорджии, где жил его отец
был судьёй Верховного суда этого штата; сам он был
окружным прокурором Соединённых Штатов, много лет председательствовал в Сенате Джорджии,
был выдвинут на пост губернатора штата и всю жизнь возглавлял коллегию адвокатов Джорджии.
Всегда был сторонником Союза, выступал против
аннулирования, был любим народом своего штата, и его юридическая практика была весьма прибыльной.
Мысль о том, что он свернёт свою деятельность и отправится на задворки цивилизации, казалась абсурдной. Он и подумать об этом не хотел; он смеялся над арабскими сказками моего брата
Его юридическая фирма в Сан-Франциско зарабатывала 100 000 долларов в год. Но тут планы моего отца внезапно изменились, потому что мой брат прислал мне крупную сумму денег в золотом песке, а ему, моему отцу, банк штата Джорджия заплатил пять тысяч долларов за выступление в Верховном суде США в Вашингтоне. Мой золотой песок был осязаемым доказательством успеха моего брата.
И как постоянное падение разрушает камень, так и мои постоянные уговоры в конце концов убедили его взять меня с собой в Калифорнию.
Он с грустью продал нашу старую усадьбу и с не меньшей грустью закрыл свою адвокатскую контору в Саванне.
13 мая 1850 года мы с ним отправились в Сан-Франциско, где за два года он сколотил приличное состояние, отошёл от дел и уехал в Европу. Девизом моего брата Холла было: «Десять миллионов или ничего». Насколько мне известно, он сколотил два приличных состояния. Грандиозные планы по удвоению состояния моего отца
очень скоро дали о себе знать, и дорогой старый джентльмен, чтобы спасти хоть что-то, вернулся в эту страну. Как он мне сказал,
«В Калифорнии должен быть окружной судья Соединённых Штатов. Я добьюсь того, чтобы наш демократический Конгресс принял соответствующий законопроект, и сам вернусь в Калифорнию в качестве окружного судьи Соединённых Штатов. Я не собираюсь возвращаться к юридической практике, когда доберусь до Сан-Франциско, где, как я ожидаю, моя невеликая компетентность обратится в прах от одного прикосновения, подобно «плоду Мёртвого моря». Будучи судьёй, я, по крайней мере, буду иметь поддержку»; всё это он выполнил в точности и умер, преданный народу штата Калифорния.

Представьте себе меня, сытого мужчину, у которого всегда был хороший аппетит.
По прибытии в Сан-Франциско я узнал, что яйца, без которых я не мог позавтракать, стоят 2 доллара за штуку, курица — 8 долларов, индейка — 16 долларов.
Только за завтрак и ужин я заплатил 225 долларов за неделю, а один визит к врачу обошёлся мне в 50 долларов. Мрачные мысли одолевали меня, пока мой благородный родитель
не попросил меня принести в офис наш первый гонорар (ведь я тогда
был сотрудником юридической фирмы моего отца и брата). Это было 4000 долларов в золотых унциях. Я положил их в сумку и потащил в офис, а когда положил
Он танцевал пируэты, пока я взвешивал их по унциям на отцовском столе, потому что был самым весёлым стариком на свете. Я сразу же взялся за работу.
Меня поразило, что в этой стране нужно было либо «кормиться, либо умереть».

 Моей первой покупкой стал письменный стол, который совмещал в себе функции кровати и письменного стола. Как же хорошо я помню, как крысы играли в прятки надо мной по ночам и над большой бочкой английского коричневого стаута, в который я вложился и поставил у входа, чтобы утешаться. После шести месяцев упорного труда я начал расслабляться и чувствовать себя богатым. Я построил небольшой дом для
Я сам, парадный вход 4 ; 4, чёрный ход такой же, одна столовая
12 ; 14 и одна спальня таких же размеров. Моя мебель, только что из
Парижа, была из акажу, с белым и голубым конским волосом. Моё
одеяло стоило 250 долларов; это была прекрасная китайская шёлковая шаль. Индейский вождь, пришедший ко мне, застал меня в постели и был так восхищён одеялами, что схватил их и воскликнул: «_Quanto pesos?_» (Сколько они стоят?)


Мой первый конфликт с соседом, техасцем, произошёл из-за забора. Я обнаружил, что мой забор, если его поставить, закроет окна и входную дверь его дома.
дом. Мы поговорили. Он, не стесняясь в выражениях, заверил меня, что вышибет мне мозги, если я поставлю этот забор. В ответ я спросил его, где находится его личное кладбище. Все мужчины тогда ходили вооружёнными днём и ночью. Два года я спал с револьвером под подушкой.
 На следующий день с большим отрядом людей я поставил забор, и техасец съехал и продал свой участок. Поскольку наша фирма тогда зарабатывала 100 000 долларов в год, наш старший партнёр, мой отец, попросил меня развлекать наших уважаемых европейских клиентов, поскольку у него самого не было на это времени
чтобы сделать это. Его наставление мне было таким: “Будь уверен, мой мальчик, что ты всегда
приглашаешь хороших людей”. Я слышал, что мой дорогой старый отец на более
не один раз была в остроумии на мне следующим образом: говорят,
как и его сын все время дома, он ответил: “Да, он держит все, кроме
"Десять заповедей",” так я заверил его, если бы он оказал мне честь
присутствие я бы с ним встретиться каждая уважающая себя девушка в городе
и я сдержал свое слово. Прежде чем мы добрались до индейки, мои гости так нагулялись, что, когда она появилась, самой красивой женщиной в зале была
Он глубоко вздохнул и воскликнул: «О, если бы я мог съесть что-нибудь из этого на обед завтра!» Таких обедов, как у меня тогда были, я больше нигде не видел. Излишне говорить, что мой отец был очень доволен. Мы наняли французских поваров, которые получали 6000 долларов в год, соблазнившись преувеличенными рассказами о золотых приисках. Индейка, которая стоила 16 долларов, всегда подавалась на стол с перьями на хвосте.
Поскольку яйца были очень дорогими, на десерт всегда подавали _омлет-суфле_.
 Я прожил в Сан-Франциско два года.

Когда в 1852 году я приехал в Нью-Йорк из Калифорнии, я столкнулся с серьёзными возражениями против моего возвращения туда в качестве женатого мужчины и с достоинством уступил обстоятельствам.
 Хотя мне не хотелось бросать юриспруденцию, я был вынужден пойти на эту жертву. Поэтому, как только я решил отказаться от Калифорнии и юридической практики, я отправился в Вашингтон и обратился к президенту с просьбой назначить меня секретарём дипломатической миссии в Англии. Делегации из Джорджии, Южной Каролины, Вирджинии и Калифорнии настаивали на моём назначении; мистер Бьюкенен был
еду в Англию в качестве министра. Он был теплым другом моего отца и,
когда к нему обратились, выразил не только готовность, но и удовлетворение по поводу
того, что сын старого друга стал секретарем его Миссии, и я был
иметь такую должность. Но как раз в это время мой отец, который
вернулся из Европы, пожелал добиться от президента Пирса
назначения окружного судьи Соединенных Штатов от штата
Калифорния. Он подошёл ко мне и изложил суть дела следующим образом: «Мой мальчик, — сказал он, — президент говорит, что не может назначить на две должности членов одной семьи.
Если вы поедете в Англию в качестве секретаря Бьюкенена, президент Пирс не сможет назначить меня окружным судьей Калифорнии.
— Довольно сказано, — ответил я. — Я с радостью уступлю. Я поеду за границу, но не на дипломатическую службу.
 Проводя зиму в Вашингтоне, я вскоре научился втираться в доверие к законодателям нашей страны. Хорошие обеды и вино всегда помогали. И поскольку я был другом Калифорнии, Нью-
В составе делегаций Йорка и Юга я постоянно обедал вне дома, по приглашению того или иного человека, у которого были свои счёты. В таких случаях
всегда готовая комната для приема гостя, который слишком вольно баловался алкоголем.
крепкие напитки. Мужчины тогда пили всерьез, что разительно отличалось от
дней, в которые мы живем сейчас, когда на самом деле за ужином люди только пробуют
вино, но не пьют его. Затем меня включили в Комитет по организации
Бала в честь инаугурации, я хорошо послужил и многому научился
за время моей вашингтонской зимы.

Здесь я должен рассказать забавный случай. Я спокойно завтракал и болтал с красивой женщиной, которая тогда была невестой и много лет прожила в Вашингтоне вдовой.
Она спросила меня, собираюсь ли я в «Коркоран»
В тот вечер она спросила меня, был ли я на балу, и, когда я ответил: «Да, конечно», она попросила меня сопровождать её и её мужа, что я и сделал. Когда мы с ней вошли в бальный зал мистера Коркорана, я заметил, что старый джентльмен очень чопорно поклонился нам.
Однако я не обратил на это внимания и продолжил танцевать, сопровождая по залам свою прекрасную партнёршу, с которой я только что расстался, когда хозяин дома хлопнул меня по плечу и сказал: «Мой дорогой молодой человек, я знаю, что вы этого не знали, но дама, которую вы только что сопровождали, не только не является моей гостьей, но и
Сегодня утром я наотрез отказался отправлять ей приглашение на этот бал.
К счастью, я принёс письма этому уважаемому человеку, так что, увидев моё раздражение, он похлопал меня по плечу и сказал: «Мой мальчик, в этом городе такое случается нередко. Но пусть это будет тебе уроком: впредь следи за тем, кого ты приводишь в дом друга».




ВВЕДЕНИЕ В ЛОНДОНСКУЮ СПОРТИВНУЮ СФЕРУ.




ГЛАВА III.

 _Знакомство с лондонским спортом — собачьи бои в
пригородах — спортивные дамы — охота на барсука — мой хозяин
 славно напивается — визит на кухню Её Величества — ужин с
 Шеф-повар Виндзорского замка — я впервые пробую херес мантилья.
 «Шиллинг за „Таймс“»._


 После женитьбы я поселился в Ньюпорте, купил ферму на
 заливе Наррагансетт и всерьёз занялся фермерством. Я посадил на этой ферме 10 000 деревьев, а затем уехал в Европу, чтобы дать им вырасти.
Я рассчитывал, что по возвращении увижу лес, но три года спустя обнаружил, что только одно из деревьев выжило. В Лондоне я познакомился с калифорнийцем, который был в близких отношениях со всеми спортсменами и чемпионом в частности
Английский боксёр-профессионал, паж королевы, Таттерсолл и другие. Он
предложил мне оплатить расходы, а он покажет мне Лондон таким, каким его ещё не видел ни один американец. Когда я согласился, меня отвели к
превосходному портному на Риджент-стрит, чтобы он, как он выразился, «привёл меня в надлежащий вид».
Моим первым знакомством с лондонской жизнью стал ужин в пригороде, где мы посмотрели собачьи бои, а затем поужинали в доме торговца галантереей на Риджент-стрит. Меня представили как американского землевладельца. Хозяин дома, как мне сказали, тратил двенадцать тысяч фунтов, то есть 60 000 долларов в год, на
заведение. Он был по-своему увлечённым человеком, настоящим спортсменом. Женщины, с которыми меня познакомили, были ростом под два метра; холл и гостиные были заполнены чучелами бультерьеров, призовых собак, которые хорошо себя зарекомендовали. Мы прошли по красиво оформленной территории к миниатюрной декоративной вилле, в которой была крысиная яма, и там увидели состязание между, как мне показалось, множеством крыс и бультерьером. Последний справился быстро. Мы
окружили яму, и каждый из нас, держа в руке часы, засекал время, за которое собака
Он с лёгкостью справился с работой за отведённое время, убив всех крыс, что вызвало бурные аплодисменты. Из этой ямы мы перешли в другую, где увидели рисунок барсука — очень забавное зрелище.
 Там была длинная узкая коробка с люком, в которой был заперт барсук.
Люк открылся, и внутрь вошёл терьер. Он схватил барсука за ухо, вытащил его из коробки и провёл вокруг ямы. Барсук
Он изо всех сил сдерживался: если бы собаке не удалось схватить барсука за ухо, барсук бы его убил. И снова мы собрались вокруг третьего
Я спустился в яму, чтобы посмотреть собачьи бои, и наблюдал за схватками этих бультерьеров. Для меня это было отвратительное зрелище, но женщины кричали от восторга и постоянно повторяли: «Время, сэр, время, сэр!» На результат делались крупные ставки. В полночь мы пошли ужинать. Я сидел рядом с чемпионом Англии по боксу, который рассказал мне, что мой соотечественник умер у него на руках после боя. Такого пьянства я не видел ни до, ни после. Хозяин, призывая к чоканью за чоканьем, настаивал, чтобы каждый осушил свой бокал. Я ловко выплеснул вино под стол.
за столом. Хозяин и все гости вскоре были уже пьяны. Лакеи в зелёных с золотом ливреях даже не улыбались. Хозяин после очередной
попойки падал лицом на стол, разбивая всё вокруг. Дворецкий
поднимал его и усаживал обратно в кресло. Так продолжалось до 3
часов ночи, когда я с удовольствием выскользнул из дома и отправился в
Лондон.

Мне было интересно побывать в Виндзорском замке, поужинать в деревенской гостинице с _поваром_ Её Величества и хранителем её драгоценной шкатулки. Я видел
старого высокого привратника с длинным посохом, сидевшего у дверей
Зал для прислуги. Я видел кухню Её Величества и жареное мясо для всех, кто живёт в замке, — по меньшей мере двадцать отдельных кусков, вращающихся на вертеле. Затем я осмотрел большой горячий стальной стол, на который можно было положить любое готовое блюдо, и оно оставалось бы горячим, пока лежало на столе.
_Шеф-повар_ рассказал мне, что один немецкий принц, узнав цену, сказал, что ему не хватит всего годового дохода, чтобы заплатить за это. Затем я увидел Её
Комната драгоценностей его величества; стены, обшитые, так сказать, золотыми панелями; большая золотая чаша, похожая на маленькую ванну, из
в которой был крещён принц Уэльский, стояла в столовой. Я видел
принца Альберта и принца Уэльского в то утро, когда они стреляли фазанов
вдоль Виндзорской длинной аллеи, и стоял в нескольких ярдах от них. Я уверен, что в тот день мы ели в гостинице фазанов, которых подстрелил принц Альберт. Я посетил образцовую ферму Её Величества и
обнаружил, что весь льняной жмых для скота был привезён из
Америки. Простое прозвище «американский землевладелец» открывало для меня все двери, ведь меня сопровождал один из подданных её величества
страницы. Однажды вечером в Лондоне мы зашли в Evans's, что-то вроде паба.
зал, где пили пиво и слушали шуточные песни. Джаббер, виноторговец
содержал отель, в котором я остановился. Как отмечается Лондон
врач был обеденный со мной, я попросил у самых светлых и самых нежных
Шерри можно найти в Лондоне, независимо от стоимости, чтобы быть подан в тот день,
на мой ужин. Он посмотрел на меня и улыбнулся, увидев, что я ещё совсем молодой.
Он сказал: «Если я дам тебе это, ты не будешь это пить». «Пришли мне херес, — ответил я, — и ты увидишь».  В результате я получил восхитительный
Монтилья-херес и отправил его бочонок в Америку. Так я впервые познакомился с монтильей-хересомЭто самое изысканное вино, которое я знаю.
Его подают от супа до десерта.

 Прежде чем я расстался со своим другом-спортсменом, оплатив все его расходы и щедро вознаградив за услуги, он подошёл ко мне и сказал: «Мак, я хочу, чтобы ты одолжил мне немного денег». По его лицу я понял, что он настроен серьёзно, и подумал, что он собирается попросить крупную сумму. Поэтому я так же серьёзно ответил:
«Об этом не может быть и речи, мой дорогой друг. Я здесь, в чужой стране, со своей семьёй, и у меня нет денег, чтобы одолжить их». Он взревел:
«Да мне всего-то и нужен был шиллинг, чтобы заплатить за «Таймс», — сказал он, и я почувствовал себя очень неловко. Больше я его не видел. Когда два года спустя я вернулся в Лондон, то обнаружил, что он добросовестно не оплачивал счета, и, как ни странно, хозяин гостиницы и портные, похоже, получили полную компенсацию за еду и одежду, которые они ему предоставили, — он отправил им несколько бесполезных цветных фотографий спортивных мероприятий в нашей стране.




ЗИМА В ИТАЛИИ.




 ГЛАВА IV.

 _Зима во Флоренции и Риме — Дешёвая жизнь и хорошая
 кухня — Индейки, откормленные грецкими орехами — Бал у великого герцога Тосканского — Ан
 Американка, которая толкнула локтем короля. Каким должен быть званый ужин. Бал в честь эрцгерцога Тосканского. «Герцог Пенсильванский». В погоне за гончими в Кампанье. Американский  министр пренебрежительно относится к американским джентльменам. _


 Я приехала во Францию, не зная языка и помня лишь несколько французских слов, выученных в детстве.  Это был год Парижской выставки 1857 года; все отели были переполнены. В отеле «Мёрис»
меня отправили в соседний дом, где мы поселились на
девятом этаже. Я видел крещение наследника престола, и в тот день
По этому случаю, а позже и в Риме, на карнавале, я увидел самых красивых женщин, которых когда-либо встречал в Европе. Затем мы отправились во Флоренцию, и там,
сняв очаровательную квартирку на берегу Арно, мы стали вести хозяйство,
и если бы не ужасные и непрекращающиеся ветры, называемые
_трамонтаной_, мы, вероятно, провели бы там всю жизнь. У меня был
восхитительный повар, и я никогда не жил так хорошо. Тогда экономика была на высоте; жизнь ничего не стоила. Я платил этому парню двадцать четыре полбы ($2,40) в день. За эту сумму он кормил нас завтраками и устраивал изысканные ужины.
За каждого дополнительного гостя за ужином я платил несколько полновесных дукатов; если я устраивал званый ужин, он нанимал для меня самый красивый сервиз из серебряной посуды, какой я только видел. Вся его кухня, казалось, состояла из полудюжины кастрюль и сковородок, и всё готовилось на углях.

Его способ приготовления индейки был поистине новаторским: он нанизал птицу на вертел, поместил его в железный котёл, засыпал сверху и снизу горячими углями, а затем постоянно поворачивал вертел и поливал птицу жиром. Такого идеального жаркого я не ел ни до, ни после. Я расскажу об этом позже
О ньюпортской индейке и южной индейке, выращенной на скотном дворе, но не о флорентийской индейке, выращенной на ореховых плантациях. Во Флоренции на рынках всех индеек и кур разделывали и продавали не целиком, а по частям. Например, на мраморных плитах можно было увидеть грудки кур, крылья кур, ножки кур; то же самое касалось индеек. Чтобы получить целую птицу, нужно было заказать её заранее.
Поэтому за несколько дней до Рождества, вернувшись домой с прогулки, мы
обнаружили в гостиной великолепную индейку, самую большую
Это было самое крупное существо, которое я когда-либо видел, весом в двадцать пять фунтов. Когда его подали, на его спине можно было разглядеть грецкие орехи, которые он съел, в виде больших круглых жёлтых пятен жира. Когда его принесли, он действительно был достоин внимания: кожа цвета красного дерева, хрустящая, а мясо со вкусом грецкого ореха удовлетворило бы Лукулла.

В то время я боготворил врачей. Моя теория заключалась в том, что вы обязаны им своим существованием, что они удерживают вас в этом мире, а отсутствие врача под рукой подвергает вас непосредственной опасности
и внезапная смерть; поэтому первым человеком, которого я приобщил к культуре во Флоренции, был
английский врач. Он приходил ко мне каждый день; это была настоящая роскошь; его гонорар составлял два доллара. Мы стали большими друзьями, и, поскольку он был придворным врачом, он доставал для меня приглашения на все балы. Великий герцог Тосканский, в то время самый богатый правитель в Европе, каждые две недели устраивал бал во дворце Питти. Говорили, что итальянцы жили на каштанах и воздухе в перерывах между этими ужинами и, подобно медведю, запасали столько еды, чтобы её хватило на весь путь.
одно развлечение сменяло другое. Конечно, такого пиршества я никогда раньше не видел. Количество открытых дверей сбивало с толку, было трудно не заблудиться. Все гости собрались и выстроились в круг в самом большом из этих залов, когда вошла большая герцогская свита. Посол каждой иностранной державы стоял во главе своей небольшой группы соотечественников и соотечественниц, которых нужно было представить. Великий герцог, эрцгерцог и свита переходили от одной группы к другой. Представление закончилось, и бал начался по-настоящему. Все ждали
пока эрцгерцог не начал танцевать, и когда он проходил мимо вас, вы следовали за ним. Когда он перестал танцевать, все тоже остановились.

 Я помню, как на одном из таких балов танцевал с американкой, поразительно красивой женщиной, настоящей стонингтонской красавицей. Когда мы вальсировали мимо
короля Баварии, я почувствовал руку, положенную мне на плечо, и голос
я воскликнул: “Да, мсье, это король”; я тотчас остановился и
поспешно осведомился у моей прекрасной партнерши: “В чем дело?” Она ответила: “Я сделала это"
я была полна решимости сделать это. Проходя мимо Короля, я ударила его кулаком в
Я ткнул её локтем в рёбра. Теперь я доволен. Я бросился к королю и
 обер-гофмейстеру со словами: «_Mille pardons, mille pardons_», и
инцидент был исчерпан, но я вскоре избавился от этой молодой женщины и больше никогда «не покушался на неё». Бриллианты, которые были на женщинах, поразили меня. В этой стране вы не увидите ничего подобного бриллиантовым диадемам, которые я видел на этом балу;
Тиара за тиарой, вся голова сверкает бриллиантами, но красоты в ней мало.


Именно здесь я впервые узнал, каким должен быть званый ужин и как следует украшать стены в бальном зале и коридорах, ведущих к нему
погрузитесь в это. Система ужинов была идеальной. В одном салоне большие столы для
кофе, чая, шоколада и пирожных. В другом - столы, накрытые просто:
со льдом и другими легкими закусками, фуа-гра, бутербродами и т.д. В
Гранд-ужин в номер, вся стена в одной стороне комнаты,
от пола почти до потолка, были покрыты полками, на которых каждый
можно себе представить блюдо клали, горячих и холодных. Стол перед этими полками был заставлен слугами в ливреях, а также пустыми тарелками и салфетками для подачи ужина.  Любимое и самое ценное блюдо
На всех этих ужинах подавали холодную осетрину (рыбу, которую мы никогда не едим), а самым ценным фруктом был тепличный ананас со всеми его листьями, который, казалось, рос прямо на глазах. Напротив обеденного стола, в другой части комнаты, были выставлены вина, каждое само по себе, и, как мне кажется, там были все вина, выращенные в любой части света. Всего было в изобилии и с размахом, и всё это выглядело очень внушительно.

Той зимой эрцгерцог Тосканский женился на одной из принцесс Баварии, и австрийский министр устроил в их честь бал, на котором я присутствовал.
Эффект, который производило приближение к его дворцу, где все улицы были освещены огромными пылающими факелами, прикреплёнными к стенам домов, был грандиозным.
Бальный зал был великолепен. С потолка свисали не одна и не две, а буквально пятьдесят или больше стеклянных люстр с длинными призматическими свечами. Женщины не были красивы, но больше всего меня поразила свежесть их туалетов. Все они выглядели новыми, как будто их сшили специально для этого случая. Они были не такими вычурными, но такими свежими, лёгкими и изящными. Я заметил, что королевская чета ужинала в отдельной комнате в сопровождении хозяина.

Пока я прогуливался по залам, ко мне подошёл хозяин дома, австрийский министр, и сказал:
«Я вижу, что сегодня у меня в гостях ещё один американец, и он с наградой. Не будете ли вы так любезны сообщить мне, что это за награда?»
«Я правда не знаю, — ответил я. — Я подойду к нему и спрошу».
Мы вместе подошли к моему соотечественнику, и после нескольких слов министр самым вежливым образом задал ему вопрос. Он выпрямился и сказал:
«Сэр, моя страна — республика. Если бы она была монархией, я был бы герцогом Пенсильванским. Орден, который я ношу, — это орден
«Цинциннати». Священник, глубоко впечатлённый, удалился, а я
наслаждался этой маленькой сценой.

После великих произведений искусства больше всего во Флоренции меня поразили
огромные упорядоченные толпы, которые можно было увидеть на всех публичных мероприятиях, — живая масса людей, насколько хватало глаз.
Никакой давки или толкотни, но люди заполняли каждый сантиметр пространства между колёсами кареты, пока наши лошади шагом тащили нас сквозь них.

Самое очаровательное место на земле в конце зимы и весной — это Рим. Мы отправились туда при самых благоприятных обстоятельствах
обстоятельства. Добрый друг снял для нас квартиру на Виа
Грегориана, и мы обнаружили, что Рим полон представителей высшего общества Нью-
Йорка. В Наццари у нас был ещё один Дельмонико, и мы каждый день ужинали и угощали друг друга вином. Здесь я завёл знакомства, которые остались со мной на всю жизнь. Я следовал за гончими по Кампанье и забавлялся беспечностью молодых итальянских аристократов, которые пытались преодолеть высокий завал на Кампанье, неизменно падали, снова садились в седло и продолжали попытки.
Это были красивые мужчины, столь же отважные, сколь и красивые. Я и сам
Я считал, что «благоразумие лучше отваги», и спокойно отправлялся в путь, когда передо мной вставала непростая задача. Но я жил в седле и наслаждался каждым часом.  Хотя я и вез письма нашему американскому министру, который тогда находился в Риме, я держался подальше от его резиденции, так как слышал, что наш выдающийся представитель имел обыкновение приглашать
Итальянцы должны встречаться с итальянцами, а американцы — только с американцами в его доме. Когда его спросили, почему он так поступает, он ответил: «Я испытываю величайшее восхищение перед своими соотечественниками: они предприимчивы, умеют зарабатывать деньги, в
На самом деле это прекрасная нация, но среди них нет ни одного джентльмена».
Услышав это, я решил, что он не должен встретиться со мной и рассказать о моих достоинствах.


Несколько самых красивых нью-йоркских женщин тогда позировали для мраморных бюстов; когда вы впервые увидели их в глине, они показались вам ещё привлекательнее. Гибсон впервые раскрасил свою Венеру; это придало ей теплоты и, как мне показалось, улучшило её.

Папа Римский благословляет толпу с балкона собора Святого
Петра под балдахином с символическими павлиньими перьями
по обе стороны от него иллюминация собора Святого Петра и фейерверк
на Пасху были самыми впечатляющими. Но я не буду пытаться описывать
Рим. Нигде в мире вы не увидите такого зрелища.




ГЕРМАНИЯ И АЛЬПЫ.




ГЛАВА V.

 _ Лето в Баден-Бадене - Покойный император Вильгельм не разбирался в винах
 Мой ирландский врач - Его ужас перед водой - Как американская девушка
 Пыталась очаровать его — судью из Луизианы. Я выиграла в лотерею и получила мула. Судья «чинит» своего пони. «Щучий балет»._


Мы провели лето в Баден-Бадене и буквально жили там в
На открытом воздухе. Напротив моей квартиры у венского князя Фюрстенбурга был свой отель: у него и его свиты я научился проводить летние месяцы.
 На рассвете они садились в седло и отправлялись на прогулку; в десять они ехали по аллее Лихтенталь и через тенистые леса, каких не встретишь больше нигде, кроме Баден-Бадена. В двенадцать они останавливались и завтракали на открытом воздухе, после обеда снова ехали и в шесть ужинали в Курзале. У них было по меньшей мере двадцать пять лошадей. Мы ежедневно обедали за одним или двумя столами с тогдашним принцем Пруссии, впоследствии императором
Уильям, как я вскоре обнаружил, не разбирался в винах, поскольку я пил лучшие из них, а он явно был к ним равнодушен. Когда вы видите, как человек потягивает вино и наслаждается им, это говорит о том, что он его ценит. Но когда вы видите, как он выпивает его залпом, как это делал принц, вы понимаете, что он не знаток. Но должен сказать, что я искренне восхищался им.
У него была привычка гулять по два часа под деревьями на Аллее Лихтенталь.
Я тоже так делал и с удовольствием кланялся ему при встрече.


 Стремясь пересечь все альпийские перевалы, я нашёл выдающийся
врач, который жил в По, Франция, из-за проблем со здоровьем и вёл там практику в зимние месяцы, а летом, естественно, был не у дел, поскольку По в это время пустовал. Всё ещё веря в врачей, я нанял его в качестве своего врача на два месяца. Я согласился ежедневно давать ему бутылку вина Latour 1848 года на ужин, оплачивать его расходы и выплачивать ему гонорар за медицинские услуги по своему усмотрению в конце нашего путешествия. Он действительно был человеком среди людей. Всё, что я могу сказать, это то, что, когда мы расстались и я отдал ему его гонорар, на его глазах выступили слёзы
Он схватил меня за руки и поклялся в вечной дружбе. Этот доктор сделал из меня нового человека. «К чёрту медицину, — был его девиз, — ты никогда не умрёшь: в конце концов тебя придётся застрелить, чтобы ты покинул этот мир; всё, что тебе нужно, — это воздух и физические упражнения; ешь медленно и не запивай еду водой за ужином». К воде он испытывал священный ужас. «Пей любое хорошее вино, какое пожелаешь, а воду оставь в покое». Поскольку я мог позволить себе роскошь иметь личного врача, мой друг из Луизианы предложил присоединиться к моей компании вместе с двумя своими маленькими дочерьми. Мой ирландский врач был самым чутким из
мужчины. Однажды я заметил, что он не может завтракать. Я посочувствовал ему и спросил, в чём дело. Он ответил: «Мой дорогой мальчик, дело в привычках ваших американских женщин. Сегодня утром я спустился в столовую и увидел, что старшая из дочерей судьи распустила волосы по спине, а младшая их расчёсывает. Это меня успокоило». Я заверил его, что у американских женщин нет такого национального обычая. Молодая женщина
просто пыталась очаровать его своими прекрасными длинными распущенными волосами.
Доктор был тем ещё типом. В другой раз француз закурил
Сигара в нашем железнодорожном купе. Доктор терпеть не мог табачный дым, и, поскольку в вагоне висела большая табличка на французском языке, запрещающая курение, он
тронул француза за плечо и указал на табличку. Француз лишь
слегка улыбнулся. Поезд остановился, кондуктор открыл нашу дверь, и француз незаметно сунул ему в руку два франка, сказав по-
французски: «Конечно, я могу здесь курить, эта табличка устарела, не так ли?»
Кондуктор ответил: «О да», — и мы поехали дальше. Мой ирландец встал и начал снимать пальто. «Что ты собираешься делать?» — воскликнул
Француз. «Да я вас из окна вышвырну, если вы сейчас же не выбросите эту сигару».
Намек доктора был очевиден, так что сигара была потушена, а француз остался.

 Мой друг из Луизианы, который путешествовал со мной, каждое утро, когда мы оплачивали счета в отеле, очаровательно предлагал подбросить пятифранковую монету и решить, кто будет платить по счету, по результатам жеребьевки. Я делал это
один или два раза, когда понял, что, поскольку он всегда выигрывал, а я проигрывал, это было для меня заведомо проигрышным делом. Но в другой раз я был вынужден
план. Чтобы подняться на гору в Лугано, итальянские мальчишки привели нам трёх жалких кляч. Судья
настоял на том, чтобы бросить монетку в пять франков для выбора животных. Я
был вынужден уступить и согласиться с его предложением, и, к счастью, мне выпал первый выбор. Мой друг, судья, запретил доктору
советовать мне, какую лошадь выбрать, так как знал, что он хорошо разбирается в лошадях. Там была слабая, никчёмная лошадь, которая буквально никого не могла унести; её спина была вся в ссадинах; злой мул, который кусался и лягался, и камень
слепой пони, который не хотел идти. Имея опыт работы с мулами на Юге и зная, какие они выносливые, я выбрал мула, завязал ему глаза, сел на него и поехал. Прождав час на вершине, судья появился без пальто и шляпы и начал яростно ругаться, обещая подать в суд на кантон за такое обращение и выпороть итальянских мальчишек. Он отпустил лошадь и пошёл пешком. Вскоре я ускакал на своём муле, предоставив разгневанному луизианцу и ирландцу самим разбираться, как им получить удовлетворение
правительство за то, что разрешило навязывать таких зверей путешественникам.
Я спустился на две трети с горы, когда оглянулся и услышал
ужасные крики и увидел ирландца, вцепившегося в пони, над
которого он потерял всякий контроль, и Судья, повисший на хвосте пони
, все они падали с потрясающей скоростью. Пони сначала был смирным,
но, похоже, дальше прогулки дело не пошло. Судья вцепился ему в хвост, чтобы спуститься с горы, и, поняв, что конь не бежит достаточно быстро, заверил ирландца, что всё уладит.
Он тут же вонзил перочинный нож в хвост зверя. «Привяжи его», — сказал он и сделал это, потому что зверь был так напуган, что помчался сломя голову.
Судья, не желая оставаться один на горе, был вынужден ухватиться за хвост и тащиться за ним на молниеносной скорости. Только эти звери знали дорогу вниз.
Стоило от них отстать, и они пропадали, потому что итальянские мальчишки, которые их привели, давно сбежали от гнева Судьи. Судья и доктор запретили мне оплачивать счёт в отеле, и мне пришлось сделать это тайком.

Мой врач (который страдал от ревматизма) обратил моё внимание на то, что на вершине каждого альпийского перевала, через который мы проезжали, после того как вся остальная растительность исчезала, появлялся аконит. Это свидетельствовало о том, что природа предусмотрела лекарство от болезни, которую у человека вызывал суровый климат. Мой друг-ирландец, живущий далеко от моря, питал страсть ко всем видам рыбы, кроме щуки, которую он ненавидел и которую нам ежедневно подавали, куда бы мы ни поехали. Наконец, добравшись до Берлина, он настоял на том, чтобы ему подали морскую рыбу. Нам это обещали, но, о чудо! когда ужин был готов
Когда подали уху, принесли щуку, извинившись тем, что другой рыбы в городе нет. После ужина мы пошли в оперу, и там в балете (который был великолепен) на сцене танцевали по меньшей мере сто щук. Это так расстроило моего друга, что он в гневе схватил шляпу и выбежал из театра.




 ЗИМА В ПО.




 ГЛАВА VI.

 _Зима в По — я снимаю идеальную виллу за 800 долларов в год — роскошь по
доступной цене — я учусь устраивать званые ужины — сближаюсь с торговцами
вином из Бордо — безумный план судьи — я помогаю ему
 Ужин — Генерал Боске — Охота в По — Французы носят красивые  розовые мундиры, но их лошади не прыгают — Только генерал перепрыгнул через канаву. _


 После того как вы проведёте некоторое время в Европе, вас охватит желание иметь собственный дом, наслаждаться домашним уютом.  Вы почувствуете, что теряете индивидуальность. В Париже чувствуешь себя особенно потерянным, и по мере того, как это чувство усиливалось, я решил поехать в По, снять дом и перезимовать там.  Герцогиня Гамильтон отказалась от идеи
провести зиму в По, так что многие прекрасные резиденции были выставлены на продажу
арендаторы. За восемьсот долларов в год я арендовал прекрасную виллу с видом на Пиренеи, прямо напротив пика Миди д’Оссо, с чудесным садом, засаженным кустами камелии, и почувствовал, что у меня есть всё, чего только может желать мужчина: идеальный дом, обустроенный по его вкусу, климат, где даже зимой ветер не дует достаточно сильно, чтобы шелохнуться листу на деревьях, лучшие повара в мире и люди, которые, казалось, жили только для того, чтобы хорошо есть и спать. Страна красивых женщин; в крестьянской крови смешались испанские и французские корни; климат
такие мягкие и добродушные, что с их лиц исчезает всякая суровость и грубость.
Богатые женщины, похожие на Тициана, с прекрасной кожей и великолепными фигурами.
Чего ещё может желать мужчина? Я, можно сказать, был там первопроходцем.
Американец.

 Мне предшествовал член известной нью-йоркской семьи, который был нашим секретарём в Мадриде.
У него была прекрасная жена-англичанка, он был хозяином гончих и оказал мне радушный приём. Я прожил там две зимы в роскоши, которой с тех пор ни разу не наслаждался, и буквально ни за что, если сравнивать расходы с жизнью в Нью-Йорке
Йорк. Желание развлекаться овладело мной, и я ему потакал;
такие ужины и такие вина! Я съездил в Бордо, подружился со всем винным братством, дегустировал и критиковал, втерся в доверие к владельцам этих огромных бордоских _погребов_,
там я впервые узнал, что такое кларет и как невозможно пить то, что ценитель бордоских вин назвал бы совершенным вином. Там я научился давать званые ужины, ценить и уважать
пиренейского «петуха» и «мартовскую утку» (молочную
сову).

В По было полно больных англичан. Я был одним из немногих здоровых людей в этом месте. Я с жаром окунулся в светскую жизнь. Мой друг из Луизианы, судья, последовал за мной, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы помочь ему освоиться в обществе. Проницательный и невероятно умный, он однажды пришёл ко мне и сказал: «Друг мой, я собираюсь прославиться в этом месте; подожди, и ты увидишь». На небольшом расстоянии от По
находился большой участок бесполезной земли, совершенно бесхозной, под названием
_Ле-Ланд_. Пастухи на ходулях пасли там несколько овец. Судья в
Однажды я беседовал с префектом Нижних Пиренеев (чиновником,
похожим на губернатора одного из наших штатов) и заверил его в
возможности рекультивации всей этой земли и создания на ней прекрасных хлопковых полей. Этот план, о котором стоит рассказать, был с жадностью воспринят префектом, и моего друга, судью, попросили изложить свои соображения.
Этого он и добивался. Конечно, он так и не воплотил свои планы в жизнь. Однако префект сразу же стал его другом и поклонником, и он
превратился в самого заметного и желанного гостя той зимы. Он
Затем он пришёл ко мне, чтобы я устроил для него ужин в честь его новообретённого друга. Он поручил мне приготовить самый блестящий и великолепный ужин, который когда-либо подавали в этом заведении. Я хорошо помню его приказ цветочнику: «Поставь на мой стол столько цветов, сколько ты поставил бы для своего императора; не жалей денег». Я телеграфировал в Париж и исчерпал все свои ресурсы, чтобы дать ему то, чего он хотел. Когда все его гости
собрались в его _гостиной_, мой друг не мог вспомнить, кто кого должен пригласить на ужин.
Поэтому он с большим спокойствием подошёл ко мне.
и, чтобы отвлечь внимание собравшихся гостей, громко сказал:
«Мне сказали, что ваши лошади убежали, перевернули вашу карету и убили кучера». Французы тут же вскочили, восклицая:
«Что! что такое! возможно ли это!» — в то время как судья тихим голосом прошептал:
«Скажи мне быстро, кто должен привести мадам Ж., а кто пойдёт с графом Б.?» Я сказал ему, и он тихо ответил: «Всё готово, мой мальчик, пусть они верят». Ужин прошёл успешно, настолько успешно, что я решил сам устроить бал по случаю приезда из Парижа одного из наших
Нью-йоркские торговые магнаты, которым я был многим обязан.

 Французские газеты восторженно отзывались об этом бале, и я был принят во французское общество Нижних Пиренеев.
Трудно убедить старого делового человека, у которого за плечами большой опыт и сколоченное состояние, в том, что кто-то может делать что-то лучше него.
 Поэтому, когда я угостил своего торгового магната изысканными бордоскими винами, которые
Я знал, что они несравненны, и превозносил их, а он тихо отвечал:

 «Да ведь, мой юный друг, все эти вина из погреба Бартона и
Гестье. Теперь вы должны знать, что только дом Джонсона может
поставлять то, что я считаю лучшими кларетами. Я уже сорок лет
веду переписку с этим домом и могу гарантировать, что здесь, в
По, из их вин можно будет сделать клареты и сотерны лучше, чем
те, что может прислать вам ваш дом Бартона и Гестье.
Я сразу же согласился, и мы заключили пари на хороший ужин из двадцати блюд. Всё, что мне нужно было сделать, — это написать
приведённое выше заявление мистеру Гестье, который сразу же прислал ко мне своего дворецкого, чтобы тот подал вина, а также прислал «От Брион» и «Шато Латур»
1848 года. Как он выразился, _mise en bouteille tout ; fait speciale hors
de ligne_, по мягкости, букету и вкусу превосходившее всё, что я
когда-либо мечтал попробовать. Мой принц-торговец с его винами
Джонсона был вытеснен с рынка, и он был настолько унижен, что на
следующий день после ужина прислал мне в подарок все вина, которые
ему прислал Джонсон.

Охота была неотъемлемой частью жизни в По, ведь те, кто не мог участвовать в ней верхом, после состязаний отправлялись на
прогулку и наслаждались бегом. Генерал Боске, вернувшись в
По, его родной город, праздновал вместе с французами и англичанами. Он так отличился в Крымской войне, что все считали его великим героем. Англичане особенно хотели выразить своё восхищение им, поэтому они попросили его прийти со своими друзьями на следующую встречу и поучаствовать в охоте, пообещав ему редкое удовольствие и хорошую погоню за подстреленной лисой. Чтобы оказать ему честь, французы, все до единого, заказали себе новые охотничьи костюмы.
Все они были «розовыми» и, будучи надетыми, производили поистине грандиозное впечатление.


Мой ирландский доктор был рядом со мной в прекрасном расположении духа и злословил.
В его глазах блеснул огонёк. Повернувшись ко мне, он сказал:

 «Скоро ты увидишь кое-что забавное: ни один из этих французов не сможет взять этот прыжок; это _рэппер_. Ни один из них не преодолеет этот берег и канаву».

 Я улыбнулся и почувствовал, что до скончания времён англичане будут соревноваться с французами. Это было жестоко; но мужчины не должны притворяться, что скачут за гончими, если они не могут брать препятствия.

«Взгляните на этих парней, — сказал он, — в безупречных розовых мундирах. Среди них нет ни одного, кто мог бы оседлать лошадь ради какой-либо цели».

 Это была знать Нижних Пиренеев, блестящая и галантная компания
Все были готовы «сделать или умереть». Хозяин гончих поднял шляпу, из мешка достали лису; ей дали десять минут, чтобы она успокоилась; затем охотник со сворой бросился в погоню, преодолевая и насыпи, и рвы. Это был самый сложный прыжок, который только можно было найти в этой части страны, и его специально выбрали по этой причине. Маленький ирландец моего доктора, шестнадцатилетний парень, прыгнул и преодолел препятствие одним махом. Я увидел
хозяина охоты (американца, великолепного парня, прекрасно
оседланного и прекрасно держащегося в седле) рядом с генералом Боске.
генералу (который ехал верхом на одной из своих лошадей) и крикнул:

 «Генерал, пришпорьте её, приподнимите ей голову и следуйте за мной».

 Генерал не колебался: он вонзил шпоры в бока лошади, поскакал вперёд и преодолел и берег, и канаву.  Все его друзья последовали за ним.
Они двинулись вперёд, но прошли всего несколько шагов, как каждая лошадь, словно подстреленная, остановилась, выставив перед собой передние ноги, и ни хлыст, ни шпоры не могли сдвинуть её с места. Ни одна не решалась прыгнуть; лица всех французов побледнели, и мне их стало по-настоящему жаль.
Ни один француз, за исключением генерала, не решился на этот прыжок.
 После этого одно только упоминание об охоте на лис приводило французов в ярость. Это было жестоко, но это был спорт.

_Мораль_: не стоит пытаться делать то, что вам не свойственно.

Проведя две зимы в По и лето в Баден-Бадене, содержа четырёх лошадей в первом из этих мест, выезжая на охоту с гончими по крайней мере раз в неделю, устраивая в течение зимы от одного до двух обедов в неделю, имея английскую экономку и живя настолько хорошо, насколько это было возможно, включая расходы на мой бал, я не потратил и половины этой суммы на жизнь
что я вынужден делать в Нью-Йорке. Бал обошелся мне всего в восемьсот
долларов.




СНОВА ДОМА.




ГЛАВА VII.

 _ Мое возвращение в Нью-Йорк -Ужин с известным миллионером-Визит
 Лорда Фредерика Кавендиша, достопочтенного Э. Эшли и Г. В. Дево в
 Соединенные Штаты - Я принимаю Их в Своем Южном Доме - Моем
 Старые друзья отца недовольны тем, как я их развлекаю.
 Консул Её Величества недоволен. Кедровые ванны и горячие простыни для моих английских гостей.
Охота на бекасов на рисовых полях. Поиски хорошеньких девушек по всей стране. _


Мы были вынуждены вернуться домой из-за глупости агента, который не смог договориться с моим старым другом, коммодором Вандербильтом, о продлении срока аренды нашей доковой собственности.
Мы с большой неохотой покинули наш милый старый По со всеми его очаровательными ассоциациями и вернулись в Нью-Йорк.

Я всегда питал большую слабость к мужчинам старше меня. Всегда
предпочитая общаться с начальством, чем мои подчиненные в
интеллект и, следовательно, когда принес в контакте с одним из Америки
благороднейший и наиболее культивируемых мужчин (кроме того, тогда богатый человек в
В Соединённых Штатах, если не во всём мире), благодаря его зятю, с которым я близко сошёлся за границей, я искал его общества, а он, в свою очередь,
похоже, наслаждался моим обществом. Постоянно обедая с ним, я предложил ему пообедать со мной, на что он с готовностью согласился.
Тогда я пошёл к Крэнстону, моему хозяину в отеле «Нью-Йорк», и попросил его устроить мне достойный ужин. В его отеле тогда было многолюдно, и мне пришлось
снять каркас кровати и соорудить импровизированную столовую. Крэнстон
был одним из тех владельцев отелей, которые работали не только ради прибыли, но и ради славы
Деньги. Он угостил нас просто превосходным ужином, и моему дорогому старому другу и
его жене он понравился. Я помню, как он сказал мне: “Мой юный друг, если
ты продолжишь устраивать подобные обеды, тебе не нужно бояться утвердиться
в этом городе”. Здесь я привожу меню этого ужина.:

_CARTE DU DINER._

Les Huitres, sal;es.

Куриный консоме по-королевски.

Басс-рей, приготовленный на гриле, с соусом ремулад.

Картофель по-лионски.

Майонез из трески, украшенный желе.

Говяжья вырезка, маринованная, запеченная с грибами.

Лесные улитки с трюфелями от Financi;re.
Les C;telettes d’Agneau, ; la Soubise.
Les Tomates, ; l’Americaine.
Les Petits Pois, ; la Fran;aise.

Жареные утки на холщовой спинке.
Le Celeri, au jus.

Les Huitres, grill;es, ; la Ste. Августин.

Le Pouding de Cabinet.
Желе с ромом.
Меренги по-шантийски.

Глазированные сырки по-португальски.
Четыре нищих.
Фрукты.
Кафе и т. д.

_Отель «Нью-Йорк»_,
_среда, 5 января 1859 года_.

Как раз в это время Нью-Йорк посетили три очаровательных джентльмена, которых чествовал мой небольшой круг друзей. Это были лорд Фредерик Кавендиш, достопочтенный
Эвелин Эшли и Дж. У. де Во, ныне губернатор Гонконга, — трое самых светлых умов, которых я когда-либо встречал, и без малейшей претенциозности.
На самом деле они были именно такими, какими и должны быть настоящие английские джентльмены, — первыми джентльменами в мире. Опасаясь холодной зимы, друг, отправлявшийся с дипломатической миссией, предложил мне свой меблированный дом в Саванне со всеми слугами и т. д. Я взял его в аренду и решил отправиться в родной город в январе. Узнав, что мои английские друзья тоже едут на юг, я пригласил их провести месяц со мной в моём
Дом на Юге. Все свои европейские покупки, фарфор, стекло и безделушки я даже не распаковывал в Нью-Йорке, а отправил прямиком в Саванну. Перед отъездом я предусмотрительно заказал продукты у старого Уэйта с Эмити-стрит (тогдашнего знаменитого мясника), чтобы их еженедельно доставляли мне, и начал обустраивать свой новый дом на Юге.

Я, естественно, гордился тем, что приехал в родной город, чтобы показать себя с лучшей стороны и развлечься, насколько это было в моих силах, или, скорее, чтобы поделиться с моими южными друзьями преимуществами моего европейского образования
в том, что касается званых ужинов. Поначалу я обнаружил, что это не столько радует друзей моего отца, сколько задевает их. Они говорили: «Эй,
 вот молодой человек, который собирается показать нам, как нужно жить. А ведь его отец и не думал этого делать. Давайте оставим его в покое», — и какое-то время так и поступали. Я взялся за мальков, которые очень скоро дали понять своим старшим товарищам, что я определённо кое-чему научился и что ужины Мака станут достопримечательностью Саванны. Тогда старый патриарх этого места смягчился и пригласил меня на грандиозный ужин.

В газетах сообщалось о предполагаемом визите в Саванну сына герцога Девонширского и сына графа Шефтсбери.
 Южане тогда боготворили английскую знать. Они гордились тем, что сохранили все старые английские привычки и обычаи, а также тем, что являются потомками величайшей нации в мире, за исключением своей собственной. Хозяин за ужином объявил о приезде этих выдающихся людей и поинтересовался, кто в Саванне удостоится чести принимать их. Затем заговорил британский консул, он был там важной персоной,
устраивал лучшие обеды и был знатоком вин, в частности мадеры.
«Консул Её Величества будет удостоен чести». Я про себя улыбнулся, так как знал, что они придут ко мне, и ждал их на следующий день. Этот добрый старый консул проигнорировал меня, когда узнал, что я имел наглость подать на стол _филе говядины с трюфелями и шампиньонами_. Я вернулся домой
с уверенностью, что эти юные аристократы пробудут под моей крышей всего несколько часов, прежде чем консул Её Величества окажет мне честь своим визитом.
На самом деле мои гости не пробыли у меня и часа, как мой старый друг,
Консул взбежал по ступенькам моего крыльца. Встретив меня у двери, он обнял меня за шею и воскликнул: «Мой дорогой мальчик, тридцать лет назад я был влюблён в твою мать; ты — её копия; веди меня к своим благородным гостям». С тех пор я пользовался уважением и почётом этого милого старика, который для Саванны был богат, как Крез, и превыше всего ценил хороший ужин и бокал мадеры. Мои _филе по-французски_, а также отпрыски знатных английских семейств выдвинули меня на передний план в том маленьком аристократическом городке, и я стал
Один из старейших жителей города воскликнул: «Мой дорогой мальчик, твои тётушки, Тельферы, могли бы готовить завтраки, но ты, ты можешь готовить ужины».

Зная привычки англичан, я каждому из них по прибытии вручил огромные кедровые ванны и горячие простыни для утренних омовений.
Затем последовал хороший завтрак, после которого мы отправились к реке.
У моего шурина была десятивёсельная лодка под названием «Райская птица».
Все гребцы были в яхтенных костюмах, я стоял у румпеля, а чернокожие, зная, что у них будет табак или деньги, изо всех сил тянули лодку.
Они шли от начала до конца, исполняя свои песни о плантациях. Вожак импровизировал, а остальные пели хором.
В таких случаях цветные люди в песнях рассказывали обо всех
обидах, которым они подвергались, и о текущих событиях из жизни на плантации, часто упоминая своего «Массу» и его семью:
«Масса Уорд женится на нашей маленькой мисс Саре, и в Саванне появятся большие деньги.
Это будут хорошие времена, мои мальчики, тяните, тяните, через Иордан!» Добравшись до плантаций, которых было три: Фэрлон, Аргайл и
Шефтсбери, с превосходными собаками (мой шурин
был отличным спортсменом), мы стреляли бекасов на рисовых полях до 2
ВЕЧЕРОМ, затем изысканный ланч в его доме на плантации и возвращение на лодке
послеобеденная прохлада, ужин в 8 часов, и у меня в гостях
все хорошенькие девушки в радиусе ста миль от города и более. Цветы, особенно роза под названием «Золотая парча» и чёрная роза, были в моём распоряжении.  Я заплатил рыночному торговцу, чтобы он объездил всю округу в поисках дичи и деликатесов, так что наши ужины были
Всё прошло превосходно, и старая южная традиция сидеть за мадерой до самого утра была возрождена.
В компании блестящих умов, которых я собрал, это было очень приятно.




 ВЕСЕЛЬЕ НА ЮГЕ.




 ГЛАВА VIII.

 _Южный Олений Парк — Конь Дон Кихота — Мы охотимся на оленей и
добываем индюшку — Ужин, доставленный силой — Контраст между французским шеф-поваром и
цветным поваром — Один вдохновлён, другой следует
 традиции — Приготовление соуса из трав и сливок — Стрельба по уткам на Луне — Пикник в Дафуски._


В маленьком городке жизнь однообразна, если не вносить в неё разнообразие каким-то образом.  Я вспомнил о друге, который жил неподалёку от  Саванны, у которого был олений парк, который увлекался спортом и был душой компании. Он гордился своей семьёй и окружением, поэтому я написал ему следующее:
«Мой дорогой друг, у меня нет баронского поместья; я странник на земле, в то время как у тебя есть то, чего я больше всего желаю, — родовое гнездо и обширные владения. Не пригласишь ли ты меня и моих гостей навестить тебя и дать нам возможность поохотиться на твоих оленей?»
В ответ пришло приглашение: «Приезжайте ко мне немедленно со своими благородными друзьями.
Я и вся моя округа примем их и окажем им честь». На следующее утро, в десять часов, мы были на вокзале. Прежде чем выйти из вагона, я увидел достопочтенного генерала, этакого Далгетти, который предпочитал сражаться, а не есть, расхаживающего взад-вперёд по железнодорожной платформе. Мятая рубашка, не совсем чистая, свирепый вид, огромная булавка с искусственным бриллиантом, размером с корону, в центре груди, обтянутой мятой рубашкой, с тонкой золотой цепочкой, прикреплённой к ней и к жилету, чтобы не потерять
его потеря. Он сразу же подошел ко мне и воскликнул: “Ей-богу! ей-богу! Мс,
познакомь меня со своими благородными друзьями”. Представившись, он
проводил нас до поезда и, в свою очередь, представил нас большой толпе.
собрались, чтобы посмотреть на то, чем так гордятся южане, "чистокровных лошадей”,
как он их называл. Я неоднократно слышал, как он восклицал: “Здесь нет ослиного поголовья
сэр, все чистокровные! Я мог разглядеть их в темноте.
Поезд тронулся, и вскоре мы прибыли на место. Не успели мы выйти из вагонов, как нас окружила туча москитов.
как будто их разрезали ножом. Мой друг, ростом под два метра, подошёл к моим гостям и представился. Затем он обратился к ним со следующими словами: «Ваша светлость, вы поедете верхом или на автомобиле?»

Тем временем его кучер, захудалый темнокожий старик в белой шляпе, которой было по меньшей мере лет десять, настолько заляпанной мухами, что она потеряла свой первоначальный цвет, в поношенной, старой, измятой одежде, схватил меня за полу пальто и воскликнул: «Масса Уорд, покажите мне „больших букрасов“».
Указав на них, мы все протолкались сквозь толпу к повозке и лошадям — двум болотным клячам с гривами и хвостами, настолько заросшими осокой, что
и так плотно прилегали друг к другу, что образовывали сплошную массу; чепраки были сшиты бельевыми верёвками, и не было никаких признаков того, что кто-то из животных когда-либо видел скребницу или прикасался к ней. «Дон Кихот, клянусь Юпитером!» — воскликнул наследник Шефтсбери и вскочил в седло, в то время как представитель дома Девонширов и я заняли свои места в открытой повозке. В этот момент наш гостеприимный хозяин обратил внимание его светлости на своих лошадей и рассказал об их родословной. Одна из них была ростом в шестнадцать ладоней, с коротким хвостом и энергичным ходом; другая была
маленький пони ростом в четырнадцать ладоней, с неспешной походкой. Не подавая никаких признаков того, что собирается двигаться, наш хозяин сказал следующее: «Ваша светлость, эти лошади настолько хорошо воспитаны, что, если их не запрячь должным образом, ничто человеческое не сможет их сдвинуть с места; они уперется копытами в землю, и ни хлыст, ни шпоры не сдвинут их с места. Вы видите, как хорошо мой мальчик ухаживает за ними». К этому моменту я уже был в ярости. Я заметил, что Кавендиш посмеивается про себя, но сдерживается.
Солома в одном воротнике торчала, одна башенка отсутствовала, а кусок верёвки удлинил один из
Следы. Воистину, он знавал и лучшие времена. Если он называет это подходящей упряжью для своих лошадей, то чего мне ожидать от дома и оленьего парка? Однако мои опасения развеялись. Дом был очаровательным старым
южным плантаторским домом, а его владелец — воплощением
гостеприимства. Когда за ужином убрали скатерть, я вздрогнул. Ибо мой
дорогой старый отец всегда говорил мне, что во время своих поездок (которые адвокаты из Саванны совершали ежегодно) он всегда избегал этого дома, потому что в нём нельзя было найти даже стакан виски. Каково же было моё удивление, когда
Он поставил перед нами превосходную бутылку хереса, известного во всём мире, то есть в этой стране, и бесподобную мадеру, которую, по его словам, он унаследовал от отца и собирался открыть на свадьбе своей сестры.


На следующее утро, как раз в то время, когда мы собирались на охоту на оленей, негритянские мальчики начали трубить в рожки. Как только я смог это сделать, я выглянул из окна и увидел четырёх старых тощих собак, безжизненных на вид, и четырёх болотных собак, украшенных спереди и сзади множеством колючек. Мы отправились в путь в столь же жалком виде, как и они.
Я никогда не видел ничего подобного: за процессией следовала толпа полуголых детей.  Мы провели там восемь часов, пробираясь через болото за болотом, по самые бабки в грязи, и ни разу не встретили ни одного оленя.  Над нами пролетела дикая индейка, которую подстрелил цветной охотник моего хозяина — единственный в отряде, кто вообще умел стрелять.

  Вернувшись в Саванну, мы отправились за перепелами. Однажды утром, находясь примерно в
четырнадцати милях от города, мы почувствовали голод, так как не взяли с собой ланч-корзину. Я спросил друга, который снимался с нами и был нашим
проводник, есть ли в пределах мили или двух дом белого человека, где мы могли бы раздобыть печенье. Он ответил: «Нет, ни одного».

 Я настаивал на своём, говоря: «Нам нужно что-нибудь съесть», и просил его подумать ещё раз. Он поразмыслил, а затем сказал как бы про себя:
«О, нет смысла туда идти, мы ничего не получим». Я тут же подхватил его мысль.

 «О чём ты говоришь?» — спросил я. “О, ” ответил он, “ есть белый человек
который живет в миле от нас, но он самое подлое существо из всех, кто
живет на свете, и ему нечего нам дать”.

“Кто он?” - Что? - воскликнул я. Он назвал мне свое имя. “Что, - сказал я, - мистер
Джонс, который каждое лето ездит в Ньюпорт?» «Тот самый, — сказал он. — Ты его знаешь?»

 «Знаю его?» Я ответил: «Да ведь я больше никого не знаю. Он уже много лет приглашает меня на свою плантацию. Он живёт как принц. Я видел его на большом празднике в Окр-Пойнт, Ньюпорт, несколько лет назад. Он воротил нос от всего, что там было, и говорил мне:
«Да что ты, мой дорогой друг, эти люди не знают, как жить. Этот праздник — ничто по сравнению с тем, что я могу устроить у себя. Да что вы, сэр, у меня столько серебра, что я не решаюсь держать его в своём доме. Склепы Государственного банка Джорджии полны моего
серебро. Здесь, может быть, и неплохо, но приезжайте ко мне на юг, на мою плантацию, и я покажу вам, что такое праздник. Я покажу вам, как нужно жить». Мой друг слушал всё это с изумлением.

 «Что ж, — сказал он, — мне нечего сказать. Это «большие» разговоры. Езжайте к своему другу и посмотрите, что вас ждёт». Мы двинулись дальше, четверо таких же голодных мужчин, как вы могли заметить. Мы добрались до плантации, на которой нашли одноэтажную бревенчатую хижину с передней верандой, одной большой центральной комнатой и двумя пристройками. Там был небольшой двор, обнесённый сосновым частоколом
чтобы не пускать свиней, которые бродили вокруг и безуспешно пытались проникнуть внутрь. Мы вошли в дом и, увидев старого темнокожего слугу, мой друг-южанин обратился к нему: «Где твой хозяин?»

«В Саванне, сэр».

«Когда он обедает?»

«В шесть часов, сэр».

«Что у тебя на обед, старик?»

«Гороховый пирог».

«И это всё, что у него есть на ужин?»

«Да, сэр».

«Что такое гороховый пирог?» — спросил я.

«Коровий горох и бекон», — был ответ.

С этими словами мой друг с Юга направился к задней двери дома.
попросил старика указать ему на жирную индейку. Старик-негр так и сделал, сказав:
«Вот она, сэр, но, ей-богу, масса, не убивайте её».
Протест запоздал. Ружьё выстрелило, и индейка упала. Теперь, повернувшись к старику-негру, он сказал:

«Старик, выбери эту индейку и зажарь её, а потом скажи своему господину, что сегодня в шесть часов к нему на ужин придут четыре больших белых господина».
Мы взяли на кухне кукурузный хлеб и отправились на охоту.
За несколько минут до шести мы вернулись и действительно услышали шум в той старой хижине.
«Маса» был там, как мы увидели по коляске, стоявшей во дворе.
Лошадь паслась в нескольких футах от коляски, в которой лежала упряжь, а хозяин кричал: «Ты говоришь мне, что сюда пришли белые люди, убили мою индейку, велели тебе её приготовить, а ты их не знаешь? Кто они, чёрт возьми, такие?» Не успел он это сказать, как на сцене появился я. Он в изумлении всплеснул руками.

— А, Мак, это ты? Рад видеть тебя и твоих друзей.

 Мы сели за его стол и поужинали рисом с гороховым пирогом и жареной индейкой, запивая всё это бутылкой прекрасной старой мадеры, которую он
Он называл это «кровью своих предков». Я тщетно искал буфет, на который можно было бы поставить серебро, или какие-либо свидетельства того, что в этом доме когда-либо устраивали праздники. Наш хозяин был настоящим местным жителем, одним из тех, кто, оказавшись в Париже, говорит: «Я еду в город», когда собирается вернуться в Саванну, которая в то время была для него столицей Америки. Этот джентльмен, как и другие южане, культивировал в себе
убеждение, что только они живут хорошо, а в Нью-Йорке и других северных городах нет хорошего общества; что ньюйоркцы и
Северяне были просто кучкой торговцев без роду и племени, которые
появлялись как грибы после дождя, не знали, как жить, и, когда устраивали
ужины для своих друзей, заказывали еду в соседнем ресторане.

На большом ужине в Саванне, устроенном в честь бывшего мэра Нью-Йорка, один из лучших организаторов ужинов в этом городе сделал следующее заявление:
«Бывший мэр Нью-Йорка, один из лучших организаторов ужинов в этом городе, сказал, что всегда так накрывал стол, когда приглашал на ужин дюжину или больше человек».
Бывший мэр Нью-Йорка действительно попросил меня подтвердить это, заявив, что всегда так накрывал стол, когда приглашал на ужин дюжину или больше человек.
и там заверил своих друзей с Юга, что ни один народ в мире не живёт лучше, чем жители Нью-Йорка, если говорить о бытовых удобствах.
Я сравнивал способности южного повара с французским _шефом_; я приглашал их обоих готовить то, что мы называем «ужином на озере Саратога»  в Ньюпорте, ужин на шестьдесят человек; подавали только испанскую скумбрию, картофель «Саратога», крабов с мягким панцирем, вальдшнепов, куропаток и салат из латука. Оба были по-своему великими художниками, но _шеф-повар_ вышел победителем. Тогда я усомнился, и я сомневаюсь до сих пор
Итак, если обеды в Лондоне лучше, чем наши обеды в Нью-Йорке, то это благодаря одному из бесчисленных хороших хозяев, которые устраивают ужины. В Нью-Йорке лучше продукты, а наши повара не уступают английским. Соусы — отличительная черта французской кухни, в то время как в африканской или южной кухне нет ни одного соуса. Французы извлекают суть и аромат из птицы, а огромные куски мяса выбрасывают. Возьмём, к примеру, суп. Дайте цветному повару говяжью голень, пучок моркови и репы, и он сварит из этого суп. Француз, чтобы
Для приготовления _консоме руаяль_ требуется телячья рулька, говяжья голяшка, две жирные курицы и все известные человечеству овощи. Затраты на ингредиенты более чем в два раза превышают расходы на само блюдо, но в результате вы получаете изысканный вкус и избавление от всего грубого и неопрятного. _Шеф-повар_ — образованный, культурный художник. Цветной повар, каким его создала природа,
обладает удивительным природным вкусом и умением делать
блюда аппетитными, то есть вкусными. Его кулинарная книга — это традиция. Французские _повара_ черпают вдохновение во всём, что только можно
вдохновлялись, как писатели. Чтобы проиллюстрировать это: когда Генрих IV. сражался в
Пиренеях, он велел своему французскому повару приготовить ему новый соус. Тот ответил:
«Где ингредиенты для него, ваше величество? У меня здесь только травы и сливки». «Тогда приготовь соус из них», — сказал король. _Шеф-повар_ так и сделал и приготовил один из лучших соусов французской кухни, известный как _соус бернез_.

Утомившись от стрельбы по перепелам и бекасам и потерпев неудачу в охоте на оленей, мы ночью отправились на рисовые плантации, чтобы пострелять
дикие утки, пролетавшие над луной. Чтобы скоротать время в ожидании уток, мы заговорили об Англии и Америке. Лорд Фредерик
Кавендиш заверил меня, что если бы я тогда жил в Англии, то не смог бы
вести более приятную жизнь, чем та, которую я вёл. Ему нравилось
всё на Юге: гостеприимство людей, их простое довольство и удовлетворённость окружающей обстановкой. В этих трёх местах тогда было шестьсот рабов; чистый доход этих поместий составлял 40 000 долларов в год. Они бы легко принесли полмиллиона
миллион. Когда Гражданская война закончилась, моему зятю предложили
$100 000 за них; из-за войны он потерял всех своих рабов. Сегодня эти
поместья едва ли принесли бы 30 000 долларов, что свидетельствует об изменении стоимости, вызванном Гражданской войной.


Тогда я смог показать своим гостям пикник в Саванне, который является уникальным для этого региона. место. Покинув город на речном пароходе,
наша компания, состоявшая из ста человек, чуть больше чем через
час плавания добралась до острова в Атлантическом океане,
известного как Дафски, — прекрасного места, на котором стояла
очаровательная резиденция, окружённая пятью акрами роз. Главы
семейств несли огромные корзины с ужином и полным набором
столовых приборов, вином и т. д. на десять или двенадцать человек. По прибытии мы
разбились на группы под деревьями, на земле расстелили скатерть, на ней
разложили посуду, тарелки и бокалы, а в центре поставили шампанское
когда-то _разливали_ по маленьким ведеркам. Затем начинались танцы на открытом воздухе, на помосте, а после полудня эти импровизированные обеденные столы с подушками вместо сидений для дам заполнялись гостями. У каждого была своя хозяйка; царили гармония и веселье. С приближением ночи люди снова садились на пароход и возвращались домой при свете луны.




 ЖИЗНЬ В НЬЮПОРТЕ.




ГЛАВА IX.

 _Я покидаю Юг — типичный британский морской офицер — офицер
королевской армии — первые дни в Ньюпорте — деревенский обед — путь
 Я устраивал пикники — фермеры открывали для нас свои дома — невеста
 принимала нас в своём свадебном наряде — моя ферма в Ньюпорте — мои саутдауны и
 мои индейки — что сказала одна английская леди о нашем маленьком острове — Ньюпорт — место, где можно пустить корни._


 Мои английские друзья провожали меня, и вскоре после этого я сдался.
Я поселился в Саванне и сделал Ньюпорт своим постоянным домом, поскольку проводил там девять месяцев в году, а зимой ездил в Вест-Индию.
Должен упомянуть, что, проводя зиму в Нассау, штат Нью-Провиденс, я
Я познакомился с самым утончённым, элегантным и учтивым человеком, капитаном британского флота, который развлекал меня так, как это возможно только на британском военном корабле. Он угощал меня девонширскими сливками и прочими деликатесами, и всё было так же хорошо приготовлено, как если бы это происходило на берегу.
Неоднократно встречаясь с ним за ужином в доме губернатора Багамских островов, он предложил нам свой план.
Поскольку подняться на борт парохода, который должен был доставить нас в Нью-Йорк, было крайне сложно, а он так и не пересек бар, он сам, на своей шлюпке, отвезет нас на это судно, когда мы покинем остров.

Я забыл об этом добром обещании, но в день, назначенный для нашего отплытия (тогда дул штормовой ветер, один из тех ужасных «северных ветров» Вест-Индии), я получил записку от этого доблестного капитана, в которой он сообщал, что команда его лодки уже переправилась через бар, поднялась на борт нашего парохода и узнала точное место, где он будет стоять во второй половине дня, когда примет пассажиров. Напрасно я возражал против того, чтобы он брался за эту опасную работу. Он всё равно это сделал;
Он сам взялся за румпель, и мы благополучно доплыли на его лодке до корабля, преодолев двенадцать миль.

Позже я узнал, что, когда он сходил со своего судна в полном вечернем облачении, с тщательно застёгнутыми белыми перчатками (ведь его называли денди английского флота), он прыгнул за борт и спас одного из своих матросов от утопления.

 Когда мы поднялись на палубу парохода, меня поразила подобострастная манера, в которой капитан парохода обращался к морскому офицеру (кстати, это был «Кунард»). Мой друг, капитан, затем познакомил меня с одним из своих соотечественников, просто сказав: «Ты найдёшь его приятным
молодым человеком». Он оказался одним из самых выдающихся молодых людей в
Англия, офицер лейб-гвардии, очаровательный человек, который
приехал на Ямайку, чтобы присматривать за поместьями своего отца.
Я познакомил его со своими друзьями в Нью-Йорке, и в ответ на
оказанное ему тогда гостеприимство я позже узнал, что он, получив
от меня рекомендательные письма, уделил особое внимание тем, кто
их передал. Я рассказываю об этом как о доказательстве того, что
англичане отвечают взаимностью на внимание, оказанное им в этой стране.

Ньюпорт был великолепен. Самые очаровательные люди в стране
Там сформировалось небольшое избранное сообщество; общество было немногочисленным, и все были вовлечены в веселье и празднества. Это были те дни, которые сделали Ньюпорт таким, каким он был тогда и остаётся сейчас, — самым приятным и роскошным маленьким островком в Америке. Фермеры острова, казалось, тоже подхватили эту заразу и были так же заинтересованы в успехе наших пикников и загородных ужинов, как и мы сами. Они
открыли нам свои дома и не обратили внимания на вторжение в ясный солнечный день группы из пятидесяти человек, которые захватили
Они заняли их столовую, да и вообще весь дом, и резвились там в своё удовольствие. Конечно, мне часто приходилось успокаивать фермера, когда ливрейный конюх грабил его курятник, но, поскольку он знал, что эта модная орда платит за всё, он быстро успокаивался. Я всегда потом
отмечал, что в Ньюпорте в то время можно было разъезжать на
четверке верблюдов или жирафов, и жители острова
улыбались бы и считали это вполне нормальным. Очарование этого места
тогда заключалось в простоте развлечений; не было больших балов; все
Танцы и ужины проходили при свете дня, в сельской местности. Я без колебаний приглашал сливки нью-йоркского общества на обед и ужин на мою ферму или на рыбалку на скалах. Мои скромные фермерские ужины приобрели такую репутацию, что друзья говорили мне:
«А теперь, помни, не приглашай меня на свои торжественные ужины, как бы ты ни старался,
но всегда приглашай на те, что устраиваешь на своей ферме, иначе я никогда тебе этого не прощу».
Но чтобы дать представление о наших деревенских вечеринках, нужно подробно описать, как они устраиваются:
В один прекрасный летний день ко мне подошла бы красивая женщина в роскошном наряде.
Она выглядела бы так очаровательно, что, если бы она попросила вас совершить невозможное, вы бы по крайней мере попытались. Она бы обратилась ко мне со следующими словами:
«Мой дорогой друг, мы все мечтаем о пикнике. Не могли бы вы устроить его для нас?»

«Но, моя дорогая леди, — ответил бы я, — вы каждый день ужинаете, и это очаровательные ужины. Чего ещё вам желать?»

«О, это не пикники. Любой может устроить ужин, — отвечала она.
— Мы хотим устроить один из ваших пикников. А теперь, мой дорогой друг, организуй его».

Этого было достаточно, чтобы уволить меня и дать мне от ворот поворот. Поэтому я отвечаю:

 «Я выполню ваше поручение. Сразу назначьте день и скажите, какое блюдо лучше всего готовит ваш повар».

 Я достаю свой блокнот и пишу: «Понедельник, 13:00, встречаемся в
«Наррагансетт-авеню, принесите _филе говядины с кровью_», — и, поклонившись, я уезжаю в своей маленькой повозке и мчусь дальше, чтобы перехватить следующего дачника, остановить каждую карету, в которой, как мне известно, едут друзья, и пригласить их всех присоединиться к нашему загородному пикнику, а также поручить каждому из них принести определённое блюдо и бутылку шампанского. Встречая молодых людей, я прошу их
возьмите бутылку шампанского и фунт винограда или закажите у кондитера кварту мороженого с доставкой. Мой пони готов к бою.
Я весь день набираю рекрутов.
Я нанимаю музыкантов и слуг, а также плотника, чтобы он соорудил танцевальную площадку, и флориста, чтобы он её украсил. Вечером я подробно продумываю всё мероприятие, составляю план, как генерал составляет план сражения, не упуская ничего, даже щепотки соли. Я слежу за тем, чтобы на дороге были люди, которые направят мою группу к ферме, и прошу фермера нарядить себя, свою семью и всю ферму в праздничные одежды.

Однажды, когда мой фермер только что женился на молодой и красивой женщине, я обнаружил, что в полдень, чтобы принять моих гостей, она нарядилась в свадебное платье. У неё была открытая грудь, и она казалась
Я был готов спеть старую балладу «Сквозь рожь», но поскольку её муж был крепким молодым парнем и очень ревнивым, я посоветовал молодым людям из нашей компании ограничить своё внимание узким кругом и оставить Присциллу, пуританку, в покое.

 Когда я только начал устраивать пикники на своей ферме, у меня буквально не было никакого скота
из моих собственных. Я чувствовал, что не годится собирать у себя дома самых
ярких и умных людей в стране, когда на
пустых пастбищах ни коровы, ни овцы; так что мое остроумие янки вернулось ко мне.
помощь. Я сразу же нанял целое стадо саутдаунских овец и две упряжки крупного рогатого скота
и несколько коров с соседней фермы на полдня
, чтобы их перевели на мои пастбища, чтобы придать месту оживленный вид.
смотри. Я хорошо помню, как некоторые из моих осведомлённых гостей, будучи фермерами-любителями, восклицали:

 «Ну и ну!  У Мака всего пятьдесят акров, а он...»
у него великолепное стадо саутдаунских овец, две пары крупного рогатого скота, не говоря уже о коровах!»

 Я бы улыбнулся и сказал:

 «Друг мой, я не такой фермер-эстет, как ты; я занимаюсь фермерством ради прибыли».

В то время моя ферма приносила мне от трёх до четырёх тысяч долларов в год, но я должен добавить в своё оправдание, что, посчитав фермерство дорогостоящей роскошью, я посмотрел правде в глаза, внимательно понаблюдал за фермерами-янки вокруг меня и убедился, что они разбираются в этом деле лучше меня, и сразу же
Я пошёл по их стопам, разделил свою ферму на доли, ничего не платил за рабочую силу, сам покрывал текущие расходы и делился прибылью со своим фермером. Вместо того чтобы терять три-четыре тысячи долларов в год на своей ферме, я получал и продолжаю получать от семисот до восьмисот долларов в год без учёта всех расходов. Мы продаём пятьдесят акров земли, имея семнадцать дополнительных акров пастбищ, и получаем более трёх тысяч долларов дохода в год. В апреле и мае я продаю пятьдесят ягнят породы саутдаун по цене от восьми до десяти
По доллару за штуку, заказы на которые я получаю заранее, и мои зимние индейки стали такими же знаменитыми, как мои ягнята породы саутдаун. Ферма теперь приносит прибыль, а не убытки. Я купил это место в 1853 году. Если бы я купил такой же участок земли к югу от Ньюпорта, а не к северу от города, сегодня он стоил бы целое состояние.

 Вернёмся к нашему пикнику. Беспокойство по поводу того, какая будет погода,
всегда было моим первым раздражающим фактором, ведь, конечно же, эти загородные вечеринки зависят от погоды.  После всех приготовлений, когда всё было готово к
Для начала нужно выглянуть утром в окно, как я часто делал, и увидеть, как ливень хлещет по земле. Это далеко не прибавляет радости. Но, как правило, мне везло с погодой. Мы встречались на Наррагансетт-авеню в час дня и вместе уезжали. Когда мы добрались до места для пикника, я выслал вперёд целую армию
застрельщиков, то есть слуг, чтобы они забрали у каждой
кареты её вклад в загородный обед. Оркестр начинал играть, и вся компания пускалась в пляс под вальс, а я
Я следил за тем, как покрывают льдом шампанское, и расставлял столы. Всё это я делал с поразительной быстротой. Затем настал мой звёздный час: не подавая ни малейшего сигнала (опасаясь, что кто-нибудь опередит меня и заберёт приз), я ворвался в толпу танцующих, схватил нашу королеву общества и повёл её на банкет. Теперь веселье началось по-настоящему. Умные люди из компании будут отстаивать свои права на лучшие блюда, гордясь стараниями своего повара и громко восхваляя свой пирог с дичью, который, скорее всего, был приготовлен
какой-то третьей стороной, слишком скромной, чтобы отстаивать и продвигать свои права. Там была красота, на которую можно было смотреть, и остроумие, которое оживляло пир. Самый остроумный из мужчин был в своей стихии, и я жалею, что не осмелился процитировать здесь его блестящие реплики. Там была и красота природы, и все чувствовали, что они на празднике, поэтому отбросили высокомерие, церемониальность и манеры светского общества и предались простому веселью. Были произнесены тосты и выпиты бокалы, затем все разбились на пары, чтобы немного поболтать, а потом вся компания отправилась
Танцевальная площадка и полуторачасовой котильон продолжались до заката. Как и на «Встрече», прибытие и отъезд были главной особенностью этого дня. Четверки, тандемы и самые роскошные новопортские выезды проносились мимо вас. На этих развлечениях вы на всю жизнь завязывали знакомства с самыми образованными и обаятельными мужчинами и женщинами этой страны.

Эти небольшие вечеринки были тогда и остаются сейчас ступеньками на пути в высшее нью-йоркское общество. Люди, которые годами носили траур и из-за этого терялись из виду, или те, кто провёл свою жизнь за границей и был
Забытые, они снова стали заметными, вызывали восхищение и симпатию и сразу же влились в общество. Но не стоит думать, что на эти маленькие праздники приглашали всех без разбора. Напротив, если вы не входили во внутренний круг и были новичком, то для того, чтобы получить приглашение, вам пришлось бы заручиться поддержкой всех своих друзей. Годами целые семьи сидели на скамейке запасных, ожидая суда и принятия в общество, и многим из них было отказано.
Но как только вас принимали, вы становились своим среди своих.
приобрести такую близость в большом городе как Нью-Йорк приняли бы вы
всю жизнь. Одна светская дама с титулом из Англии заметила мне
что мы на сто лет отстали от Лондона, поскольку наше лучшее общество было
таким маленьким, что каждый в нем обладал индивидуальностью. Это, по ее мнению, было
очаровательно, “потому что, - сказала она, - в
Лондоне не могло быть такой индивидуальности”. Им пользовались только самые титулованные люди во всем Мире.
В Англии любое движение в обществе фиксируется. Ваш «_персонал_», — добавила она, — обсуждается каждый день, ваш
Экипировка — это тема для разговоров, как и ваш дом и хозяйство».
Другой лондонец сказал мне: «Этот Ньюпорт — не место для человека без состояния».
Нет другого места в мире, где люди были бы так _на виду_. Там стоит делать что-то хорошо, потому что есть люди, которые ценят вашу работу, и это заметно и приносит плоды. Это лучшее место для того, чтобы пустить корни в обществе.




ЛИДЕРЫ ОБЩЕСТВА.




 ГЛАВА X.

 _Лидеры общества — леди, чьи ужины были изысканными, а вина — превосходными.
 Её «вечеринки в Голубой комнате». Два колониальных
 Красавицы — Представление шеф-повара — Принц Уэльский в Нью-
 Йорке — Бал в его честь в Музыкальной академии — Падение
танцевальной платформы — Гротескные фигуры, вырезанные танцорами —
 Принц хорошо танцует — Восхитительная сервировка ужина — Лёгкий
чай и большой аппетит — Принц в Вест-Пойнте — Я получаю нагоняй от генерала
 Скотта._


 В обществе должен быть лидер или лидеры. Они были всегда и будут всегда. Их влияние более или менее абсолютно. Когда я
приехал в Нью-Йорк мальчишкой, сорок лет назад, там были две дамы, которые
Они были умелыми лидерами, чьи способности и влияние в обществе признавал свет. Они устраивали самые роскошные балы и ужины в городе, и на них собирались все блестящие люди того времени.
Их ужины, которые устраивал старый Питер Ван Дайк, были знамениты. Они жили в двух соседних домах, которые сообщались между собой, и у них были великолепные комнаты для приёма гостей. Это были те времена, когда Исаак Браун, церковный сторож Грейс-Черч, был выдающейся личностью в своей сфере. У него была удивительная память. Он знал всё обо всех, знал всегда
Он был само добродушие, отпускал шуточки и находил слово для каждого, кто входил в бальный зал. Вы могли бы услышать, как он _себе под нос_
комментировал проходящих мимо мужчин: «Старая семья, хороший
старый род» или «Он новичок, ему лучше следить за своими
буквами, иначе я его подставлю. А, вот парень, который собирается
протанцевать себе путь в общество». Вот идёт красивый парень, женщины от него без ума» и т. д.

 Год или два спустя, во время моего отсутствия в Европе и на юге, одна дама, живущая на Вашингтон-Плейс, обнаружила, что занимает очень заметное место
В вопросе светских развлечений она заняла место, освободившееся после отъезда родственников её мужа, которые были лидерами общества, в длительную поездку по Европе. Женщина с очаровательными манерами, в высшей степени обладающая талантом лидера в обществе, она взяла на себя управление обществом, представленным «светской» элитой, и с лёгкостью справлялась с этой задачей. В течение шести-семи лет она устраивала блестящие приёмы; её ужины были изысканными, вина — превосходными; мадейра её мужа до сих пор пользуется славой. В то время её небольшие танцевальные номера отбирались с особой тщательностью; они были верхом эксклюзивности. На этом
Она гордилась собой. Она также в течение двух лет (зимой 1870 и 1871 годов) организовывала и контролировала небольшие благотворительные балы в «голубых комнатах» Дельмонико на Четырнадцатой улице. На них допускались только молодые люди и девушки, за исключением, пожалуй, дюжины молодых супружеских пар; несколько пожилых замужних дам были приглашены в качестве наставниц.
 Эти танцы были известны и прославились как «вечеринки в голубой комнате».
У них было триста подписчиков. Обладая большим состоянием,
она могла позволить себе заниматься тем, что ей нравилось. У неё были хорошие манеры
Она была очаровательна и прекрасно поддерживала беседу.
Её деверь был одним из основателей «Патриархов», а позже к ним присоединились два её зятя, хотя младший из них, муж её талантливой и красивой дочери, уже много лет живёт за границей, но по-прежнему считается одним из блестящих членов нашего общества. Зимой 1871 года в этих же комнатах был дан бал в честь принца Артура, когда он приезжал сюда. По этому случаю принц танцевал с дочерью моего старого друга,
Майор, который по своим манерам и положению не имел себе равных в этой стране.

Примерно в это же время на первый план вышли две красивые, блестящие женщины.
Обе они были из старых колониальных семей. Они обладали красотой и богатством и идеально подходили для того, чтобы возглавить общество. Наступила новая эра; старые моды ушли в прошлое, их сменили новые. Тогда впервые появился французский _шеф-повар_, и на смену старомодным, сытным трапезам прежних времён пришли изысканные ужины.
Мы быстро переняли европейские привычки и обычаи. Женщины не
Они были довольны своими старыми модистками, но за всем необходимым им приходилось ездить в Париж. Муж одной из этих дам очень любил светское общество и хорошо разбирался во всем, что с ним связано. Ему доставляло удовольствие видеть, как все восхищаются его прекрасной молодой женой, а она действительно была прекрасна, и вскоре она стала лидером во всех смыслах. Все восхищались ею, а мы, молодые люди того времени, любили ее настолько, насколько осмеливались. Все отдавали ей дань уважения, и она, безусловно, этого заслуживала,
потому что была очаровательна и, казалось, никогда не переоценивала себя или
признайте, что, поскольку природа так щедро одарила её, а человек положил к её ногам богатства, она была королевой общества во всех смыслах. Она была женщиной _sans aucune pr;tention_. Когда вы входили в её дом, её ободряющая улыбка, изысканно любезные и скромные манеры располагали вас к себе и вы чувствовали себя желанным гостем. Она обладала
силой, к которой должны стремиться все женщины, — силой привязывать
к себе мужчин и удерживать их привязанность, вызывать преданность,
подобную той, которую, как нам кажется, мы испытываем к правителю, чьи подданные
они только рады быть подданными. В том, что касалось развлечений,
муж был одинок. У него был красивый дом и прекрасная картинная
галерея (которая служила ему бальным залом), лучший _шеф-повар_ в городе,
и он устраивал королевские приёмы.

 Я хорошо помню, как один из членов моей семьи спросил меня: «Почему ты так стремишься попасть в дом этого лидера?» Я всегда отвечал: «Потому что мне нравятся такие изысканные и культурные развлечения. Это улучшает и возвышает человека». От него я буквально получил первый урок искусства
устраивать хорошие ужины. Я выслушал его критику и хорошо помню, как спросил
старый Монно, управляющий отелем «Нью-Йорк»:

 «Как вы думаете, у кого в этом городе лучший повар?»

 «Ну конечно, у мужа вашей законодательницы моды, по той простой причине, что он каждый день угощает своего повара хорошим ужином».

 * * * * *

 Как раз в это время весь Нью-Йорк проснулся и принарядился в честь приезда принца Уэльского. Ему устроили грандиозный бал в Академии музыки. Наши лучшие люди, умники и умницы, все
приложили к этому руку, и мы постарались сделать всё как можно лучше
и прекрасным, чтобы присутствующие навсегда запомнили его как одно из событий своей жизни.

 Моё приглашение на бал гласило следующее:

 _ОРГАНИЗАЦИОННЫЙ КОМИТЕТ_

 _Приглашает мистера Уорда Макаллистера на бал, который устраивают граждане Нью-Йорка в честь_

 ПРИНЦА УЭЛЬСКОГО,

 _В Музыкальной академии в пятницу вечером, двенадцатого октября 1860 года, в девять часов_.

ПИТЕР КУПЕР,
_председатель_.

_М. Б. Филд_,
_секретарь_.


Бал должен был открыться _почётной кадрилью_. Губернатор и миссис
Морган, мистер Бэнкрофт, историк, и миссис Бэнкрофт, полковник и миссис
Абрахам Ван Бюрен и другие должны были танцевать на балу.  Миссис Морган забыла всё, чему её учили в раннем детстве, поэтому она сразу же начала брать уроки танцев.  Фернандо Вуд в то время был мэром Нью-Йорка. Главным событием вечера должна была стать первая кадриль, и толпа желающих попасть поближе к ней была так велика, что пол не выдержал и обрушился в центре сцены. Я стоял на первом ярусе и хорошо видел эту катастрофу. Герцог Ньюкаслский с принцем, который, как и
Случилось так, что он вышел в центр сцены, а за ним последовали все, кто должен был танцевать кадриль. Они сразу же удалились вместе с принцем в приёмную, а мистер Ренвик, архитектор, и бригада плотников принялись за работу, чтобы перекрыть пропасть. Я хорошо помню, как огромный Исаак Браун, церковный сторож, носился вокруг и подбадривал рабочих. Ходили слухи, что
Дюк не позволил бы принцу снова появиться на сцене.

Тем временем вся королевская свита разбилась на группы
в приёмной. Дочь мэра отвела принца в угол комнаты, и герцог, почувствовав, что юная леди уже вдоволь налюбовалась его королевским высочеством, собирался прервать их, но наш уважаемый судья умолял его этого не делать. «О, герцог, — воскликнул он, — оставьте молодых людей в покое, они наслаждаются обществом друг друга».
 Когда сцена была в безопасности, начался кадриль, к удовольствию собравшихся. Старомодные реверансы, взмахи руками и преклонение колен, известные только нашим предкам, были с достоинством забыты
и покой. Миссис Ван Бюрен, которая занимала пост хозяйки Белого дома во время
президентства Мартина Ван Бюрена, с тех пор неоднократно обсуждала со мной эту кадриль, заявляя, что снова и снова едва сдерживает смех при виде гротескных фигур, которые вырезают танцоры.

— Но, мой дорогой сэр, — сказала она, — я не позволила своему достоинству и спокойствию хоть как-то пострадать.
Думаю, я хорошо справилась с этим испытанием. Но почему, ну почему наши люди не умеют танцевать!  Сразу после кадрили зазвучал вальс.
Принц, удивительно красивый молодой человек,
с голубыми глазами и светлыми волосами, с самым приятным лицом и
изящными манерами, танцевал с мисс Фиш, мисс Мейсон, мисс Фанни Батлер
и другими, и танцевал хорошо. Я следовала за ним с достойным партнёром,
делая всё возможное, чтобы расширить круг танцующих. Он танцевал без
перерыва до самого ужина, который был великолепно сервирован.

В зал для ужинов входили через одну дверь, а выходили через другую.
По всему залу тянулся стол в форме подковы, за которым стояла целая армия
слуг, плечом к плечу, все в ливреях. В одном конце зала находился
возвышение, на котором ужинала королевская чета. У каждой двери на сцену стоял на страже видный горожанин; как только зал для ужина заполнялся, больше никого не пускали. Когда пятьдесят человек выходили, пятьдесят входили. Я помню, как пытался пробраться через одну из этих дверей, но бдительный глаз Джона Джейкоба Астора встретился с моим. Он велел мне ждать своей очереди. Ничто не могло быть более успешным или более продуманным.
Дом был переполнен. Теперь все внимание было приковано к принцу. Город гудел от его имени; все хотели хоть мельком увидеть его. Собственный народ не смог бы оказать ему большего почтения.

Мой друг из Барритауна телеграфировал мне, чтобы я приехал к нему и провёл с ним воскресенье, а в понедельник мы бы отправились с ним в Вест-Пойнт на завтрак, который полковник Делафилд, комендант Вест-Пойнта, устраивал для принца Уэльского.
Это было осенью, когда Гудзон был особенно красив, окрасившись в осенние тона. Я был очарован, когда в воскресенье утром выглянул из окна и увидел открывшуюся передо мной картину:
река, похожая на тонкую нить, изящно струилась среди буйной листвы, а на лужайке моего друга пасла стая овец породы саутдаун.
Живописная маленькая каменная часовня, примыкающая к его дому, была у всех на виду, как и огромные кучи осенних листьев, сгребаемых граблями.
Отправляясь утром в церковь, я решил после обеда прогуляться десять миль, чтобы нагулять аппетит перед ужином, который, я был уверен, мой друг приготовит на славу, ведь он знал, что я люблю «египетские горшочки с мясом».
Когда я был полностью готов к прогулке, в мою комнату вошёл дворецкий и объявил, что обед подан. Я отказался от угощения. Он снова появился и сказал, что семья настаивает на том, чтобы я пообедал с ними, так как в воскресенье всегда подают очень сытный обед.

Теперь мой хозяин, похоже, решил настоять на своём. Я запротестовал. «Мой дорогой друг, я могу обедать только раз в сутки; обед для меня — это событие; завтрак губителен для обеда — он отбивает аппетит, и тогда вы уже не в состоянии отдать ему должное».

 «Как хотите», — ответил он, и я ушёл. Вернувшись, я надел парадный костюм и, чувствуя себя голодным как волк, отправился в гостиную в ожидании ужина. Было семь часов, половина восьмого, а о том, что ужин готов, так и не объявили. Я почувствовал, как внутри у меня всё сжалось. В восемь часов дворецкий объявил: «Чай подан».

“Боже мой!” Я пробормотал себе под нос: “Я лишился обеда”, - и, опечаленный,
пошел пить чай. Я могу пить чай за завтраком, но этого достаточно;
я никогда не смогу прикоснуться к нему второй раз за двадцать четыре часа. Я думаю, что мой хозяин
оценил ситуацию и, чтобы усилить мои страдания, подошел ко мне,
похлопав меня по спине, воскликнул:

“Мой дорогой мальчик, в этом доме мы никогда не ужинаем по воскресеньям”.

«Тогда какого чёрта, — подумал я, — ты позвал меня сюда в постный день? Однако, — сказал я себе, — я наверстаю упущенное хлебом с маслом». Мы пошли пить чай, и это действительно был чай; то, что французы называют
англичане назвали бы “_Souper dinatoire_” “полдником”.
сочетание плотного обеда, завтрака и чая. Никаких горячих блюд; зато
все холодные деликатесы, о которых только можно мечтать; что-то вроде “гоняния дьявола
вокруг да около”. Никакого ужина, великолепное застолье за чаем.

Вниз по реке на следующее утро мы отправились в Вест-Пойнте, каждый миг
приятным, и подъехали к дому коменданта. Пока генерал Скотт представлял гостей полковника Делафилда принцу, я подошёл к генералу и попросил его представить меня его королевскому высочеству. Он был настоящим гигантом
Он был высокого роста, наклонился ко мне и резко спросил: «Как вас зовут, сэр?» Я назвал ему своё имя, но, услышав «Мак», он, не сочтя его достаточно выдающимся, тихо сказал: «Идите дальше, сэр», и впоследствии я был представлен герцогу Ньюкаслу.




РАДОСТИ ЗАГОРОДНОЙ ЖИЗНИ.




ГЛАВА XI.

 _Красивый, учтивый мужчина — охота на индюков — визит в поместье Ливингстон
 — идеальная жизнь — верхом из Статсбурга в Нью
 Йорк — ужины в деревенской гостинице — я устраиваю модную вечеринку в особняке Гиббонсов
 — обновлённый старый дом — успех
 Загородная жизнь может быть такой же приятной, как и в Англии, если у вас есть деньги и желание. Однако для хозяина это означает тяжёлую работу. _


 Всю мою жизнь меня учили с почтением относиться к фамилии Ливингстон и считать, что поместье Ливингстонов — это своего рода дворец, который обязательно нужно увидеть хотя бы раз в жизни.
 Возможность представилась, и я ею воспользовался. Владелец верхнего поместья в шутку предложил нам собраться и отправиться туда, чтобы в октябре вступить во владение его домом и полюбоваться прекрасной осенней листвой.
Все единогласно решили, что проект должен быть реализован, и я приступил к работе, подначивая своего старого друга, владельца поместья, чтобы он готовился к нашему приезду. В качестве важной особенности и члена этой компании я должен
здесь дать краткий очерк об одном из самых красивых, очаровательных,
самых утончённых и учтивых джентльменов того или любого другого периода.
Назовём его майором. Он был само дружелюбие, и в него могли влюбиться представители обоих полов. Я очень любила его, и когда потеряла его, мне показалось, что вместе с ним ушла большая часть очарования жизни. Во всех этих странах
на вечеринках он всегда был на первом месте. Моя быстрота мышления и
действия всегда раздражали его. “Дорогой мой, ” говорил он, - ради всего святого!
ради бога, поезжай помедленнее; ты мчишься по улицам, как будто по чьему-то приказу.
Джентльмен должен прогуливаться неторопливо, разглядывая витрины магазинов
, как будто в поисках развлечения, в то время как вы идете убийственным шагом,
как будто по делу. У светского человека не должно быть никаких дел ”.
И снова он испытал священный ужас при виде знакомой одежды. «Мой дорогой мальчик, — сказал бы он с улыбкой, — когда ты уже избавишься от этого старого пальто? Я так
Я знаком с ним, и он утомляет меня одним своим видом».

 В одном мы всегда были единодушны — в нашем восхищении женщинами.
Мой глаз был зорче его, и я часто этим пользовался. Я говорил:
«Майор, вы видели эту красавицу? Клянусь Юпитером, это восхитительное создание!»

 «Кто? Где?» — восклицал он.

— Да что ты, дружище, — ответил я, — она прошла мимо тебя, ты её потерял.

 — Потерял её!  Как ты мог такое допустить?  Почему, ну почему ты раньше не обратил на неё моё внимание?


Что касается майора, то я должен рассказать забавную историю о нём:

 Поскольку мои вечеринки на ферме всегда устраивались за день до мероприятия, я часто
Я был в затруднительном положении, так как не мог достать все необходимое для завершения праздника.  Однажды мне совершенно необходима была индейка на кости.  День был праздничный.  Я должен был немедленно передать ее в руки повара.  Все магазины были закрыты, поэтому я предложил майору съездить со мной на мою ферму и купить индейку.  Когда мы добрались до места, мы обнаружили, что фермер и его семья уехали в гости; там никого не было. Я сразу оценил ситуацию.

 «Майор, — сказал я, — вон там, на поле, стоит индюк; та самая индейка, которую вы
и я должен его поймать, даже если на это уйдёт вся ночь. Определённо
я не уйду отсюда без него». Он был в ужасе. Вот он, в одежде Пула,
самый хорошо одетый мужчина в Америке! Он всегда был таким.
Однажды его друг подшутил над ним. Когда он входил в свой клуб
вместе с другим хорошо одетым мужчиной, этот джентльмен воскликнул:
«Смотрите на них! «Подобно лилиям полевым, они не трудятся, ни прядут; но Соломон во всей славе своей не одевался так, как они». Одежда или без одежды, в погоне за
индюк, мы побежали. Через заборы, под заборами, по скотным дворам и полям, на полной скорости, пот градом катился по щекам
милого старого майора, а я подбадривал его. «Попробуй ещё раз,
майор! сбивай его с ног! теперь он твой!»

Наконец, после часовой погони, мы поймали птицу. Тогда, сбросив пальто, расправив плечи и уперев руки в бока, он воскликнул:
«Что ж, Мак, профессия джентльмена пала очень низко, раз ему приходится гоняться за индейками».


 «Мой дорогой друг, — ответил я, — великий канцлер Ливингстон однажды сказал:
«Джентльмен может делать всё что угодно; он может сам чистить свои сапоги, но он должен делать это хорошо».


Вернёмся к нашей экскурсии.

 Группа, которая должна была подняться вверх по Норт-Ривер до поместья Ливингстон и вернуться в Нью-Йорк, была сформирована сразу же.
Мой первый разговор с майором был о том, уместно ли брать с собой камердинера. Он настаивал на том, что это необходимо, что у каждого студента в Англии, получающего триста фунтов в год, есть камердинер. Я возразил, что они доставляют неудобства и что здесь не принято их устраивать. Кроме того, у нашего хозяина и без того будет много забот, связанных с нами, и он будет чувствовать, что мы
навязать ему, если каждый из нас возьмет слугу. Это решило дело.
Майор и я должны были отправиться вместе и встретить группу в Штаатсбурге.
Позвольте мне здесь сказать, что люди во всем мире мирятся с неприятностями, связанными с
путешествиями, лучше, чем любой другой класс людей.

То чудесное утро, когда мы оставили машины в Покипси и сели в седла
я никогда не забуду наших лошадей. Та чудесная поездка из Покипси в
Штатсбург, с его великолепным рядом старых деревьев, напомнил мне о
Длинной аллее в Виндзоре; она такая же красивая. Мы размышляли о
о том, чего нам следует ожидать. «Если у него нет _шеф-повара_, я уезжаю через
двадцать четыре часа», — воскликнул мой друг. Я заверил его, что мы можем быть
уверены в том, что нас ждёт изысканная кухня и очень весёлый отдых.
 Вместо дворца я нашёл прекрасный старомодный загородный дом, очень продуваемый, но прекрасно расположенный среди великолепных лесных деревьев. Моим первым подвигом было поджечь ковёр в своей комнате, разведя в камине огромный костёр, чтобы согреться. Как сказал майор: «Мой дорогой мальчик, сжигай себя, если хочешь, но помни, что ты подвергаешь опасности все наши жизни».

Каждое утро в одиннадцать мы все садились в седла и отправлялись на прогулку длиной около двадцати миль, обедая в том или ином прекрасном доме. Это была идеальная английская жизнь, и она была очень приятной. Гайд-парк с двумя великолепными местами для прогулок и маленькой деревенской церковью по воскресеньям переносил вас обратно в Англию, и мне казалось, что там вы обретаете совершенство сельской жизни.

Именно во время ужина в одном из этих старинных баронских особняков мне пришла в голову идея перевезти всю компанию в поместье моего покойного тестя в Мэдисоне, штат Нью-Джерси, и самому заняться их размещением.
его старая резиденция, ещё одно загородное развлечение. Пригласив их, я начал осознавать, что я задумал. Сам дом был таким, каким только можно себе представить: кирпичный, почти такой же большой, как Белый дом в Вашингтоне. Но он был заперт и пустовал много лет. Однако я был настроен решительно и, несмотря на все трудности, собирался довести дело до конца. После недели, проведённой в поместье, вся наша компания, состоявшая примерно из дюжины дам и господ, села на лошадей и отправилась в Нью-Йорк, отправив слуг вперёд по железной дороге, чтобы они сняли для нас квартиры и позаботились о нашем
Комнаты были готовы, и для нас приготовили ужин в деревенских трактирах, где мы должны были остановиться.  Было забавно видеть джентльменов в сюртуках и белых галстуках и дам в красивых нарядах, сидящих в деревенском трактире за ужином из ветчины, яиц, варёной курицы и капусты. Но поскольку мы всегда заказывали вино и у нас были лучшие слуги, которые обо всём заботились, нам очень нравились эти деревенские ужины. Ни одна из дам не пожаловалась на дискомфорт; они находили всё очаровательным и забавным. Так день за днём мы ехали, болтая и наслаждаясь обществом друг друга
общество, и вечером, после уютного ужина, мы все были только рады погрузиться в объятия Морфея.

 Когда я вернулся к своей семье в Ньюпорт и рассказал им о том, что я сделал, о том, что я пригласил дюжину самых _трудных_, привередливых жителей Ньюпорта провести десять дней с нами в Нью-Джерси, в доме моего зятя, который тогда пустовал и был заперт, все воскликнули: «Ты с ума сошёл! Как ты могла подумать о таком!
Как ты собираешься заботиться обо всех этих людях в том старом заброшенном доме?»
Всё, что они говорили, не обескураживало меня. Я решила показать своим друзьям
Хотя особняк Гиббонсов и не был поместьем, он заслуживал этого названия и на тот момент был одним из самых красивых, больших, основательных и хорошо построенных домов на Севере. Когда началась Гражданская война, мой шурин попросил меня поселиться в этом доме.

 Я подробно рассказываю обо всём, что я сделал, чтобы успешно принимать своих друзей в течение десяти дней в этом старинном семейном доме, поскольку это может послужить примером для других в подобной ситуации. В Лондоне в сезонный период снимают дом на несколько дней, чтобы устроить бал. Там много великолепных больших домов
Я использовал его таким образом каждый год. Я сразу же отправил телеграмму агенту, который отвечал за этот дом, с просьбой прислать туда целую армию уборщиц и навести порядок от подвала до чердака. Затем я занялся оптовой торговлей керосином и лампами. В сельской местности нет ничего лучше освещения _; giorno_ ночью. Я нанял опытного _повара_, прислугу и составил _меню_ на десять ужинов, обедов и завтраков, так как мои гости должны были приехать на какое-то время.
По вечерам я нанимал деревенский оркестр.
телеграфировал в Балтимор для моего canvasbacks, устроила моя рыбка,
овощи, и цветы должны быть отправлены на поезд ежедневно из Нью-Йорка,
купил себе каждую статью еда, которая мне потребуется, чтобы сделать
эти _menus_, отдал приказ на мое мороженое, конфеты, и торты, все
что должно быть свежим, чтобы быть хорошими, чтобы прийти ко мне курьерским; отправлено мои
вин, но не на Мадейре, как я знал, было достаточно, что вина в
винные погреба из старого дома, чтобы плавать фрегата; заботился о моей
конюшня, и нашли мы могли конюшне двадцать лошадей в прекрасный кирпичный
Конюшни были полны повозок и транспортных средств. В оранжереях росли апельсиновые и лимонные деревья. Сам дом по своей архитектуре был
двойником Белого дома в Вашингтоне и почти таким же большим. В нём был великолепный мраморный холл размером 20 ; 45, ведущий в столовую размером 36 ; 25. Дом был построен в 1836 году из кирпича в окружении деревьев.
Три фермы, окружавшие его, фактически были частью территории и занимали тысячу акров земли. В 1836 году дом и территория обошлись более чем в
$150 000. Мне оставалось только обновить интерьер и
из потайных уголков был извлечён прекрасный старинный фамильный фарфор и огромное количество серебра, накопленное семьёй за три поколения.
Дедушка моей жены был выдающимся юристом; будучи состоятельным, он платил часть своих гонораров испанскими долларами, которые переплавлялись в серебро.
Я лишь жалею, что мне не посчастливилось заполучить несколько из этих старинных серебряных подносов.


Перед приходом гостя всё вокруг оживало. Для всех моих гостей дом стал сюрпризом, ведь его никогда не показывали светским людям. Как и на Северной реке, мы
Я проводил дни в седле и за рулём кареты, обедал со многими выдающимися людьми в их загородных поместьях и за эти десять дней прожил такую же настоящую английскую жизнь, как если бы жил в загородном доме в Англии. Я приглашал молодых людей из Нью-Йорка каждый вечер присоединиться к нам за ужином, и даже привередливый и требовательный майор, кажется, был всем доволен. Успех этой вечеринки показал, что загородный дом может быть таким же идеальным и уютным, как и в любой другой стране, при условии, что вы возьмёте на себя
хлопоты и расходы. Жизнь в Ньюпорте полностью и безоговорочно отличается от всего этого, ведь очарование этого места заключается в его обществе. Вы не привозите его туда, а находите там, и он сам о себе заботится и приходит к вам, когда вы этого хотите. Таким образом, вы избавляетесь от необходимости ежедневно обеспечивать большую компанию, что вполне приемлемо в Англии, где вы наследуете своих слуг вместе с состоянием, в то время как здесь, чтобы всё было сделано как следует, кем бы вы ни были, вы должны уделять этому своё время и внимание. Этот загородный приём я устроил в ноябре 1862 года.




МОДНЫЕ ЛЮДИ.




ГЛАВА XII.

 _Ужин Джона Ван Бюрена — я провожу весь день, подбирая свой
 парадный мундир — лорд Хартингтон критикует американские
 выражения — контраст в нашем образе жизни в 1862 и 1890 годах —
 социальный союз — это социальная сила — мы объединяемся ради общего
 блага — организация «ужинов с котильоном» — «свет» и «простой» свет — защита моды._


Когда я вышел из машины в Джерси-Сити, чтобы пересечь пролив на пароме и добраться до Нью-Йорка, я встретил Джона Ван Бюрена.
Он настоял на том, чтобы я поужинал с ним в тот день в
Юнион Клаб, чтобы встретиться с лордом Хартингтоном и его братом, лордом Эдвардом
Кавендиш, в честь которого он давал большой обед. Я отказался, так как у меня не было в городе парадного костюма.
но он не принял отказа.

“Дорогой мой человек”, - сказал он, “это будет событие в вашей жизни, чтобы встретиться с этими
уважаемые мужчины. Прыгать в первый попавшийся поезд, вернуться в свой загородный дом,
и сделать ваше платье-пальто. Во что бы то ни стало, вы не должны пропустить мой ужин.
Я так хорошо знал лорда Фредерика Кавендиша, что мне очень хотелось познакомиться с его братьями, а поскольку никто не мог прислать мне мой сюртук с отложным воротником, как его называют
На юге я сел на товарный поезд и потратил целый день на то, чтобы
приобрести необходимое снаряжение и вернуться с ним в город. В
качестве компенсации за мой рабочий день Ван Бюрен посадил меня рядом с лордом Хартингтоном. Разговаривая с ним, я спросил, что
в наших привычках, манерах и речи показалось ему странным. Сначала он воздерживался от критики,
но в конце концов со смехом ответил: «Вы все говорите „Да, сэр“ или „Нет, сэр“.
В Англии мы так не делаем, это используют только слуги». Джеймс Брэди, близкий друг нашего хозяина, присутствовавший на ужине,
он не умолкал, нападая на Ван Бюрена, который в ответ сказал: «Мой дорогой лорд Хартингтон, не обращайте внимания на то, что говорит мой друг Брейди.
Всё, что я могу о нём сказать, — это то, что он половину своего времени
защищает преступников, а другую половину — нападает на патриотов, таких как я». Я получил по заслугам за все хлопоты, связанные с посещением этого ужина.

В то время в Нью-Йорке было не больше одного-двух человек, которые тратили на жизнь и развлечения более шестидесяти тысяч долларов в год.
В этом городе не наберётся и полудюжины _поваров_, работающих в частных домах.
Сравните те времена с нынешними и посмотрите, как легко один или два человека, обладавших состоянием, могли контролировать общество, руководить им и управлять им, принимать людей или отвергать их по своему усмотрению. Если знатные незнакомцы не приносили им писем, их отвергали от всего. И наоборот, если другие люди, хоть и были очаровательными, не соответствовали этим критериям, их могли игнорировать и не принимать в обществе. Многие из нас видели всё это и понимали, как это работает.
Мы решили объединить респектабельные слои населения города и с помощью этого союза стать настолько сильными, что ни один человек не смог бы
могли бы противостоять нам. Мы чувствовали, что девизом должно быть _nous nous soutenons_.
 Этот девиз мы взяли на вооружение и придерживаемся его по сей день. Мы обнаружили, что хорошие и мудрые люди из этого сообщества всегда могли контролировать общество. Они делали это и продолжают делать. Нашим первым шагом в реализации этих взглядов было проведение серии «котильонных обедов».

Я должен пояснить, что за тем, что я называю «слитком общества», всегда стояли старые, солидные, состоятельные и уважаемые люди.
Семьи, которые обладали большим социальным влиянием ещё с момента зарождения этого
Это были люди, на которых равнялось общество и которые всегда могли, когда хотели, выйти вперёд и воспользоваться своей властью, но по тем или иным причинам они не принимали активного участия в общественной жизни, а лишь тихо, но незаметно присоединялись к ней. Обычно они предпочитали, подобно богам, восседать на Олимпе. Я помню, как одна дама, глава одной из таких семей, сказала мне, что она прожила в нью-йоркском обществе дольше, чем кто-либо другой. Однако этот вопрос не был решён или оставлен без внимания.
Дочь из соперничающего дома заявила, что
_её_ семья была частью нью-йоркского общества дольше, чем любая другая семья,
и хотя она слышала это утверждение в том виде, в котором я его высказал, она не
признала его правоту. Я хочу сказать, что главы этих семей, чувствуя
уверенность в своём положении, зная, что в их власти, когда они
захотят, использовать своё влияние, не принимали активного участия в
повседневной жизни общества. Они устраивали роскошные ужины и,
возможно, раз в год — прекрасный бал. Я знаю одну или две семьи, которые всю свою жизнь тщательно избегали показной роскоши и всего, что могло бы сделать их модными
Они были людьми, которые держались особняком, их уважали и почитали, и когда они открывали двери своего дома для общества, все спешили войти.  И по сей день, если одна из этих старинных семей, даже самая дальняя их ветвь, устраивает дневной приём, улица, на которой они живут, оказывается забитой экипажами.

На протяжении многих лет в этом городе у нас был буквально один _салон_ —
вечернее собрание всех блестящих и образованных людей,
как молодых, так и пожилых, с участием выдающихся гостей.
Самая утончённая и образованная бостонка, блестящая женщина, была первой, кто
В мой день это происходило еженедельно. Всю свою жизнь она проводила этот _салон_ как здесь, так и в Ньюпорте всё лето. «Плащ Илии упал на Елисея» в лице чрезвычайно талантливой светской дамы, которая с большим успехом проводила и продолжает проводить этот _салон_ в первый день каждой недели зимой и в Ньюпорте летом.

Ошибка, которую совершает мир в целом, заключается в том, что модные люди эгоистичны, легкомысленны и безразличны к благополучию своих собратьев.
Всё это — распространённое заблуждение, возникающее просто из-за
недостаток знаний об истинном положении дел. Элегантность
модной жизни питает и приносит пользу искусству и художникам; она
приводит к трате денег и их распределению; и она действительно не даёт
нашему народу и стране погрязнуть в рутине и превратиться в людей,
которые только зарабатывают и копят деньги, и которым нечего
привносить в жизнь, чтобы сделать её ярче и оживлённее; она
способствует развитию всех видов изобразительного искусства; но
что бы с ними стало без моды? Они выставляют напоказ все достоинства; ищут их в самых отдалённых уголках, где они скромно прячутся от посторонних глаз.
и привлекают к нему всеобщее внимание; украшают свои дома произведениями искусства, а самих себя — всем тем, что может найтись в любой части света, пробуждая талант и изобретательность. Люди, следящие за модой,
совершенствуют и облагораживают себя, потому что мода требует этого от них.

Прогресс — девиз моды; она никогда не стоит на месте; она всегда движется вперёд, ценит и уважает красоту в женщинах, а талант и гениальность — в мужчинах. Оно, безусловно, всегда самое милосердное; оно окружает себя всеми прелестями жизни; оно парит, а не ползёт. Я знаю
Принято считать, что все модные люди пусты и бессердечны. Мой опыт говорит об обратном. Я встречал столько же тёплых, отзывчивых, любящих сердец как в модной одежде, так и без неё.
Тщательное знакомство с миром позволяет им отличать зёрна от плевел, так что вся их добрая работа делается со знанием дела и с пользой. Мир не может без этого обойтись. Мода сама выбирает своих приверженцев. Вы увидите, что некоторые члены семьи как бы рождены для неё, а другие члены той же семьи не имеют к ней никакого отношения
Атрибуты. Этому нет объяснения: «Одно забрали, другое оставили».
Такого-то мужчину или женщину называют модными. Талант для общества развивается так же, как и талант для искусства.





КОТЛЕТЫ В ПОМЕЩЕНИИ И НА УЛИЦЕ.




 ГЛАВА XIII.

 _Стоимость ужинов с котильонами — Моё деликатное положение — Дебют прекрасной блондинки — Моль лорда Роузберри — У нас мадера лучше, чем в  Англии — Меня прозвали «автократом гостиных» — Большой  бал домино — Жестокий трюк с маской — Горничная английской леди
 принимает ванну — первые ужины в стиле котильон в Ньюпорте — пир на свежем воздухе — танцы в амбаре._


Но вернёмся к нашим ужинам в стиле котильон. Один мой друг считал, что они
непрактичны из-за дороговизны, но я вспомнил, как разговаривал с
владельцем знаменитого парижского ресторана «Филипп» о стоимости
ужина. Он заверил меня, что цена полностью зависит от того, что он
называл _les primeurs_, то есть от сезонных продуктов, и сказал, что
может угостить меня превосходным ужином за наполеон на человека, если я захочу
не берите _les primeurs_. С ними тот же ужин обошёлся бы в три наполеона.
«Я могу предложить вам, например, — сказал он, — _filet de
b;uf aux ceps_ за половину стоимости _filet aux truffes_, и так далее, вплоть до конца ужина, можно сократить расходы». Рассказав обо всём этом моему другу Дельмонико, я предложил устроить такой же недорогой ужин и подсчитывал расходы до тех пор, пока не снизил стоимость ужина с котильоном для семидесяти пяти или ста человек до десяти долларов на человека, включая музыку и все расходы. Друзья поддержали меня, и
Затем у нас была зима, полная успешных ужинов с котильонами. Это было непросто. Как же меня донимали мужчины, требуя, чтобы я пригласила на ужин женщин по их выбору! А дамы, в свою очередь, просили меня не навязывать им неподходящего партнёра. Самый большой из этих ужинов, на котором присутствовало более ста человек, мы устроили в «Дельмонико» на углу Пятой авеню и Четырнадцатой улицы, в большом бальном зале. Стол
был в форме подковы. Я стоял у двери в _салон_,
называя каждому мужчине имя дамы, которую он должен был пригласить на ужин, и хорошо
Я помню, как один из них категорически отказался принять и впустить в дом даму, которую ему назначили. Она вошла как раз в тот момент, когда они спорили, и, как следствие, больше никогда не приходила на эти ужины.  Сидя во главе стола с двумя молодыми и красивыми женщинами, которые в то время были гранд-дамами, по одной с каждой стороны от меня, мы увидели напротив себя, на другой стороне узкого стола в форме подковы, юную блондинку, которая только что вышла в свет. Я хорошо помню, как эти знатные дамы критиковали её и отзывались о ней. Одна из них, повернувшись к
Он повернулся ко мне и сказал: «А это твоя прелестная блондинка, самая красивая блондинка в Америке!» Другой, лучший знаток женщин, которого я когда-либо видел,
затем составил её гороскоп и сказал: «Я считаю её самой красивой блондинкой, которую я когда-либо видел. Эта женщина, будьте уверены, сделает блестящую
карьеру. Такие женщины — редкость». Эти слова оказались пророческими, потому что та
прекрасная невеста, пересекая океан на яхте своего мужа, исключительно
благодаря своей красоте обеспечила себе и своему мужу блестящее положение в лондонском обществе. Повернувшись ко мне, дама, которая произнесла эти слова, сказала:
Она спросила меня, как я выгляжу. Я ответил: «Как Венера, восходящая из моря».
Моё спокойствие было нарушено, когда я обнаружил, что одна из дам, невзлюбив своего соседа, как только узнала по карточке, кто он такой, незаметно поменялась с ним карточками, лишив молодого галантного кавалера места, о котором он так мечтал и о котором так долго и горячо молил. Разумеется, меня позвали, чтобы я всё объяснил и успокоил разбушевавшиеся воды. Джентльмен был в ярости и грозился жестоко расправиться с виновником. Я вмешался и защитил
Прекрасная дама пожертвовала официантом. После того как дамы покинули стол, джентльменам было предоставлено время выкурить сигару и выпить кофе. По этому случаю в гостях был граф Роузберри.
 Куря сигару и обсуждая ужин, он сказал мне: «Вы, американцы, совершили ошибку; вашей эмблемой должна была стать
попугайная птица, а не орёл».

То ли этому выдающемуся человеку, то ли графу Корку во время одной из таких бесед после ужина я рассказал о том, как готовят оленину.
Я утверждал, что здесь мы всегда подаём _седло_ оленя,
в то время как в Англии подают _голяшку_. А когда они отправляют её другу, то упаковывают в длинный узкий ящик, очень похожий на гроб.
 Мне объяснили, что их обеды были больше наших, и на седле не хватило бы мяса для английского обеда. Опять же, я обратил внимание на то, что здесь мы едим стейк из вырезки, а там — из огузка, который мы отдаём нашим слугам. Как мне сказали, причина этого заключалась в том, что они забивали свой скот раньше, чем мы забивали наш, и не использовали в пищу мясо, предназначенное для говядины. На Мадейре я
заявил: «Они у нас были», потому что, сказал я, «у вас нет ничего, что могло бы сравниться с нашим»;
хотя позже, на другом ужине, когда я сделал это заявление,
герцог Бофорт поддержал меня в этом вопросе и настаивал на том, что во многих старых загородных домах в Англии была превосходная мадера.


На следующий день мне прислали анонимные строки об этом ужине:


Такого прекрасного зрелища ещё не видели
 Как в последнюю ночь Дельмонико;
 Когда перья, цветы, драгоценные камни и кружева
 Украшали каждую прекрасную фигуру и лицо;
 Сад, лишённый всех шипов,
 Внешний мир остался позади.
 Они сидели чинно, как будто «Берк»
 передал им послание через своего клерка.
 И чьей же волшебной палочкой это
 Всё было вызвано к жизни? вершина блаженства.
 Вот он, кто теперь стоит перед вами, —
 Самодержец гостиных.

 Одним из событий этой зимы стал грандиозный бал домино, самый масштабный из всех, что когда-либо проводились здесь. В то время бушевала наша Гражданская война; на том балу появился знатный дворянин со своим другом, членом парламента. Прежде чем он успел войти в бальный зал, к нему подошла дама в домино и заговорила с ним. «Вы так же храбры, как и красивы?» — спросила она.
«Выполнишь ли ты просьбу женщины? Я бросаю тебе вызов, требуя исполнить мою просьбу!»
 «Что это?» — спросил он. «Позволишь ли ты мне прикрепить этот значок?» «Конечно», — был галантный ответ. Когда он проходил через комнаты, все увидели, что на нём значок южан. Это сочли намеренным оскорблением северян и сразу же возмутились. Его друг, член парламента, услышав об этом, сразу же подошёл к нему и снял значок. Многие считали, что этот выдающийся человек просто стал жертвой жестокой, озорной и глупой женщины.

Следующим летом, после того как меня так радушно приняли в Нассау, в Доме правительства, я пригласил своего старого друга, губернатора Багамских островов, навестить меня в Ньюпорте. В прекрасный летний день я подъехал к дому Бревурта и застал его буквально окружённым всеми его мирскими благами, всем его хозяйством и всеми его пожитками. Чтобы перевезти их на пароме через реку Фолл, потребовались две огромные платформы и огромный багажный вагон. Представьте себе эту вечеринку на острове, где каждый день приходилось бороться за еду, и посмотрите на
Роскошные обеденные столы на этих великолепных пароходах (которые, несомненно, произвели на них большое впечатление, поскольку они громко выражали своё изумление и восхищение)  достигли Ньюпорта в два часа ночи.
Когда я попытался сойти на берег, то обнаружил, что его превосходительство потерял все свои билеты. Наш проницательный капитан-янки не доверял людям, которые так поступали.
Поэтому англичанин достал бумажник, чтобы снова заплатить за всю компанию.
Милый пожилой джентльмен заявил, что это его вина и он должен заплатить за такую беспечность.  Мне не потребовалось много времени
чтобы убедить нашего капитана, что мы не мошенники, что мы заплатили за проезд и что нам непременно нужно сойти на берег.

 Я был полон решимости доказать своим гостям, что они добрались до страны изобилия, и не прошло и недели, как губернатор со вздохом заявил: «Он терпеть не может вид еды». Я прописал ему паровые ванны и ежедневные галопирования. Однажды мы вместе пошли на пляж, когда там было много людей.
 Мы увидели невероятно высокую женщину, похожую на Рубенса, в обтягивающем
Девушка в ситцевом платье, разгорячённая после ванны, прыгала вверх-вниз и в экстазе вскидывала руки над головой. «Кто эта особа?»
 — воскликнул он. «Разве здесь такое разрешено? Да как ты можешь это терпеть?!» Я бросил один взгляд на девушку, а затем, заливаясь смехом, схватил его за руку и воскликнул: «Это английская служанка твоей жены!»
Если бы я ударил его током, он не выскочил бы из повозки быстрее. Бросившись к кромке воды, он закричал: «С меня хватит! С меня хватит, немедленно, ты, безумная нефритовая! Как ты смеешь позорить меня!»
Бедняжка, видно, чувствовала себя невиновной во всех грехах, но, увидев толпу, которую собрал вокруг себя губернатор, молниеносно выскочила из воды.


 Первый ужин в стиле котильон, который когда-либо проводился в Ньюпорте, я устроил на своей ферме в Бэйсайде.
 Я выбрал ночь, когда луна будет полной, и пригласил достаточно гостей, чтобы устроить котильон. Мы ужинали на свежем воздухе в 18:00 в саду, примыкающем к фермерскому дому.
Фронтон дома защищал нас от южного морского бриза.  Таким образом мы
избежали встречи с мухами, бичом Ньюпорта.  В самом доме мы не могли
Вы убрали их со стола, а на свежем воздухе даже лёгкий, едва ощутимый ветерок полностью избавит вас от них.
Кухня в фермерском доме была совсем рядом. Вы сидели на аккуратно подстриженном газоне.
Перед вами был небольшой сад с красивыми живыми изгородями,
восточная сторона фермерского дома была увита виноградной лозой,
усеянной тыквами, дынями и огурцами, которые на зелёном фоне
создавали яркую цветовую гамму. Перед вами простиралась вся
ферма, а за ней — залив и далёкий океан, усеянный парусными
судами. Солнце
Солнце садится за холмы Наррагансетт, окутывая берег Ньюпорта золотистым светом.
Как сказал мне тогда Джон Ван Бюрен, «вы видите столько же моря, сколько и с палубы яхты».  Добавьте к этому изысканные туалеты, в которые наши женщины облачаются по таким случаям, стол, уставленный всевозможными деликатесами, и всеобщее веселье, и вы получите картину наслаждения, которую не может подарить ни один закрытый бальный зал. Никакой
«застоявшейся Ютики» не ограничивало наши возможности. Мужчины и женщины наслаждались
свободой, которую позволяла им сельская местность, и, подобно ягнятам,
возня в поля рядом с ними, они обыскали о, и так
с гораздо жесткой условности, касающиеся город
развлечения.

На этой маленькой ферме у меня был погреб для кларета и чердак фермерского дома для мадеры.
Холодные зимы на Род-Айленде во многом способствовали сохранению этого напитка.
для меня вина семидесятилетней и восьмидесятилетней выдержки. По этому случаю я
помню, как подарил им Эмори 1811 года выпуска (один из величайших бостонских
Мадейра), и я видел, как мужчины подносили его к свету, чтобы рассмотреть его прекрасный янтарный цвет, вдыхали его аромат и выпивали его «нежными взглядами, устремлёнными на них».

Отличительной чертой всех моих фермерских ужинов были _Dindonneaux ; la Toulouse_ и _; la Bordelaise_ (цыплята-индейки). Раньше считалось, что индейку можно есть только в День благодарения в ноябре и после него, но я узнал от французов, что индейка _poult_ с _quenelle de volaille_, с белым или тёмным соусом, — это лучший способ насладиться индейкой из Род-Айленда. Думаю, впервые их подали таким образом на моей ферме в Ньюпорте. Теперь их готовят именно так, и все считают их летним деликатесом.

 После ужина мы парами отправились на берег (пляж
длиной в три четверти мили) или сидел под группой деревьев
и любовался прекрасным заливом.

Мой брат, полковник Макаллистер, применил свои инженерные навыки, чтобы
оборудовать мой амбар всевозможными источниками света. Он соорудил импровизированную
люстру в центре, украсил стойла для лошадей и крупного рогатого скота виноградными лозами и зеленью, установил в них сиденья для моих гостей (все они были красиво посыпаны гравием) и пригласил музыкантов на сеновал, а в средней части амбара настелил пол для танцев. У нас была сцена, которую
Тенье так часто изображал на своих картинах. Мы танцевали до поздней ночи, а потом
Мне предстояло ехать домой при великолепном лунном свете.

Я не могу не упомянуть об одной особенности этих вечеринок. Это был «Яхтенный клубный ромовый пунш», приготовленный из старого плантационного рома и подававшийся в огромных чашах с огромным куском льда в каждой чаше. Тающий лёд был единственной жидкостью, добавляемой к рому, за исключением тех случаев, когда я выливал в него бутылку шампанского, что не вредило напитку.




ЭПОХА ВЕЛИКОЛЕПНОЙ РАСТОЧИТЕЛЬНОСТИ.




Глава XIV.

 _Первые частные балы у Дельмонико — Соловей, который ездил
 Вчетвером — Частные театральные представления в конюшне — Морская прогулка
 без ветра и запечённого моллюска в условиях трудностей — поэт описывает фиаско — тарелки для пуфов и прокисшее шампанское для жаждущих — серебряные, золотые и бриллиантовые ужины — вручение подарков гостям._


А теперь давайте вернёмся в Нью-Йорк и его развлечения. Ассамблеи всегда проводились в «Дельмонико» на Четырнадцатой улице.
Лучшие люди города избирались в комитет по управлению, а патронировали их дамы, занимавшие видное положение.  Это были большие балы, на которые приглашались все, кто принадлежал к так называемому высшему обществу.  Они были очень
Это было восхитительно. Выдающийся банкир, глава одной из наших старейших семей,
устроил первый _закрытый_ бал в «Дельмонико», чтобы представить обществу своих дочерей. Это было великолепно. Залы «Дельмонико» были идеально
подходящими для такого развлечения. На балу присутствовало не менее восьмисот человек, и хозяин достал из своего богатого погреба лучшую мадеру и гок. Это был первый закрытый бал в этом доме.
После успеха этого мероприятия стало модным устраивать частные балы в
Дельмонико, и, конечно, нельзя было найти лучшего места для
такая цель. Один из самых грандиозных и красивых маскарадных балов, когда-либо дававшихся здесь
, был дан в этих залах немного позже. Отсутствовал на Юге.,
Я на нем не присутствовал. Затем наступила эпоха великой экстравагантности .nd
расходы.

Красивая женщина, которая пела как соловей, устроила маскарадный бал.
Он имел оглушительный успех, выдвинул её на первый план и
привлёк к ней множество поклонников. Благодаря своей
привлекательности она стала королевой бала той зимой.
Помимо прочих достоинств, она прекрасно управлялась с четырьмя лошадьми. Я помню, как летом проезжал мимо неё на Бельвью-авеню.
Она сидела на козлах кареты, запряжённой четвёркой прекрасных лошадей, и управлялась с поводьями с грацией и лёгкостью, достойными восхищения. Все ухаживали за ней. Она покорила сердца как мужчин, так и женщин.

В то время появился человек, обладавший огромной энергией и смелостью, который привлёк к себе внимание общества и фактически полностью завладел им.
Полный энергии и предприимчивости, располагавший значительными средствами, он сделал для Нью-Йорка очень многое, и многое из этого останется после него. Он создал Джером
Парк; и не только создал его, но и привлёк к нему внимание общества. Он превратил его в Гудвуд Америки и пробудил в обществе интерес к нему. Он
блестяще открыл этот парк и благодаря своей энергии и упорству
сделал его на долгие годы самым любимым местом для всех жителей Нью-Йорка.
Восхищаясь прекрасной певицей, он предложил ей превратить его роскошные конюшни в театр и пригласить весь модный свет посмотреть её выступление «ради милосердия» — чтобы собрать средства для больных и раненых солдат. При этом он заверил её, что она в буквальном смысле заставит весь модный свет просить и умолять о билетах в этот театр. Так и случилось. Все стекались, чтобы посмотреть на выступление этой талантливой женщины. Работа этого энергичного человека была выполнена превосходно. Он превратил свою конюшню в жемчужину. Я могу сравнить её только с
маленький королевский театр. При входе вас встречали слуги в ливреях и провожали к вашему месту, где вы оказывались в окружении самых блестящих гостей. На сцене в качестве актрис-любительниц, поддерживающих прекрасную певицу, выступали модные красавицы того времени. Это было не самое незначительное из того, что делал этот щедрый человек. Будучи превосходным кучером, он сразу же возродил моду на упряжки из четырёх лошадей. Он каждый день выезжал со своей повозкой, в которой сидели красивые женщины, и направлялся в каждую привлекательную сельскую гостиницу
и по городу, где можно было хорошо пообедать, переправляясь на пароме,
и разъезжая по Бродвею с лёгкостью и мастерством бывалого кучера, каковым он и был. Его проекты были, пожалуй, слишком грандиозными. Он тратил деньги на все эти вещи; его идеи были хороши, но, как и многие великие умы,
временами он был слишком невнимателен к деталям. Однажды в Ньюпорте он пришёл ко мне и сказал, что задумал устроить деревенский _фетиш_, спросил моего совета, как это сделать, но так и не воплотил его в жизнь, а затем потерпел своё первое _фиаско_. Он пригласил _светских львиц_ отправиться в
яхт потом лежать в гавани, и пошел с ним к Каменному мосту к
танцевальная и пикник. Все яхтсменов разместили свои яхты на его
утилизация. В 12 часов утра весь Ньюпорт, то есть местная мода, был на
этих яхтах. На носу лодок он поставил бокалы с шампанским. Зашло
палящее солнце, и на воды опустился мертвый штиль. Были вызваны буксиры.
Для буксировки яхт. Был отдан приказ не подавать ни печенья, ни вина никому из участников поездки на этих лодках, чтобы мы могли добраться до пиршества на Мосту с полным желудком.  Солнце
Солнце уже садилось, и наступила ночь, прежде чем мы высадились. Затем нас отвели в сад, где высокая трава была по колено и вся мокрая. Перед нами стояли огромные тарелки с тушёными моллюсками и кукурузой, которые были приготовлены и ждали нас в 14:00. Женщины поставили тарелки на траву и опустили в них ноги, чтобы хоть как-то высушить их. Шампанское было выдержанным,
компания погрузилась в темноту и проголодалась, так что все решили,
что такой пикник с запечёнными моллюсками — это своего рода _праздник_,
которым не стоит злоупотреблять. Великий острослов того времени, его верный спутник,
Я назвал его «Меланхоличный праздник». Мне прислали следующие анонимные строки об этом блюде из моллюсков:

 АДАПТАЦИЯ ПЛАЧА.

 Моллюски, моллюски, моллюски,
 Они всегда будут у меня во рту.
 Моллюски, моллюски, моллюски!
 Я буду увенчан венком из похлёбки.

 Хлеб, соленья и кукуруза,
Кукуруза, соленья и хлеб.
 Всякий раз, когда я засыпаю, появляются огромные призраки
 С _жадными_ ртами, которые нужно накормить.

 О, женщины с ненасытным аппетитом!
 О, девушки, которые, как я думал, живут в облаках!
 Я не собирался так надолго оставлять вас
 Без еды, клянусь.

 Моллюски, моллюски, моллюски!
 У меня в голове только моллюски.
 Я уверен, что и при жизни, и после смерти
 меня будут жарить и снова жарить.

 О, буксиры, почему вы не могли тянуть?
 О, ветры, почему вы не дули?
 Я уверен, что сделал всё, что мог сделать человек.


 Мой моллюск не должен быть пережарен.Нисколько не обескураженный этой неудачей, он вернулся в Нью-Йорк и
запланировал три ужина, которые он должен был устроить вместе с двумя своими друзьями.
Это должны были быть три самых роскошных ужина, которые когда-либо устраивались в этом городе. Лоренцо
Дельмонико воскликнул: «Что за люди! Здесь, в трёх
«Джентльмены приходят ко мне и заказывают три ужина, и каждый просит меня приготовить его ужин так, чтобы он был лучшим из трёх. Мне дают неограниченный заказ:
“Бери сколько хочешь, но приготовь мой ужин так, чтобы он был лучшим”». Затем Дельмонико сказал мне:
«Я велел своему повару назвать эти ужины Серебряным, Золотым и Бриллиантовым и добавить на них что-нибудь новое». Я побывал на этих трёх ужинах. Среди прочих блюд у нас была утка с холщовой спиной, нарезанная и приготовленная в виде _aspic de canvasback_, а также стручковая фасоль с трюфелями, холодная, как салат, и мороженое с трюфелями. Последнее блюдо, как ни странно,
Очень хорошо. За одним из ужинов, развернув салфетку, каждая из прекрасных дам-гостей обнаружила золотой браслет с монограммой Джерома Парка, выгравированной на золоте в центре. Следует помнить, что эта традиция дарить дамам подарки на ужинах зародилась не в этом городе. В моё время богатый холостяк Уильям Гастон устраивал в Саванне, штат Джорджия, роскошные ужины.
На тарелке каждой дамы он всегда клал красивый испанский веер такой ценности, что внуки этих дам хранят их и по сей день и с гордостью выставляют напоказ.




НА КОРОБЧАТОМ МЕСТЕ В НЬЮПОРТЕ.




ГЛАВА XV.

 _Погоня вчетвером — форейторы и верховые следуют за каретой —
 ухаживание за рысаком — стоимость пикников в Ньюпорте тогда и
 сейчас — съезд с моста — несчастный случай, который мог
 обернуться серьёзными последствиями — танец в чайном доме —
 кучеры совершают набег на винный погреб — все они
 навеселе, и царит неразбериха — опасная дорога домой._


В то время казалось, что изобретательность человека подвергается испытанию на
изобретение новых видов развлечений. Зима в Нью-Йорке была такой
весёлой, что люди были готовы к шалостям и развлечениям и чувствовали
богачи, поскольку валюта была обесценена, а цены на всё росли,
в Ньюпорте был насыщенный и стремительный сезон. Все помешались на
каретниках. Мой старый друг, майор, не хотел отставать, поэтому он
выставил на продажу четыре новеньких гнедых. И снова я застал своего
старого друга-холостяка, человека с большим состоянием, но самого
спокойного из всех, за тем, как он одним прекрасным летним утром
сидел на козлах каретника и запрягал четырёх прекрасных лошадей. Но это не удовлетворило аристократов. Вскоре появились два всадника на почтовых лошадях, которые следовали за обозом; и снова несколько пар
прекрасные лошади, на которых ездят форейторы _; la demi d’Aumont_. Выезд на пикник в те времена был настоящим событием. В те дни для загородных вечеринок часто выбирали красивое место на воде под названием «Глен».
 Это был романтический уголок примерно в семи милях от Ньюпорта, на так называемом Восточном проходе, который выходит к Атлантическому океану.

Мой молодой друг, который тогда ухаживал за блестящей молодой женщиной,
обратился ко мне за советом. Он хотел произвести впечатление на объект своего
внимания и предложил сделать это, наняв двух самых быстрых рысаков
Он купил лошадей в Род-Айленде и вёз юную леди на пикник в «Глен». Он утверждал, что это более по-американски, чем любой из ваших тандемов, упряжек или верховая езда с форейтором; что скорость, которую он выберет, будет потрясающей, и он гарантирует, что проедет семь миль за двадцать минут. Он был тем, кого мы называем настоящим любителем рысистых лошадей; он был влюблён в лошадей; он боготворил лошадей; он не любил в них стиль, а гнался только за скоростью. Я попытался его отговорить.

 «Это никуда не годится, — сказал я. — Это не модно. Дама, которую ты везёшь
Она будет прекрасно одета, а ты засыплешь её пылью; кроме того, такой темп её напугает».

 «Не бойся, дружище, — ответил он. — У этой девушки есть характер; она пройдёт через всё. Она не из тех, кто ест одну воду; я не могу ехать слишком быстро для неё».

 «Тогда поступай, как знаешь», — сказал я, и он отправился в Провиденс, чтобы с помощью своих связей раздобыть этих двух удивительно быстрых рысаков.

Мы все красиво расположились в Глене, как вдруг услышали, что кто-то с невероятной скоростью спускается с холма. Это был
Было невозможно разглядеть, что это такое, потому что оно было полностью скрыто облаком пыли. Оно приближалось с молниеносной скоростью, и когда поравнялось с нами и майором, мы услышали громкое «Эй, ребята, эй!» и повозка остановилась. Пассажиры, мужчина и женщина, были так покрыты грязью и пылью, что их едва можно было отличить друг от друга. Я подбежал к повозке и увидел красное от возмущения лицо и протянутую руку, умолявшую меня вытащить её. Схватив меня за руку,
она спрыгнула с повозки, воскликнув: «Ужасное создание! Я никогда
желаю снова увидеть его”, - и тут она разрыдалась. Все ее тело
легкое, изысканное платье было полностью испорчено, и она представляла собой зрелище.
Повернувшись к нему, я увидел отблеск триумфа на его лице; его часы в
руку. “Я сделал это, О, Боже! Я сделал это, и у меня осталось десять секунд! - они
разрушители!

Я спокойно ответил: “Они действительно разрушители, они разнесли ваш
бизнес в клочья”.

«Чушь собачья! — сказал он. — Она не будет возражать. Конечно, она немного испугалась, но держалась за мою руку, и мы благополучно добрались». Затем он
искал свою жертву. Вскоре по его унылому виду я понял, что она отдала ему варежку, и, проходя мимо него, медленно ведущего лошадей домой, я философствовал на эту тему: «Рысистые лошади и мода несовместимы».


Наша следующая грандиозная дневная забава была на Бристольском пароме. Там у нас был большой загородный отель, которым мы завладели. Мы пригласили лучшего шеф-повара Ньюпорта, чтобы он одолжил нам своего _повара_, а я взял с собой своего чернокожего повара, уроженца Балтимора, который в Мэрилендском клубе охотников на уток заработал репутацию кулинара, готовящего дичь, уток и т. д. Мы решили, что
По этому случаю мы устроили состязание в кулинарном мастерстве между креольской кухаркой, лучшей в своём деле, и лучшим _шеф-поваром_, которого мы знали в этой стране.
На ужине должно было присутствовать шестьдесят человек; блюда состояли из испанской скумбрии, мягкопанцирных крабов, вальдшнепов и куропаток. Излишне говорить, что француз вышел победителем, хотя моя креольская кухарка утверждала, что французский _шеф-повар_ не ест свои собственные блюда, а пожирает её мягкопанцирных крабов.

По этому случаю у нас был грандиозный выезд: дрожки, постильоны _; la demi d’Aumont_ и тандемы. Я сам дирижировал котильоном, танцуя в большом зале
Мы расположились в гостиной гостиницы, и всё прошло так чудесно, что мы не заметили, как наступила ночь. Было темно, как в Эребе. Нам предстояло проехать одиннадцать миль, и я заметил, что некоторые из наших кучеров немного нервничали. У моего старого друга-холостяка в повозке был драгоценный груз. На откидном сиденье рядом с ним сидела наша соловушка, а я в своём четырёхместном открытом экипаже вез нашу светскую королеву и знаменитую балтиморскую красавицу. «Дорога прямая или извилистая?» — спрашивали меня со всех сторон.
 Я танцевала почти до упаду и была хорошо подкрепилась
Шампанское показалось мне прямым, как стрела, потому что я тогда ещё не знал о его изгибах и поворотах. Мы все пустились вскачь вверх по склону. Я помню, как мой друг, майор, крикнул мне: «К чёрту последнего!»
А старый семейный кучер, который сопровождал его в тот день, предупредил: «Будьте осторожны, сэр, дорога не такая прямая, как могла бы быть».
Мы ехали во весь опор, лошади были свежими, дамы ликовали, я был счастлив, как лорд, — и вдруг раздался крик, потом ещё один, потом раздался всплеск воды. Было темно, и я стоял
Подъехав к своей повозке, я крикнул: «Клянусь Юпитером! Он съехал с моста», — и он действительно съехал с моста, перевернув повозку, и четыре лошади увязли в грязи и воде. Один молодой человек в порыве чувств спрыгнул с повозки и попытался сорвать с неё одну из ламп. Как же я тогда восхищался отважной и хладнокровной маленькой женщиной, сидевшей рядом со мной! Она ни на секунду не теряла самообладания.
Она спокойно и эффективно отдавала распоряжения и вскоре навела порядок в этом хаосе. Из весёлой праздничной процессии мы превратились в печальный, меланхоличный похоронный кортеж.
Дамы были извлечены из-под обломков и рассажены по разным повозкам.
Мы двинулись в путь, и нам предстояло пройти десять унылых миль до Ньюпорта. Одного блестящего молодого человека из дипломатического корпуса, когда мы проходили мимо фермерского дома, едва различимого в темноте, попросили принести нашим раненым по стакану воды. Он бросился к дому, колотя в дверь и крича: «Хозяева, хозяева, хозяева, вы слышите, вы слышите?»
Старый фермер высунул голову из окна и ответил ему: «Да что ты такое говоришь, дом не может разговаривать! Что тебе здесь нужно в такое время суток?
»Я знаю, кто вы такие, — вы из тех, кто ходит на пикники к Макалистеру. Я видел, как вы проходили мимо сегодня утром. Полагаю, вам нужно молоко, но здесь вы его не получите.

 Поскольку пикники, деревенские ужины и завтраки были тогда в моде в Ньюпорте, они заменили собой балы, а все танцы и большая часть ужинов проходили на свежем воздухе. Я бы сказал, что, поскольку каждая семья брала с собой на эти вечеринки своего дворецкого, который приносил вино и все блюда, их стоимость была незначительной. Мы платили двадцать пять долларов за ферму или рощу, куда приезжали на день.
Двадцать пять долларов за деревенский оркестр, столько же за аренду
серебра, льняных скатертей, посуды и т. д. и десять долларов за лошадь, повозку и
человека, который всё это вывезет, — в итоге расходы на каждый случай составляли от восьмидесяти пяти до ста долларов. Ужин с пикником и танцами на моей ферме, где я всё обеспечивал сам, без привлечения сторонних средств, на пятьдесят или шестьдесят человек обошёлся бы мне тогда в триста долларов, включая всё. Какая разница по сравнению с нынешним временем! Позапрошлым летом я устроил на своей ферме один из этих деревенских танцев и обедов.
где, под красивой рощей, я построил танцевальную площадку,
с которой можно бросить печенье в прекрасные воды залива
Наррагансетт. Аренда фермы для вечеринки, где каждый приносил
по блюду, а также оплата услуг слуг и музыкантов обошлись нам в
восемьсот шесть долларов и восемьдесят четыре цента. На вечеринке
присутствовало 140 человек. Железная дорога проходила через
ферму, и поезд останавливался прямо на месте, в нескольких ярдах от
группы деревьев. Выезжаем из Ньюпорта в 14:00.
Через шесть минут мы на месте, а в четверть шестого поезд отправляется
Они вернулись к нам, избавив нас от необходимости нанимать кучеров и конюхов.
Мы встретили их всех на железнодорожной станции, когда вернулись в Ньюпорт в 17:00, чтобы отправиться на нашу обычную послеобеденную прогулку.

Но вернёмся в прошлое. Когда Ньюпорт был на пике популярности и затмевал сам себя, молодые люди того времени решили преподать мне урок организации пикников. Они чувствовали, что то, что у них хорошо получалось в Нью-Йорке и его окрестностях,
они могли бы делать с таким же успехом в Ньюпорте, поэтому они послали в город за
Дельмонико со всем его персоналом и пригласили весь Ньюпорт на танцы и
загородный ужин в большом чайном доме примерно в шести милях от Ньюпорта,
рядом с Оклендсом, бывшей фермой Гиббса, позже перешедшей в собственность мистера
Огаста Белмонта, а сейчас принадлежащей мистеру Корнелиусу Вандербильту и являющейся его образцовой фермой, одним из самых красивых мест на острове Ньюпорт. Дельмонико поселился в этом огромном доме, похожем на казарму, и нанял официантов, которые должны были накрывать в большой старой столовой его изысканные блюда, привезённые из Нью-Йорка.  Все гости танцевали котильон в передней гостиной, выстроившись в ряд перед ней
piazzas. С приближением пяти часов вечера стало очевидно, что у всех возникло непреодолимое желание, внутренняя тяга к еде. Члены комитета задавались вопросом:
«Когда же мы наконец поедим?» Они бросились торопить события, а затем один за другим вернулись с побледневшими лицами и
недвусмысленным тревожным и обеспокоенным выражением. Наконец они подошли ко мне и спросили:
«Дорогой мой, что же нам делать?» Пойдёмте, посмотрите сами». Затащив меня в столовую и буфетную отеля, он действительно показал мне то, что я увидел. Все кучеры и конюхи устроили набег на
Они запаслись всем необходимым, загнали французских официантов Дельмонико в подвал отеля и заперли их там. Затем, завладев обеденным залом, они устроили настоящий карнавал. Они съели все до последней крошки и выпили все шампанское; мороженое, желе и кондитерские изделия остались нетронутыми. Глядя на эту сцену, я вспомнил, как Вергилий описывал кораблекрушение: «_Apparent rari in gurgite nantes_».
Все кучеры и конюхи были пьяны, и, когда вся компания бросилась
домой, чтобы успеть поужинать, сцена на дороге стала ещё более
описание. Кучеры раскачивались взад и вперёд, как маятник часов; форейторы из _demi d’Aumonts_ держались за гривы своих лошадей, когда теряли равновесие. Женщины, как обычно, вели себя превосходно. Одна из них сказала мне: «Мой муж ужасно пьян, но я сделаю вид, что не замечаю этого. Лошади спокойные, они сами пойдут». Мой старый друг, майор, сразу же созвал военный совет.
Было предложено всем собраться и как следует проучить этих парней,
но благоразумие подсказывало, что в этом деле и мастер хорош, и слуга.
Результат мог быть сомнительным, поэтому все с грустью разошлись, как можно лучше исполнив свой долг. Майор отчитал своего старого семейного кучера:
 «Ричард, я поражён твоим поведением. Меня не удивляет, что другие ведут себя как негодяи, но то, что ты, старый семейный слуга, так опозорился, меня шокирует».
Ответ был таким: «Я признаю свою вину, майор, но, по правде говоря, я слабый человек».




СОЦИАЛЬНОЕ ЕДИНСТВО.




ГЛАВА XVI.

 _Grand банкетный к нареченной-она сидела в банке из роз с
 Фонтаны играя ее ... анекдот в Almack это--путь
 Герцог Веллингтон представил моего отца и Доминика Линча «сливовым».
Я решил создать американский «Альманах».
Так был основан «Патриархат».
Власть одного человека упразднена.
Успех организации._


Двумя самыми выдающимися молодыми женщинами моего времени в этой стране были, по моему мнению, одна — дочь нашего бывшего государственного секретаря и бывшего губернатора, а другая — дочь моего друга майора.
Они оба выглядели так, словно были рождены в благородной семье, и всегда, когда появлялись, становились центром внимания. Когда майор обручился с
Когда было объявлено о помолвке моей дочери, один из её поклонников попросил меня пойти с ним к
Шарлю Дельмонико, так как он хотел устроить для этой прекрасной дамы
банкет в честь первого шага, который она сделала на пути к женской карьере.
По словам поэта, она была

 «Мысль зрелая, но не высказанная,
 идея, горячая и яркая, но ещё не воплощённая».

Теперь ей предстояло стать благородной женщиной, и она должна была оставить детские забавы и нежно попрощаться со всеми, кто поклонялся её святыне. Эта поклонница хотела, чтобы этот день стал особенным в её жизни.
а также его; так что с помощью гения Дельмонико мы должны были устроить пир
для этой прекрасной девы, на котором она, подобно королеве мая, должна была восседать в беседке из роз. И она в буквальном смысле так и сделала, будучи усаженной туда хозяином, отпрыском одной из старейших семей Нью-Йорка, род которой был переплетён с Ливингстонами, а через брак тесно связан с великим
Робертом Фултоном. Это был первый из этих роскошных и великолепных
банкетов. Пятьдесят восемь гостей ужинали в
большом бальном зале Дельмонико; огромный овальный стол занимал всё пространство
Комната была украшена множеством изысканных цветов. Там было три фонтана: один в центре, а два других — на каждом конце стола.
Фонтаны мягко разбрызгивали воду, но так, чтобы ничто на столе не
загораживало обзор. Со всех сторон можно было видеть эти прекрасные клумбы и струи воды.
После ужина был дан котильон, а затем все вернулись в столовую и ужинали, пока над нами занимался рассвет.

Тесное общение на небольшой водопойке естественным образом приводит к ссорам.
Люди не всегда могут прийти к согласию. Когда вы становитесь очень богатым и влиятельным, а люди заискивают перед вами, во многих случаях это приводит к тому, что вы становитесь требовательным и властным. Вскоре стало очевидно, что люди со средним достатком, не обладающие социальной властью, которой можно было бы похвастаться, должны быть отодвинуты в сторону и вытеснены, если власть одного человека или даже объединённая власть двух или трёх невероятно богатых людей контролирует общество. Кто-то подумал, что это не сработает. Почтение, которое мы оказываем общественному деятелю, должно исходить из уважения и восхищения, которые мы к нему испытываем, но оно не должно быть навязанным или
вынужден. Тогда мне пришло в голову, что если кто-то каким-то образом выйдет на связь с власть имущими, его положение может стать критическим, и он будет вынужден уйти с дороги, чтобы по-настоящему потерять своё положение в обществе. Где же тогда было лекарство от всего этого? Как избежать такой непредвиденной ситуации? Поразмыслив, я пришёл к такому выводу:
в такой стране, как наша, сила всегда была в единстве;
объединить прочный, респектабельный элемент любого сообщества
для любого проекта — значит создать силу, которая приведёт к успеху
почти любое предприятие. Поэтому, вернувшись в Нью-Йорк, я
Зимой я огляделся по сторонам и обратился за помощью к тогда ещё тихим и скромным представителям этого города, чтобы они помогли мне создать ассоциацию для проведения наших зимних балов.


В детстве я часто с большим интересом слушал рассказы отца о его поездке в Лондон с Домиником Линчем, самым светским и обаятельным человеком, которого когда-либо знал Нью-Йорк. Он бы рассказал о том, как они с этим другом отправились в «Олмак»,
оказавшись в блестящем обществе, никого не зная и не будучи замеченными никем из присутствующих; Линч,
повернувшись к моему отцу, воскликнул: «Ну, друг мой, мы и впрямь вели себя как гуси, когда вломились сюда, где нам явно не рады». Не успел он договорить, как вошёл герцог Веллингтон (которому они
отнесли письма и который прислал им билеты в «Олмак»). Он огляделся,
увидел их, сразу же подошёл, взял каждого за руку и дважды провёл
их по комнате туда и обратно; затем, сославшись на занятость,
пожелал им спокойной ночи и ушёл. При виде того, как он быстро
выходит из комнаты, их лица помрачнели, но едва за ним закрылась
дверь, как все
Они столпились вокруг них, и через несколько минут их представили всем знатным особам, и они провели очаровательный вечер. Он рассказал нам, как появился «Олмак».
Всё началось с того, что влиятельные женщины объединились, чтобы устраивать эти балы и таким образом сделать их величайшими светскими событиями лондонского общества.


Помня обо всём этом, в 1872 году я решил основать в Нью-Йорке
«Американский Альмак» принимал мужчин вместо женщин, тщательно отбирая только самых влиятельных представителей города, которые имели право
создавать общество и руководить им. Я знал, что всё будет зависеть от того, какой выбор мы сделаем.


 В жизни есть одно правило, которого я неизменно придерживаюсь: никогда не полагаться полностью на собственное суждение, а прислушиваться к советам других, тщательно их взвешивать и убеждаться в их правильности, а затем действовать в соответствии с ними. В этом городе я обратился к тем, кто мог лучше всех проанализировать людей, кто знал их прошлое и настоящее и мог предвидеть их будущее. Таким образом, я сформировал исполнительный комитет из трёх джентльменов, которые ежедневно собирались у меня дома.
Мы всерьёз взялись за составление списка тех, кого мы
следует предложить присоединиться к этому начинанию. Один из членов этого комитета, очень
талантливый и умный человек, предложил назвать Ассоциацию «Патриархами».
Это название было сразу же принято, а затем, после некоторого обсуждения,
мы ограничили число «Патриархов» двадцатью пятью и постановили, что каждый
«Патриарх» за свою подписку должен иметь право пригласить на каждый бал четырёх дам и пятерых джентльменов, включая себя и свою семью;
что следует приглашать всех выдающихся незнакомцев в возрасте до пятидесяти лет; а затем
установил правила, регулирующие проведение этих балов, — и всё это
с некоторыми незначительными изменениями, соблюдаются по сей день. Следующим джентльменам было предложено стать
«патриархами», и они сразу же присоединились к небольшой группе:

ДЖОН ДЖЕЙКОБ АСТОР,
УИЛЬЯМ АСТОР,
ДЕ ЛЭНСИ КЕЙН,
УОРД МАКАЛЛИСТЕР,
ДЖОРДЖ ГЕНРИ УОРРЕН,
ЮДЖИН А. ЛИВИНГСТОН,
УИЛЬЯМ БАТЛЕР ДУНКАН,
Э. Темплтон Снеллинг,
Льюис Колфорд Джонс,
ДЖОН У.Хамерсли,
БЕНДЖАМИН С. Уэллс,
ФРЕДЕРИК ШЕЛДОН,
РОЙАЛ ФЕЛПС,
Эдвин А. Пост,
А. Грейси Кинг,
Льюис М. Ратхерфорд,
РОБЕРТ Г. РЕМСЕН,
УИЛЬЯМ К. ШЕРМЕРХОРН,
Фрэнсис Р. Райвз,
МАТУРЕН ЛИВИНГСТОН,
АЛЕКС. ВАН РЕНСЕЛАЕР,
УОЛТЕР ЛЭНГДОН,
Ф. Г. Д'ОТВИЛЬ,
К. К. ГУДХЬЮ,
УИЛЬЯМ Р. ТРЕВЕРС.

 Мы стремились сделать эти балы по-настоящему репрезентативными; привлечь на них старых колонистов из Нью-Йорка, наших приёмных граждан, а также людей, чьи способности и честность снискали уважение общества и которые составляли важную часть этого общества. Мы хотели привлечь людей с деньгами, но ни в коем случае не хотели, чтобы они контролировали нас. Патриархи были выбраны исключительно за их компетентность. Каждый из них пообещал приглашать на бал только тех, кто будет достоин этого бала.  Затем мы
было решено, что ответственность за приглашение каждой группы из девяти гостей
должна лежать на плечах пригласившего их Патриарха, и
что в случае появления какого-либо нежелательного элемента
Руководство должно немедленно сообщить, кем была приглашена такая нежелательная сторона, и уведомить Патриарха, совершившего проступок, о том, что он причинил нам ущерб, и попросить его быть более осмотрительным. Затем он предстал перед обществом в качестве поручителя своего гостя, и всё общество, зная о совершённом им проступке, стало так его порицать, что он ушёл
и больше не греши. Тогда мы знали, и знаем сейчас, что весь секрет успеха этих патриархальных балов заключался в том, что они были избранными, самыми блестящими балами каждой зимы, что получить на них приглашение было чрезвычайно трудно, а сами приглашения имели большую ценность, что они были ступенькой к лучшему
Нью-йоркское общество таково, что можно быть уверенным: любой, кого неоднократно приглашали на балы, занимал прочное положение в обществе.
И эти балы были самыми организованными, самыми продуманными в этом городе.  Вскоре я стал таким же
Я интересовался ими так, словно устраивал их у себя дома; их успех я ощущал как свой собственный, а их провал — как свой.
И будьте уверены, именно в этом отождествлении себя с любым начинанием кроется секрет его успеха.  Никогда не говорите: «О, это благотворительный бал, я за него не отвечаю». Всегда нужно говорить: «Я должен быть более осторожным, делая это для других, чем делая это для себя». Ничто не должно отвлекать нас от главной цели — достижения успеха в развлечении, удовольствия для всех. Когда нас просят сократить
Что касается расходов и снижения стоимости подписки, то мы всегда отвечали: «Мы не можем этого сделать, если это поставит под угрозу успех балов.  Пока мы их проводим, давайте сделаем их главными светскими событиями в нью-йоркском обществе; пусть наши ужины будут лучшими в этом городе; украсьте наши залы так роскошно, как позволяет хороший вкус, не жалейте средств, чтобы мы могли гордиться собой и великим городом, в котором мы проводим балы».

На мой взгляд, социальная жизнь значительной части нашего сообщества зависит от этой и подобных организаций, поскольку они являются организованными социальными
власть, способная выдать пропуск в общество всем достойным этого.
Мы подумали, что было бы неразумно предоставлять горстке людей, обладающих королевским состоянием, суверенное право решать, кого общество примет, а кого отвергнет.
Мы решили, что лучше попытаться передать такую власть в руки представителей общества, выбор которых будет основываться исключительно на их достоинствах, респектабельности и ответственности.




ЗОЛОТОЙ ВЕК ПЬЯНСТВА.




 ГЛАВА XVII.

 _Дама, которая много лет возглавляла светское общество, — гранд-дама
 Воистину, «Патриархи» — выдающееся общественное явление. Организация F. C. D. C. — их взлёт и падение. Бал «Матушка Гусыня». Мои встречи с социально амбициозными работниками. Я стараюсь угодить всем. Знаменитый «Лебединый ужин». Он обошёлся в 10 000 долларов. Озеро на обеденном столе.  Лебеди вступают в смертельную схватку. _


Как правило, в этом городе главы семейств отправлялись на фронт, а когда хотели ввести в свет своих дочерей, принимали активное участие в общественной жизни.


Первые Патриаршие балы состоялись зимой 1872 и 1873 годов.
В этот период у одной выдающейся особы (представлявшей собой молчаливую силу, которая, насколько я помню, всегда признавалась и ощущалась в этом обществе не только модниками, но и солидными, спокойными людьми) родились дочери, которых нужно было представить обществу, что выдвинуло её на первый план и сразу же позволило ей занять ведущее положение. Она обладала большой административной властью, и вскоре общество ощутило её благотворное влияние. Тогда я впервые встретился с этой _гранд-дамой_ и сразу же оценил её способности.
и чувствовала, что станет лидером общества и что она идеально подходит для этой должности.

Прошло совсем немного времени, прежде чем обстоятельства вынудили её взять на себя руководство, что она и сделала, и с тех пор успешно справляется с этой задачей, обладая всеми необходимыми качествами: здравым смыслом и способностью анализировать поведение мужчин и женщин, глубоким знанием всего, что их окружает, справедливым отношением к правам других людей и, поскольку она сама происходит из старинной колониальной семьи, правильным пониманием ценности родословной. Она всегда помнит о своих корнях и чтит их.
Она разбиралась не только во всех социальных вопросах, но и понимала важность и силу нового элемента; признавала его и справедливо и великодушно отводила ему видное место. Обладая огромным состоянием, она умела придумывать и реализовывать социальные проекты; и она всегда делала это с успехом, всегда была готова признать способности и достоинства и оказать поддержку и помощь. Прежде всего, она была верным и преданным другом и в солнце, и в дождь. Глубоко заинтересованная в благополучии этого города, она
принималась за любое дело, которое считала достойным своей поддержки, и однажды
Она обещала свою помощь, и на неё всегда можно было положиться. Она всегда была готова продвигать интересы организации. С таким другом мы чувствовали, что у
Патриархов есть дополнительная социальная сила, которая придаст им
уверенность и непреходящую власть, которыми они, как мы убедились,
обладают. Всякий раз, когда нам требовался совет или помощь в
отношении них или по поводу них, мы обращались к ней и всегда
получали бесценные рекомендации. Она была готова раскритиковать любой недостаток в освещении,
оформлении или расстановке предметов, не стесняясь в выражениях
руководствовалось этим принципом и таким образом сделало эти балы такими, какими они были в прошлом, какими они являются в настоящем и какими, как мы надеемся, они могут стать в будущем.

Патриархи с самого своего появления стали важной социальной силой.
Достаточно прочитать список тех, кто устраивал эти балы, чтобы сразу понять, что они охватывали не только высший свет, но и старшее поколение
А также семьи из Никербокера; и они, в силу самой природы дела, представляющие лучшее общество этого великого торгового города, должны были расти и расширяться. Заявки принимаются
Патриархи стекались со всех сторон; все влиятельные силы были брошены на то, чтобы обеспечить себе место в этой небольшой группе. Давление было настолько сильным, что мы опасались, как бы борьба не стала слишком ожесточённой и не породила слишком много злобы и неприязни, что само по себе могло бы их уничтожить. Аргумент против них, который выдвигался чаще всего, заключался в том, что они
разрушали все старые обычаи; что у жителей Нью-Йорка была привычка
принимать активное участие в общественной жизни только тогда, когда им нужно было выдать дочерей замуж, а сами они занимали второстепенное положение
место. Но здесь, в этой новой ассоциации, замужние женщины заняли
более видное место, чем молодые девушки; _ они_ были красавицами
балов, а не молодыми девушками. Это слишком быстро европеизировало Нью-Йорк
.

Услышав все это и опасаясь, что мы станем непопулярными, чтобы удовлетворить публику
мы сразу же создали новую ассоциацию, полностью для молодых девушек,
и назвали ее Танцевальным классом Family Circle. Его название само по себе говорило о том, что это было: небольшое собрание людей в очень тесном и интимном пространстве, так что попасть туда можно было, только находясь в тесной связи с теми, кто там был.
Организуя эти танцы, они не могли претендовать на то, чтобы быть
включёнными в них. Было организовано множество небольших танцевальных вечеров по подписке, таких как «Древние и благородные», «Новые и знатные»,
«Таинственные» и «Двухнедельные». Все они были очень весёлыми, но недолговечными. На самом деле F. C. D. C. должны были стать «младшими
«Патриархи» находились под единым руководством и должны были получать заботу и поддержку от одной и той же организации. Сначала они проводились в шести частных домах. Первый состоялся у мистера Уильяма Батлера Дункана;
Второе — у мистера Уорда Макаллистера; третье — у мистера Де Лэнси Кейна;
четвёртое — у мистера Уильяма Астора; пятое — у мистера Джорджа Генри Уоррена;
шестое — у мистера Льюиса Колфорда Джонса. Я провёл своё в своём доме в
Уэст-Найнтин-стрит, а затем я увидел, что значит выворачивать дом наизнанку ради бала и насколько тесным должен быть дом в двадцать пять футов, чтобы в нём можно было принимать гостей, устраивать для них _salle de danse_ и столовую для ужина. И тогда я пришёл к выводу, что в большинстве случаев для приятного танца нам нужен большой бальный зал.

С самого начала эти танцы пользовались большой популярностью. Они вносили разнообразие в балы, устраиваемые патриархом, и быстро набирали популярность, грозя в конце концов стать серьёзными соперниками патриарших балов.
При их организации прилагались те же усилия, что и при организации патриарших балов.
Они проводились всего один сезон в частных домах, а затем их стали устраивать в Додворте, а теперь и в Дельмонико. Позже, когда этот дом сменил владельца и стал принадлежать Дельмонико, мы отдали их все ему, за исключением одной зимы, когда мы отдали их в фойе
Метрополитен-опера. Мы оформили для них индивидуальную подписку.
Каждая дама и каждый джентльмен заплатили по 12 долларов за три бала.
Один из них в «Дельмонико» мы назвали «Матушка Гусыня». Это был бал в стиле маскарада, где напудренные волосы были обязательным атрибутом для всех дам, которые не надевали маскарадные костюмы.
Изюминкой мероприятия была кадриль «Матушка Гусыня», которую спланировали и подготовили с большим мастерством и вкусом. Эта кадриль состояла из шестнадцати пар и исполнялась в одиннадцать часов. Те, кто в ней участвовал
Когда они проходили мимо тебя по пути из зала в бальный зал, ты увидел поистине прекрасное зрелище. Многие мужчины были в розовом. Некоторые персонажи были просто забавными. Среди прочих — «Том, Том, сын волынщика»
со своей традиционной свиньёй; «Человек на Луне, который слишком рано спустился на землю»; одна дама в роли «Мерцай, мерцай, звёздочка»; «Матушка Хаббард» в художественном костюме из алого ситца; «Мэри, Мэри, совсем наоборот»;  «Крошка Бо-Пип», «Девушка в саду, развешивающая бельё», «Панч и Джуди»; «Апельсины и лимоны»; а также господин де Талейран
в качестве _миньона_ Генриха Второго. Сама «Матушка Гусыня» тоже была там. Особенностью вечера было исполнение детских стишков.
 Вторым номером была кадриль «Пинафор», в которой звучала музыка из этой оперетты. Все мужчины, танцевавшие в ней, были в матросских костюмах. Затем последовала охотничья кадриль, в которой каждый мужчина был в алом камзоле.

Я плохо понимал, что затеваю, когда начинал эти F. C. D. C.
Шары. С момента проведения первого из этих танцев в частном доме
и до того момента, как я отказался от них, у меня тоже не было покоя дома
или за границей. На меня нападали со всех сторон, я стал в каком-то смысле дипломатом,
никому ничего не обещал, много говорил и делал как можно меньше.
Я сразу понял, на чём мы должны разойтись во мнениях: давление будет
таким сильным, что никто не сможет ему противостоять; наши
вечеринки станут слишком массовыми, и в конце концов умные люди
перестанут на них ходить. Я знал, что, когда это произойдёт, они будут обречены.
но я мужественно боролся за их существование, и если бы я мог рассказать здесь обо всём, через что мне пришлось пройти, чтобы сохранить эти небольшие группы, я бы написал целую книгу
том. По утрам я давал интервью о них и на их тему.
Ко мне домой приходили совершенно незнакомые мне матери, которые
представлялись единственными словами: «Добрый сэр, у меня есть дочь».
Эти слова были магическими. Я вскакивал, кланялся до земли и отвечал:
«Моя дорогая мадам, не говорите больше ничего, я вам сочувствую;
мы с вами на одной волне; представление не требуется; у вас есть дочь, и вы хотите, чтобы она поступила в F. C. D. C.». Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь вам;
но, моя дорогая леди, пожалуйста, поймите, что во всех вопросах, касающихся
во время этих маленьких танцев я должен посоветоваться с сильными мира сего. Я их покорный
слуга; я должен выполнять их приказы ”. Все это было фигурой речи
с моей стороны. “Могу я спросить, если вы знаете, любой в этот великий город,
а кого вы знаете? для того, чтобы умилостивить власти, я должен быть
способен дать им счета вашей дочери”. Этого было достаточно, чтобы вывести из себя
мою прекрасную посетительницу. Родословная семьи всегда восходила к королю Иоанну, а в некоторых случаях — к Вильгельму Завоевателю. «Моя дорогая мадам, — отвечал я, — разве кого-то не устраивает, что он появился на свет с рождением
о своей стране? На мой взгляд, четыре поколения джентльменов делают из него такого же хорошего и верного джентльмена, как и сорок. Я знаю, что мои английские собратья не согласятся со мной в этом, но, несмотря на это, я в это верю». Мой любезный собеседник презрительно отвечал:
«Вы легко удовлетворяетесь, сэр». И так продолжалось изо дня в день. Все они были гугенотами, пилигримами или пуританами. Иногда я называл кого-то пилигримом вместо того, чтобы сказать «пуританин», и тем самым открывал шлюзы для гнева. Если они когда-либо жили к югу от линии Мэйсона и Диксона, то их предок всегда был близок
родственник Вашингтона, или Фэрфакса, или «первых семейств Вирджинии».
Другие были более откровенны и не заявляли о своём происхождении, а просто хотели знать, «как всё должно быть устроено». Когда наш список был полон, мы сообщили об этом всем желающим, но это их не остановило. Меня каждый день просили и умоляли предоставить им первую же вакансию. Я делал всё, что было в моих силах, узнавал, кто эти люди, и, если это было возможно, предлагал им присоединиться.

Маленькие танцы были самыми успешными. С каждым годом они становились всё лучше. С каждым сезоном они становились всё красивее. Нас не устраивал небольшой фуршет в
Мы танцевали в бальном зале «Дельмонико», но ужинали, как и «Патриархи», в большом зале на Пятой авеню и Двадцать шестой улице, и ужин был в буквальном смысле таким же хорошим, только без черепахи и камбалы. Но когда дамы начали устраивать балы-ассамблеи, мы подумали, что, возможно, будет слишком много балов по подписке, и отказались от F. C. D. C.

В то время, когда F.C.D.C. были в большом фаворе, я получил
следующие забавные анонимные строки из них и о них.:

 Он не правит холодной Россией,
 И пока не правит далеким Китаем,
 Но этот город он пришел удержать.
 Бесспорное влияние.

 Когда дамы восстали,
«Чтобы свергнуть деспота»,
 Он идёт, как Ах Син,
 Не хмурясь.

 Увы! хоть он и один,
 Он всё равно слишком много значит.

 Он вёл борьбу, он выстоял,
 И будет бороться до конца.

 — Из письма леди после бала 25 февраля 1884 года.

Как раз в это время один состоятельный человек, сколотивший здесь состояние, решил произвести фурор в Нью-Йорке: устроить банкет, который по роскоши и затратам превзошёл бы всё, что когда-либо видели в этом городе.
страна. Как он выразился, «я знал, что это будет глупостью, неслыханной экстравагантностью, но поскольку правительство Соединённых Штатов только что вернуло мне 10 000 долларов, взысканных с меня в качестве пошлины за импорт (которая была чрезмерной, и я подал прошение о её возврате, и совершенно неожиданно получил эту сумму обратно), я решил потратить её на банкет, который запомнится навсегда». Соответственно, он
обратился к Шарлю Дельмонико, который, в свою очередь, обратился к своей _cuisine classique_
, чтобы узнать, как они могут потратить эту сумму на такой пир. Успех
увенчали их усилия. Сумма, оказавшаяся в таких умелых руках, вскоре растаяла,
и был устроен банкет такой красоты и великолепия, что даже жители Нью-
Йорка, привыкшие к любым новым тратам, были поражены его пышностью и роскошью. Банкет был устроен в
ресторане «Дельмонико» на Четырнадцатой улице. В большом бальном зале, выходящем на Пятую авеню, собралось семьдесят два гостя. Стол занимал всю длину и ширину комнаты, оставляя лишь проход для официантов.
 Это был длинный овальный стол, и каждый
Каждый сантиметр был усыпан цветами, за исключением пространства в центре, оставленного для озера, и бордюра вокруг стола для тарелок. Это озеро
действительно было произведением искусства. Оно представляло собой овальный пруд длиной в тридцать футов и шириной почти с обеденный стол, окружённый изящной золотой проволочной сеткой, которая тянулась от стола до потолка, превращая всё пространство в огромную клетку. В пруду плавали четыре великолепных лебедя, привезённых из Проспект-парка, в окружении высоких клумб с цветами всех видов и сортов, которые не давали им расплескивать воду на стол. Вокруг были холмы
и долину; скромная фиалка, покрывающая ковром долины, и другие, более смелые виды, взбирающиеся вверх и покрывающие вершины этих миниатюрных гор. Затем по всему периметру ограды и фактически над всем столом
были подвешены маленькие золотые клетки с прекрасными певчими птицами, которые наполняли комнату своей мелодией, время от времени прерываемой плеском воды в озере, где плавали лебеди, и воркованием этих благородных птиц, а однажды — ожесточённой схваткой между этими величественными, грациозными, скользящими белыми созданиями. Вся поверхность стола была искусно украшена
Это была одна непрерывная череда волн, поднимающихся и опускающихся, как морские валы, но покрытых всевозможными цветами.
 Это место казалось обителью фей, и когда эту сказочную страну окружали прекрасные молодые американки, перед вами представала поистине чарующая картина. Но это был не просто пир для глаз.
Всё, что могло создать искусство, всё, что могли придумать самые умные люди, чтобы угостить гостей, — пир, достойный богов, — было сделано, и сделано так хорошо, что все присутствующие почувствовали себя настоящими гурманами.
этот человек не мог сделать большего! Вина были идеальными. Blue seal
Йоханнисберг лился рекой. Несравненный кларет 48-го года, превосходный
Винного, янтарного цвета Мадейра, все были там, чтобы добавить к
пьянящий восторг от сцены. Затем в уши полилась нежная музыка; глаза прекрасных женщин заблестели от восторга при виде окружающей их красоты, и я почувствовал, что прекрасная особа, сидевшая рядом со мной, украсила бы пир Александра Македонского.
 «Сидя рядом со мной,
 Как прекрасная восточная невеста,
 В расцвете юности и красоты».




В ОБЩЕСТВЕ.




ГЛАВА XVIII.

 _Как представить юную девушку обществу — я делаю так, что дочь моего
родственника становится королевой красоты — первые предложения руки и
сердца, как правило, самые лучшие — жёнам следует флиртовать со своими
мужьями — как быть модной — «нобли» и «свеллы» — афоризм принца Уэльского
 — ценность приятных манер — как должен одеваться джентльмен — я мог бы
заработать состояние — коммодор Вандербильт даёт мне прямой «совет»_


Теперь я хотел бы дать несколько советов о том, как правильно представить молодую девушку нью-йоркскому обществу, особенно если она нездорова
при поддержке старинного семейного знакомства. Жестоко брать девушку на бал, где она никого не знает,
 и подвергать её
 модному взгляду двадцати восьми
 благовоспитанных людей, которых называют светским обществом».

 Если бы я брал плату за каждую консультацию с обеспокоенными матерями по этому вопросу, я был бы богатым человеком. Я хорошо помню, как один мой близкий родственник однажды написал мне из Парижа следующее: «Я поручаю вам свою жену и дочь. Они проведут зиму в Нью-Йорке; немедленно устрой им бал у Дельмонико и возьми с меня деньги на расходы». Я ответил: «Мой
Дорогой друг, скольких людей в этом городе ты мог бы пригласить на бал?  Деньги, которые ты мне посылаешь, будут потрачены, но не на организацию бала.  Поскольку девушка была красавицей, всё остальное было проще простого. Я устраивал
ее театральный прием за театральным приемом, за которыми последовали очаровательные маленькие
ужины, приглашал на них самую дорогую девушку дня; водил ее
неоднократно ходил в оперу и видел, что она всегда была там в окружении
поклонников; беспрестанно говорил о ее увлечениях; уверял моих молодых
друзей, что она наделена состоянием, равным рудникам Офира,
что она танцевала как во сне и обладала всеми достоинствами, как солнечный луч,
попавший на дорогу; затем позаботился о том, чтобы она занимала видное место в каждом котильоне и имела подходящего партнёра; показал ей, кому улыбаться, а на кого хмуриться; открыл ей доступ во все приличные дома;
я строго критиковал её туалет, пока он не стал безупречным; каждый день встречал её на
Авеню с самым очаровательным мужчиной в городе, которого я под тем или иным предлогом передавал ей; постоянно говорил о ней; настаивал на том, чтобы она была королевой бала.
предстоящей зимой я посоветовал её родителям, чтобы она провела свой первый сезон в Бар-Харборе, где она могла бы вдоволь напрактиковаться во флирте и посоревноваться с другими девушками. На второе лето, когда она подрастёт, я предложил ей провести время в Ньюпорте, где у неё будет пара пони, красивая карета с хорошо обученным кучером и портниха из Уорта, которая будет её одевать. Здесь я намекнул, что многое будет зависеть от кошелька её отца, когда дело дойдёт до её гардероба. Как однажды сказал мне мой друг: «Твой темп очарователен, но сможешь ли ты его поддерживать?» Я также посоветовал не бросать девушку
держать её в ежовых рукавицах и не позволять ей оскорблять власть имущих;
следить за тем, чтобы она не приходила на бал первой и не уходила последней;
и, кроме того, чтобы ничто так не располагало к девушке, как
приятный поклон и любезная улыбка, адресованные как молодым, так и пожилым.
Сейчас в моде, чтобы женщины держались прямо. Мне не нравится современная манера пожимать руки, но она всё же принята. Заинтересовавшись успехами девочки, я ещё больше подчеркнул для неё важность того, чтобы нравиться людям постарше. Я помнил, что многое в её жизни зависит от них.
 Если вас пригласят на котильон, поставьте условием, что вам не пришлют букет. Будьте осторожны, как она отказывалась от первых предложений руки и сердца, ведь они, как правило, были самыми лучшими.


 Несколько слов для молодожёнов.  Хорошо, когда мужчина любит вас больше, чем вы его. Мой совет всем молодым замужним женщинам: после замужества продолжайте флиртовать со своими мужьями так же, как и до него.
Будьте для своих мужей такими же привлекательными после замужества, какими вы были, когда очаровали их. Не
пренебрегайте своим внешним видом, а лучше улучшайте его; будьте такими же кокетливыми и застенчивыми после того, как свяжете себя узами брака, как и до этого, когда вас ничего не связывало.
Чем больше их будет ценить мир, тем больше будут ценить их мужья.
В светской жизни явная ревность — это ошибка.
Женщина должна занимать высокое положение в обществе.
Таким образом она продвигает и укрепляет своего мужа. Сколько женщин мы видим, которые приносят пользу своим мужьям и обеспечивают им эти преимущества.

С молодой девушкой следует обращаться как с невестой, когда она делает свой _d;b;t_
в общество. Её родственники должны сплотиться вокруг неё и устроить ей
развлечения, чтобы поприветствовать её в мире, который она должна украсить.
Со стороны таких родственников крайне дурно с точки зрения приличий упоминать о стоимости этих ужинов, балов и т. д. Все в обществе знают, как оценивать подобные вещи. Кроме того, на таких ужинах дурно с точки зрения приличий заставлять стол _бонбоньерками_ и другими предметами, которые гости должны унести с собой. Это напоминает мне об одной милой пожилой даме, которая, когда я ужинал у неё, всегда настаивала на том, чтобы я клал что-нибудь в карман пиджака
большой тепличный персик, который так и не доехал до дома в идеальном состоянии.

 Одно дело — вывести красивую юную девушку в свет, и совсем другое — поставить её семью на прочную социальную основу.
Вы можете выпустить их в светское море, но смогут ли они в нём плавать? «Манеры делают человека», — гласит старая пословица.
Этими качествами они, безусловно, должны обладать. В мире нет такого щедрого общества, как нью-йоркское.
«Друг, родитель, сосед — всех оно обнимет», но, оказавшись в его объятиях, они должны быть в состоянии позаботиться о себе.  Лучшее качество, которым они должны обладать
Скромность в отстаивании своих прав; предоставление людям возможности искать их, а не попытки слишком быстро вырваться вперёд. Принц Уэльский,
обращаясь к очаровательной молодой американке, которая выразила
удивление по поводу тёплого приёма, оказанного ей лондонским обществом, ответил: «Моя дорогая леди, есть люди, которые обязательно выйдут на первый план и останутся там; вы одна из них». Для этого нужны не только деньги, но и ум, и, прежде всего, бесконечный такт; если у вас есть всё это, ваш успех гарантирован. Если в обществе вас берут за руку, вы сразу же оказываетесь в нужном месте
Войдите в этот зачарованный круг, и тогда ваше собственное правильное представление о том, что нужно и чего не нужно делать, сделает всё остальное. Как однажды сказал мне мой друг-философ: «Джентльмен всегда может идти пешком, но он не может позволить себе иметь потрёпанную повозку». Другой философ произнёс монолог следующего содержания:
«Первое свидетельство богатства — это ваша повозка». Кстати, его определение аристократии в Америке заключалось в том, что аристократия — это те, кто обладает наследственным богатством.

Если хочешь быть модным, всегда будь в компании модных людей. Как сказал мне один старый кавалер, если увидишь окаменелость человека,
Плохо одетый, полагающийся исключительно на свою родословную, уходящую в глубь веков, с амбициями герцога и состоянием лакея, не режьте его; лучше перейдите на другую сторону и не встречайтесь с ним. Хорошо быть в компании аристократов, которые рождены для своего положения, но поддержка простолюдинов более выгодна, потому что общество поддерживается и развивается простолюдинами, а аристократы смотрят на них свысока
Они спокойно занимают своё положение, чувствуя, что находятся там по божественному праву.
Но они не создают модное общество и не поддерживают его. Аристократия
может быть снобом, если захочет, то есть если будет тратить деньги; но для его социального существования это необязательно. Ноб похож на поэта — _nascitur non fit_; не то что сноб — он сам себя создаёт.

 Ценность приятных манер невозможно оценить. Это как солнечный свет, он радует; ты чувствуешь его и сразу проникаешься симпатией к человеку, сам не зная почему. Когда вы развлекаетесь, делайте это легко и непринуждённо, как будто это обычное дело, а не событие вашей жизни. Но делайте это хорошо. Научитесь это делать; никогда не стесняйтесь учиться.
Американцы обладают _большей_ способностью «приживаться» и адаптироваться к новым условиям, чем любой другой народ в мире.
Один выдающийся дипломат однажды сказал мне: «Лучшая жена для дипломата — американка, потому что её можно взять с собой в любую точку земного шара, и она приспособится к месту и людям».


Если женщины должны развивать в себе хорошие манеры, то разве мужчины не должны делать то же самое?
 Разве манеры не так важны для мужчин, как для женщин? Слово «джентльмен», возможно, происходит от слова «благородный», но моё понимание
Джентльмен всегда был человеком, свободным от высокомерия и чего-либо похожего на самоуверенность; внимательным к чувствам других; настолько удовлетворённым и уверенным в своём положении, что он всегда неприхотлив и чувствует, что не способен совершить неджентльменский поступок; таким же вежливым и добрым по отношению к нижестоящим, как и к равным.  Самые воспитанные мужчины, которых я когда-либо встречал, всегда были наименее претенциозными. Естественность
и простота в поведении, скромность в одежде, никогда не надевал ничего слишком
_вычурного_ или бросающегося в глаза; но всегда был так хорошо одет, что можно было
никогда не узнаешь, что сделало их такими — хороший, спокойный вкус всего, что производит результат.

Здесь все мужчины так или иначе заняты делом. Едва ли найдётся класс, представители которого не были бы заняты делом. По необходимости они ежедневно контактируют с самыми разными людьми и в целях самозащиты часто вынуждены приобретать и усваивать резкую, грубоватую манеру общения, которую они, как правило, оставляют в своих офисах, когда покидают их. Если они этого не делают, то, конечно, должны.  Когда такие грубые манеры становятся привычкой, они мешают человеку влиться в общество.  Молодым людям это хорошо оплачивается
и стары для того, чтобы культивировать вежливость и учтивость. Ничего не добьёшься, если будешь грубо проталкиваться в общество и пробиваться в его внутренний круг.
Ведь когда такой человек добьётся своего, он обнаружит, что атмосфера ему не по душе, и будет только рад сбежать оттуда.

 Не так давно красивый, хорошо одетый англичанин, сведущий во всех вопросах, касающихся общества, пошёл со мной к моему портному, чтобы посмотреть, как я примеряю сюртук. Я была поражена его критикой. Стоя перед зеркалом, он сказал: «Ты должна быть такой, чтобы не видеть подол своего платья
Если вы это сделаете, избавьтесь от пальто». И снова он советовал всегда носить модную шляпу, не забывая о том, что она должна вам подходить, но при этом всегда следуя моде. «С первого взгляда, — говорил он, — я могу определить, что человек из провинции, просто по его шляпе». Если вы полный, никогда не носите белый жилет или броскую цепочку для часов. Никогда не привлекайте с их помощью внимание к тому, что вы стараетесь скрыть. Если вы идёте в оперу и занимаете ложу с дамами, вам следует надеть белые или светло-серые перчатки. В противном случае перчатки надевать не нужно. Белая _бутоньерка_
Гиацинты или белые розы на парадных мундирах — их часто носят как на балах, так и в опере. Моего английского друга очень поразил тот факт, что
американские женщины все как одна сидели в карете на левой стороне, а не на правой, как в Англии. «Дамы, — сказал он, — всегда должны сидеть позади кучера, но желание видеть и быть увиденными побуждает их занимать другую сторону». В этом городе около полудюжины дам демонстрируют своё знание условностей и занимают подобающее место.

 Я думаю, что главный секрет жизни заключается в том, чтобы довольствоваться своим положением
что Богу было угодно, чтобы позвонить вам. Живут себе скромно, хотя
удобный маленький домик на двадцать первой улице, в этом городе, стены
Уличный банкир оказал мне честь визитом и возмутился моим окружением.


“Что?” - сказал он. “Ты доволен, что живешь в этом скромном домике?
Ну, парень, это никуда не годится! Первое, что вы должны иметь-это нормально
дом. Я буду видеть, что ты поняла. Всё, что вам нужно сделать, — это позволить мне
купить для вас десять тысяч акций на открытии биржи; к трём часам я смогу их продать и вышлю вам чек на полученную прибыль
сделка, которая принесёт не меньше десяти тысяч долларов! Сделаешь это для меня? Конечно, с удовольствием. Ты ничем не рискуешь; если будут убытки, я их понесу».

 Я поблагодарил друга, заверил его, что полностью и безоговорочно доволен, и со всем уважением отклонил его предложение. Аналогичное предложение сделал мне мой старый друг, коммодор Вандербильт, в своём доме в Вашингтон-Плейс. Я был большим поклонником этого великого старика, а он очень любил меня. Он провёл меня по своим конюшням, а затем показал свои покои и скульптуры и всё время называл меня «своим мальчиком».
Я повернулся к нему и сказал: «Коммодор, вы станете таким же великим железнодорожным королём, каким когда-то были морским королём, и раз уж вы называете меня своим мальчиком, почему бы вам не сделать меня богатым?» Он на мгновение задумался, а затем сказал, хлопнув меня по спине: «Мак, продай всё, что у тебя есть, и вложи деньги в акции Гарлема. Сейчас им двадцать четыре. Ты заработаешь больше, чем сможешь потратить». Если бы я последовал его совету, то сейчас был бы миллионером.

 Ещё одно слово о Коммодоре. Затем он повернулся ко мне и сказал:
«Мак, посмотри на этот бюст» — бюст самого себя работы Пауэрса. «Что ты об этом думаешь?»
как думаешь, что сказал Пауэрс об этой голове?

“Что он сказал?” Ответил я.

“Он сказал: "Это голова получше, чем у Вебстера!”




ЗАНИМАТЕЛЬНО.




ГЛАВА XIX.

 _Успех в развлечениях — искусство организации званых ужинов — выбор гостей — удачное сочетание молодых женщин и вдов — последние более ценят хорошее — интервью с шеф-поваром — план «дяди  Сэма» Уорда — черепаховый суп — заблуждение и ловушка — два  стиля приготовления черепахи — индейки, которых кормили кузнечиками — в сорбет не следует добавлять ром — нессельроде — лучший из всех видов мороженого._

 «Мы можем жить без любви — что такое страсть, как не тоска?
 Но где тот человек, который может жить без ужина?» —
 Оуэн Мередит.

 Первая цель, к которой нужно стремиться, — сделать ваши ужины настолько очаровательными и приятными, чтобы на них с нетерпением ждали приглашения, и чтобы все чувствовали, что для них большая честь ужинать в вашем доме, где они уверены, что встретят только тех, с кем хотят встретиться. Вы не можете
научить людей развлекаться с помощью книги, хотя говорят, что Аристотель
применил _свои_ таланты для составления свода законов
таблица. Успех в развлечениях достигается за счет магнетизма и такта,
которые в совокупности составляют социальную гениальность. Это лестница к социальному
успеху. Если все сделано успешно, это, естественно, вызывает зависть. Я
знал семью, которая на протяжении многих лет превосходила всех в приготовлении изысканных обедов
(это было, когда этот город был небольшим сообществом) - которую везли в
Европе и провести там остаток своих дней в поисках соседа
превзойдя их. Я сам однажды потерял очаровательного друга из-за того, что приготовил суп лучше, чем он.  Его жена в отчаянии прибежала ко мне домой.
всплеснув руками и обращаясь к мужу, воскликнула: «О! какой суп!» Я рассказал об этом своему двоюродному брату, известному _гурману_, который со смехом сказал:
«Почему ты сразу не пригласил их на свинину с фасолью?»

 Высочайший уровень светского воспитания позволяет человеку скрывать от мира свои истинные чувства. Он может пережить любое огорчение так, словно это было удовольствие; пойти в дом соперника, как к дорогому другу;
«Улыбается и улыбается, но убивает, пока улыбается». Однажды в Ньюпорте мне сделали большой комплимент.
Это была речь старого официанта, который вырос
Он был седовласым стариком, когда обратился к _confr;re_: «В этом доме, друг мой, ты встретишь только людей высокого качества».


При планировании ужина вопрос не в том, кому вы должны ужин, а в том, кто наиболее желанен. Успех ужина зависит не только от повара, но и от компании. Разногласия — люди, приглашённые в алфавитном порядке или для погашения долгов, — губительны. Конечно, я говорю о женских ужинах. И здесь необходимо проявить большую тактичность, чтобы объединить
молодых женщин и вдов. Ужин, за которым присутствуют только молодые
люди, как правило, скучен. Вам нужна опытная женщина из
мир, у которого на кончиках пальцев вся история прошлого, настоящего и будущего. Критичный, скандальный, с острым и находчивым умом, умеющий ценить ужин и вино по достоинству. Дамы в красивых нарядах необходимы для элегантности ужина, как и изысканно сервированный стол, который выглядит торжественно только в окружении чёрных фраков. Я взял за правило никогда не посещать такие унылые пиры, где приходится выслушивать заранее подготовленные остроты и «уже рассказанные истории». Вот и всё, что касается ваших гостей.

Следующий шаг — собеседование с вашим _шеф-поваром_, если он у вас есть, или
_cordon bleu_, которого вы должны разжечь до лихорадочного жара, играя на его амбициях и тщеславии. Вы должны внушить ему, что именно этот ужин принесёт ему славу и богатство. Мой уважаемый кузен,
который пользовался репутацией одного из самых утончённых _гурманов_
в этой стране, дойдя до этого места, опускал голову на руки и (по-видимому, для _повара_) напрягал свой мозг в поисках вдохновения,
опасаясь, что может произойти фатальная ошибка: два белых или
коричневых соуса будут поданы один за другим или трюфели появятся дважды
на этом ужине. Отчаяние, которое читалось на его лице, когда он то и дело поднимал глаза на _шеф-повара_, словно прося совета и помощи, должно было возыметь
нужное воздействие на кулинара, и _его_ мозг тут же отреагировал бы
сочувствием.

Первая битва — за суп, и здесь мнения сильно расходятся. В этой стране, где наши слуги зачастую не обладают необходимыми навыками и имеют очаровательную привычку время от времени устраивать дамам «суповой душ», я неизменно отказываюсь от двух супов и настаиваю на том, чтобы протестующий _шеф-повар_ приготовил только один. Конечно, если есть
Их два: один лёгкий, другой тяжёлый. К счастью для эпохи, в которой мы живём, наши великие французские художники изобрели _Tortue
claire_; он пришёл на смену супу «Псевдочерепаха» наших предков,
с фрикадельками из мяса, хорошо приправленными, которые могут
переварить только страусиное пищеварение. Итак, это наш суп. _Шеф-повар_ восклицает:
«Месье должен знать, что все _petites bouch;es_ обязательно должны быть приготовлены из курицы». Мы просим что-нибудь новенькое, и его великий гений под давлением предлагает _mousse aux jambon_, который радует глаз.
и, если он хорошо приготовлен, сразу же создаёт репутацию повару,
убеждает гостей в том, что они в надёжных руках, и развеивает их опасения
по поводу ужина.

Есть только одно время года, когда лосося следует подавать горячим на
праздничном столе, — это весна и начало лета, но даже тогда
он слишком сытный и недостаточно нежный. Тот, кто подаёт
лосося зимой, неважно, с каким соусом, вредит себе и своим гостям. Террапин — такое же национальное блюдо, как и
холщовая спина, и его часто подают на самых изысканных ужинах заменитель
рыбы. Это моллюск, и он прекрасно разнообразит часто повторяющиеся
_filet de sole_ или _filet de bass_. На Юге суп из черепахи с большим
количеством яиц был блюдом для богов и стандартным блюдом для званых
ужинов в те времена, когда ужин в Чарльстоне и Саванне был событием,
ради которого стоило жить. Но ни один француз никогда не готовил
этот суп. Для этого нужен врождённый кулинарный талант африканца.

Теперь, когда мы упоминаем слово «черепаха», мы затрагиваем очень деликатную тему, связанную с соперничеством между двумя великими городами.
Споры о том, как правильно готовить черепаху, ведутся уже более тридцати лет и не утихают до сих пор.
 Жители Балтимора утверждают, что лучшее блюдо получается, если
запечь черепаху в духовке, просто добавив к ней соль,
перец и мадеру. Жители Филадельфии утверждают, что
свежее сливочное масло и сливки дают лучший результат. Один из них известен как «Балтиморское чёрное рагу», другой — как «Трентонское рагу».
Этот способ приготовления черепахи зародился в старом гастрономическом клубе в Трентоне, штат Нью-Джерси. Должен сказать, что я согласен с филадельфийцами.

А теперь, оставив рыбу, мы переходим к _pi;ce de resistance_
ужина, который называется _rel;v;_. Ни один француз никогда не
приготовит ужин для дамы и не подаст ничего более грубого или
тяжёлого, чем _filet de b;uf_. Конечно, он сделает это, если
придётся, но он посчитает вас варваром, если вы прикажете ему
это сделать. Я не ем грибы и ограничиваюсь трюфелем при приготовлении _филе_. Я часто готовлю _филе в бычьей моче_, или _в горшочке_. Осенью я готовлю индюшачьи _молочные поросята по-бордоски_, или _по-тулузски_, или
Седло ягнёнка породы саутдаун — хорошая альтернатива. Позвольте мне сказать, что американская индейка, которую можно найти на острове Ньюпорт, с её угольно-чёрным оперением и рационом из кузнечиков, исключительно хороша.

 Теперь об _entr;es_. На ужин для двенадцати или четырнадцати человек достаточно одной или двух горячих _entr;es_ и одной холодной. Если вы подаёте трюфель с
_филе_, приготовив чёрный соус, то после него должен быть белый соус, например
_рис по-тулузски с телятиной_ или _суппрем из птицы_; затем
_холодное блюдо_, например _паштет из гусиной печени по-бельвьюски_, который просто
Это означает _паштет из гусиной печени_, залитый желе. Затем подаются горячие овощи, например артишоки, соус _баригуль_, или _итальянское блюдо_, или спаржа, соус
_голландский_. Затем подаётся ваш _сорбет_, известный во Франции как _la surprise_, так как он представляет собой лёд и создаёт впечатление, что ужин окончен, когда на столе появляется самое грандиозное блюдо — жареный морской окунь, вальдшнеп, бекас или каплун с трюфелями и салатом.

 Позвольте мне сказать несколько слов об этом _сорбете_. Его ни в коем случае нельзя приправлять ромом. Настоящий парижский _сорбет_ — это просто «_пунш ;
«Тосканская вода», настоянная на «Мараскино» или горьком миндале; другими словами, гомеопатическая доза синильной кислоты. Затем следует _сорбет_, который является
пищеварительным средством и предназначен для этой цели. Здесь повсеместно подают _гранит_, или водяной лёд, настоянный на роме. Вместо того чтобы способствовать пищеварению, он препятствует ему и может быть опасен.

Русский салат — это приятная новинка, которая выглядит ещё привлекательнее, если подать её в виде _Macedoine de legumes_, с сыром камамбер,
с печеньем, к которому вы подадите бургундское, старый портвейн или
йоханнисберг. Это единственное блюдо на ужине, к которому можно подать
Это последнее вино. Настоящий Йоханнисберг, могу сказать в скобках, в этой стране встречается редко, потому что, если его производят в Шато, это сравнительно сухое вино. Если же оно, как я часто видел, остаётся таким же сладким, как и двадцать лет назад, или даже слаще, можете быть уверены, что это не настоящее вино из Шато.

Французы всегда подают горячий пудинг, например, пудинг _по-шведски_, или _круассан с мадерой_, или _ананас_, но я всегда отказываюсь от этого блюда, чтобы сократить время, затрачиваемое на ужин. Затем подаётся мороженое. Сейчас модно делать его очень декоративным, например, в виде _рога изобилия_, но я предпочитаю _пудинг
Нессельроде_, лучшее из всех мороженых, если использовать хорошие сливки.




МАДЕЙРА.




ГЛАВА XX.

 _Мадейра — король вин. Своё название она получила в честь корабля, на котором была привезена.
Дэниел Уэбстер и «Батлер 16». Как филадельфийцы «улучшают» свои
 вина. Винная вечеринка на Юге. Тонкий намёк эксперта. Ньютон
 Гордонс — предубеждение против «Мальвазии» — мадеру следует хранить в
подвале — несколько известных марок._


 Вы выпили шампанского после рыбы и перед жарким, пили _обычное вино_ во время ужина, а также бургундское, «Йоханнисберг» или мадеру.
Старое токайское (ничем не уступающее любому Йоханнисбергу) с сыром, ваш лучший кларет с жарким, а затем, после того как дамы съедят фрукты и покинут стол, подайте короля вин — вашу мадеру.
Это национальное вино, которое хорошо созревает только на юге, и вино, история которого так же стара, как и история нашей страны. Здесь я могу сказать, что мадера придаёт сил, как никакое другое вино. После того как вы его выпьете, он подействует как снотворное, но на следующий день вы почувствуете себя на десять лет моложе и сильнее.  Я знал человека, чьи ужины были так знамениты
Он всегда мог угостить их безупречной мадерой и исчезнуть вместе с вином. Когда вино заканчивалось, он падал без сил. Когда его спрашивали: «Где мистер Джонс?» — он всегда отвечал: «Он ушёл со своей мадерой „Рэпид“».

 Семьи гордились своей мадерой. Она стала семейной реликвией (как  токай в Австрии). Как и слон, он, казалось, прожил более трёхсот лет и десяти месяцев.
Прекрасные мадейрские вина были прекрасны, когда попали в эту страну.
Возраст улучшил их и превратил в поэзию вина. Они стали янтарного цвета и сохранили весь свой первоначальный вкус. Но это
Ошибочно полагать, что возраст улучшает качество плохой мадеры. Если она попала сюда в плохом состоянии и была сладкой, то так и осталась плохой и сладкой и никогда не теряла своей сладости, даже спустя 70 или 80 лет, в то время как знаменитые мадеры, датируемые 1791 годом, при надлежащем уходе остаются идеальными и по сей день. Мы должны ценить вино, как женщин, за зрелость, а не за возраст.

 Эти вина обычно получали свои названия в честь кораблей, на которых они были привезены. Нет более чувствительного к климатическим воздействиям вина. Деликатная
Мадейра, выдержанная всего несколько лет в холодный сырой день, не годится для
пейте; и опять же, вы могли бы с таким же успехом угостить мужчину шампанским из лошадиного
ведерка, как угостить его мадерой в бокале для густого хереса или кларета, или в
тяжелом граненом бокале. "Американская трубка" - единственный бокал, в котором
Следует подавать мадеру, и когда ее подают таким образом, это, как однажды сказал один из наших
выдающихся людей, “Единственная жидкость, которую он когда-либо называл вином”. Это
должно быть преподнесено так, как это сделал отец римского Лукулла, который
никогда не видел, чтобы за столом его отца подавали больше одной чаши фессалийского вина.

Один мой друг однажды подарил владельцу дома Астора
В знак уважения ему преподнесли дюжину бутылок его лучшей мадеры. Спустя годы он из любопытства спросил хозяина «Астора», что стало с этим вином. Тот ответил: «Дэниел Уэбстер пришёл ко мне домой, я открыл для него бутылку, и он оставался у меня, пока не выпил всё до последней капли». Это была знаменитая «Бутылка № 16».

Как и в живописи, существуют школы Мурильо и Корреджо, свет
эфирные представления о женственности, в отличие от богатого колорита Тициана;
таким образом, на Мадере получается полное, округлое, крепкое, насыщенное вино, которое любят
некоторые предпочитают лёгкие, нежные вина соломенного цвета, настоянный на дождевой воде. Филадельфийцы первыми оценили этот сорт вина. Они
сообразительно «осветляли» своё вино и получали просто идеальную Мадейру, которую можно сравнить с лучшим Йоханнисбергом, и, естественно, она обладает схожими качествами, поскольку хорошо известно, что Серсиаль Мадейра, «король» всех мадейр, был выращен из рейнского винограда, привезённого на остров Мадейра. И здесь позвольте мне сказать, что «обезжиривание» с использованием только белка совершенно свежего яйца и испанской глины является правильным и
Разумно, но молоко губительно. Яйца в Испании знамениты, и их используют именно так.

 В Саванне и Чарльстоне с 1800 года и до Гражданской войны в США было принято устраивать послеобеденные винные вечеринки. Вас пригласили продегустировать мадеру в 17:00, _после ужина_. В этих городах обедать начинали в три часа дня.
Стол из красного дерева, в котором отражалось ваше лицо, был
накрыт тарелками для закусок, в каждой из которых стояли по четыре бокала на ножке, оливками, жареными молотыми орехами и миндалем, а также полдюжиной бутылок мадеры.
Вы сидели, пробовали эти вина и обсуждали их в течение часа или больше.
Однажды один джентльмен, у которого не оказалось под рукой вина, смешал половину «Кэтрин Бэнкс» и половину «Рэпида». Попробовав эту смесь, великий винный эксперт сказал, что если бы он мог поверить, что его хозяин способен смешать вино, то сказал бы, что это «половина «Кэтрин Бэнкс» и половина «Рэпида». Это было после того, как пятнадцать человек сказали, что не могут назвать марку мадеры.

Один знатный иностранец, получив приглашение на одну из таких винных вечеринок от британского консула, ответил: «Спасибо, но я вынужден отказаться.
Ведь где я обедаю, там и пью вино».

 Самыми старыми и крупными поставщиками мадеры были Ньютон-Гордоны, которые
отправляли лучшие сорта мадеры в Чарльстон и Саванну. С 1791 по 1805 год их фирма называлась Newton Gordon, Murdock, & Scott. Сто десять лет назад они отправили пятьсот ящиков мадеры одной партией в
Саванну. Это были лучшие сорта Серсиаль, Буаль и
Мальмси. Все эти вина были известны как мадера экстра-класса. Самое дорогое вино, Manigult Heyward, я знал сорок лет назад.
Ему было девяносто лет — оно было идеальным, с насыщенным вкусом, хорошего цвета и крепости.


В Чарльстоне и Саванне с 1780 по 1840 год почти каждый джентльмен
заказал бочонок вина с Мадейры. Я знаю человека, который хранит его уже полвека.

 Существует распространённое предубеждение против мальвазии, как вина для дам и сладкого вина.
Когда оно очень старое, никакая мадера не может с ним сравниться. Сейчас в моём погребе хранится вино «All Saints», названное в честь знаменитого клуба Savannah Quoit, импортированное в 1791 году.
Это идеальное вино с изысканным вкусом. Дед моей жены
каждый год импортировал две бочки мадеры, и мой тесть продолжал делать это до конца своих дней. Когда он умер, у него, как мне сказали, был самый большой частный погреб с мадерой в Соединённых Штатах. Все его вина
были Ньютонами Гордонами. Он совершил роковую ошибку, герметично запечатав
их в стеклянные галлоновые бутылки с притертыми стеклянными пробками и храня
в своем погребе; защищая их от света и воздуха, не позволяя вину, так сказать,
дышать. Потребовались годы для них, чтобы оправиться от этого
лечение.

Мадейра должны храниться на чердаке. Листок кукурузного початка часто
хороший пробки для него. Свет и воздух не вредят ему; периодическое снятие с осадка делает его более изысканным, но если делать это слишком часто, вино может испортиться, так как осадок поддерживает и питает его.

Самыми известными нью-йоркскими судами, которые славились ещё при спуске на воду и не утратили своей славы до сих пор, были
«Марш и Бенсон, 1809», «Мадейра Коулза», «Стайвесант»,
«Кларк» и «Элиза». В Филадельфии — «Батлер, 16». В Бостоне — «Кирби», «Эмори 1800» и «1811», «Отис». В Балтиморе: «Маршалл», «Мередит» или «Великий незнакомец», «Холмс Демиджон», «Тьма», «Кольт». В Чарльстоне: «Ратледж»,
«Ураган», «Землетрясение», «Горничная», «Трэдд-стрит». В
Саванне: «Все святые» (1791), «Кэтрин Бэнкс», «Луиза
Сесилия” (1818), “Стремительный” (1817) и “Вдова".




ШАМПАНСКОЕ И ДРУГИЕ ВИНА.




ГЛАВА XXI.

 _Br;t Champagne — ещё одна революция в производстве этого вина.
Чтобы быть хорошим, оно должно быть старым. Шампанское 1974 года в Париже стоит 8 долларов за бутылку.
Как декантировать шампанское. Лучшие клареты. Даже обычное вино нужно декантировать.
Испанцы пьют херес из бокала. Я предпочитаю другой способ. «Знаменитый херес Форсайта».
 Винный погреб не является необходимостью._


Светское общество здесь приняло шампанское _Br;t_ и избегает
все остальные сорта; дамы пьют его даже чаще, чем мужчины. Но в ближайшие пять лет в этой стране произойдёт ещё одна революция в отношении к этому вину.
Мы скоро последуем примеру наших английских собратьев и будем
пить его только после того, как ему исполнится от восьми до десяти лет.

 Год или два назад один из самых модных мужчин Лондона попросил меня помочь ему с заказом ужина в ресторане Delmonico’s. Когда мы подошли к выбору вин, он отказался от шампанского. — Что! — сказал он. — Пить шампанское 1880 года? Это же абсурд! Я сказал ему, что либо так, либо
ничего, ведь мы в Англии сильно отстали от них, пьём новое шампанское и не имеем старого.

Распространено мнение, что шампанское не хранится в таком климате.
Через несколько лет вы будете ежегодно заказывать его за границей,
храня шампанское у лондонского виноторговца или на винограднике.
В качестве доказательства того, что с возрастом шампанское становится лучше, я могу привести лишь тот факт, что шампанское 1874 года было продано на аукционе в Лондоне по цене 7 долларов за бутылку, а сейчас в Париже и Лондоне за бутылку вина 1874 года в ресторане платят 8 долларов, а за вино 1880 года — 6 долларов. На самом винограднике дюжина бутылок стоит 45 долларов.
и его трудно достать по такой цене. Если вы однажды попробуете одно из этих старых
шампанских, вы больше никогда не будете пить молодое вино. В Англии сейчас не пьют мадеру, её никогда не подают. На своих обедах они гордятся тем, что подают шампанское 1874 года. Если они могут подать это вино с золотистым хересом и бокалом хорошего портвейна, они довольны.

Будет полезно запомнить, что шампанское теперь известно
_знатокам_ по своему году урожая. Некоторые вина не выдерживают
выдержки. При хранении шампанского храните только его или заказывайте хранение для вас.
Шампанское лучших урожаев. Конечно, хранить любое шампанское рискованно, но все стремятся обладать чем-то, чего нет ни у кого другого, чем нельзя купить, я имею в виду, в любом количестве, и это теперь шампанское 1874 года.

 Чтобы правильно охладить шампанское, положите в ведро небольшие кусочки льда, затем слой каменной соли и чередуйте эти слои, пока ведро не наполнится. Положите бутылку в ванну; следите за тем, чтобы горлышко бутылки не касалось льда, так как количество вина в горлышке бутылки невелико, и оно первым подвергнется воздействию льда. Если
По возможности переворачивайте бутылку каждые пять минут. Через двадцать пять минут
после того, как вы опустите бутылку в ванну, она должна быть в идеальном состоянии,
и её следует сразу же подавать. Под идеальным состоянием я подразумеваю,
что когда вино наливают из бутылки, в нём должны быть маленькие
крупинки льда; это настоящий _фраппе_.

Часто бывает ошибкой _frapp;_, так как это лишает вино и вкуса, и насыщенности.
Только очень насыщенное фруктовое вино можно _frapp;_. Я считаю, что для обычного охлаждения вина не нужно использовать соль, если только вы не торопитесь. Соль усиливает
Холод ускоряет процесс. Вы получите более быстрый результат.
Мне следует просто использовать приведенную выше формулу, не добавляя соль. Шампанское не следует оставлять в холодильнике на несколько часов перед подачей, так как это лишает его свежести. При подаче для тех, кто любит холодное вино, оно должно быть достаточно охлажденным, чтобы на внешней стороне бокала, в который его наливают, образовалась капелька. Это красиво и свидетельствует о безупречном состоянии.

Что касается шампанского превосходных лет, то мы начнём с 1857 года, поскольку в период с 1846 по 1857 год не было первоклассных урожаев этого вина.
Выдающимися годами были: 1834, 1846, 1857, 1858, 1861, 1862, 1865, 1868, 1870, 1872 и 1874. Последний год был особенно удачным и вино хорошо хранилось. 1878, 1880 и 1884 — прекрасные вина. 1885 — хорошее вино, но его нельзя сравнивать с 1884. Римляне отмечали годы, когда их знаменитые вина достигали пика зрелости, и наносили эти даты на винные сосуды, когда Рим был республикой.
Эти даты указывали на год сбора урожая. Знаменитым был урожай 632 года, когда консулом был Опимий. Он пользовался большим почётом и столетие спустя.

 В отношении красных вин мы тоже совершаем ошибку: мы цепляемся за них, когда по возрасту они уже должны быть сухими.
становятся слишком жидкими и водянистыми. Кто-то наполняет свой винный погреб кларетом,
а затем упорно хранит его, пока оно не утратит прекрасные
свойства первоклассного вина. Клареты 1854 года обещали
многое, но в Латуре и некоторых других винах того года они
определённо не оправдали ожиданий; в 1857, 1858, 1881 годах
некоторые вина были хороши. Бордо 1865 года было экстравагантным вином, но со временем приобрело излишнюю кислотность и сегодня не пользуется особой популярностью. Однако я пробовал несколько превосходных вин того года. 1868 год подавал большие надежды, но не оправдал их.
Всё прошло хорошо, как и ожидалось. Вино 1869 года продавалось по очень низким ценам, но стало лучшим вином за последние годы. Вино 1870 года было очень насыщенным, полнотелым;  сейчас оно очень хорошее. Некоторые вина 1871 года превосходны (например, Haut Brion, Lafitte, Latour). 1874 год был очень удачным, особенно для Латура; 1875 год был очень удачным; 1877 год был довольно удачным; 1878 год был очень удачным; 1879 год был лишь умеренно удачным; 1880 год был лёгким и нежным, довольно удачным; 1881 год был удачным, очень многообещающим; 1884 год обещал быть удачным, а 1887 год обещал быть отличным. Я не думаю, что можно быть уверенным в бордоских винах, пока они не разлиты по бутылкам
несколько лет. Вино, которое в бочке может быть превосходным, в бутылках может не дозреть должным образом и разочаровать. Перед подачей на стол декантируйте все свои клареты, даже _обычное вино_. Если на ужине вы подаёте и бургундское, и кларет, подавайте лучший кларет к жаркому, а бургундское — к сыру. Перед ужином поставьте оба вина на
подоконник, а при декантировании держите графин в левой руке и
сначала дайте вину стечь по внутренней стороне горлышка графина,
чтобы оно не пролилось. Что касается бургундских вин, то в Clos Vougeots
закончились. Их уничтожило насекомое. Шамбертены или Романе
Конти, когда вы даете их тем, кто умеет ценить изысканные вина, производят
красноречивый эффект.

Столовые хересы следует декантировать и убрать в холодильник за час
до ужина. Лично я предпочитаю пить в качестве столового хереса новые, лёгкие, нежные сорта хереса, которые привозят из Испании, прямо из бочки, пока они не потемнели из-за выдержки в стекле и пока из них не испарилась вся вода, которая в них всегда есть. Таков вкус самих испанцев. Они пьют херес прямо из бочки.

В этой стране нет необходимости в большом винном погребе, потому что мы, американцы, такие же арабы, как и они.
Мы никогда не довольствуемся тем, чтобы спокойно сидеть дома и наслаждаться нашей страной и нашим идеальным климатом.
Не успеем мы построить очаровательную резиденцию, включая винный погреб, как нам уже нужно мчаться в Европу, чтобы посмотреть, что делает принц Уэльский.
Так что буквально ни один житель Нью-Йорка не живёт в своей нью-йоркской резиденции больше четырёх-пяти месяцев в году. В остальных семи
или восьми у его слуг есть достаточно времени, чтобы неторопливо выпить вина
его погреб, бутылка за бутылкой; поэтому я не советую вам делать большие запасы вина. Ваш виноторговец всегда предоставит вам все вина, кроме _старых кларетов_; их вы должны держать про запас; а поскольку слуги не любят кларет, вы можете спокойно запастись им вдоволь. Старое шампанское вы можете заказать в Лондоне, то есть
Заготавливайте херес на зиму каждый год, потому что, как говорят, в таком климате он не хранится.
Чтобы получить херес любого возраста, нужно делать это каждый год. Когда херес становится выдержанным и некоторое время хранится в стекле, в Испании его пьют как _ликёр_.

Если вы не можете достать лучшую, самую лучшую и самую изысканную старую мадейру, откажитесь от этого вина и перейдите на херес. Я видел херес, который эксперты не могли отличить от мадеры. Опять же, я видел превосходный херес, который продавался по сто долларов за дюжину. Самым идеальным хересом, который я когда-либо пил, был «херес Форсайта», подаренный вице-президенту Форсайту королевой Испании, когда он был американским послом при её дворе. Во время ужина я подаю лёгкий, нежный, сухой херес «Монтилья». На десерт, с фруктами и после них, — превосходный «Амонтильядо».




 УЖИНЫ.




 ГЛАВА XXII.

 _Распределение гостей за ужином — бостонская мода уходит в прошлое —
принятые манеры — приход к ужину — время, которое нужно провести за
столом — украшение стола — слишком много цветов — дурной вкус —
простота — лучший стиль — стол королевы Виктории — ей подают ужин в 8:15, но свой лучший ужин она съедает в_ 14:00 — _опоздание к ужину —
нарушение хороших манер — согласие на ужин — священная обязанность —
 визит для улучшения пищеварения._


В Бостоне уже много лет принято, войдя в дом, где вам предстоит обедать, найти на серебряном подносе небольшой конверт
в котором была вложена карточка с именем дамы, назначенной ему в спутницы на ужин, хотя и используется до сих пор, но уже выходит из моды. Мы возвращаемся к старой привычке назначать гостей в гостиной.

 При выходе к ужину нужно соблюдать одно правило. Хозяйка дома почти всегда входит последней, все гости должны
предварять её, за исключением случаев, когда с вами обедает президент
Соединённых Штатов или член королевской семьи. В этом случае он
пропускает хозяйку дома вперёд, а затем всех остальных гостей. Если
женщин нет, хозяин должен пригласить
Самый почётный гость или тот, в честь кого устраивается ужин, должен
провести всех гостей в столовую и сесть рядом с ними. На тарелках
указаны места для каждого гостя. Одним лишь жестом хозяин
направляет гостей в столовую, говоря вслух самому почётному гостю:
«Не будете ли вы так любезны занять место справа от меня?»

 Чтобы рассадить гостей за столом, нужно хорошо разбираться в светских
правилах. Только благодаря постоянному общению вы можете понять, кто вам близок по духу. Если вам поручили работу, к которой вы равнодушны, то ваше единственное
Надежда — в вашем соседе; и с этой надеждой и страхом вы входите в столовую, не зная, кто это будет. За столом разговор должен быть кратким; впитывать его целиком — дурной тон. Маколей за ужином так монополизировал разговор, что великий острослов Сидни Смит сказал, что он не делает различий между монологом и диалогом.

Когда президент Соединённых Штатов приходит на ужин, все гости должны быть в сборе.
Они стоят полукругом вокруг _зала_;
президент входит; когда хозяйка дома подходит к нему, он
Он протягивает ей руку, и они направляются в столовую.
Президент садится на место хозяина, а хозяйка — справа от него.
По прибытии в дом, где он должен обедать, если все гости ещё не собрались, он остаётся в карете, пока ему не сообщат, что все собрались.  Никто не может встать из-за стола, пока не встанет сам президент. Если он вдруг проявляет глубокий интерес к какой-нибудь хорошенькой
соседке и не замечает, как летит время, терпение компании подвергается
тяжёлому испытанию.

 Когда вы входите в _салон_ и оказываетесь в окружении известных или
Если вы вращаетесь в модных кругах, вам, естественно, льстит, что вас принимают в обществе; если же вас не замечают, вы раздражаетесь. Меня удивляет, что в этом городе наши умнейшие люди и политики не стремятся чаще бывать в обществе и не становятся его блестящими представителями, как в Англии и на европейском континенте. Дизраэли, мистер Гладстон, лорд Пальмерстон — все они вращались в обществе и были большими любителями обедов вне дома. На самом деле все выдающиеся люди Европы являются неотъемлемой частью общества, в то время как здесь они сторонятся его, как будто это ниже их достоинства. Они должны знать, что нет такой силы, как
социальная власть; она создаёт и разрушает. Есть такая пословица: «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок».


Теперь о продолжительности хорошего обеда. Наполеон Третий настаивал на том, чтобы ему подавали обед за три четверти часа. Как обычно, мы бросаемся из одной крайности в другую. Одна из наших самых модных женщин хвасталась мне, что накануне ужинала в ресторане, и время, которое прошло с того момента, как она вышла из дома, до её возвращения, составило всего один час сорок минут. Это абсурд. Любитель египетских вазонов для благовоний ворчал
Мне показалось, что слуга унёс его тарелку раньше, чем он успел откусить от аппетитного кусочка. Такое положение дел
возникло из-за пышных, роскошных обедов, которые затягивались слишком надолго. Полтора часа за столом — это уже слишком.

Несколько слов об украшении стола. В этом вопросе мы снова бросаемся из крайности в крайность. Несколько лет назад флорист завладел этим столом и превратил его в цветочный сад, не считаясь с затратами. Теперь на лучших ужинах вы, возможно, увидите в центре стола
на столе одна красивая корзина с цветами; никаких _букетов для корсажа_ или
_бутоньерок_; стол накрыт с суровой простотой; несколько серебряных
подносов с конфетами и _компотьерами_ с фруктами, вот и всё. Ничто так не украшает обеденный стол, как цветы, и из них, на мой взгляд,
наиболее эффектны розы _Gloire de Paris_, роза Ротшильда и роза капитана Кристи. Лучший результат достигается, когда все цветы одного вида, будь то розы, тюльпаны или гвоздики.

Сейчас в моде самые роскошные вышитые скатерти
из Парижа, которые сами по себе стоят почти годовой доход. Но следует
помнить, что тридцать лет назад мы импортировали из Англии моду
класть в центр стола красивый квадратный кусок алого
атласа, на который можно класть серебро. На ужин глаза должны иметь
праздник, как небо. Красиво накрытый стол является очень эффективным.
Я видел Ее Величества стол в Виндзорском замке все готовы ради нее. Я
слышал, как её лакеи в зелёном и золотом эхом разносили по всему дому весть о том, что «ужин подан», а потом мне велели уйти; но я видел
это всё, что я хотел увидеть. Шесть её лакеев положили руки на маленькую бархатную епископскую шапочку, которая закрывала льва и единорога, выгравированных матовым золотом на крышке шести блюд для _entr;e_. Когда было объявлено о начале ужина, эту бархатную шапочку сняли. У хранителя её драгоценной шкатулки есть большая книга с литографиями, на которых изображены золотые тарелки, украшающие стол Её Величества по разным поводам, в зависимости от ранга гостя. Во времена принца Альберта Её Величество ужинала в 8:15. Её главный _повар_ сообщил мне, что её настоящий ужин был съеден
в 14:00 вместе с принцем Уэльским, и именно ради этого он проявил свой талант. В восемь с четвертью она съела только суп и рыбу.

 Следует помнить, что хозяин или хозяйка не могут быть слишком учтивыми или любезными по отношению к своим гостям. И опять же, гости, опаздывающие к ужину, часто нарушают правила вежливости. По этому поводу, когда я был в Париже, один из наших послов при французском дворе рассказал мне следующий анекдот, иллюстрирующий истинную французскую вежливость. Его дочь опоздала на ужин к высокопоставленному лицу. Когда её отец
В ответ на его возражения она сказала: «Разве вы не видели, что кто-то из членов семьи пришёл после нас?» На следующий день наш министр узнал, что герцогиня, с которой он обедал, отправила свою дочь в комнату, чтобы та пришла после них и избавила их от неловкости из-за опоздания.

 Ещё один вопрос вызвал некоторые разногласия. Должна ли хозяйка большого ужина, где она единственная дама, вставать и приветствовать каждого гостя? Этот вопрос до сих пор вызывает споры. Опять же, на большом мужском ужине должен ли каждый присутствующий вставать при появлении каждого гостя? На одном
Однажды я не сделал этого, не посчитав нужным.
Вошедший в комнату высокопоставленный господин сказал потом, что я «оскорбил его».
Это было сделано совершенно непреднамеренно. В маленькой комнате, если все встанут, это может привести к путанице.


 Если вы собираетесь отклонить приглашение на ужин, сделайте это как можно раньше. Принятое приглашение на ужин — это священная обязанность. Если вы умрёте до того, как состоится ужин, ваш душеприказчик должен будет присутствовать на нём. (Это не следует воспринимать буквально, это просто иллюстрация.) Человек, которому устраивается ужин, принимает в нём участие.
Хозяин дома, если он присутствует, входит первым вместе с хозяйкой, то есть если за столом только мужчины (нет дам, кроме хозяйки). Если за столом есть дамы, он все равно входит вместе с хозяйкой, но затем следует за всеми гостями, входя вместе с хозяйкой после всех гостей. Единственное исключение из этого правила — если с вами обедает президент Соединенных Штатов или член королевской семьи.

В Англии в приглашении на ужин вас никогда не попросят _встретиться с кем-либо_, кроме членов королевской семьи. Различие в рангах делает причину этого очевидной. Если с вами ужинает член королевской семьи, в верхней части приглашения будет указано
В приглашении в левом верхнем углу написано: «На встречу с Его Королевским
 Высочеством» или другим членом королевской семьи. У нас принято иначе. Мы приглашаем вас на встречу с мистером Робинсоном, или миссис Робинсон, или мистером и миссис Робинсон.
 Это принято и одобрено всеми в нашей стране, потому что таким образом вы получаете право пригласить любое количество гостей за день до мероприятия.
ибо, как видно, это встреча с незнакомцем, временно находящимся здесь; достаточная причина для столь краткого уведомления о большом ужине; кроме того, в ваших силах оказать незнакомцу или незнакомцам любезность в
Вы можете сделать так, чтобы вас или его пригласили на этот ужин в качестве почётного гостя.

Если вы согласны, то ответное приглашение следует отправить на следующий день после получения приглашения. После ужина в женском клубе
обязательно оставьте свою визитную карточку в доме, где вы ужинали, на следующий день или в течение одного-двух дней. Французы называют это _visite de digestion_. В Англии этот обычай умирает, потому что у мужчин нет на это времени.

 Я бы сравнил общество с серией пересекающихся кругов; каждый
Каждый из них представляет собой отдельный круг, и все они объединяются, образуя так называемое высшее общество. Знакомство с людьми на большом балу не означает, что их принимают в более узких кругах. То, что французы называют _petit comit;_ хорошего общества, — это самый закрытый круг из всех, но, естественно, он состоит из очень небольшого числа людей. Если вы постоянно встречаетесь с человеком за ужином в самых престижных домах, это должно быть для вас достаточным доказательством того, что его принимают везде. А если вы замечаете, что людей постоянно не пускают на ужины в лучшие дома, вы можете быть уверены, что на то есть веская причина.

Когда вы приглашаете мужчину в святая святых своей семьи, предполагается, что это величайший комплимент, который вы можете ему сделать.
Но не дайте себя обмануть: для гостя нет ничего более утомительного, чем быть единственным чужаком. Один мой друг неизменно отказывается от таких приглашений. — Ну, — сказал он, — мой домашний ужин вполне хорош.
Меня позвали с женой, и мы оба вынуждены были надеть наши лучшие наряды, заказать карету и отправиться к кому? К семье, члены которой не представляют для нас особого интереса.
Если вы пришли по делу, вам следует поужинать в вашем клубе, а не обременять этим свою семью.




КУХНИ И ОБСЛУЖИВАНИЕ.




ГЛАВА XXIII.

 _Ответы на некоторые практические вопросы — Разница между мужчинами и женщинами-поварами — Шведские женщины — самые чистоплотные и экономные — Мои счета с шеф-поваром — Мои счета с женщиной-поваром — Советы по  маркетингу — Я сам занимался закупками в течение сорока лет — Мадам.
 Ротшильд лично контролирует проведение своих знаменитых ужинов — меню старомодного южного ужина — успех импровизированного банкета._


Двадцать лет назад в частных домах этого города было не больше трёх _шеф-поваров_. Сейчас уже редкость, когда у модного человека нет первоклассного _шеф-повара_ или знаменитого _cordon bleu_. За последние шесть лет сюда приехали шведские женщины-повара, и они превосходны, а некоторые считают, что они даже лучше _шеф-поваров_. На мой взгляд, ни одна женщина не может приготовить такой изысканный ужин, как мужчина. В ужине всегда есть что-то, что ускользает от её внимания. Это как с немецкой и итальянской оперой — в итальянской есть концовка, которую немцы никогда не смогут понять.
Но особого упоминания заслуживают шведские повара; они действительно великолепны — само воплощение чистоты. Вот в чём французский _шеф_ не преуспел.
За ним, должно быть, по пятам следуют посудомойки, чтобы поддерживать чистоту, в то время как шведка делает свою работу, не создавая грязи. Эти женщины получают почти такую же зарплату, как и мужчины, — шестьдесят долларов в месяц и посудомойку.
Какой контраст с жизнью во Франции! В 1856 году у меня был лучший
_шеф-повар_ в По за двадцать пять долларов, а помощник повара получал
три доллара в месяц.

 Часто задают вопрос: в чём разница в расходах
Что выгоднее для домашнего хозяйства: _шеф-повар_ или женщина-повар? На этот вопрос можно ответить, только имея опыт, который подсказывает мне, что с женщиной мой счёт за мясо будет составлять от 250 до 275 долларов в месяц, а с _шеф-поваром_ — от 450 до 500 долларов.
Счёт за бакалею с женщиной-поваром, скажем, 75 долларов, а с _шеф-поваром_ — 125 долларов. Это без учёта расходов на развлечения. На ужин на двенадцать или четырнадцать персон
уходит легко шестьдесят долларов, без _фуа-гра_ и фруктов.
Заработная плата _шеф-повара_ класса А1 составляет 100 долларов в месяц; он получает десять процентов.
комиссионные от мясника, бакалейщика, пекаря и молочника. Если он их не получает
напрямую, он получает их косвенно. Другими словами, помимо зарплаты, он рассчитывает на эти комиссионные. Я говорю сейчас о самых способных и лучших; другие, не столь талантливые, получают пять процентов.

 Всегда помните, что француз — существо импульсивное и работает ради двух вещей: славы и денег. Обычный ужин утомляет его, но
ужин _priv;_, особенный ужин, о, это раскрывает его талант,
что доказывает правильность обычая приглашать _шеф-повара_ и
поручать ему приготовление особенного ужина. Если вы не держите _шеф-повара_ на постоянной работе
Из уважения к вашему кошельку или вашему здоровью было бы неплохо знать, кто из «художников» может быть нанят для особых случаев, с четким условием, что он предоставит список того, что ему нужно, а вы будете делать покупки, потому что эти господа любят немного _экономить_, что всегда идет им на пользу, и такая _экономия_ дает вам плохой материал для работы, а не хороший.

Как часто я слышал, как хозяйка дома хвасталась: «Я никогда не уделяю внимания деталям приготовления ужина. Я просто говорю дворецкому, сколько человек у нас будет
иметь”. В девяти случаях из десяти это заметно по ужину.
Мадам Ротшильд, которая всегда давала лучшие ужины в Париже,
лично следит за всем. Великая герцогиня Сазерленд,
Друг королевы, когда она развлекалась, осмотрел все приготовления
лично сама. Я ежедневно комментарий, чтобы мой повар на работу
предыдущего дня. Никто, особенно в этой стране, не может добиться больших результатов
не уделяя времени и внимания этим деталям. Ни один французский повар не проявит интереса к своей работе, если не получит похвалу и
критика; но прежде всего вы должны уметь критиковать. Если он
увидит, что вы способны оценить его работу, когда она хороша, и осудить, когда она плоха, он будет совершенствоваться и даст вам что-то ценное.

 Теперь давайте поговорим об ужинах, которые подавались до появления _шеф-поваров_ и которые до сих пор предпочитает большинство людей.

 Самый талантливый человек, работающий с плохим материалом, может приготовить неплохой ужин, но если материал плохой, ужин будет это демонстрировать. На протяжении сорока лет я
занимался саморекламой и заслужил уважение своего мясника, дав ему понять, что знаю не меньше, а то и больше, чем он.

Выбирая говяжью голяшку, помните, что свежая голяшка всегда лучше для супа. Выбирая рыбу, обратите внимание на её жабры: они должны быть ярко-красными.


Убедитесь, что ваше _филе_ хорошо прослоено жиром и вырезано из молодой говядины.

Сладкоголовы продаются парами: один хороший, другой похуже. Заплатите дополнительную цену,
и попросите своего мясника разрезать их на части и дать вам только два больших хлебца с сердцевиной
, оставив ему два тонких хлебца с горлышком для продажи по
сниженной цене.

У домашней птицы есть два вида жира, желтый и белый. У птиц, питающихся
рисом, жир белый; у птиц, питающихся кукурузной мукой, - желтый жир. У ног птицы
По птице можно определить её возраст.

 Предпочтение всегда отдаётся чёрным и рыжим пернатым. Никогда не берите птицу с серым оперением.

 Посмотрите на голову вальдшнепа и бекаса; сравните их, и тогда вы легко поймёте, каких птиц нужно выбирать, то есть вальдшнепов.
 Взвесьте в руке каждого бекаса или вальдшнепа; по весу вы поймёте, насколько птица упитанная.

При покупке черепах осмотрите каждую и убедитесь, что это чистокровные каймановые черепахи.


При выборе баранины отдавайте предпочтение коротконогой, у которой мясо хорошо прилегает к ноге, почти доходя до ступни; короткой, толстой,
Короткий хвостик; должен быть похож на чистый саутдаун, с чёрными лапками и ступнями.

Из тепличного винограда я предпочитаю крупный белый виноград, мускат из
Александрии.

Обжаривайте и перемалывайте кофе в тот же день, когда пьёте его. Всегда покупайте зелёный кофе.

Никогда не используйте маленькие _тимбалы_ с _паштетом из гусиной печени_, которые обычно подают по одному на каждого гостя. Всегда берите целую _фуа-гра_, будь она большая или маленькая, потому что так вы сможете приготовить старую _фуа-гра_.


Всегда покупайте _фуа-гра_ в ресторане высокой кухни, а не у мясника или торговца фруктами.

В качестве напоминания о прошлом я привожу

 Меню старомодного южного ужина.

 Суп из морской черепахи и устричный суп, или муляжи черепахового супа,
 Черепаха с мягким панцирем или цилиндрическим носом.[a]

 Отварная пресноводная форель (известна у нас на Севере
 Как голавль).

 Фаршированный и запеченный лук (мы его запекаем).
 Отварная индейка, устричный соус. Запеченный горох.
 Варёная ветчина по-южному.
Устрицы с гребешками. Макароны с сыром. Пирог с креветками.
 Крабы, фаршированные в панцире.
 Жареные утки. Окорок оленины.

 десерт._
 Сливовый пудинг. Пирожки с мясным фаршем. Бисквит. Плавучий остров.
 Blanc Mange. Желе.
 Мороженое.

 [А] эта черепаха встречается только в канавах на рисовых полях,
 и является самым ценным деликатесом на юге страны. Это слишком деликатный вопрос, чтобы
 транспорт на север. Я несколько раз пытался это сделать, но безуспешно: черепаха умирала, не успев добраться до Нью-Йорка.
Её панцирь состоит из студенистой массы, которая и используется в супе. Это всего лишь
 Его ловят в июле и августе, но даже в это время он встречается очень редко и стоит дорого.

 Неоднократно бывая в Вест-Индии, я обнаружил, что два лучших
блюда из Каролины и Джорджии, которые, как считается, были придуманы в Африке, были привезены с этих островов, но на самом деле они даже не там появились, а были привезены из Бордо в Вест-Индию, а оттуда — на юг. Я имею в виду _Crab ; la Creole_ и _Les Aubergines farcies ; la Bordelaise_.

После великой революции, когда африканцы с Гаити были изгнаны
Вместе с бывшими хозяевами на остров пришла хорошая французская кухня.
Балтимор и другие части Юга. Говоря о блюдах Юга,
я не могу не упомянуть индейку, выращенную на скотном дворе.
Они откармливались мелким рисом и были очень вкусными. Говоря о
южных ужинах, я не могу не упомянуть старого южного дворецкого,
который был настоящим институтом, преданным своему хозяину и
гордившимся своей семьёй не меньше, чем семья гордилась собой. Среди домашней прислуги на Юге (все они были цветными) у мужчин было два имени, как и у женщин.
Одному он подчинялся как слуга, другое было его титулом. Всякий раз, когда в детстве я хотел особенно угодить старому дворецкому моего отца, я называл его титулом, который звучал как «майор Браун». Обычно его звали Нэт.
Я помню, как однажды гость за столом моего отца попросил майора Брауна подать ему рис, пока он ел рыбу. Старый седовласый дворецкий с большим достоинством выпрямился и ответил:
«Масса, в этом доме мы не едим рис с рыбой».


Неотъемлемой частью повседневного южного ужина был _пилав_, то есть варёный
цыплята на подушке из риса, с большим куском бекона между цыплятами; «Хоппин Джон», то есть вигна с беконом; суп из бамии, основное блюдо; пирог с креветками; крабовый салат; фаршированная телячья голова (фаршированное _филе_ из телятины); жареные перепела и бекасы, а зимой — сельдь, которую ежедневно варят, жарят и запекают.

Поскольку во всём есть взаимность, если вы обедаете с другими, то и они, в свою очередь, должны обедать с вами. Проведя несколько зим в Нассау, Новая Шотландия, я регулярно обедал два раза в неделю с губернатором Багамских островов. Я предложил ему поужинать со мной. Он улыбнулся и сказал:

— Мой дорогой друг, я представляю Её Величество; я не могу обедать вне своего дома в этом городе.


 — Эгад! — сказал я. — Тогда пообедай со мной за городом!


 — Хорошо, — ответил он. — Но как ты, чужестранец, устроишь себе обед в этой стране, где за едой приходится бороться каждый день?


 — Предоставь это мне, — сказал я. Приняв это приглашение, губернатор
вспомнил историю, которую часто рассказывал мой отец и которая вызывала у меня некоторое беспокойство по поводу расходов на моё предприятие. Выдающийся человек, с которым он работал в адвокатской конторе, был направлен в качестве нашего посла в Россию; когда он
Когда он вернулся домой, мой отец расспросил его о том, что он пережил в России.
 Он сказал, что после того, как его неоднократно принимала у себя королевская семья, он почувствовал, что должен в свою очередь принять их у себя.
 Поэтому он обратился к обер-гофмейстеру императора и выразил это желание.
Тот сразу же принял приглашение на завтрак для всей  императорской семьи. — Макалистер, — сказал он, — это я устроил тот завтрак. Я был очарован его успехом, но, мой дорогой друг, на его оплату ушло всё моё состояние. С тех пор я бедняк.

Вооружившись этой информацией, я отправился к _шеф-повару_ отеля, поговорил с ним и узнал, что когда-то он был главным поваром отеля «Нью-Йорк» в этом городе. Так что я чувствовал себя в безопасности в его руках. Я приступил к работе и составил список всех французских блюд, которые можно было бы успешно разогреть. Например, _котлеты из баранины в панировке_, _запеканка с ветчиной в_
финансье_, _буден из птицы по-ришелье_, _рисовые клецки из телятины_, _и фрикадельки из птицы_; варёная йоркширская ветчина, которую легко разогреть. Чтобы приготовить её как следует, нужно тушить её на медленном огне от шести до
Готовьте семь часов, пока не сможете перевернуть кость; затем оставьте на двенадцать часов, чтобы мясо остыло; затем поставьте в духовку и постоянно поливайте пинтой сидра. Блюдо нужно подавать горячим, даже после того, как оно будет нарезано. Чем чаще его ставить в духовку и разогревать, тем вкуснее оно становится. Приготовленные таким образом, они были герметично упакованы одним из моих друзей в жестяной ящик и отправлены нескольким выдающимся людям в Англии, которые сочли их настоящим деликатесом.

Затем я арендовал на день за 20 долларов уединённое загородное поместье; купил много английских овсянок, цветов; убедился, что моё шампанское было
лучшие и хорошо _frapp;d_; выступил в официанты и повара, призывая
им проявить эти британцы, что янки могли бы сделать, если положить его
пни; затем с длинной кавалькады повара, официанты, горшки, и
кастрюли, возглавляя шествие себя, отправился в мой оранжевый-Гроув
отступление, некоторые в пяти милях от Нассау, мои люди работают, как бобры, и
ждали прибытия из моих шестидесяти английских гостей, которые приезжали, чтобы увидеть
американский _fiasco_ в сторону страны ужин и _f;te_. Они вошли, и каково же было их удивление, когда они увидели стол на шестьдесят персон
Люди, _pi;ces mont;s_ из кондитерских изделий, цветы, красиво разлитые вина и по-настоящему хороший французский ужин — всё это было подано им одновременно.
Я рассказываю об этом только для того, чтобы показать, что где есть желание, там есть и возможность, и что можно так польстить самолюбию французского повара, что он превзойдёт самого себя в такой спешке.

 Удивительно, но _шеф_ категорически отказался от вознаграждения.

— Нет, сэр, — ответил он. — Я в достатке и не нуждаюсь в деньгах. Месье оценил мои старания. Месье знает, когда дело сделано хорошо. Он добился большого успеха. Все чернокожие на этом острове не смогли бы
приготовил тот ужин. Я доволен».

 Я был так доволен этим парнем, что, когда у него начались проблемы со здоровьем, он пришёл ко мне, и я взял его к себе поваром на два ньюпортских лета. Я поддерживал в нём жизнь, давая ему старый ямайский ром и свежее коровье молоко перед завтраком — старое южное средство от чахотки.

 Некоторые из его замечаний о Нассау заслуживают того, чтобы их повторить. Я сказал ему:
«_Шеф_, почему на этом плодородном острове не выращивают овощи? Зачем
привозить их все из Нью-Йорка?»

 «Месье, — ответил он, — здесь вы сеете семена ночью, а к полуночи они уже прорастают».
созрел и приспособления для приготовления пищи; утром она пошла к зерну. Таким же образом
с овцами. Ты привел сюда стадо баранов, с тонкой куртки из шерсти;
через несколько месяцев они станут козами, и на них будет недостаточно шерсти, чтобы заткнуть тебе уши
”.




Шары.




ГЛАВА XXIV.

 _ “Бал знамени” - Как подготовить пол в бальном зале - Любопытный
 Костюм и меткий ответ — «Турецкий бал» — Нежелание дам танцевать на публичном балу — Бал в честь столетия Йорктауна
 — Комитеты неблагодарны — Мой опыт в этом вопросе — Я знакомлюсь с мистером Блейном и представляюсь._


В 1876 году комитет из восьмидесяти двух дам попросил меня выступить в качестве распорядителя бала, который они устраивали в Чикеринг-Холле в поддержку «Столетнего союза», получившего название «Бал знамён».
Я принял их лестное приглашение возглавить столь благородную группу патриотов.

Осмотрев помещение, я обнаружил, что на новый пол нанесли толстый слой лака.
Тогда ничего не оставалось, кроме как густо посыпать его кукурузной мукой, а затем смести её и время от времени обновлять покрытие. Здесь стоит отметить, что если пол
Если пол слишком скользкий (что часто бывает, если он сделан из твёрдой древесины и при этом новый),
ничего не остаётся, кроме как посыпать его измельчённой
пемзой и смести её перед тем, как танцевать. И снова, если пол недостаточно скользкий, то, как и в предыдущем случае, посыпьте его кукурузной мукой, и самый шероховатый пол вскоре станет пригодным для танцев.

 Первая кадриль на этом балу была очень эффектной. Мы собрались на
втором этаже зала. Я направился в бальный зал с
«красой из красы», дочерью одного из самых выдающихся людей
в этой стране (который был не только губернатором этого штата, но и
Государственным секретарем Соединенных Штатов). Нас окружала знатная публика
толпа старых ньюйоркцев, всем не терпелось посмотреть на вступительную кадриль.
Дамы были в колониальных костюмах, изображая леди Вашингтон и
придворных дам. Когда я шёл по переполненному залу, держа под руку одну из наших блестящих светских дам, «цветок, который ещё не был цветком, но уже не был бутоном», мы встретили приближающуюся к нам даму в поистине роскошном наряде — настолько роскошном, что дама, которую я вёл под руку, тут же обратилась к ней.
Она обратилась к ней со словами: «Боже правый, моя дорогая миссис Б----, что на вас надето? Позвольте мне взглянуть на вас».
Её голова была увенчана роскошными страусиными перьями,
перьями принца Уэльского, которые возвышались над ней, и, когда она приближалась, она грациозно наклонялась вперёд, как бы приглашая вас подойти и оказать ей честь. Её платье, шея и плечи сверкали драгоценностями и камнями, а в руке она держала старинный испанский веер, которому могла бы позавидовать королева. На вопрос она ответила так:
«Что на мне надето? Да, мадам, у меня была бабушка!»
— Да неужели! Тогда, если это было её платье, она, должно быть, была
Покахонтас или императрицей Марокко!» Словесная перепалка становилась
немного резкой, и я поспешил дальше, но встретил ещё одну знаменитую даму,
которая родилась в Филадельфии и у которой было множество бабушек.
На ней было великолепное алое с золотом облегающее платье, какие носили во времена Империи. Другая молодая женщина надела платье своей прабабушки.
Оно было сшито из парчи в розово-коричневую полоску и по крою напоминало платье Марты Вашингтон.
В нём её прабабушка выступала в Республиканском суде.
Жена выдающегося юриста, необычайно красивая женщина с величественной осанкой и благородной походкой, изображавшая леди Вашингтон, была, по всеобщему мнению, одета в самый привлекательный костюм.


Зимой 1877 года южанка, обладавшая тёплыми чувствами, тонким вкусом и природными способностями, вышла замуж за молодого человека с огромным состоянием.
Её убедили взять на себя заботу о раненых христианах во время русско-турецкой войны и собрать средства для оказания им помощи. Для этого она создала «Общество полумесяца и креста» и
мяч был отдан под ее эгидой в Академии музыки, вспомнил
в обществе как “турецкая мяч”.

Эта дама оказала мне честь, сделав меня председатель этаж
Комитет мяч. Посоветовавшись с ней, мы отобрали участниц
вступительной кадрили и тщательно отобрали самых ярких
женщин в этом городе. Моя партнёрша была одной из самых блистательных красавиц Нью-Йорка.
Это была женщина с таким изяществом и утончённостью, с таким красивым лицом и очаровательными манерами, о которых мы читаем, но редко видим.

 Наша кадриль, исполнявшаяся на сцене этого большого оперного театра, с
Не успели гости бала заполнить галереи и посмотреть на танцующих, как я обнаружил, что мы столкнулись с дилеммой: наша маленькая кадриль
осталась в полном распоряжении огромного зала, и вопрос был в том, как заставить людей покинуть ложи и спуститься к нам.
Это был далеко не полноценный бал, и, поскольку дамы, танцевавшие в кадрили, сразу же удалились в свои ложи, я остался, так сказать, единственным обитателем танцпола. Однако я носился туда-сюда, собирал танцующих мужчин и в конце концов добился уважения
Он вышел на танцпол и вдохнул жизнь в танцующих.

 Проблема в таких случаях заключается в том, что дамы не любят танцевать на общественных балах, кроме как в первой кадрили. Бал, однако, продолжался допоздна.

 Несколько лет спустя меня попросили войти в состав танцевального комитета бала, который должен был состояться в честь выдающихся французских и немецких офицеров, приехавших, чтобы присоединиться к нашему празднованию столетия битвы при
Йорктаун. Это было приглашение:

 _Офис французской приёмной комиссии, комната 7, Пятая авеню
 Отель, Нью-Йорк, 28 октября 1881 года._

 _Уважаемый сэр:_

 _Комиссары, назначенные губернатором штата для оказания почестей гостям страны, просят вас выступить в качестве одного из членов организационного комитета бала, который состоится в казино Metropolitan вечером 7 ноября._

 _Мы будем признательны за немедленный ответ_,

_С уважением_,

УИЛЬЯМ ДЖЕЙ,
_председатель организационного комитета бала_.

 _Для Уорда Макаллистера, эсквайра._

 Опыт научил меня никогда не входить в состав комитета по какому-либо общественному вопросу,
если только комитет не был создан мной или не состоял из моих близких
друзья, на которых я мог положиться и которые поддерживали меня в моей работе; ведь я прекрасно знал, что для успешной реализации любого социального проекта требуется упорный труд ума и рук. Иногда случается — со мной такое часто происходило, — что в вашем комитете есть люди, которые совершенно не разбираются в работе, за которую они взялись.
Они на одном дыхании говорят вам: «Я ничего не смыслю в этом деле», а на следующем — критикуют, обсуждают и засыпают вас бесполезными и никчёмными предложениями, а потом, когда они понимают, что сами ничего не могут сделать,
Они перекладывают всю ответственность на вас и говорят: «Действуй». Вы действуете и выполняете их работу, а затем, когда они убеждаются, что это эффективно, и видят, что ваши усилия увенчаются успехом, они спокойно вмешиваются и присваивают себе все заслуги.

 Однако в данном случае я согласился действовать, поскольку в мои обязанности входило только формирование первой кадрили и руководство танцами. Представьте себе
огромный зал, заполненный людьми, которые ждут начала бала, нетерпеливо поглядывая на часы и желая поскорее пуститься в пляс под звуки вальса.
меня соблазняли вдохновляющие звуки, доносившиеся из оркестра, состоявшего из ста хорошо обученных музыкантов. Затем в одном конце этого огромного зала появилась сцена, на которой стояли дамы в блестящих нарядах и иностранные офицеры в форме. Губернатор штата, мэр города и председатели различных комитетов Йорктауна, а также ваш покорный слуга, член комитета по организации мероприятия, переходили от одной группы к другой и объясняли каждому из них, что он должен делать. Должность была действительно забавной. Я стоял позади губернатора, который, судя по всему, был
Он разговаривал с генералом Буланже, но при этом буквально сжимал мою руку и спрашивал, что ему делать. Один выдающийся немецкий генерал
быстро сказал: «Я действую вслепую! Я просто буду делать то, что делают другие».
Это были силы, которые мне нужно было собрать и провести через кадриль. Я переходил от одного к другому, называл фигуры и вздохнул с облегчением, когда танец закончился.

Оглядывая галереи и рассматривая всех этих выдающихся людей, я вдруг заметил удивительно светлое и умное лицо.  В глубине души я
сказал: «Есть человек среди людей. Кто бы это мог быть?» Моё любопытство было настолько возбуждено, что я подошёл к его ложе, представился как один из членов комитета зала и сказал: «Я никогда вас раньше не видел, но знаю, что вы выдающийся человек. Скажите, пожалуйста, кто вы?» Он рассмеялся и ответил: «Я Джеймс Г. Блейн». «Что ж, — сказал я, — на этот раз моя интуиция меня не подвела». Я много лет слышал и читал о вас. Теперь я вижу ваш гений в вашем лице. Красота в женщине, гений в мужчине — к счастью, я никогда не ошибаюсь в своих оценках.

 Приглашение на этот бал было следующим:

 [Герб штата Нью-Йорк.]

 _БАЛ._

 _Комиссары, назначенные штатом Нью-Йорк, просят вас оказать честь и встретиться с гостями страны в казино Metropolitan вечером в понедельник, 7 ноября, в десять часов._

 _Нью-Йорк, 19 октября 1881 года._

Среди почётных гостей страны были господин Макс Утре, полномочный министр Франции в Соединённых Штатах, господин маркиз де
Рошамбо, генерал Буланже, граф де Бомон и граф де
Корсель, представлявший Лафайет, а также полковник А. фон Штойбен.
представляет семью генерал-майора фон Штойбена.




ЗНАМЕНИТЫЕ НЬЮПОРТСКИЕ БАЛЫ.




ГЛАВА XXV.

 _Знаменитый бал в Ньюпорте — изысканный эффект, создаваемый глыбами льда и электрическим освещением — японская комната — уголки для «флиртующих пар» — великолепный ужин — секретарь Фрелингхейзен в парикмахерской — я встречаюсь с генеральным прокурором Брюстером — выдающимся человеком — я развлекаю его в Ньюпорте — молодой поклонник устраивает ему банкет в Нью-Йорке — превращение банкетного зала в бальный._


Следующим важным событием в мире моды стал бал в Ньюпорте. Дама
которая вышла замуж за образованного и утончённого человека, члена одной из старейших семей Нью-
Йорка, унаследовавшего от своего отца огромное состояние,
сразу же загорелась желанием занять и удерживать блестящее
социальное положение, для чего построила один из самых красивых
домов в городе, импортировав для него интерьеры из Европы и
такие старинные испанские гобелены, которые никогда прежде не
Нью-Йорк; после этого она отправилась в Ньюпорт и купила прекрасную виллу
на Белвью-авеню, а на территории этой виллы устроила
Это был самый красивый бал, который когда-либо там устраивали. Сама вилла использовалась только для приёма гостей и ужина, а огромная палатка, способная вместить полторы тысячи человек, была натянута на всей территории виллы, и в ней была построена площадка для танцев. Подходы к этой палатке были великолепно спроектированы и производили сильное впечатление. При входе на виллу вас встречала хозяйка, а затем слуги в ливреях направляли вас в два импровизированных _зала_ в палатке. Первой комнатой, в которую вы вошли, была японская комната, украшенная всеми
всевозможные старинные японские предметы искусства, кушетки, гобелены с вышивкой, искусно сделанные домики из тростника, все это освещено японскими фонарями, а потолок задрапирован японскими тканями, что создает очаровательный эффект благодаря мягкому красноватому свету. За столиками, расставленными в разных частях комнаты, стоят японские мальчики в костюмах и подают ароматный чай.  Здесь были все возможные кушетки, кресла и диванчики, которые так и манили присесть и насладиться отдыхом.

Выйдя из этой прихожей, вы попали в ещё один _салон_, украшенный
Современная парижская мебель, но с хитроумными уголками и укромными местечками для «флёртующих парочек». Из этой комнаты вас проводили в великолепный бальный зал — огромную открытую палатку, потолок и стены которой были украшены широкими полосами белой и алой ткани. Затем впервые на балу в этой стране было включено электрическое освещение, что произвело потрясающий эффект. По обеим сторонам бального зала стояли два грота из огромных ледяных глыб.
Через каждый из них проходила мощная струя света, от которой лёд
Они напоминали призмы в освещённой пещере и буквально ослепляли своей окраской. Затем, когда глыбы льда таяли, они
перекатывались друг через друга в очаровательном хаосе, похожем на
ледник, и вы оказывались зимой в объятиях лета, потому что все виды
растений окружали этот огромный пол, словно цветущая кайма,
поднимаясь прямо к этим маленьким импровизированным ледникам. Свет отбрасывался и рассеивался этими двумя мощными
прожекторами, достаточно сильными, чтобы ярко осветить бальный зал.
 Единственным недостатком было то, что они отбрасывали глубокие
тени.

Весь Ньюпорт собрался, чтобы придать сцене блеска. Всё должно было быть по-европейски, поэтому ужин подавали за маленькими столиками, как на балу в Париже, всю ночь напролёт. Ужин был готов к началу бала, а также был таким же полноценным и хорошо сервированным к его окончанию, к рассвету. Ньюпорт никогда раньше не видел и с тех пор не видел ничего столь ослепительного и блестящего, столь хорошо продуманного и столь хорошо реализованного в каждой детали.

Желая получить должность в администрации президента Артура, я отправился в Вашингтон с письмами к президенту и его
Генеральный прокурор. По прибытии я оставил свой багаж в номере отеля Уиллардс.
Затем я спустился в скромную парикмахерскую при отеле и там, в руках чернокожего парикмахера, увидел нашего уважаемого государственного секретаря, достопочтенного Фредерика Т. Фрелингхейзена, который, заметив меня, воскликнул:

«Привет, друг! что привело тебя сюда?» Он много лет был моим адвокатом в Нью-Джерси.

Я ответил: «Мне нужен офис».

«Ну и какой офис?»

Я сказал ему, что мне нужно.

«Надеюсь, ты не думаешь, что я достану его для тебя!» — воскликнул он.

“Не совсем”, - ответил я. “Мой человек - генеральный прокурор, и я хочу, чтобы
вы сказали мне, где я могу его найти”.

“Найдите его! что ж, это достаточно просто; другого такого человека в Вашингтоне нет.
Вашингтон. Где вы обедаете?

“Здесь, в этом доме, в семь”.

“Он обедает здесь в тот же час. Всё, что вам нужно сделать, — это оглядеться по сторонам.
И когда вы увидите старомодного учтивого джентльмена в стиле Бенджамина Франклина, вы увидите Брюстера, — сказал мистер Фрелингхейзен.

 Спокойно доедая свой суп, я увидел привидение!  В комнату вошла статная красивая женщина, а рядом с ней — старомодный учтивый джентльмен в
чёрный бархатный сюртук, рубашка с рюшами и манжеты с рюшами,
в сопровождении маленького мальчика, очевидно, их сына. «Вот он», — сказал я себе.
Теперь я взял за правило никогда не беспокоить людей, пока они не утолят голод. Я украдкой разглядывал мужчину, на которого возлагал свои надежды. Он был хорош собой. Тщательно
одетый мужчина с безошибочно угадываемой манерой поведения джентльмена и человека культуры. Во время разговора он жестикулировал и, казалось, поддерживал оживлённую беседу даже со своей семьёй. Не успел он
добрался до своего кофе, чем я до него добрался. Через пять минут я был на
дома с ним, как будто я знал его пять лет.

“Итак, мой дорогой сэр, ” сказал он, - что заставило вас сначала отправиться во Фрелингхейзен?
Почему вы сразу не пришли ко мне? Я знаю о тебе все; мои друзья - это
твои друзья. Я знаю, чего ты хочешь. Я позабочусь о том, чтобы ты получил должность, о которой ты мечтаешь.
ты получишь. Наш добрый президент одобрит то, что я делаю. Кабинет в вашем распоряжении. Больше не говорите об этом.
С этого часа мы с этим славным стариком стали закадычными друзьями; я просто выполнял аксиому
поддерживать дружеские отношения в порядке; и, поскольку он так много сделал для меня, я решил, в свою очередь, сделать для него всё, что в моих силах, и я знаю, что сделал его вечер, по крайней мере, приятным и спокойным.
 Тем летом он приехал ко мне в Ньюпорт, и жизнь, которую он вёл там среди модных людей, казалось, пробудила в нём стремление к утончённым и изысканным удовольствиям. Там он оказался среди людей, которые ценили его острый ум и обширные познания. Он был самым ярким и интересным собеседником из всех, кого я когда-либо встречал. У него была потрясающая память;
Каждый незначительный случай из повседневной жизни вызывал у него поэтические ассоциации из его ментального хранилища.

 На большом званом ужине, который я устроил для него и на который пригласил генерала Хэнкока и одного из судей Верховного суда Соединённых Штатов, возник вопрос о старшинстве.  Я пригласил судью раньше генерала, и, когда меня за это раскритиковали, я обратился к самому генералу. «В Вашингтоне, — сказал он, — меня много раз приглашали на обед
перед судьями Верховного суда, а в других случаях они приходили раньше меня.  Здесь нет строгих правил, но я
склонен думать, что у меня есть преимущество».

 Этим летом мой молодой друг был настолько очарован
 генеральным прокурором, что посоветовался со мной о том, как устроить для него
исключительно роскошное развлечение. Эта идея воплотилась в жизнь следующей зимой, когда он пришёл ко мне и попросил помочь ему организовать для него
превосходный банкет в «Дельмонико». Он хотел, чтобы на него были приглашены самые блестящие представители общества, и не пожалел ни сил, ни средств, чтобы сделать его главным событием зимы. Я чувствовал, что наш выдающийся гражданин, бывший государственный секретарь и бывший губернатор, который так долго занимал политический пост,
а также о том, что его жену следует попросить возглавить его,
и я так и сказал ему, и он попросил меня попросить их об этом. Я предстал перед этой любезной и учтивой дамой в её залитой солнцем гостиной на Второй авеню и изложил свою просьбу. Она любезно приняла приглашение, сказав, что хорошо знает этого джентльмена и его семью как давних жителей Нью-Йорка.
А возглавить ужин в честь её старого друга, мистера Брюстера,
действительно доставит ей величайшее удовольствие.

 К выбору гостей подошли с особой тщательностью. Нью-Йорк прислал
На этом пиру собрались выдающиеся мужчины и женщины того времени, и пир был достоин их. Стол «I» (в форме буквы I) был буквально сад
из великолепных роз; его окружала кайма из сердечника, шириной с ладонь,
и это было очень красиво. Бальный зал Дельмонико, где мы ужинали,
никогда ещё не был так изысканно украшен. Роспись на стенах была
превосходной; стены украшали таблички с изображением ландышей,
тюльпанов и азалий; а сам ужин был признан лучшим творением
поваров Дельмонико. Что ещё больше усилило общее впечатление, так это то, что, выйдя из-за стола всего на полчаса, вы обнаружили, что та же самая столовая за это короткое время превратилась в великолепный бальный зал.
полно гостей Патриархов, бал в самом разгаре.




ЭПОХА ЭКСТРАВАГАНТНОСТИ.




ГЛАВА XXVI.

 _новаяэра в нью-Йоркском обществе - Экстравагантность жизни - Грандиозные фантазии
 Костюмированный бал на Пятой авеню - я иду как Любовник Маргарет де
 Валуа - Выдающийся журналист из Ньюпорта - Британский офицер въезжает в
 Клубный дом — Бал в масках великого журналиста — Таинственное синее  домино — Завтрак в Саутвикской роще с герцогом Бофортом — Пикник, устроенный в честь президента Артура — Его искреннее удовольствие от пикника — Губернатор Морган недооценивает мои «обеды на свежем воздухе» — Удовольствие
 О деревенских развлечениях._


 Мы подошли к периоду, когда нью-йоркское общество открыло новую страницу.
До этого времени человек, владеющий миллионом долларов, считался
богачом, но теперь прошлое должно остаться в прошлом. Нью-йоркские представления о ценностях, когда речь заходила о богатстве, смело взмывали до десяти миллионов, пятидесяти миллионов, ста миллионов, а потребности и роскошь следовали за ними. Уже никого не устраивал ужин на дюжину или более персон, который подавала пара слуг. Мода требовала, чтобы вас встречали в холле дома, где вы собирались ужинать, от
от пяти до шести слуг, которые вместе с дворецким должны были подавать блюда.
 Дворецкий в таких случаях выполнял всю основную работу, а под его началом были эти люди в ливреях, которые подавали ужин, а он направлял и руководил ими. Между блюдами звучала тихая музыка, а в некоторых домах вместо серебра на столах лежало золото.
Всё, что могли предложить мастерство и искусство, было добавлено для того, чтобы ужин стал не вульгарной демонстрацией, а настоящим гастрономическим шедевром, свидетельствующим о том, что у хозяина есть и деньги, и вкус.

Дворецкий получать зарплату в 40 долларов в месяц получал тогда от $60
до 75 долларов за месяц. Второй мужчина подскочил с 20 до 35 и 40 долларов, и
дополнительные мужчины на обеде из дюжины человек или более обойдутся в 24 доллара.
Затем были представлены орхидеи, которые были самыми дорогими из всех цветов.
в изобилии. Холщовая обложка, которую мы могли купить по 2,50 доллара за пару, подорожала
до 8 долларов за пару; черепахи стоили по 4 доллара за штуку. Наши предки были бы
поражены ценой гостеприимства тех дней.

Леди Мандевиль приехала к нам в ту эпоху и сразу же стала превосходным
шикарный бал был объявлен одним из наших модных богачей. Каждый
художник в городе был настроен на работу по созданию новых костюмов - создать
что-то вроде маскарадного костюма, который заставил бы своего владельца жить
навсегда в истории. Решив не отставать, я отправился на ярмарку
вдова, которая разбиралась во всем; попросил ее совета и последовал ему.
“Мейплсон - твой мужчина. Отдайся в его руки, — сказала она.
И я пошла к нему, и там оказалась не только в его руках, но и под пристальным взглядом прекрасных женских глаз, которые сидели рядом с ним и
она попыталась подсказать ему, каким должно быть моё платье.

 «Да что ты такое говоришь! — воскликнула она. — Разве ты не видишь, что он во всём похож на гугенота, поклонника нашего пола. Наряди его в костюм любовника какой-нибудь женщины».

 «Клянусь Юпитером, ты права, моя прекрасная певица!» — сказал Мейплсон. «Я сделаю его любовником Маргариты де Валуа, которую казнили на гильотине в тридцать шесть лет за то, что она любила «неразумно, но слишком сильно». Сколько вам лет?»

 «Достаточно молод, мой дорогой сэр, чтобы подойти для вашей цели. Действуйте и делайте со мной, что хотите», — ответил я.

 «У вас хорошие ноги?»

“Да, это я! Но порой они немного не в себе. Они покрытиями
должно быть”.

“Ах, мой мальчик, мы все исправим. Лосиная кожа сделает вашего бизнеса. С
колготки из белой замши и шелка шланг, вы можете бросить вызов холодно”. И я занялся этим делом.
Когда мой добрый друг генеральный прокурор вошёл в мою комнату и увидел, что по обе стороны от меня стоят два крепких парня, держащие пару кожаных сундуков, а я, стоя на стремянке, высыпаю в них кучу пороха, на что уходит целый час, он воскликнул:
«Да ведь, мой добрый сэр, ваша гордость должна быть в ваших ногах, а не в голове!»

— В данный момент, — сказал я, — это действительно так.

 Шести кадрилям действительно было суждено стать гвоздём бала. Они состояли из «Кадрильи лошадей-любимиц», в которой мужчины были одеты в «розовое», а дамы — в красные охотничьи сюртуки и белые атласные юбки, как в эпоху Людовика XIV.  В «Кадрилье гусыни» участвовали
«Джек и Джилл», «Красная Шапочка», «Бо-Пип», «Гуди Ту-Шуз»
«Мэри, Мэри, совсем наоборот» и «Моя прекрасная служанка» «Опера-буфф
Кадриль» имела наибольший успех, но из всех них «Звёздная
Кадриль», в которой участвовали молодые и красивые жители города, была самой
Великолепно. Дамы были одеты как две звезды, в костюмы четырёх разных цветов: жёлтого, синего, лилового и белого. Над лбом каждой дамы в волосах висела электрическая лампочка, придававшая им сходство с феями и эльфами. «Дрезденская кадриль», в которой дамы были одеты в белые атласные платья, а волосы их были напудрены, а джентльмены — в белые атласные бриджи до колен и напудренные парики с дрезденским гербом — скрещенными шпагами, — была эффектной. Хозяйка бала была одета как венецианская принцесса, а в волосах у неё был великолепный павлин, украшенный драгоценными камнями. Хозяйка бала
на тот вечер был герцог де Гиз. Старший брат хозяина был одет в
костюм Людовика XVI. Его жена появилась в роли “Электрического света” в
белом атласе, отделанном бриллиантами, и ее голова сверкала бриллиантами.
Самым замечательным костюмом, о котором говорят и по сей день, был костюм
кошки; наряд состоял из кошачьих хвостов, белых кошачьих голов и колокольчика
на нем большими буквами было написано “Кот”. Выдающаяся красавица, одетая как
Феникс, украшенный бриллиантами и рубинами, был великолепен, а монах-капуцин в капюшоне и сандалиях — неподражаем. Но назвать самого поразительного было бы значит назвать всех.

Великая социальная революция, произошедшая в Нью-Йорке этой зимой,
как и большинство революционных волн, докатилась до Ньюпорта. Наш выдающийся нью-
йоркский журналист сделал Ньюпорт своим летним домом, купив прекрасный
гранитный дом, который долгие годы был известен сначала как «Особняк Миддлтона»,
а затем как «Резиденция Сидни Брукса», и поселил в нём выдающихся европейцев.
Его активность и энергия вдохнули новую жизнь в это место.

Однажды прекрасным летним утром один из его гостей, офицер английской армии, жизнерадостный человек и превосходный наездник, ехал верхом на своём пони для игры в поло.
В Ньюпортском читальном зале, где ежедневно сплетничали все старожилы этого места, аристократы и богачи, ему предложили въехать на пони в зал этого почтенного старого клуба.
Его подначивали, и он действительно проехал на пони через узкую площадь и въехал в зал клуба.  Этого было достаточно, чтобы весь Ньюпорт ахнул.  Какое святотатство!
Англичанин ворвался к нам, не соблюдая святость этого места! Это пробудило в старых патриотах, которые были членами этого
Заведения, дух 1766 года, и в адрес англичанина была отправлена резкая записка.
великий журналист отозвал приглашение, которое клуб ранее направил его гостю. Тот, в свою очередь, почувствовал себя оскорблённым и отомстил следующим образом: построил в Ньюпорте превосходное казино с клубом, бальным залом и рестораном напротив своего дома. Всё это свидетельствует о том, что любое волнение полезно как для общества, так и для атмосферы, которой мы дышим.

 Затем наш журналист придумал и провёл красивый розыгрыш в домино. Все дамы в домино, как и в предыдущей партии
Герцогиня де Дино, во многом похожая на него, разбила за домом огромный шатёр, а все комнаты на первом этаже превратила в очаровательные залы для ужинов. Каждый стол был изысканно украшен прекрасными цветами. Это был самый красивый бал, который только можно было устроить. Я пригласил на него жену генерального прокурора, которая после жизни в Вашингтоне была поражена красотой этого места. Вся территория, которая была очень красивой, даже сами растения, была освещена электрическими фонарями — то есть потоками
Электрические фонари были искусно встроены в растения, создавая освещение _; giorno_ и производя самый прекрасный эффект.

На этом балу появилась Голубое Домино, которая свела с ума всех мужчин.
Приехав на бал в собственной карете (она чувствовала, что может доверять своим слугам и они её не предадут), она ворвалась в весёлую толпу и, скользя от одного к другому, шептала мужчинам на ухо воздушные глупости. Но в них было достаточно, чтобы вызвать самое сильное любопытство по поводу того, кто она такая.
Она была королевой вечера; временами она становилась дерзкой и смелой.
Она нападала на мужчин, проникая в самые сокровенные уголки их сердец, чтобы встревожить их, и, когда она довела их всех до лихорадочного состояния, она подошла ко мне, чтобы я проводил её до двери, чтобы она могла благополучно сбежать.
 Дюжина мужчин преградила ей путь, но она с быстротой оленя пронеслась сквозь них, добралась до тротуара, и её лакей буквально зашвырнул её в карету. Её кучер, хорошо обученный, помчался прочь на бешеной скорости, и по сей день никто так и не узнал, кем была эта прекрасная незнакомка.

 Следующим светским событием после этого грандиозного бала стал большой завтрак в
великий журналист устроил обед в честь герцога Бофорта в Саутвик-Гроув.
Мы все сидели за столами под деревьями и наслаждались тем, что французы так метко называют _d;jeuner dinatoire_. Герцог был очень красноречив в своём
прекрасном описании рыболовного подвига, который он совершил тем утром; встав в два часа ночи и отправившись в «Блэк-Рок», он на ощупь добрался до самого дальнего места и с удовольствием поймал огромного окуня.
По его собственным словам, «когда я увидел его на гребне волны, я понял, что он у меня в руках, и тогда начался мой спорт».

 Услышав, что президент Артур посетит Ньюпорт, я очень обрадовался
Я решил отплатить ему тем же и сделать его визит приятным и комфортным. Он должен был стать гостем губернатора Моргана, с которым я сразу же
поговорил и изложил ему вышеупомянутые соображения. Я обнаружил, что, как и все эти великие политические магнаты, он предпочитал проводить время с президентом наедине и довольно резко реагировал на мои попытки по-своему развлечь его. «Что вы, мой дорогой сэр, — ответил он, — президент не поедет на один из ваших загородных пикников. Это нелепо — думать о том, чтобы устроить для него такую сельскую вечеринку.  Я, конечно,
Я пригласила его на ужин и устроила в его честь праздник, а в Нью-Йорк уже отправили мою Мадейру.


— Отправили вашу Мадейру! — воскликнула я. — Но, мой дорогой губернатор, когда она доберётся до вас, её уже нельзя будет пить.
— Почему? — спросил он.


— Потому что она будет так взболтана, что на вкус будет как наркотик.
Мадеру любого возраста, если её однажды перелили, нельзя пить, пока она не постоит хотя бы месяц. Президент Артур хорошо разбирается в мадере и не стал бы пить ваше вино.


— Ну и что мне делать? — спросил он.


— Что ж, мой дорогой губернатор, я сам отнесу ему в ваш дом
пару бутылок моей лучшей мадеры. Так я и сделал, сидя в
середине кареты с бутылкой в каждой руке (предварительно
аккуратно разлив вино), и меня провели в гостиную губернатора.
Затем я поставил своё подношение перед президентом и сказал ему,
что хорошо знаю, как он любит женщин, а также песни и вино.
Я умолял его почтить меня своим присутствием на пикнике в Ньюпорте,
обещая собрать букет из таких экзотических цветов, какие растут
только в теплицах Ньюпорта. Он сразу же принял приглашение, к большому, как мне показалось, огорчению губернатора, который
провожая меня до входной двери, сказал:

 «Мой дорогой сэр, нужно помнить, что он президент Соединённых
 Штатов, управляющий шестьюдесятью миллионами человек. Он здесь в качестве моего гостя,
и мне кажется неправильным, что он уходит обедать в воскресенье с законодателем моды, а затем
посещает один из ваших обедов на свежем воздухе». (Здесь я должен сказать в его защиту, что губернатор никогда не был на одном из моих «обедов на свежем воздухе» и не знал, о чём говорит.)

 Тогда я решил устроить пикник, достойный нашего великого правителя, и в
Однажды я пригласил на него красивую женщину, которую можно было бы выбрать в качестве модели для Мадонны. Я впервые упоминаю о ней; она обладала той природной красотой, которую можно увидеть только в южных краях; она была одной из самых красивых женщин в Америке. Она пообещала приехать на эту загородную вечеринку и привезти с собой свой двор.

 Я выбрал самое красивое место на острове Ньюпорт, известное как «Балч
Это место, рядом со скалами «Рай» и «Чистилище», было выбрано для проведения праздника.
Перед нами лежал Атлантический океан, спокойный и безмятежный; весь шум, который он издавал,
была слышна нежная рябь волн, набегавших на скалистый берег.
Подарив президенту нашу великую красавицу, он повел ее к накрытому столу,
за которым мы сидели за маленькими столиками под редкими деревьями, которым суровая зима едва позволяла жить, а потом мы весело танцевали на лужайке, на прекрасной площадке, окруженной растениями.

На следующем завтраке я был очень рад, когда президент сказал мне перед всей компанией:
«Макаллистер, вы действительно сдержали своё обещание.
Красота женщин на вашем пикнике, красота места и его восхитительная организация — всё это сделало его незабываемым».
самая приятная вечеринка, которую я когда-либо устраивал в Ньюпорте”, - и это было сказано в присутствии моего
друга губернатора. Грандиозные, тщательно продуманные развлечения часто не так
приятны, как деревенские забавы.




ВАШИНГТОНСКИЕ ОБЕДЫ И НЬЮ-ЙОРКСКИЕ БАЛЫ.




ГЛАВА XXVII.

 _ Я посещаю Вашингтон в качестве гостя генерального прокурора Брюстера - A
 Ужин в Белом доме — забавное распределение гостей —
Статуя Уинтропа — памятные зимы 1884–1885 годов — новоселье у миллионера
 — лондонский бал в Нью-Йорке — современная Эми
 Робсарт — превращение всего заведения Дельмонико в
 Бальный зал — новогодний бал в Метрополитен-опера
 Дом — последние слова._


 Следующей зимой мой друг, генеральный прокурор Брюстер, пригласил меня в
Вашингтон, чтобы я провёл с ним две недели, и тогда я впервые увидел, как устроена современная жизнь в этом городе. Мне понравился визит, но я заметил, что люди здесь не такие деятельные, как в Нью-Йорке. Например, моему доброму хозяину потребовалась целая неделя, чтобы обдумать и спланировать ужин для меня. Затем,
когда я уже собирался уходить, президент пригласил меня на ужин. Мне сообщили, что я должен отменить все другие встречи
и останьтесь, чтобы принять его приглашение.

 Мне показалось забавным, как были рассажены гости на этом ужине. Добравшись до Белого дома, я отделился от дам, которых привёл с собой, и никак не мог найти их, чтобы вместе войти в гостиную.
Но меня провели в неё через боковую дверь, и там я присоединился к джентльменам, которые стояли в ряд в одной части комнаты, в то время как дамы вошли в ту же комнату через противоположную дверь и выстроились в ряд напротив мужчин.  Когда все собрались, появился сам президент
Он вошёл, поклонился гостям, предложил руку одной из дам и повёл их в столовую.

Вид из столовой на оранжереи, где была собрана самая прекрасная коллекция белых азалий, которую я когда-либо видел, был просто потрясающим.
Ужин был хорош и отлично сервирован; президент был очень любезен.
Повернувшись ко мне, он сказал: «Что-то ваш друг Уинтроп сегодня сам не свой. Что с ним такое?» Я ответил: «Мой дорогой господин президент,
он побывал в Капитолии, увидел своего предка в белом мраморе
и обнаружил, что его нос возмутительно грязен. Это его разозлило и оскорбило
Президент ответил: «Серьёзно, это очень плохо! Я немедленно займусь этим вопросом. Этому носу завтра же будет дана отповедь!»

 Зимы 1884 и 1885 годов надолго запомнятся нью-йоркским светским львами, ведь в это время в городе прошли три самых масштабных, красивых и успешных бала, которые когда-либо проводились в этом городе. Наследник, вероятно, самого большого состояния, когда-либо доставшегося одному человеку в этой стране, распахнул двери своей роскошной резиденции и великодушно пригласил всех, кто имел хоть какое-то право на приглашение, прийти и полюбоваться его великолепием
дом, и присоединиться к танцу, который должен был ознаменовать его завершение.

Поднимаясь по красивой лестнице и проходя по галерее, я смотрела
вниз на зал, каких мало во дворцах, с длинной вереницей
красиво одетых женщин, проходящих мимо меня по пути на прием
комната навела меня на мысль о сцене, которую я хорошо помнил в отеле de
Вилль в Париже, на балу у императора Наполеона III. к
Король Сардинии. Он выглядел по-королевски и производил самое сильное впечатление. Наш хозяин
стоял в центре своего зала и тепло приветствовал всех. Проходя
Вместе с ним мы вошли в его _большой салон_, где нас встретила его жена. Сама комната была в восточном стиле и настолько восточной и роскошной в своём особом стиле, насколько это вообще возможно. Из этого _салона_ мы вошли в новую японскую комнату, а затем в прекрасную столовую с чудесным потолком, расписанным одним из лучших современных французских художников. Картинными галереями были бальный зал и зал для ужинов. Котильон танцевали в самой дальней из двух галерей. Дамы сидели в два и три ряда на импровизированных сиденьях, как будто сидели на длинной
По всему залу были расставлены небольшие столики. Эффект был ослепительным и блестящим. Все хорошо поужинали, потому что, когда было объявлено о начале ужина, столики словно по волшебству появились в каждой комнате. Ньюйоркцы получили то, что они умели ценить, — изысканную, хорошо сервированную трапезу, шампанское в изобилии, самое лучшее и в идеальном состоянии. На мой взгляд, это был один из самых красивых, роскошных, либеральных и блестящих балов, которые когда-либо проводились в этой стране.

Следующим громким событием в модном мире Нью-Йорка стало
объявление о грандиозном развлекательном мероприятии, которое охватит все
Особенности лондонского бала, который, хоть и был в новинку здесь, уже много лет проводился в Лондоне, заключались в следующем: к дому пристраивали помещение, которое использовалось только одну ночь и было достаточно большим, чтобы вместить вместе с домом тысячу или двенадцатьсот человек.  Энергии и таланта хватило, чтобы воплотить это в жизнь и воспроизвести здесь то, что
Лондонцы всегда гордились своей способностью удваивать вместимость городских домов, используя дворы и накрывая их временными конструкциями, которые можно было использовать как столовую или бальный зал. Молодой
Мужчина из старинного рода с Лонг-Айленда женился на красивой девушке, молодой женщине, которую Уолтер Скотт счёл бы подходящей для своего персонажа Эми Робсарт.
Помимо естественной и _наивной_ красоты, Эми Робсарт обладала большими организаторскими способностями, тонким вкусом, огромной энергией и состоянием, достаточным для осуществления любого задуманного ею предприятия. Они оба были преданы обществу и друг другу. Проводя лето за границей и видя, какие грандиозные замыслы общество там вынашивало и успешно воплощало, они
Они решили повторить здесь то, что видели по другую сторону
воды. В лице Маркотта они обрели верного союзника, человека с
прекрасным вкусом и способностями. Они сами спланировали работу, а он умело воплотил их замысел. Они буквально за одну ночь построили
превосходный банкетный зал, полностью отделанный и искусно
вписанный в интерьер, как будто он был частью самого дома. Это
было прочное сооружение, которое не выглядело временным или
возведённым по случаю. Объединить два дома в один и
спуститься из них в этот огромный банкетный зал по широкой лестнице
Поднявшись по лестнице, вы оказывались в роскошной дворцовой резиденции, по комнатам которой могла свободно и с максимальным комфортом перемещаться самая многочисленная толпа. Сами дома были так красиво украшены в эпоху Людовика XIV, что для того, чтобы добавить в такие комнаты цветочные украшения, требовался утончённый вкус. Но это было сделано, и сделано превосходно, и это было примечательной особенностью этого великолепного бала. Гирлянды из нежных _La
Стены, двери и окна были украшены гирляндами из французских роз, что создавало очаровательный эффект. Было проведено два котильона
Танцевали в отдельных залах. Подход от улицы к домам был великолепен; тротуар был вымощен по всей длине обоих домов, покрыт ковром и ярко освещён бесчисленными газовыми рожками — бал, который надолго запомнится!

 Что же оставалось делать, чтобы развлечь общество и дать ему что-то новое и необычное? Эта обязанность была возложена на меня.
Эти страницы свидетельствуют о том, что я наделён хорошей памятью, но для того, чтобы придумать и осуществить какое-то новое предприятие, мне не хватало воображения.
Мне нужно было придумать и организовать новогодний бал по подписке, чтобы превзойти всё, что я делал


Сложнее всего украшать залы в «Дельмонико», но это заведение не имеет себе равных ни в Лондоне, ни в Париже, поскольку под его крышей проходят несравненные балы, банкеты и ужины. Поэтому мы решили, что талант, вкус и деньги должны быть потрачены на то, чтобы спроектировать и провести там великолепный бал. Преимуществом этого дома была большая квадратная зала, в которой могли танцевать от трёхсот до четырёхсот человек. По этому случаю у нас должно было собраться семьсот человек, и для такого большого количества гостей нам пришлось оборудовать два _зала для танцев_.
Комнату мы превратили в оранжерею. Потолки были низкими, но мы
покрыли их ползучими растениями, сделали по всему периметру
комнаты бордюр из цветов, а сами стены украсили розетками из роз.
Мы провели электричество и направили его лучи сквозь всю
листву, и у нас получилась импровизированная беседка из цветов и
растений, в которой так и хотелось побродить, а то и задержаться,
чтобы полюбоваться художественным мастерством, с которым был
достигнут такой результат. Одну комнату мы переделали,
С помощью Вантин мы создали идеальный японский интерьер. Оказавшись внутри, мы
Я словно перенеслась в ту страну. Здесь подавали чай и японские сладости, а над всем этим очаровательно сиял электрический свет.
 Стены _салона_, известного как Красная комната, были украшены снопами пшеницы, в которых красовались букеты роз _Marechale Neil_.
Алый фон эффектно подчёркивал эти украшения. Эта комната с новым полом была превращена в _зал для танцев_. Большой зал,
в который выходили все эти комнаты, был великолепен, потому что со всех сторон, от пола до потолка,
его украшали лучшие гобелены Гобеленов
баснословная стоимость. Чтобы воспользоваться ими, нам пришлось отправить телеграмму в Париж, и мы должны были застраховать их на крупную сумму. Слуги в светлых плюшевых ливреях, туфлях-лодочках и шёлковых чулках, с напудренными волосами, стояли по обе стороны, направляя гостей. Поскольку весь дом был в нашем распоряжении, мы ужинали и в ресторане, и в кафе, и, сделав неограниченный заказ, получили изысканный ужин.

Я всегда чувствовал и до сих пор чувствую, что для небольшого бала, на котором присутствовало семьсот человек, этот новогодний бал, устроенный Дельмонико, был самым красивым, полноценным и успешным во всех смыслах этого слова
Это было самое грандиозное мероприятие из всех, что я когда-либо устраивал в Нью-Йорке, и я
обнаружил, что не одинок в этом мнении. Это было такое же пиршество для глаз, как и изысканный ужин для желудка, продуманное до мелочей, роскошное в плане убранства, как и его залы, и эпикурейское в плане угощений.

Нью-йоркское общество разрослось настолько, что возникла необходимость
решить проблему, которая для нас уже давно не стоит, а именно: где мы могли бы
собрать всё общество в одном большом танцевальном зале. Ведь даже если у вас
открыты двери в дюжину комнат, вы всегда обнаружите, что все спешат
в комнату, где танцуют. Где же тогда мы могли бы найти комнату, где
все могли бы в одно и то же время находиться на танцполе? Мне пришло в голову
что в Метрополитен-Опера на сцене и в зрительном зале есть такое
помещение, и если бы мы только могли лишить его его характеристик, это было бы
то, что мы хотели.

Убедившись, что мы можем это сделать, мы сформировали
Комитет из трех человек и приступили к этому новому предприятию. Художники, которые
умело писали небольшие картины, могут взяться за более масштабное полотно. Нам
удалось собрать на балу семьсот сорок человек.
Почему бы не добиться такого же успеха в большем масштабе? Если бы наши идеи были реализованы должным образом, этот бал имел бы в два раза больший успех, чем сейчас. Недостатки были очевидны, но когда мы их заметили, было уже слишком поздно что-то менять. Искусственный потолок, искусно спроектированный так, чтобы не
допускать попадания света в галереи, не был доделан, электрические
лампы не были затенены должным образом, а пюпитры, которые власти
приказали поднять, выглядели неприглядно и портили тот великолепный
эффект, который мы стремились создать. Всё остальное получило
больше похвал, чем критики.

Четырьмя наиболее поразительными моментами этого бала были, во-первых, прием
более тысячи двухсот человек в частном доме тремя нашими самыми
блестящими и образованными светскими дамами; опять же, то, что можно назвать
_quadrille d'Honneur_ того бала, на котором были разные декорации
Сэра Роджера де Каверли танцевали самые знатные дамы этого
город, “знатные люди“ и ”шишки" по этому случаю объединяются; ужин
более тысячи двухсот человек одновременно за маленькими столиками, и
котильон, умело руководимый одним из наших выдающихся сенаторов штата, человеком в
Он олицетворял семью, богатство и политическое положение.

 Сэр Роджер де Коверли танцевал в зале и на сцене,
и перед тем, как он закончил, по указанию руководства прозвучал сигнал из _корнета-а-поршня_.
После этого три члена исполнительного комитета подошли к трём дамам-покровительницам, которые так любезно приняли гостей этого большого бала и удостоили их чести пригласить на ужин. Для них был накрыт специальный стол в центре
столовой, искусно украшенный цветами.
и красивый, учтивый джентльмен, который так по-королевски
раздаёт своё гостеприимство как в своём городском доме, так и на своей
вилле на берегу океана в Ньюпорте (самой красивой загородной резиденции
в Соединённых Штатах), сразу же обратил внимание на одну из самых
милых, красивых и грациозных дочерей Америки, очаровательную
представительницу старинного колониального рода, к тому же жительницу
Нью-Йорка, представляющую исторические семьи Ливингстон и Ладлоу.
Другой член комитета, потомок одной из наших старейших семей, чей предок был выдающимся генералом времён Революции,
Ему посчастливилось вести под руку великолепно одетую женщину, чья бриллиантовая диадема могла бы украсить голову королевы. О её красоте я уже упоминал, сравнивая её с Эми Робсарт. Я имел честь идти впереди нашего светского лидера, которого Уорт облачил в мантию такого великолепия, что она привлекла и удерживала внимание всего собрания. Её драгоценности сверкали — сами по себе они стоили целого состояния.
Я усадил её справа от себя за ужином, а слева от меня сидела красавица, покорившая сердца американцев.

Прежде чем покинуть этот бал, я должен воздать должное человеку, который смог так успешно обслужить за ужином стольких людей.
Я должен отдать должное хорошей и эффективной работе трёхсот хорошо обученных слуг в ливреях, которые были рассредоточены по всему дому.
Они понимали свою работу и выполняли её превосходно. Этот бал был дан в честь Нового года 2 января 1890 года.

И теперь, в завершение этой книги, я хотел бы сказать, что я просто описал общество таким, каким я его увидел, и только те развлечения, частью которых я был.