Поделка из света

В начале было ничего — так говорят нам старые книги. И вдруг из этого ничего появились солнце, небо, звёзды, деревья, цветы: небо развернулось, и мир вздохнул. Слово, которое в древности переводили как «сотворил», хранит в себе тайну: вначале не было материи, а потом появилось всё. По-иному не скажешь, как о чуде.

В маленькой комнате на окне — дети. На столе — коробки с цветной бумагой, пуговицами, клейкой лентой, обрезками ткани и ленточками, которые родители принесли после работы. Это всё — уже сотворённое: куски света, собранные в вещи. Дети берут их, рвут, приклеивают, придумывают крылья и хвосты, домики и звёзды. Их поделки — не из пустоты; они собирают мир, который дал им родитель, сосед, дядя в магазине и само небо.

— Мы не можем сделать ничего нового, — сказала старая женщина, усевшись в дверном проёме. — Мы только собираем. Мы режем, склеиваем, соединяем — и создаём видимость творения. Но если в сердце твоём нет смирения, никакая поделка не станет праздником. Она будет только вещью.

Маленькая Лиза склеила из старой обёртки и ниток звезду. Она не стала лепить золотые лучи, не стала украшать её крошечными стеклярусинами. Она просто подарила звезду соседской старушке, у которой болели руки и кто редко видел гостей. Старушка взяла звезду, прижала её к сердцу и заплакала. Не от того, что поделка была искусна, а от того, что кто-то отдал ей свет, который сам нашёл на подоконнике у своей кухни.

В этом простом поступке есть урок о творении. Бог сотворил небеса и землю, и мы можем лишь брать по крупицам из Его мира, собирать и давать. Но есть ещё другое: когда человек признаёт своё ничто — ту пустоту, из которой по слову Барра было всё сотворено — тогда в это ничто может войти Бог и начать работать. Не мы велики тем, что сложили много, а когда мы смиренно пусты, тогда в нас начинает твориться новое.

Как стать великим? Не громоздить дары, не заявлять о себе, не спасать свою честь мастерством. Великим становится тот, кто радостно берет то, что дано, и щедро отдаёт; кто в тишине принимает свою пустоту и доверяет, что Бог начнёт творить. Как ребёнок, который из обрывков делает звезду и несёт её тем, кто голоден по свету. В этом смирении — начало преобразования: человек становится помехой для гордыни, а сосудом для благодати.

Когда солнце садится и комнаты заполняет тёплый сумрак, дети уносят свои простые творения к окнам, и улица наполняется маленькими огоньками. Это не мастерство, это не слава, но это — знак: из того, что дал Бог, из обломков и обёрток, рождается чудо, если есть сердце, готовое признать своё ничто и пустить в себя Творца.