Длинный день в Оцилани XXIX

Шарон – моя радость, черная птичка. В кладовке тесно, даже лечь во всю длину у меня не получится. Шарон выскальзывает из своей одежды, помогает мне сбросить мою, прыгает на меня, повисая, обхватывает руками и ногами. Я в ней, в сочащемся тесном тепле, обнимаю ее талию левой рукой, правой поддерживаю под ягодицей. Шарон исполняет танец живота, я держу на весу свою девочку, свою любимую обезьянку, подтанцовываю вместе с ней. Потом – уже обе мои руки под ягодицами Шарон – упираю ее спиной в дверь и ритмичными толчками пытаюсь мою хорошую раздавить. Пытаюсь раздавить мою маленькую, мою любимую. Раз-да-вить.

Мы только что кончили, голова у Шарон заброшена назад, глаза закрыты, на темных губах слабая улыбка. Минуту назад она визжала дикой кошкой, подпрыгивала у меня на руках, раздирала когтями мою спину. Медленно опускаю ее на землю, целую поднятое ко мне лицо. Спасибо, радость моя, люблю тебя.

Быстро прохожу через столовую. Мел – по ней видно – расстроена моим невниманием. Строго говорю ей подождать. Еще увижу ее до отбоя в одиннадцать. В десять тридцать последний шаттл развозит мамочек по приемным семьям. Все они поселены на моих фермах или в Генсвилле. Это крохотная близлежащая деревня, там живут только прирученные.

Софи сидит на кровати, поднимает сонливый взгляд на открывшуюся дверь, доверчиво улыбается мне. Маленькая Пэт уже переодела ее в целомудренную ночную рубашку. Заляпанный комбинезон и розовое нижнее белье Софи валяются на полу.

Отпускаю Маленькую Пэт, укладываю Софи, укрываю. Сам ложусь рядом поверх одеяла. Софи немедленно завладевает моей рукой, затягивает ее под одеяло, прижимает к груди. Через зачаточную молочную железу чувствую как стучит ее сердце. Думаю о том, что она сейчас заснет, и я пойду искать ее мать. Только не надо пока представлять, что я с Эвелин буду делать, а то я могу перевозбудиться сейчас.  Этого не нужно. Пусть сначала Софи посмотрят врачи, потом будет видно.

Я уже успел наделать свою долю ошибок. Сразу после того эксперимента над собой, я с трудом себя контролировал. Шветы не было в живых, а женщина мне была нужна как воздух.

Нет, с Эрин Шреддер все прошло как нельзя лучше. Когда она, после больницы и последующего отпуска, снова появилась на работе, было только естественно подойти к ней и извиниться за случившееся. Я сказал ей, что есть детали, о которых не хотелось бы говорить мимоходом. Как хорошо известно, женщин губит любопытство. Эрин согласилась встретиться со мной после работы и где-нибудь посидеть.

В этот раз ТФКС был у меня в крохотной пипетке. Эрин – я рассказал ей о смерти Шветы – была потрясена. Сказала, что чувствует себя виноватой, как бы иррационально это не звучало. И, я думаю, скорее из-за возникшей эмпатии к моему горю, чем из-за трех капель ТФКС, Эрин согласилась поехать после ужина ко мне.

Все получилось превосходно. Сейчас, сотню женщин спустя, я все еще помню свое изумление тому, как голая Эрин отличалась от Эрин одетой. Ее красивые ноги, казавшиеся в джинсах  спортивно-тугими, были, оказывается, нежны и податливы. Как и тонкая талия, гибкая и послушная руке. Небольшая и высокая, но мягкая грудь, плечи в веснушках, мелкие медные кудряшки на пухлом лобке. Бедра, казавшиеся узкими, но когда мерил их против моих, видел как они широки.

Той ночью первый раз в своей жизни я был полноправным мастером ситуации, ведущим в нашей игре. Эрин зашла ко мне на час – так она сама сказала – но уйти не смогла. Она было начала одеваться, но нагнулась меня поцеловать, и после покорно подставлялась под мои руки, раздевающие ее снова.

В какой-то момент отдыха она вдруг позвонила своему бойфренду –  они, оказывается, собирались встретиться – и сообщила ему, что, увы и ах, сегодня ничего не получится, у подружки – Синтия, ты же помнишь – проблемы и она ночует у нее из женской солидарности. Пока-пока, целую. Все это она говорила, лежа на спине, с головой, покоящейся на моем лобке. Я сидел, прислонившись к спинке кровати, и играл с ее разлетающимися рыжими волосами, наматывая пряди на член.

С этой ночи у меня был выбор: либо завязать с Эрин традиционные отношения, все время опасаясь, что она вздумает вернуться к бойфренду или найдет кого-нибудь еще. Либо накапать ей в кока-колу еще немного ТФКС. А потом еще немножко.

А, главное, одной Эрин мне теперь было мало. Искать других женщин в институте было неблагоразумно, но возможности возникали теперь на каждом шагу. Через два дня встреченная на лестнице соседка, поколебавшись, согласилась со мной поужинать. Эрин я сказал, что встречаюсь с приятелем. Она расстроилась и, как я узнал после, даже собиралась в отместку встретиться со своим бывшим. Но не смогла себя заставить.

А Лиззи – худенькая, умеренно симпатичная брюнетка Лиззи – оказалась замужней. Ее Дэвид что-то слишком задержался в Миннесоте, где занимался наладкой холодильного оборудования, вечерами не всегда был доступен по телефону, на вопросы отвечал как-то уклончиво. Вот Лиззи и решила, не то, чтобы поквитаться, а так, симпатичный парень, почему не пойти с ним куда-нибудь посидеть, чисто по соседски, а там как получится. Пять капель ТФКС ее сомнения развеяли…

Софи заворочалась, перекатилась на бок, свернулась калачиком, не просыпаясь попыталась засунуть мою руку себе между ног. Нет, моя радость, еще нет, не сейчас. Спи. И вообще, мне пора. Поискать твою маму.


****


- Я не могу говорить за мое руководство. В рамках того, что позволено мне, я могу спросить Изу, не захочет ли она слетать с сыном в Латинскую Америку. Могу ей намекнуть, что на границе Перу и Чили она может случайно встретить одного старого знакомого.- Говорит только Лайма. Бармен – жилистый мужчина средних лет –  внимательно слушает. Либо он на стажировке, либо, наоборот, Лаймин начальник и наблюдает ее за работой.
- Касательно руководства. У меня нет мании величия, но я все-таки член Совета. Один из ста. Может быть мне стоит переговорить с кем-нибудь из Группы на административном уровне?
- И что они тебе скажут? Что у Группы нет своих интересов, только интересы Оцилани. Совет, указания которого являются для Группы законом, может сместить нашего руководителя на любом призвольном заседании. Простым большинством голосов. Поэтому, ответственный сотрудник просто спросит тебя: “А что ты, один из глубокоуважемых ста, от нас хочешь?”

Лого задумывается. Если учесть, что часть –  какая, кстати? –  членов Совета находится у Группы в кармане, далеко не факт, что требуемое для ее разгона простое большинство может быть набрано. И он плохо верит в отсутсвие у Группы собственных инетересов.

С другой стороны, то, что предлагает Лайма, вполне совпадает с его собственной программой действий. Только сегодня он сам говорил о желательности развития современных производств на чилийских землях. Организовать выездную комиссию из депутатов и специалистов по оценке ситуации на месте? Что в этом плохого? В чем подвох?

Лого тянет время, пробует ликер, запивает кофе. Делает вид, что увлечен дегустацией. Его не торопят.