Его Алмазом кличут. Глава 66. Суета на автостанции

Несколько часов на самолете – и я в Емельяново. Не спеша, я побрёл к автостанции. Попутно вспомнил слова того егеря, который сказал, что до нужной мне деревни давно ездят рейсовые автобусы. Возле автостанции я встретил ту самую цыганку. Она тоже меня заметила, но никак не отреагировала. Она не стала вновь предлагать мне свою увлекательную поездку на такси, но и смущения и чувства вины за содеянное с нами тогда на её лице тоже не наблюдалось. Она взглянула на меня равнодушно, словно бы я кошка, проходящая мимо и не представлявшая для неё никакого интереса. Новую жертву, а точнее клиента, она искала недолго. Уже через пару минут она суетливо помогала усесться в машину очередной паре престарелых супругов.
– Ну и Лейла! – усмехнувшись, подумал я, вспомнив её имя, – Ничего святого…
Вначале я хотел подойти в пожилым людям и предупредить их о сомнительном путешествии, но цыганка, поняв это, начала буквально сверлить меня угрожающим взглядом. «Ну, ничего, егерь их встретит» – успокоился я.

Я же направился к автостанции и зашёл в здание, начав искать глазами расписание автобусов. Найдя нужный мне рейс, я понял, что ждать отправления автобуса предстояло полтора часа. Этот факт меня совсем не обрадовал. Чем я могу заняться в это время, даже не представлял. Сидеть в здании автовокзала не хотелось, поэтому я решил погуляться. Выйдя на улицу, я убедился в верности своей идеи. Погода стояла поистине чудесная. Был конец марта, настоящая весна. Обеденное солнце грело весьма ощутимо. Да и нельзя было не заметить, как тает толстый слой льда на дороге. Этот процесс таяния протекал очень быстро, буквально на моих глазах гора грязного снега растаяла и превратилась в тонкий ручеёк, весело пробивающий себе путь к большим лужам на асфальте, которые уже вобрали в себя множество подобных водных потоков и теперь занимали большую часть площади и отражали яркие искрящие лучи солнца. Наблюдая за этим, я прищурился и отвел взгляд в тень. Воздух был влажным, свежим и ароматным. Запах весны и шального ветра. Помню, в детстве в такую погоду мне всегда хотелось сорвать с себя шапку и выкинуть её подальше, а самому встать против ветра и наслаждаться прохладой. Мама сразу пресекала такие мои шалости.

Я стоял недалеко от автостанции и любовался происходящим. Вокруг было много людей, местных жителей. Все куда-то торопились, хлопотали, с озабоченным видом тащили за собой большие баулы. Наверное, где-то здесь находится рынок. А спешили они, вероятно, на свой автобус. Меня вновь увлекло наблюдение за людьми. Казалось бы, в Москве их куда больше, чем здесь. Но люди из глубинки – совсем другие. Они несут свою самобытность через всю жизнь. По их лицам можно прочитать всю судьбу. И эти люди в заботах так забавны, но в то же время приятны глазу.
    Вот крепкий мужик несёт ковёр, свёрнутый в рулон, позади него быстро перебирая ногами, спешат два мальчика-школьника и о чём-то оживлённо тараторят, их подгоняет вперёд мать с двумя большими сумками, запыхаясь и ругаясь, желая не отставать. У кабака душевно беседуют, покуривая, два мужика в одинаковых фуфайках, которые так же одинаково заляпаны то ли грязью, то ли машинным маслом и мазутом. По лицам их можно было понять, что говорят они вовсе не о тех мелочах, как хранение картофеля или новый веник, а о душах человеческих. Их лица выдавали глубокие философские размышления. И это тоже было забавно. Заметил я на площади и трёх мило хихикающих молодых девушек, судя по всему, обсуждающих своих женихов. И двух бабушек, медленно ковыляющих в сторону остановки и бранящих мальчишку, пробежавшего рядом и задевшего одну из них. Все эти люди разные, у каждого своя жизнь и свои дела, но все они внутренне рады такой погоде, рады весне, этому свежему воздуху и чистоте. Они не пресытились, не разучились любить то, как и где они живут. Им не наскучила эта красота природы. Они довольны, и это легко читается по их взгляду. Они не скрывают эмоций, не маскируют их под безразличие. В них есть что-то исключительное, то, что всегда будет их объединять – самобытность и душевность. Они живут! Они не придают большого значения внешней напыщенности. Без лишних прикрас  и лоска, но они живут. При встрече с другом такой человек поинтересуется делами и здоровьем, а не материальными благами и размером зарплаты. В них есть что-то… настоящее. Вся жизнь сосредоточена внутри них.
    Мой взгляд упал на полную женщину в грязном фартуке, одетом прямо на пальто, и стоящую возле синих жигулей седьмой модели, на капоте которой были разложены сухофрукты, орехи, козинаки и халва. И тут я вспомнил, как Григорий Матвеевич говорил мне о своей любви к халве. Я незамедлительно подошел и купил ему пару килограмм.