Его Алмазом кличут. Глава 68. Подробности ухода...

Когда мы добрались до села, уже смеркалось. Мы пошли по протоптанной дороге вглубь деревни, чему я был удивлён и поинтересовался у Людмилы:
– Если я не ошибаюсь, дом Алмаза находится на окраине села…
– Верно, там. Только, чтоб туда добраться нужно пройти через всю деревню. Да, не очень-то удобно нам остановку сделали. И до нашего дома ковылять прилично.

Шли мы довольно долго. В закатном свете всё здесь выглядело иначе, чем днем, когда я прогуливался тут в свой первый приезд. Зимний пейзаж, пока ещё сохраняющийся в селе, также сильно менял картину по сравнению с той, что осталась у меня в памяти. Несмотря на нынешнюю оттепель, на крышах домов лежал снег и от лилового заката становился сиреневым, а потемневшие сугробы лежали возле каждой калитки. Стояла абсолютная тишина, ни единого звука не нарушало её. Я наслаждался и упивался ей как и тогда, полгода назад.

Действительно, спустя минут пятнадцать я увидел перед собой дом старика, хотя сомневался до последнего. Бывает и такое – житель мегаполиса с тысячью улицами, оказывается, не способен запомнить всего лишь одну из них в деревне. В окнах горел тусклый свет. Подойдя совсем близко, я ждал, что залает Черныш, но ничего не услышал.
– Ну, вот, пришли. Заходите, не стесняйтесь. Мы с Машей уж не станем, спешим домой. А вы не волнуйтесь, Антонина – женщина приветливая, накормит-напоит и спать уложит. Ну, счастливо. Если желаете, заходите к нам завтра, будем рады. Спасибо вам ещё раз за Машу. И, не дожидаясь моего ответа, они направились к своему дому. Маша помахала мне рукой и что-то торопливо болтала, но я не разобрал, а только ласково улыбнулся.

В этот раз без стеснения и лишних раздумий я вошёл в дом, застав Тосю за столом, она что-то вязала. Подняв глаза, она сразу меня узнала:
– Ой, здравствуйте! Опять к нам приехали? Понравилось у нас?
Я ответил ей полушёпотом и наклоном головы.
– Проходите, пожалуйста, раздевайтесь. Да, у нас хорошо здесь, всё ладно.
– Я к Григорию Матвеевичу ехал, а тут такое… Я не знал…
– Бывает всякое, что ж… – и Тося тяжело вздохнула и склонила голову.
– Я как узнал, подумал, что заночую здесь, а завтра утром домой поеду. Можно?
– Да, конечно! Я сама тут гостья. Печь не топит у меня, пока тут живу. Вы не стесняйтесь, Алмаз бы всех принял.
– А как всё это случилось? Как он умер? – спросил я.
– Ох, ну что тут скажешь… старики… Пошёл на ручей, он же любит. Самому уж тяжело, он обычно просит кого, а тут один пошёл, да никому не сказался. Ладно хоть мужики наши там его увидели, лежал на камнях у самой воды.
– Так он головой ударился?
– Нет, голова не пострадала.
– А что же?
– А бог его знает, как всё было. Плохо ему отчего-то стало, лежал, почитай, без сознания. Видно, по сугробам-то тяжело идти было, тем более, вверх по склону. Вот он, наверно, и скатился обратно. Ну, мужики наши его в чувство привели, под руки подхватили и домой принесли. Они сказывали, что он очнулся потом и всю дорогу им про жену свою Соню бормотал, да про свидания какие-то. Хотели сразу везти в районный центр, в больницу, а Алмаз говорит, мол, туда не надо, уже лучше мне. Попросил оставить его дома полежать на кровати. Мужиков отправил домой, сказал, что спать будет. А вечером я к нему прихожу, смотрю, лежит. Подумала спит. Трогать не стала, думаю, скоро сам, наверно, проснётся, пока дела хозяйские делаю. Но нет. Тут я и поняла всё. Обманул ведь он мужиков-то. Хотел один помереть, нарочно прогнал.
«Опять он ходил на поиски второго алмаза… – подумал я. – Душа его неугомонная…».
– Ведь немощный, куда его понесло-то! Старики бестолковые! – сказала с прикриком Антонина и разрыдалась. – Ровно дети малые, несмышлёные. Ведь такой человек был! Такой человек!

Из слов Тоси я понял, что она ничего не знает про алмазы старика. Но ничего объяснять ей я не стал. Быть может, это была его тайна, которую он открыл только мне (ну и Максиму). Может он только оттого поделился с нами, что был уверен, что никогда нас больше не увидит. Часто бывает, что самое сокровенное нам проще сказать чужому человеку, нежели близкому родственнику или лучшему другу. Например, попутчику в поезде, случайному знакомому. Это проще для нас, мы и изливаем душу, облегчая тем самым своё состояние, и никто нам потом не припомнит этого откровения, как, например, вполне может случится с близкими людьми. Случайный знакомый не сможет распространить твой секрет среди твоего же окружения и не станет смотреть на тебя другими глазами, уже исходя из того, что личного он о тебе узнал. Так проще. Попутчик быстрее тебя поймёт. Потому что ему всё равно, он тебе чужой. Ему проще понять твою подлость по отношению к другому, если ты объяснишь свои мотивы. Он не станет осуждать, ему это незачем. Вот и старик, наверно, не рассказывал односельчанам про свои мотивы частых походов на речку. Вероятно, он боялся насмешек, того, что его назовут чудаком. Да, я также посчитал это чудачеством, но что с этого старику? Он меня никогда больше не увидит. Поэтому я сидел и молчал. Тося продолжала всхлипывать. После мы поужинали. Она постелила мне у печки, а сама ушла спать на кровать Алмаза.