Поселения Дагестана в 19 веке

Поселения, пожалуй, — один из наиболее изученных элементов материальной культуры народов Дагестана, хотя специальной мо­нографии на исследуемую тему не имеется, перечень специальных статей (или разделов в книгах) довольно внушителен В общем-то представлялась решенной и проблема типологиче­ской классификации дагестанских поселений. Типологическая схе­ма «селение—отселок», была с определенными вариациями принята многими исследователями. В типе расселения исследователи подчеркивают его более вещ­ный, материальный характер, связь с уровнем производительных сил, направлением хозяйства и даже с воздействием местных
географических условий («тип расселения» — «материальное оформление» общественного строя в местных условиях»). Подоб­ных взглядов придерживается большинство исследователей; Аул (росо— авар., ши— дарг., хьур — лезг., юрт кент — кум., шар — лак., къул — табас., гьор — агул., муіхь — рутул., хив — цах.). Первый признак аула — многодворность, многолюдность, отражающая большую степень скученности расселения. В любом районе, любом этносе аулы подавляюще превосходили остальные виды по количеству дворов, даже в тех случаях, когда они были в единственном числе. Так, например, в обществе Акуша в сере­дине века был один аул и свыше 40 хуторов и отселков, но боль­шая часть хозяйств сосредоточивалась в материнском селении — в Акуша. Нередко аулы являлись центрами «вольных» обществ,
феодальных владений, занимали важные в стратегическом и тор­гово-экономическом отношении места. Несмотря на последствия многочисленных военных столкновений
Х;ІІІ—XIX вв., разорив­ших и опустошивших многие поселения, в Дагестане было 130
аулов с населением, превышавшим 1000 человек, причем многие из них имели от двух до восьми тысяч жителей. Многие наблю­датели отмечали, что дагестанцы «живут большими селениями», «большими аулами». Образование аула как вида относится к XI—XIV вв. До этого преобладали небольшие поселения родственного характера (тухум-
ные), характеризовавшиеся расположением на недоступных, вы­сотных, неудобных для жизни и хозяйственной деятельности местах, близко к горным пастбищам, разбросанностью, развитым террасным земледелием. В XI—XIV вв. ослабление родовых (тухумных) отношений, изменение зональной хозяйственной специализации (когда в горах наметился крен к специализации на скотоводстве — с XIII—XIV вв.) и связанное с этим изменение струк­туры сельскохозяйственных угодий, соответственное перераспреде­ление фондов угодий (в т. ч. по их назначению) повлекли разло­жение и угасание тухумных поселений и изменение типа расселе­ния. Этот период с XI в. является одновременно и периодом возникновения сельской территориальной общины, хотя на первый порах еще ощущаются следы родственного расселения, выразившиеся в ее территориально-родственном характере (аул делился на территориальные единицы — кварталы, концы, но заселялись они потухумно). Однако в целом здесь приложима характеристи­ка, данная для горной Грузии XIII в.: принцип родственной принадлежности уже не играл организующей роли и вообще носил уже вторичный характер». Как всякая сельская община аул представляет собой прежде всего известное территориальное единство со строгой определен­ностью назначения угодий и их регламентацией. Соседские (терри­ториальные) связи аула охватывают связи социально-экономиче­ские, общественно-политические (управленческие), общественно­
бытовые, связанные с исполнением семейной, гражданской и религиозной обрядности, общественно-бытовых, культурных, просве­щенческих нужд и др. Все отношения регулируются обычным правом (отчасти шариа­том) и носят организованный, упорядоченный, регламентирован­ный характер. Аул имеет свои органы власти и управления, кото­рые в первоначальном виде, генетически (не «превращенные»)
являются выборными и демократическими. Таким образом, обязательным признаком аула является нали­чие крепкой сельской территориальной общины. В ауле с такой
полнокровной общественной жизнью большое место должны были занимать общественные места. Прежде всего это место сельского схода, затем джума (соборная) - мечеть, свойственная именно аулу (настолько, что может служить отличительным признаком для аула по сравнению с махьи и отселком). Другой четкий признак аула — сельское кладбище; в «отсел­ке» или «махьи» заводить кладбище не разрешалось, что связано
возможно со стремлением «аула» гасить центробежные тенденции (что угрожало потерей людского, военного и экономического по­тенциала) привязыванием к могилам предков. Таким образом, основной тип поселений Дагестана «аул» ха­рактеризуют в первой половине XIX в. многодворность, отражаю­щая скученность расселения; полный суверенитет над всем фон­дом общих для общества земельных угодий; крепкая сельская
территориальная община (генетически с XIX в. территориаль­но-родственная), делящаяся на кварталы с пережитками родствен­ного расселения, обязательное наличие места сельского схода, исключительное право нц обзаведение джума-мечетью и сельским кладбищем. Махьи (хутор) (мархьу — авар., ая — дарг.; махьи — авар.,
кум., лак., дарг., цах.; михь, сувахулар — агул.; мехьи — рутул.). Это — поселение, являющееся опорным пунктом для определенной хозяйственной микрозоны. Зарождаясь как хозяйственное поселе­ние, оно в процессе хозяйственного освоения новых земель и роста населения становится при благоприятных условиях постоянным.
Г. А. Сергеева указывает, что махьи возникали «как правило, или на местах выпаса скота, или вблизи удобных земельных участков». В практике сущностное и терминологическое различение махьи и отселка незначительно. Одна из причин в том, что многие отсел­ки в своем генезисе происходят от махьи. Далее. Не существовало особых качественных различий между отселком, выросшим на иных основаниях (изгои, охрана земель, распад патриархальных семей и т. п.), и отселком, выросшим из
хозяйственного хутора, не существовало резких переходов между ними, вчерашний хутор, сочетавший хозяйственные и частично поселенческие функции, мог перерасти в отселок, сохраняя еще свое видовое название. Та невидимая граница, разделявшая хутор и отселок, была больше сущностной, качественной, чем формальной, лингвистиче­ски, терминологически оформленной. Различие заключалось в том,
что отселок, в отличие от махьи, становится самостоятельной хо­зяйственной и общественной единицей. Поэтому у многих народов в их обозначении наблюдается
смешение (кули и махьи у аварцев, махьи и ая у даргинцев, один термин — махьи для хутора и отселка у цахуров и т. п.). Но и сквозь это смешение видно, что единый ряд трех видов (аул — махьи — отселок) существовал у всех народов Дагестана, правда, с меньшей определенностью малых видов. Менее четкой и устояв­шейся выглядит терминология и сам ряд видов у кумыков, табаса­ранцев, лакцев, более — у аварцев, агулов, цахуров, даргинцев, лезгин, тиндалов и др. Стадиально, с точки зрения социальной структуры, махьи в XIX в. — более поздняя структура, чем аул и отселок, ибо это чисто хозяйственное территориальное поселение, образованное
выходцами из разных кварталов, тухумов, селений. Однако обра­зование его прослеживается по меньшей мере со времени образо­вания аула и одновременной зональной специализации хозяйства, а в качестве хозяйственной базы — еще раньше, практически со времени сложения производящего земледельческо-скотоводческого
хозяйства. Поскольку в условиях зональной хозяйственной специализации необходимость внутрисельского отраслевого разделенного хозяйст­вования возникает постоянно, процесс образования махьи беспре­рывен. И в условиях ослабления общинных традиций, семейно­ родственных отношений его поселенческая, морфологическая структура приобретает более поздний, современный характер. Не
случайно именно махьи становится структурной основой сложивше­гося в конце XIX —начале X X в. в Дагестане полукапиталистического и капиталистического (кулацкого) хутора.

Источник: МАТЕРИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА НАРОДОВ ДАГЕСТАНА В XIX—НАЧАЛЕ XX ВЕКА // Махачкала 1988