Часть третья. Глава восьмая

В этот вечер пожаловал принц Агатовый Пояс с предложением покататься на лодке по спокойным водам озера, в свете полной луны.

Я была окутана туманом счастливых грез от долгожданной встречи с милым другом. Мне хотелось остаться одной, чтобы ни с кем не делить свою радость, но разве могла я посметь отказаться от любезного предложения принца? Не в обычае Двора было пренебрегать вниманием Высочайших особ.

Мы выплыли на лодке на середину озера, где пролегал широкий, мерцающий лунный след. Гребцы осушили весла. Поверхность озера была спокойной и гладкой, как черный фарфор с вкраплениями блесток прибрежных огней и ярких летних звезд.

Принц полулежал в лодке, подперев голову одной рукой. В его глазах отражались счастье и удовлетворенность царящим вокруг покоем. Украдкой я бросила взгляд в сторону дома Первого советника. Балконы и галереи там были освещены множеством праздничных фонарей; в их свете можно было разглядеть всех, кто прогуливался в этот поздний час.

Взяв лютню, я  стала петь песню «В лунном свете скитаюсь на чужбине». Когда я дошла до слов: «В тоске брошу взгляд на дальний берег Большой реки. Вижу — огни мерцают еле-еле..», - принц стал подпевать мне, ритмично ударяя маленьким билом в каменную пластинку:

С грустью сведу рукава,
устремляясь душой в родные края.
Там возлюбленная моя роняет
слезы-жемчуг на изголовье
в эту лунную ночь…

Дальше я не могла петь от избытка чувств и прервала исполнение. Принц взял мои руки в свои и, преданно глядя мне в глаза, сказал:

- Сегодня необычная ночь! Воздух наполнен трепетом и свежим ароматом, а голос твой полон любви и чувственности. От чего бы это?

- Боюсь огорчить Вас, сударь, если скажу невпопад а потому, Вы не услышите того признания, на которое, быть может, надеетесь всем сердцем, - вымолвила я, опуская в смущении глаза. - Полнолуние всегда приводит мои чувства в смятение — от того я не могу уснуть и грущу без причины.

- Может мне удастся развеять твою печаль? - проговорил принц Агатовый Пояс, трогая струны лютни. - Вернемся на берег и займем друг друга разговором в уединении, в какой-нибудь беседке у пруда?

- Сейчас глубокая ночь, Ваша Светлость, - ответила я чуть слышно. - Довольно я тешила Вас пением и разделяла Ваше одиночество. Я служу нашей государыне денно и нощно, и никто еще не упрекнул меня в том, что я отлыниваю от обязанностей, возложенных на меня Двором. Смею ли я, скажите, постоянно находиться при Вашей Драгоценной особе, забыв про свой государственный долг? Или в наших отношениях появился тайный смысл, позволяющий Вам думать обо мне иначе, чем о простой служанке?

- Я был бы рад просить у государя дозволения ввести тебя в свой дом младшей женой. Но прежде мне хотелось бы узнать твое мнение об этом?

- Я, ничтожная, не смею и мечтать стать Вашей служанкой! Смотреть на Вас и говорить с Вами — это незаслуженное счастье для такой простушки, как я. Лучше не говорите о вещах, коих мы, простые смертные, не выслужим перед Небом и через тысячу рождений. Отнеситесь к бедной девушке с благосклонностью и не тревожьте мое сердце заманчивыми словами.

Принц приказал гребцам отогнать лодку к берегу и самолично препроводил меня до моих покоев, пообещав впредь не тревожить частыми визитами, дабы унять бурю смятения в моей чувственной душе. Такое заботливое внимание со стороны Высочайшей особы могло растрогать любого. Но я не умела хитрить и от того не желала, чтобы Принц огорчился, узнав истинные чувства моего сердца.