Сказка про изменения

В одном известном городе, название которого я позабыл, после смерти градоначальника прошли выборы – разумеется, самые демократичные в мире, как это всегда и бывало.

Кандидат имелся только один – Первый заместитель, за него свободные граждане и проголосовали. Единогласно, как это всегда и бывало. Да и кто под прицелом видеокамер и снайперов на крышах домов рискнул бы покуситься на Первого заместителя в бюллетене? Разве что городской сумасшедший, но его по известным причинам до голосования не допустили. Дуракам голосовать можно, дуракам везде у нас дорога, особенно на выборы, а вот сумасшедшим там делать нечего, от них только разброд и шатания в обществе.

Бывший Первый заместитель, а ныне градоначальник был полной противоположностью покойного: высокий, худощавый, с густой рыжей шевелюрой, умный и отчасти даже интеллигентный. Во всяком случае, он сдерживал себя и не ботал по фене.

Правда, слишком стар, но ведь и прежний градоначальник не отличался молодостью.

Как не проголосовать за практически идеального - с виду – человека? С таким градоначальником жизнь в городе кардинально изменится! И изменится она, как надеялись свободные граждане, в лучшую сторону. Иначе и быть не может, здесь и без снайперов видно: хороший человек!

И новый градоначальник действительно приступил к большим преобразованиям.

Первым делом он, как и обещал перед выборами, в два раза снизил цены на яйца. И в городе случился яичный коллапс: яйца стали большим дефицитом, за ними выстраивались огромные очереди. То ли владельцы птицефабрик сговорились и устроили саботаж, то ли куры отказывались нестись за полцены.

Чтобы разобраться в ситуации, большого ума не требовалось: даже городской сумасшедший понимает, что куры – дуры и в ценах не ориентируются. Так что виноваты владельцы птицефабрик.

Некоторых владельцев градоначальник посадил для острастки, после чего яйца вообще исчезли, а птицефабрики стали банкротиться одна за другой. И не из-за саботажа владельцев птицефабрик и бунта кур, а по другой причине: не на что стало закупать корма для птиц. Законы рынка не мог отметить даже такой великий человек, как градоначальник свободного города.

Следует, однако, отметить, что на некоторое время сильно упала цена на куриное мясо, но вскоре не стало и его.

Свалив провал яичной программы на своего предшественника, градоначальник задумал нечто более масштабное. И объявил войну преступности.

«Наш город погряз в преступности! И в этом виноват прежний градоначальник! Для исправления ситуации я направляю свою гвардию в помощь шаманам в погонах для восстановления правопорядка и общественной безопасности в свободном городе!» - заявил он.

Но и здесь случился прокол. Днем, когда бандиты отсыпались после ночных налетов, гвардейцы патрулировали улицы. Ночью же, как и положено по Уставу, гвардейцы спали, не мешая бандитам воровать, грабить и убивать.

Так что уровень преступности не только не снизился, но и значительно подскочил: днем стали пошаливать сами гвардейцы. И сильно, надо признать, пошаливать – куда там бандитам! Днем ходить по улицам города стало опаснее, чем ночью.

Но градоначальник объявил, что с преступностью покончено раз и навсегда. И, возможно, сам поверил своему заявлению.

Видя такие свои успехи во внутренней политике, градоначальник решил взяться за внешнюю. И приказал жителям Диких джунглей выйти из чащи и построиться на поляне для переписи населения.

Но не послушались жители Диких джунглей и на перепись не вышли. Может быть, потому, что не услышали приказа – в джунглях не было ни радио, ни тем более телевидения. Или же потому, что эти дикари не умеют и не желают слышать голос разума.

Настаивать градоначальник не рискнул. Кто его знает, сколько в тех джунглях прячется дикарей! А вдруг их так много, что они сами в состоянии построить свободных граждан во главе с их градоначальником!

И тогда градоначальник объявил торговую войну всему остальному миру и ввел огромные пошлины на товары, которые завозились в свободный город из мегаполисов, городов и прочих поселений. Пощадил он лишь своих братьев-бандерлогов.

Пошлины были такими огромными, что весь мир завыл от отчаяния.

Ну, как завыл! Просто в свободный город перестали завозить товары. И полки магазинов опустели: в городе ничего сами не производили, кроме штыков и боевых самокатов. При этом самокаты остались без колес, потому что их поставляли из Чужого мегаполиса.

Но надо подчеркнуть, что голод свободным гражданам не грозил – бананы из Земли бандерлогов поступали исправно. Кроме того, имелись свои хрен, редька и брюква.

И свободные граждане с удивлением поняли, что некогда умный Первый заместитель, став градоначальником, сильно поглупел.

Правда, городской сумасшедший утверждал, что Первый заместитель всегда был дурак дураком, но у него имелись умные советники. Став же градоначальником, он решил, что в подсказках советников больше не нуждается.

«Карьера сделана, над тобой больше никто не стоит, умничать не нужно. Перед кем теперь держать форс, щеголять своим умом, если ты самый главный в городе и, может быть, во всем мире?» - пояснил городской сумасшедший свою мысль.

Впрочем, свободные граждане не унывали: глупый градоначальник – не самое страшное, что может с ними случится. Ведь и прежний не блистал умом. И ничего – жили, как у Христа за пазухой.

Память, надо признать, у свободных граждан была очень плохая. Зато они умели идеализировать своих великих покойников.

Дальше – больше. Как ветром сдуло и интеллигентность градоначальника: сначала он обозвал президента Чужого мегаполиса волком позорным, а затем не упускал возможности ругнуться матом, рассказать соленый анекдот и состроить рожу во время своих выступлений.

Как-то неожиданно и очень быстро изменился градоначальник и внешне: облысел, потолстел и, что самое удивительное, сделался гораздо ниже ростом. Ну, вылитый прежний градоначальник!

И это несказанно обрадовало свободных граждан.

«Ура! Старый градоначальник вернулся!» - кричали они в возбуждении. И бросали в воздух чепчики.

Возродил градоначальник и старые порядки: стал сажать и казнить тех, кто слишком много болтает, и воровать бюджетные деньги.
И жизнь свободного города вернулась в свою обычную колею.