***

**«Одесская симфония»**

На Молдаванке, где солнце жарится, как селёдка на рашпере, а воздух пахнет чесноком и пылью, жил-был Шико Грач. Шико — не вор, нет. Он, как говорил сам, «экономист свободного рынка». В кармане у него вечно звенели медяки, а в глазах — планы, от которых даже Беня Крик чесал затылок.

— Шико, — спрашивает его как-то тётя Циля, торгующая халвой у вокзала, — ты ж как голубь на базаре: кружишь, кружишь, а где сядешь — непонятно. Чего добиваешься?
— Тётя Циля, — отвечает Шико, поправляя котелок, — жизнь — это как селёдка в томате. Если не вертеться — засохнешь.

В тот день Шико задумал «аферу века»: уговорить слепого скрипача Мойше играть на похоронах у живого человека.
— Мойше, — шепчет он, — ты же гений! Твоя скрипка плачет так, что даже ангелы носы сморкают. Сыграешь на поминках Гриши-бухгалтера? Он же ещё живой, но… скоро помрёт. Я гарантирую!
— Шико, — хрипит Мойше, — ты ж как таракан в компоте: везде полезешь. А если Гриша не помрёт?
— Тогда, — Шико хлопает его по плечу, — мы его удивим!

Назавтра Мойше, в чёрном костюме, выводит над Молдаванкой «Элиэль-Цион». Гриша-бухгалтер, услышав плач скрипки, выбегает из конторы, бледный, как творог:
— Кому я должен?!
— Тебе, — Шико распахивает руки, — овации! Ты же теперь звезда: живой, а поминки — первый сорт!

Гриша, конечно, позже отдубасил Шико кочергой. Но Мойше заработал пять рублей, а тётя Циля сказала:
— Шико, ты — как пуговица без петли. Бесполезный, но без тебя скучно.

Так и живут на Молдаванке: под аккомпанемент скрипки, в облаках чесночного ветра. А Шико уже шепчет новую идею — насчёт козы, которая, якобы, предсказывает курс доллара…

«В Одессе, — говаривал Беня, — даже смерть — это не трагедия. Это — антракт».