Оправдание. Глава 21

В ту ночь Седрик так и не смог спокойно уснуть — совсем как в прошлом марте, после возможного убийства. Сон становился вязкой трясиной, где тени обретали форму реальных кошмаров. Седрик видел, как в темноте комнаты появляются призрачные очертания фигуры и чувствовал, как холодные пальцы обвивают его шею, оставляя на коже невидимые следы удушья — каждый раз, когда закрывал глаза.

Через пару дней нужно было выходить на работу, и Седрик решил пойти к Рикардо. Майлз хотел выяснить все до того, как придется явиться на службу.

Рано утром, он добрался на такси до многоквартирного дома, где жил лейтенант, и позвонил в домофон.

— Ты узнал что-нибудь о сыне Гэнджера, пока меня не было? — спросил Седрик, когда Родригес вышел к нему.

Лейтенант посмотрел на алый след от пореза на лице Майлза, но не стал спрашивать, почему Седрик решил снять марлевую салфетку. Сейчас его волновало другое.

— Пока нет, — ответил Рикардо ровным тоном, пытаясь спрятать взгляд. Ему не хотелось делиться с Седриком своими догадками и ввергать его в отчаяние.

В конце августа, после обращения Энни, Рикардо начал расследование финансовых операций Эндрю Гэнджера. Анализ показал, что предпоследней выплатой была аренда квартиры, которую он снимал почти год назад. Также обнаружилась запись о крупном кредите в частной конторе, закрывшейся зимой того же года – как раз перед тем, как Эндрю покинул съемное жилье. След оборвался. Тогда лейтенант окончательно убедился: Гэнджер пытался спрятаться от Билла Уайатта. Но только сейчас, когда Седрик гостил у родителей, Родригес решился навестить бандита в тюрьме. Но Уайатт не сообщил ничего нового. Родригес чувствовал — преступник что-то скрывает, но предложить выгодную сделку уже не мог. Да и угрожать ужесточением наказания было поздно...

— Ты же обещал! — Седрик дернул головой, Зрачки его мгновенно превратились в черные точки, будто пытаясь сжаться до невидимости. В его взгляде читалась смесь отчаяния и ярости, пока он явно пытался прочесть то, что скрывалось за словами Родригеса.

— Прости, — только и сумел сказать в ответ лейтенант. — У меня пока ничего не вышло!

— Пока? — Седрик вздернул брови, и его голос стал звенеть от напряжения. 

— Я не могу найти его, Седрик, — Рикардо развел руками. — Он может быть жив, может прятаться где-то, возможно, в другом городе, но...

— Но ты же говорил... Ты был уверен, что он жив. Что ты найдешь его! — Седрик шагнул вперед. Его глаза блестели, взгляд сочетал детскую наивность с маниакальной одержимостью. — Гэнджер где-то добыл доказательства того, что я работал на группировку, понимаешь? И он сделает все, чтобы посадить меня!

Лейтенант пытался найти слова утешения. Но они не могли удержать то, что уже рушилось под тяжестью безысходности. И ни в коем случае нельзя было сейчас рассказывать о том, что Гэнджеру удалось найти Уоллеса и Фицджеральда.

— Рикардо, если ты мне не поможешь, я утоплюсь в реке! — Седрик дрожал, словно стекло, готовое вот-вот разлететься вдребезги.

— Спокойно, Седрик! — Рикардо схватил его за плечи, пальцы впились в ткань пальто. Он встряхнул друга, пытаясь вернуть его в реальность, но Седрик словно ничего не чувствовал.

— Нет, ты не понимаешь! Гэнджер не оставит меня в покое! Он приходит ко мне во снах и душит меня. Я просыпаюсь каждый раз в ужасе, задыхаясь от боли, — быстро и спутанно произнес Седрик срывающимся голосом. — Я почти поверил в бога и начал просить его, чтобы он прекратил этот кошмар. Я молился о том, чтобы он помог мне. Но он будто не слышит меня!

Рикардо смотрел на Седрика в бессильной растерянности. Лейтенанту тяжело было признать, что Гэнджер победил их. Так бывает: иногда мы прикладываем максимум возможных усилий... и все равно проигрываем.

— Я так больше не могу! — Седрик сорвался на крик. — Мне действительно придется покончить с собой, чтобы прекратить все это!

Родригес чуть наклонился к нему и внимательно посмотрел в его блестящие безумием глаза.

— Послушай меня, Седрик. Если будет суд, тебе грозит пожизненное. Но ты можешь избежать тюрьмы. Я найду хорошего адвоката. Ты расскажешь, что с тобой было после пожара. Тебе назначат экспертизу...

— Ты хочешь, чтобы меня признали больным и отправили в лечебницу?! — Седрик округлил глаза в ужасе.

— Так для тебя будет лучше...

— Нет, я не хочу! Они будут издеваться надо мной и закармливать таблетками. Они будут ставить на мне опыты!

— Я все устрою, Седрик! К тебе будут хорошо относиться. О тебе позаботятся, — Родригес говорил убеждающим тоном, но в воздухе повисло недоверие, которое не мог развеять даже авторитет лейтенанта.

Седрик отстранился, убрав его руки с плеч, и начал отступать, повторяя:

— Нет, Рикардо, нет!

— Успокойся!

Родригес сделал шаг навстречу, его рука снова потянулась к плечу Седрика, но тот отпрянул, словно от удара. Его движения стали дерганными. Он бился в пространстве, как мотылек в банке, ударяясь о невидимые стены. Затем Майлз вдруг рванулся прочь, его ноги едва касались земли.

— Остановись! — крикнул лейтенант ему вслед.

Но Седрик бежал, не оглядываясь, и его силуэт быстро растворялся в утренней дымке. Только эхо от стука его ботинок по асфальту еще долго разносилось по улице, словно пытаясь догнать того, кто уже исчез.

***

Он долго бежал вверх по улице. Асфальт рвался под его ногами, дома по сторонам сливались в серую реку, а его собственное дыхание оглушало, словно водопад. Затем, остановившись у какой-то лавки, он попытался отдышаться. Легкие жгло холодным воздухом, сердце яростно билось о ребра. Седрик оперся рукой о стену, будто пытаясь вцепиться в саму реальность, пока мир вокруг не перестал плыть перед глазами. Майлз уставился в окно витрины. Полки магазинчика пестрели упаковками подарков к приближающимся праздникам. «У всех есть близкие люди. А кто есть у меня?» — вдруг спросил себя Седрик.

После разговора с лейтенантом он, опустошенный, весь день бесцельно бродил по городу, пытаясь собраться с мыслями. Тревога разъедала его изнутри, оставляя после себя только пепел. Майлз не надел свитер и даже не обмотал шею теплым шарфом — под пальто была тонкая белая рубашка, но Седрик почти не чувствовал холода. Его согревала легкая лихорадка. В какой-то момент к нему в голову пришла необычная идея, и он решительно направился к магазину Джованни.

Седрику пришлось собраться с духом, прежде чем дернуть за ручку двери. Он вошел, встречаемый звоном колокольчика над головой, осмотрел помещение и увидел владельца. Тот, стоя за прилавком и не поднимая глаз, считал прибыль. Седрик тихо направился рассматривать стеллажи, надеясь, что Джованни не сразу обратит на него внимание. Случайно или нет, он остановился у того самого стеллажа со снеками.

«Одними чипсами не наешься, Майлз», — вспомнил он слова Джованни. Конечно, это просто закуска. Но Седрик уже давно не ел нормальной еды — от постоянно испытываемого стресса у него опять развилась анорексия. Он начал приходить в себя, когда работал с лейтенантом, но после приезда Гэнджера болезнь вернулась, словно пытаясь поглотить его изнутри.

Он еще раз посмотрел на Джованни из-за полок. Что же ему сказать? Попросить прощения?

Седрик пошел дальше, к рядам с алкоголем. В выпивке он не разбирался совершенно. Но, поизучав разнообразные бутылки, все же решил взять вина и направился к кассе.

Джованни поднял голову и уставился на него своим привычно недовольным взглядом, полным обиды. Но в этот раз Седрик оплатил товар.

— Джованни, — начал Майлз смущенным тоном. — Мне очень жаль...

Владелец магазина недовольно хмыкнул, убирая банкноты в кассовый аппарат, и сказал, отводя взгляд от раны на лице Седрика:

— Извинениями тоже сыт не будешь.

— Я верну тебе деньги.

***

Уже был вечер, когда Седрик, сжимая в руке бутылку вина, решил пойти к набережной. Он присел на скрипучую скамейку и посмотрел на завернутую в бумажный пакет стеклянную емкость. Кое-как откупорил ее и сделал небольшой глоток. Темно-алая жидкость горячим потоком обрушилась в желудок. Седрику тут же стало плохо и он согнулся пополам. И все же он решился сделать еще пару глотков. Этого было достаточно, чтобы алкоголь ударил в голову. Седрик встал и выбросил недопитую бутылку в реку.

Темнело. Река беспокойно блестела в свете фонарей, в небе кружились и тревожно кричали чайки, резкие порывы ветра будто пытались сорвать с Седрика пальто, и холод пробирался под одежду, вгрызаясь в кожу.

Седрик весь сжался, пытаясь противостоять непогоде. Он подошел к краю набережной, поднял голову и тяжело вздохнул. Промозглый воздух проник в легкие обжигающим комком.

Седрик начал прохаживаться нетвердой походкой вдоль низкой ограды у края набережной. Он долго гулял вдоль реки, думая о том, что сможет сделать в одиночку. Надо что-то предпринять, пока Гэнджер не перешел в окончательную атаку.

Наконец, Седрик решился. Он надумал пойти в Управление, прямиком к Гэнджеру, и рассказать ему все, что помнит о событиях того дня, когда пропал Эндрю. Убедить капитана, что больше ничего не знает, и, главное — на самом деле не собирался убивать его сына. Пьяная легкость в голове придавала офицеру безрассудную уверенность в своих силах.

Но когда Седрик пришел на место, он не сразу отправился к Гэнджеру — от выпитого в глазах помутнело, и ноги словно обмякли. Он присел на стул в приемной и какое-то время смотрел перед собой, не в силах ни на чем сфокусировать взгляд. Лица сотрудников и посетителей Управления расплывались перед глазами и превращались в мешанину. «Надо умыться», — подумал Седрик и пошел в уборную, не обращая внимания на бестактно глазевших на него сослуживцев и гражданских.

Смотреться в зеркало он не стал, а сразу начал умываться, включив напор воды посильнее. Ее капли скатывались под воротник рубашки, но Седрик не обращал внимание на неприятные ощущения. Он наспех вытер лицо и руки бумажной салфеткой, словно пытаясь стереть с себя опьянение.

Седрик поднялся в административное подразделение, готовясь к разговору с Гэнджером, но дверь его кабинета оказалась заперта, а из щели внизу не выбивался свет. Должно быть, капитан закончил работу раньше обычного.

Стоя у запертой двери, словно у ворот чистилища, Седрик снова решал, что можно сделать. Вдруг сзади послышались шаги и резкий голос офицера Ньюмана:

— Майлз! Хэнлонд велел передать, чтобы ты зашел к нему, когда вернешься. Он сейчас еще на службе, ты успеешь...

Седрик старательно прятал лицо от Ньюмана. Он наклонил голову, скрывая раны под волосами. Однако наблюдательный, как ворон, сослуживец не пропустил ничего:

— С тобой что-то не так, — протянул Ньюман.

— Да отвали ты! — Седрик резким шагом направился к шефу, краем глаза улавливая осуждающие взгляды коллег.

В кабинет Хэнлонда Седрик вошел, все так же наклонив голову и спрятав руки в карманах пальто. В помещении было душно. Фотографии бывших шефов на стенах, казалось, осуждающе смотрели на происходящее. Вечер за окном, освещенный фонарями, пульсировал в такт биению сердца Седрика.

— Когда ты успел вернуться?! — Тут же воскликнул шеф.

— Недавно, — огрызнулся Седрик, избегая его взгляда. Обсуждать с Хэнлондом причину столь скорого возвращения ему совсем не хотелось.

— А Рикардо в курсе? Вы должны были сообщить мне. Так нельзя, Майлз…

— И что, посадите меня теперь?

— Послушай, Седрик, — Хэнлонд смягчил тон. — Я знаю тебя. Ты славный парень.Ты спас людей во время того пожара, и ты… — он замолчал, пытаясь заглянуть Седрику в глаза. — Рикардо сказал, что у тебя психическая травма из-за пожара и травли… Поэтому ты так изменился и стал работать на Уайатта?

— Нет. Психотравма — не причина, — покачал головой Седрик.

— Тогда объясни, почему! — настаивал шеф.

После того, что он узнал дома, Седрик понял главное: травля в участке и равнодушие начальства, особенно Хэнлонда, срезонировали с глубоко запрятанной детской травмой и поведением родителей.

А затем он вспомнил офицера Дэвида Каннингема...

— Вы когда-нибудь привязывались к чужому человеку больше, чем к родным? — спросил Седрик, стиснув зубы от горечи воспоминаний.

— Ты про кого?

— Про Каннингема. Он был единственным, кто переживал за меня. Он был по-настоящему добр ко мне.

— Я тоже был добр к тебе! — Хэнлонд откинулся в кресле, его лицо выражало искреннее недоумение.

— Нет. Вы даже в больнице меня не навестили. Это ведь не дело командира участка!

— Я хотел помочь, но… А что я мог сделать, если ты умалчивал о травле?

— Вы могли заметить. Вы просто не хотели. Вы такой же, как мои родители. Знаете, в чем их главная ошибка? Они решили, что от своей вины можно откупиться. Но почему вы не заметили раньше?!

— Но...

Седрик резко вскинул голову, вытащил руки из карманов, демонстрируя Хэнлонду испещренные шрамами кисти, и прокричал:

— Не бывает никаких «но»! Это все лицемерие! Когда хотят помочь — помогают! На что мне ваша медаль за отвагу? Я ее выбросил! Вы ведь даже не спросили: «Ты в порядке, Майлз? Ты. В порядке. Майлз?!»

Он развернулся и бросился к двери. Его пальто развевалось, словно крылья раненой птицы. За спиной он услышал приглушенный голос Хэнлонда:

— Но я не знал, как тебе помочь! Ты же был таким скрытным!

Седрик выбежал в коридор и решительно направился к кабинету Гэнджера, надеясь найти там ответы на свои вопросы. Не раздумывая, он выбил плечом дверь и ворвался внутрь, словно вихрь.

Ему что-то крикнули вслед, но он не обратил внимания на гневные голоса. Он закрыл дверь и придвинул к ней высокий стеллаж. Затем, подбежав к столу, включил лампу и принялся осматривать ящики. Один был заперт. Седрик достал нож, все еще со следами собственной крови, и взломал замок.

Он быстрыми движениями перебирал бумаги. Шуршание неприятно отдавалось в голове, острые края листов резали голые пальцы. Но он не замечал боли, словно одержимый. Вдруг он замер: почти на самом дне ящика обнаружилась пара нечетких фотографий. На их ярко блестящем глянце он с ужасом узнал своих бывших подручных — Томаса Фицджеральда и Генри Уоллеса, запечатленных где-то на улицах других городов.

Седрик закрыл рот рукой, подавляя крик отчаяния. «Как он их нашел?! Как?!» — пульсировало в голове.

Неловкими, машинальными движениями он продолжил рыться в бумагах Гэнджера, пока не наткнулся на плотный прямоугольник. Седрик перевернул визитку и впился взглядом в текст. Сначала его внимание привлек лишь номер телефона, но, прочитав имя, Седрик почувствовал, как мир вокруг переворачивается. На маленьком куске бумаги чернело:

«Нэйтан Уайатт».

Седрик судорожно перечитывал имя, будто надеясь, что глаза обманули его и сейчас он увидит что-то другое.

— Нет! — вскричал он и обессиленно опустил руки. — Только не это!

Он выбежал из кабинета Гэнджера и в растерянности остановился. Встречаться с Родригесом не хотелось, да и лейтенанта, скорее всего, не было в Управлении. Рядом суетился Ньюман, что-то отчаянно кричавший, но Седрик не разбирал его слов. В голове мелькнула спасительная мысль: бежать из города, куда глаза глядят. Оттолкнув Ньюмана, он кинулся домой.

Влетев в квартиру, он достал из-под кровати чемодан, бросил его сверху прямо на простынь и начал судорожно запихивать в него вещи. Он не отдавал себе отчета в своих действиях. Гэнджер запретил ему покидать город, да и Хэнлонд обещал устроить на него охоту, если он попробует сбежать. И его обязательно найдут — как Гэнджер нашел его бывших подручных, как он нашел Нэйтана Уайатта…

Имя вспыхнуло в сознании, как сигнальная ракета, освещая все темные уголки памяти, где прятались обрывки их разговоров и совместных тайн.

— Что же ты наделал, Нэйтан! — воскликнул он, рухнув на кровать и схватившись за голову.

Его выдали вовсе не Уоллес и Фицджеральд. Нет, предателем оказался Нэйтан Уайатт — молодой, вечно пьяный «философ», любивший разговоры о смысле жизни и помогавший Седрику лучше понять себя. Он был его самым близким другом…

Седрик хотел обратиться за помощью, но не знал, к кому бежать. Ему казалось, будто против него ополчился весь мир. Даже Рикардо не станет его защищать, если вдруг окажется, что он убил Эндрю Гэнджера хладнокровно и расчетливо.

Выхода не виделось. В голову пришла ужасная мысль — убить!.. Убить Уильяма Гэнджера, и тогда кошмар прекратится!

Он не задумывался о последствиях. Ненависть пульсировала в висках, превращаясь в черную дыру, которая втягивала в себя все мысли, оставляя только одно — необходимость стереть Гэнджера с лица земли.

Седрик ринулся к прикроватной тумбочке, открыл ящик и схватил пистолет. Выбежав на улицу, он помчался к дому Гэнджера, даже не думая об Энни. Весь мир сжался до размеров мушки на стволе его пистолета — ничего за ее пределами уже не существовало.

Прибыв на место, он нажал на кнопку звонка и застыл в ожидании. Через полминуты дверь открыл уставший, но ехидно улыбающийся капитан.

— Что тебе нужно, Майлз? — на удивление спокойно спросил Гэнджер.

— Поговорить!

— Энни может услышать…

— Мне плевать, — огрызнулся Седрик. — Как ты нашел Нэйтана?

— Ты был в моем кабинете, — проговорил капитан, выходя на улицу. — Теперь ты знаешь, какими фактами я располагаю…

— Расскажи про Нэйтана!

— Что ж... Он сам меня нашел. Однажды позвонил и предложил сделку: он выдаст мне того, кто убил моего сына, если я обещаю отправить убийцу за решетку. Как именно он вышел на след твоих дружков, я не знаю. Он не распространялся, но, похоже, Нэйтан провел собственное расследование. Ты, Майлз, крупно насолил Уайатту, когда сдал его отца!

Седрик задумался. Найти Гэнджера для Нэйтана с его деньгами и связями было несложно. Он всегда был влиятельным человеком: привык получать желаемое и рано понял силу своих возможностей. К тому же ему повезло, что отец Эндрю оказался полицейским.

— Я рассказываю это, Майлз, потому что уверен: тебе уже никто не поможет. Даже твой верный друг Родригес!

Седрик нервно дернулся. Резким движением он выхватил из кармана пальто пистолет и, направив его на Гэнджера, закричал:

— Если все кончено, я убью и тебя!

На лице Гэнджера появилось любопытство, смешанное с испугом, но легким.

— Что-то не так с твоей головой, Майлз. — протянул он с издевательским удовольствием. — Зачем брать на себя еще больше? Тебе и так светит солидный срок…

— Заткнись!

В этот момент на пороге дома, кутаясь в длинный свитер, появилась Энни:

— Что случилось? — спросила она, переводя взгляд с Седрика на отца.

Майлзу почудилось, что в глазах Энни, расширенных от ужаса, он увидел искаженное подобие собственного лица — словно отражение в кривом зеркале, показывающее его истинную сущность.

В сознании что-то щелкнуло, будто переключатель в темноте. Гнев исчез, уступив место страху перед тем, что последует за убийством Уильяма Гэнджера... Совершенного прямо на глазах у дочери капитана.

«Если я убью его — это будет концом не только для меня!»

— Седрик, не делай этого! — срывающийся крик Энни отрезвил его еще сильнее. — Остановись!

— Я не могу… не могу больше… — он беспомощно убрал пистолет дрожащей от адреналина рукой.

***

Вернувшись домой, он снова рухнул на кровать. Он сидел, разглядывая оружие в своих искалеченных руках. Пистолет лежал на ладони, слишком тяжелый — каждая царапина на нем рассказывала свою историю, а ствол смотрел прямо в душу Седрика.

«До чего я себя довел? Когда я потерял контроль? Когда согласился на предложение Билла Уайатта или когда поддался уговорам Нэйтана бездумно растрачивать жизнь?

Я ведь не хотел этого. Я хотел забыться... Никто не помог, никто не вошел в горящее здание, кроме меня. Я был там один, в аду. И кажется, я так оттуда и не выбрался. И Каннингем...»

Воспоминание ударило, словно разряд электричества: Дэвид Каннингем — единственный, кто прорвался сквозь равнодушие мира. Наставник, который стал больше, чем другом. Для Седрика он был, словно старший брат, которого так порой не хватало с детства.

Один вечер был особенно ярок — Дэвид ввел его в круг своей семьи, где пахло корицей и яблочным пирогом. Рука, положенная на плечо Седрика во время тоста, была как островок тепла в океане его одиночества. Общие шутки, добрый смех и взгляд Дэвида, будто говорящий: «Ты здесь свой»... Месяц он носил это чувство в сердце как подарок — пока судьба не вырвала его с корнем, оставив кровавое ничто. Со смертью Каннингема рухнул мир, и Седрик остался на обломках. А потом... Потом началась эта жестокая и бессмысленная травля.

Он почувствовал, как по его израненному лицу медленно скатилась слеза.

«Я думал, быть полицейским — значит ловить злых парней. Но как теперь понять, чем добро отличается от зла?..»

Седрик взглянул на зеркало, висевшее над комодом. Встал с кровати и всмотрелся в свое отражение.

Если бы Майлза никогда не существовало, все сложилось бы иначе. Эндрю Гэнджер был бы жив, и его семья была бы счастлива далеко отсюда. Билла Уайатта, возможно, не арестовали бы, и он смог бы сбежать вместе с Нэйтаном. Да и у Рикардо было бы меньше проблем. Своим появлением на свет Седрик разрушил жизни многих. И даже Каннингем... кто знает, может, он бы не погиб?..

В этот момент его охватило такое отчаяние, что казалось, будто сердце готово разорваться. Седрик схватился за грудь, сжимая пистолет в руке и тяжело дыша.

Вдруг зазвенело в голове — организм сдался, не выдержав напряжения последних дней. Седрик начал терять сознание: пальцы стали непослушными, глаза будто застлала пелена. Последнее, что он слышал — хлопок случайного выстрела и стук пистолета об пол. А затем офицер провалился во тьму, где не было ни боли, ни света, ни его самого.

— Седрик!.. — послышался издалека голос Энни.