Про мельницу...

- Мама рассказывала, что прадед был бедным, но нашёл однажды три рубля и разделил между двумя сыновьями, один на эти деньги купил мельницу...
- А другой - кота! Не сочиняй, пожалуйста!
- Да это ж не я! Это мне мама...
- Она что-то перепутала. Не верь всему, что тебе говорят.
- Даже своим?
- И им тоже. Мало ли... Нужно, конечно, принять к сведению, но правильнее стремиться обо всём получить собственное суждение. Не от недоверия, а скорее из любопытства. Коли полагаться во всём на чужое мнение, эдак можно сидеть всю жизнь дома, никуда не выходить, ибо не к чему, - всё уже видано, слыхано, знаемо. Солнце по утрам встаёт, а ввечеру лесу задник неба красит в разные цвета.

- Ну, прямо уж! Я маме верю!
- Чудак-человек! Не горячись! Попадёшь не единожды впросак с этой своей слепой верой в то, что кто-то что-то сказал.
- Но это ж мама!
- Она женщина, видит всё со своей колокольни, и страдает от собственной, кстати, доверчивости, а не потому, что сознательно решила солгать. И вообще, не лезь в бутылку!
- В какую ещё бутылку?
- Это поговорка такая, присказка. Раньше на Руси колодцы рыли похожими на бутыли, вода в них собиралась хорошо, и сора мало попадало, но вот ежели туда человеку случалось упасть, то выбраться было непросто до невозможности. Самому - никак.
И, кстати, про мельницу за три рубля. Прежде, чем делиться подобным фактом из жизни прапрадеда с посторонними, сходи в библиотеку, полистай статистику по уездам да губерниям. Много интересного узнаешь.
- Ну, если ты такой умный, то поведай мне, тёмному неучу, сколько стоила мельница?
- В разное время по-разному, но если прикинуть, что год рождения того прадеда пришёлся на третью четверть девятнадцатого века, и с тою мельницей, как я понимаю, он перешёл в колхоз, дабы не потерять нажитое, то стоила мукомольня не менее ста рублей.

- А откуда ты знаешь про колхоз!?
- Здрасьте! Да оттуда, что мы родственники, и эта байка про мельницу, купленную на подобранные с земли деньги одна из тех, что с завидной регулярностью и восторгом припоминались после семейных застолий. Листали мы альбомы, вздыхали над разрезанными из осторожности надвое фотокарточками, и повторяли истории из жизни рода. Из уст в уста, так сказать. Жаль, немного нам досталось. Крутились одни и те же, как лопасти мельницы. Зато и запомнились крепко, въелись в сознание, в кровь, так сказать.

   Хорошо это, когда знаешь кем были пращуры, что сделали в жизни, добрую ли оставили об себе память, куда, в конце концов, положить букет ромашек, где постоять скромно и задуматься, всплакнуть напоследок о себе самом и с лёгким сердцем идти дальше по судьбе, не загадывая о сроках, а делая дело, из-за которого призван.
- Куда призван?
- Да сюда же! Призвание, предназначение! Живёшь зачем! Ты совсем книг не читаешь, что ли?
- Читаю!
- Ну-ну... А так-то, если по правде, вся земля, один большой погост.
- Не надо. Не говори так. Это страшно!
- Ещё бы не страшно. Но куда деваться, такова жизнь...