Засохшие плети

Солнце из-за тополей медленно выпускало свои лучи. Они скользили по крыше, заглядывали в окна, обогревали, продрогшую после ночной прохлады, дверь, разбрасывали по двору от виноградной лозы тени. Утро.

    Жора вышел на крыльцо, сощурился от яркого света, пригладил ладонью, взъерошенные за ночь, волосы, потянулся к пачке сигарет. Прикурил, затянулся не очень ароматным дымом, присел на лавочку у стены. Усталым взглядом окинул своё подворье. Курочек надо выпустить из сарая, пусть в садочке пасутся, Жулька цепью громыхает, завтрак ждёт, в огород опять же надо идти.
    Помидоры нынче никакие. А ну засуха всё лето. Поливай, не поливай, а дождичек всё равно лучше. Вроде он питательней для овощей. Хотя какая разница-из тучи вода, или из колодца. Всё природное. Так нет же, дождя подавай.
    Вчера плети у кабачков подрубил, за день подсохли, надо в кучу сгрести, да сжечь рано утром. Вот так и прокрутишься целый день. Время летит! И годы летят!

    Неделю назад семьдесят стукнуло. А компания-то дочка, да малая внучка. Раньше столы накрывались длинные, гостей много приходило. Родня, друзья, жена, дети. Шумно, весело, музыка гремела на всю округу, танцы до утра. Эх, когда это было?
    Когда жена была, когда с братьями дружил, друзей не пересчитать.

    Всё было. Руководящая должность, квартира, а потом и дом большой построил. И, как водится в селе, при доме гараж, сарай, баня. Чтоб не хуже, людей, а может даже лучше. «Москвича» сменил на «Волгу». А как же не простой работяга небось. Начальник!
     Решил, что начальнику любовница положена. И вот она! Тут как тут. Работает рядышком, расторопная, смазливая бабёнка. На всё готовая, на всё согласная. И понеслось. Рестораны, поездки на море, на природу, всё это шифровалось под командировки.

    Ну узнала жена и что с того. Колечко, цепочку золотую ей, платье внеочередное, да пожалуйста. Денег хватит на всех. Истерила конечно, но не уходила. А куда идти-то, да ещё с дочками.

    Вот в таком «треугольнике» пробежали десять годочков. Дочки заневестились, и жена тоже.
    Узнал случайно. Добрые люди глаза раскрыли и правду поведали, мол встречается твоя со вдовцом, и любовь у них нешуточная.

    Скандалить не стал. Купил бутылку водки и поехал к тому ухажёру.
Забирай её, у нас давно уже чувств нет. Тот и забрал. И живут вместе по сей день.
    А любовница что? Конечно же она сразу пришла. Начала порядки наводить, ремонт делать, мебель менять. Всё бы хорошо, но вот дочки её не приняли. Всяко пытался с ними поговорить. Увещевать, что мать их не под забором осталась, а живёт в большом доме припеваючи, чего мне-то жить не даёте. Они вроде согласны с такими доводами, а сердцу не прикажешь.

    Общения с мачехой ноль. Или с подковырками, даже со злобой. Отсюда и скандалы случались, и слёзы рекой.
    Такой бурной жизни подруга не выдержала, собрала свои вещички и ушла к себе домой.

      Хотелось запереться в своей комнате, чтобы не слышать и не видеть никого. Для всех стал чужой. Дочери разъехались устраивать свою жизнь. У братьев свои семьи-дети, внуки, увлечения. С распадом семьи отпали и друзья. Мало кто принял его сторону.

    Один. Нет не один. Ещё кот, собака, да куры. Ну и огород, где забывал он на время жизненные неурядицы. За ужином выпивал стопку, другую водки, и жизнь казалась уже не такой серой и никчёмной.

     Вчера протирал пыль на полках, увидел альбом с фотографиями. Быстро засунул его подальше за книги. Жора знал, в этом альбоме вся история его семьи. Семьи, которая была. И которую он сам разрушил.

    Он уж не верил в то, что будет всё хорошо, что жизнь наладится и станет иной, чем она была прежде. Пройдя путь до своего юбилейного года, он расплачивался за свои грехи. Расплачивался одиночеством, безразличием людей к нему.

    Старость не радость-это про него.

    Жора взял в руки грабли, пошёл в огород.
Засохшие плети ждали его.