Солнечные зайчики для девушки в синем

Солнечные зайчики для девушки в синем.


Серое, почти стальное небо  не собиралось считаться с планами знаменитого  художника. Оно нависало над поляной, словно плащ чародея, злого волшебника, лишавшего вдохновения творца.
 Мастер  вглядывался в лицо Василисы и понимал, что шедевра не получится, она была печальной, а он любил легких и веселых. Но как ее оживить, как заставить улыбнуться?
Он пытался рассказать ей какую-то  забавную историю, она молча сжимала книжку в руке и готова была разрыдаться. И он вместе с ней готов был разрыдаться, только  знал, что слезами делу не поможешь. Вопреки всему ему нужно было работать, чтобы  появился шедевр.
Василиса знала, что  подводит живописца, но  ничего  не могла с собой поделать.
- Тут даже песня Леля не поможет, - пробормотал художник и готов был отложить кисти и отойти от мольберта, но за секунду до этого  с мольбой поднял глаза к небесам.
И что-то там случилось высоко в небе, безмолвный вопль его был услышан, потому что в одном месте небо вмиг посветлело, и оттуда вынырнул солнечный зайчик. Он пробежался по макушкам деревьев,  веселясь и играя, скользнул по траве, по благоухающим полевым цветам и  коснулся щеки, потом синего  платья девушки, и снова  упал куда-то в траву.
Из высокой травы вынырнул рыжик котенок и помчался за зайчиком.
Девушка  в тот же миг оживилась, улыбнулась, кажется в первый раз за все это время. А Мастер  бросился к своему холсту и стал писать так быстро, так умело и почти яростно, что тут же улыбка засверкала и на лице девушки на холсте, она задышала, ожила..
Котенок гонялся за зайчиком,  а  вслед за первым появился второй, третий, их было  уже так много,  что бедный котенок пронзительно замяукал, он понял. что не сможет за всеми угнаться, он никак не мог поймать ни одного из них.
А зайчики скользили и там и тут. Они снова возвращались то к девушке в синем, то к полотну, на котором она  уже  проступала все яснее и яснее во всей своей лучезарной красе. Она не была больше так печальна, она  казалась таинственной и  одухотворенной..
- Откуда все это?  - спросила она, зачарованная.
- Я попросил бога всего живого Велеса  помочь мне хоть как-то, ведь он покровитель художников, поэтов, музыкантов, вот он и разогнал тучи и стащил несколько зайчиков  у Даждьбога,  и заставил их плясать и играть в догонялки, - спокойно  пояснил художник, не мог же он меня оставить в таком бедственном положении.  Я не хочу, чтобы те, кто увидят полотно,  становились печальными, пусть они тоже улыбнутся, пусть у них будет отличное настроение
- Да вы волшебник, - еще раз улыбнулась девушка.
- Нет, но иногда что-то получается, даже сам не ведаю как.
Последний зайчик скользнул по ее руке, книжке  и умчался куда-то,  серое небо снова стало стальным, котенок заснул в высокой траве. Художник дописывал свое полотно и ласково улыбался той, которая осталась на его полотне.
Когда он закончил работу,  девушка подошла и взглянула на полотно через его плечо.  Она долго и пристально смотрела, словно пыталась понять она ли там, не кто-то ли другой появился на том творении, вроде бы она, но что могут  сделать с человеком  свет и тени,  как они все изменяют не только во внешности, но и в душе.
Он не понял, почему она загрустила снова, но спросить не решался.
- Вы продадите этот портрет? – услышал он ее  звонкий, срывающийся голос, - и я буду  улыбаться  в какой-то чужой  гостиной совсем незнакомым людям?
Так вот что ее больше всего волновало. Художник хотел что-то сказать, но только развел руками. Он не хотел ее обманывать. Но все-таки пробормотал старую истину: «Что ты спрятал, то потеряно, что ты отдал –то твое»
Кажется, ее это не очень убедило. Но она все-таки улыбнулась, потому что еще  один солнечный зайчик,  отставший от остальных, скользнул по ее руке. Он  прощаясь с девушкой в синем и растворился в воздухе. Она смотрела на небеса, словно старалась понять, куда же он убежал от нее.
Искусствоведы потом гадали и спорили, как удалось знаменитому художнику так живо и пронзительно передать состояние ее души. Они ничего не знали о солнечных зайчиках, ворвавшихся к ним и вдохнувших душу в полотно.
Чудеса случаются, если этого очень захотеть.

Не продавайте мой портрет,
О, я вас просто умоляю.
Ведь мне давно покоя нет,
И что же делать, я не знаю.

Я просто думаю о вас,
О тех минутах вдохновенья,
О том, что будет здесь сейчас,
Вы, вырывая из забвенья,

И мне бессмертие даря,
Вы не посмеете, я знаю.
И где-то птицы там парят,
В пределах ада или рая.

Я не для всех, художник мой,
Пред вами только я грустила,
Забыв и дом свой, и покой,
На землю грешную спустилась.

А вы сегодня поутру,
Легко пересчитав купюры,
Меня оставите, умру,
Я в стенах Третьяковки, хмурый,

Он обозрению толпы
Меня отдаст на растерзанье,
И грустный ангел с высоты
Сотрет мои воспоминанья.

Из Леты отхлебнув воды,
И чувствуя его проклятья,
Оставлю хрупкие следы,
Оставлю пылкие объятья.

Ведь мне давно покоя нет,
И что же делать, я не знаю.
Не продавайте мой портрет,
О, я вас просто умоляю.