Когда солнце не взойдет. Глава 28

Худшие решения человек принимает не в гневе и не в радости, а в страхе быть отвергнутым.

Дэн крепко сжимал руку Ксюши, упрямо таща ее за собой вглубь зала, где лиловый свет с окон уже не доставал до пола и всё тонуло в густой, непроницаемой тьме. Силуэты старой мебели вырастали из мрака, как огромные каменные глыбы, а под серыми чехлами угадывались резные спинки кресел и высокие шкафы, что сторожили это место столетиями.

Вскоре из мрака, как и предсказывала Нуара, выступила гигантская лестница, своим величием и размерами явно превосходящая ту, которая привела их раньше на второй этаж. Ее каменные ступени, широкие и стёртые временем, уходили ввысь, теряясь в полутьме высокого проёма, словно врат в иное пространство. Каждый удар ноги о ступень отдавался гулким эхом, смешиваясь с учащённым стуком их сердец.

Чем выше они поднимались, тем холоднее становился воздух, а за спиной уже слышалось тяжёлое, едва уловимое дыхание того, что ползло следом. И казалось, стоит лишь на миг замешкаться — тьма догонит их, обовьёт и потянет вниз.

Дэн не отпускал Ксюшу ни на секунду, сжимая её ладонь до хруста в пальцах. Они вырвались на третий этаж, где перед ними раскинулся очередной зал — широкий, с высоким потолком, увешанным потемневшими от времени балками. По обе стороны тянулись ряды тяжёлых дверей, каждая — с резными узорами, давно обсыпанными и истрескавшимися. Здесь пахло сухой пылью и старыми досками, а тишина была настолько густой, что шаги отдавались в ушах, как удары молота.

Ещё немного пробежав вглубь, они, наконец, остановились, прислушиваясь к малейшим звукам за спиной. Дэн перевел дыхание и оглянулся. К счастью, следов той разрушительной энергии здесь действительно не было, хотя атмосфера наполнилась каким-то потусторонним дыханием, или, может, у него уже крыша едет?

Ксюша со злостью вырвала ладонь из его руки и отряхнула ее, будто он действительно причинил ей боль. Что если она вообще не хотела бежать за ним и все это время упиралась? Дэн с ужасом осознал, что даже не обратил на это внимания.

— Прости, я просто...

— Ты просто послушал эту ведьму! В очередной раз! И неважно, что она — наш враг, а не спасительница!— воскликнула Ксюша, даже не пытаясь скрыть своего негодования. Дэн опешил от неожиданности.

— А что по твоему, мне следовало бы делать? Ждать, пока эта тьма снова попытается до тебя добраться?

— Нет! Но мы не закончили поиски на втором этаже. Было множество дверей, которые можно было выбрать для бегства, и в последствии их обойти. Но нет, тебе обьязательно нужно было сделать, как она сказала! Вижу, твоя «благодарность» ей за ее якобы доброту скоро перейдет к конкретным действиям. — Глаза Ксюши так и метали молнии. Такой злой и расстроенной он ее давно не видел.

— Что ты имеешь в виду? Полагаешь, я могу перейти на ее сторону? — Он состроил саркастическую ухмылку. Снова эта тупая защитная реакция.

— Полагаю, ты можешь потерять бдительность из-за ее так называемой влюбленности и красоты, забыв при этом, сколько зла она вообще сотворила! Видела я, как ты заботливо руку ей подставил, чтобы, падая, она случайно не ударилась! — Ксюша была похожа на взорвавшийся вулкан. Только сейчас Дэн понял, сколько боли ей принесли эти случайные моменты с Нуарой. Почему тогда он об этом не думал?

— На меня ее красота не действует, Ксю. Как и ее влюбленность...

— Ну здесь-то не нужно обманывать ни меня, ни самого себя! Или ты думаешь, я слепая? — воскликнула подруга, а затем сделала страшные глаза, испугавшись собственного эха и прикрыв рот рукой.

Дэн внутренне сжался, понимая, что в чём-то она права. Он ведь действительно простил Нуаре все, что она сделала до этого, подсознательно предпочитая сосредотачиваться на ее хороших сторонах и всецело ей доверяя. Хотя, черт возьми, она также сотворила немало зла, но его почему-то пугает даже мысль об будущей дуэли. Будто он не мог и не хотел вступать с ней в стычку.

— Прости меня. Я... Я не хотел причинять тебе боль, — зачем-то выпалил он, растерявшись и испугавшись собственных выводов, хотя это вряд ли были те слова, которые Ксю хотела услышать.

— Во-первых, я уже привыкла к боли. А во вторых, кто я такая, что мне должно быть от этого больно? — В глазах Ксю заблестели влажные искорки.

Дэн прикусил губу. А ведь она права—  они по прежнему всего лишь друзья. Между ними не было никакой конкретики, что могло вывести их отношения на новый уровень, а все остальное он мог просто выдумать сам, как последний влюбленный дурак.

— Но ведь тебе больно! Просто признай это! Как и тот факт, что мы теперь... больше не те друзья, какими были раньше. — Проклятие! Он снова перепутал слова! Почему о своих чувствах говорить так сложно? Неужели сказать банальное «я люблю тебя, не как подругу» — все равно что побить какой-то невообразимо сложный рекорд? Жаль, что он не воспользовался советами Максима, когда тот пытался научить его, как правильно себе вести в подобной ситуации.

— Ладно, прости. — Ксюша вдруг встряхнула головой и взялась рукой за лоб. Голос при этом у нее был по- прежнему пропитан несвойственным ей холодом. — Как бы там ни было, я верю, что ты все сделаешь правильно. В этом я и не сомневаюсь... А в другом... Здесь уже явно не моего ума дело.

Ксюша выпрямилась и отвернулась  от него, будто отгородилась невидимой стеной. В её взгляде больше не было той боли и надрыва, только холодная отстранённость и усталое раздражение. Она будто презирала не его за подобное поведение, а саму себя.

— «Больше не те друзья, какими были раньше»... А ведь ты прав, Дэн! — тихо повторила она, не глядя на него, а затем хмыкнула, издав саркастический смешок. — Мы действительно отдалились настолько, что теперь с трудом понимаем, что твориться друг у друга в голове! Даже путаница возникает по поводу всех этих странных чувств между нами, которые можно неправильно истолковать. Бред, не иначе!

— Ксю, я не то имел в ви...

— Хватит! — перебила она его, остановив рукой. — Как же глупо и стыдно, Господи! Веду себя, как последняя истеричка. Нафантазировала себе невесть чего и выдвигаю ещё какие-то претензии. Стыдоба!

Она нервно покачала головой, будто сама не могла поверить, что опустились до подобного уровня. Дэна же эта реакция выбила из колеи окончательно. Лучше бы она кричала, ревновала и продолжала устраивать истерику, но это ее презрение к самой себе... Почему от этого так больно? Будто он не приносит ей ничего, кроме разочарования. Хотелось что-то возразить, но слова так и застряли в глотке. Видимо, в вопросах любви у него действительно кишка тонка, как бы не было грустно это признавать.

— Ксю, — попыталась собраться с силами Дэн, понимая, что процесс разрушения уже запущен. — Мне очень жаль, что я заставляю тебя испытывать все эти чувства. Мне и самому нелегко, да и навалилось слишком много, но я хочу чтобы ты знала — все, о чем ты сейчас переживаешь — просто не имеет смысла...

— Конечно, не имеет! Костя и Марина исчезли, и у нас нет уверенности, живы они или нет! Макс, Эрика и Боря в лапах Норвела, который может сделать с ними все, что вздумается! Мы по уши в дерьме, Дэн, а кристалл до сих пор не найден! Глупо сейчас отвлекаться на какие-то посторонние глупые проблемы, когда наши друзья в беде!— ответила она прежде, чем он успел продолжить. Холод в ее глазах, казалось, пропитал все вокруг и даже коснулся его сердца. Дэн с ужасом осознал, что его слова вновь произвели противоположный эффект. А ещё она права, как никогда прежде — товарищи в беде, поэтому все их конфликты и недопонимания теперь — просто ничто в сравнении с другими, более весомыми проблемами.

— Хотя сейчас не лучшее время для подобных разговоров, я все равно это озвучу, Дэн, — продолжила Ксю после небольшой паузы, в то время как он пытался собрать свою психику по кусочкам, словно внутри произошел ядерный взрыв. — Это путешествие повлияло на нас обоих не лучшим образом, согласись... Мы забыли, кто мы друг другу... Запутались среди всех этих неурядиц, проблем и опасностей, потому что попали в стрессовую обстановку и не знали, где искать поддержки и спокойствия.Но будем честными — между нами никогда не сможет быть ничего другого кроме дружбы. Слишком глубоко мы вросли друг в друга в так называемом братском и сестринском отношении. Этого уже не изменить. Все остальное — заблуждение, чёртовы гормоны, которые рождаются от страха и переживаний. Поэтому прости меня, если когда-то вела себя, как дура, и давала повод думать, что имею к тебе какие-то чувства. Это не любовь. Вернее, не та любовь, которая должна быть между парнем и девушкой. И не нужно винить себя, что как и все парни, откликался на эти знаки с моей стороны. Я ведь знаю, что ты на самом деле дорожишь мной, но только как подругой. Давай просто забудем все эти непонятные моменты между нами, ок? Будем считать недоразумением и закроем навсегда эту тему. Больше не буду докучать тебе своей идиотский ревностью и выяснением отношений. Сама себя презираю за это. Прости!

Дэн пошатнулся, ощутив лёгкое головокружение. Кровь ударила в голову мощным потоком, а сердце предательски сжалось. Казалось, ее слова убивают его — не только эмоционально, но и физически. А что, если он действительно надумал себе лишнего, неправильно понимая ее все это время? Что, если она и правда, запуталась, приняв беспокойство за влюбленность?

Не в силах совладать с этим резким скачком адреналина, Дэн схватился рукой за лоб. В глазах Ксюши мелькнула тень волнения и она шарпнула его за плечо, посмотрев за его спину, подумав, вероятно, о последствиях недавнего ранения. Затем отодвинула лямки рюкзака и резко задрала его грязную от крови футболку вверх, обнажив рану на спине. Дэн от неожиданности покрылся ледяными мурашками. Когда это Ксюша так бесцеремонно действовала, позабыв о каких-либо рамках и даже стеснении? Хотя в их дружбе подобное поведение считалось нормой, если закрыть глаза на последние недели, но сейчас, черт возьми, она будто находилась в состоянии аффекта! И что могло спровоцировать столь сильные эмоции? Дэн не знал, что и думать.

— Ну, конечно, мне не показалось! Эта стерва действительно вылечила тебя. Надо же! Какое благородство и забота! — Она отшатнулась от него, будто прикоснулась к какой-то мерзости.

— Ксю...

— Переденься и пошли уже. Ты в полном порядке! Не будем терять драгоценное время.

Она  резко развернулась и отошла вперёд на несколько шагов, показывая, что само его присутствие для нее неприятно. Дэн тяжело передохнул, пытаясь унять безумно колотящееся сердце, и достал из рюкзака последнюю целую футболку. Кое-как вытерев остатки крови влажными салфетками,  торопливо переоделся. От постоянных ранений у него уже почти не осталось одежды.

Ксюша не предлагала свою помощь и молча дожидалась, пока он приведет себя в порядок. Затем первой вырвалась вперёд, будто взяла ответственность за поиски кристалла на себя. Дэн бы настолько раздавлен ее последним монологом и новой порцией сомнений и страхов, что у него не было сил ей перечить.

Да, с тех пор, как их дружба начала выходить за прежние рамки — подобные разговоры случались не раз. Их отношения накалялись до предела, а затем заканчиваясь одним и тем же сценарием — они просто друзья, и ничего другого быть между ними не может. Несмотря на это, взаимное притяжение росло, а недопонимания только усиливались. Они часто ссорились, но затем вновь мирились, пытаясь изо всех сил сохранить те сильные дружеские узы, которые были так дороги обоим. Страх перед Нуарой мешал Дэну проявлять свои чувства, в то время, как Ксюшу одолевали сомнения на счёт его эмоций к ней. С недавних пор королева перестала быть главным разьеденяющим звеном, но ситуация от этого не становилась легче. Дэн просто не знал, как вести себя, чтобы стереть эту сугубо дружескую грань между ними. А сегодня так вообще неосознанно довел ее до настоящего нервного срыва, пытаясь договориться с Нуарой. Скорее всего, Ксю настолько устала от этой неразберихи между ним и королевой, что решила обрубать все на корню  — на этот раз раз уже окончательно.

Между ними словно выросла пропасть, и чем дальше они двигались по мрачному коридору, тем сильнее он понимал: её раздражение и холод ранят куда сильнее, чем крик и упрёки. А ещё хуже было то, что он вновь начал сомневаться, была ли между ними химия, или они действительно накрутили и себя и друг друга? Ведь до этого дня Ксюша не раз делала шаги к нему навстречу,  а он отталкивал ее из-за страха, что Нуара ей навредит. И черт возьми, именно тогда, когда он, наконец, понял, что королева не следит за ним больше и можно быть с ней честным — Ксюша сказала эти убийственные слова.

«Вот же ж ничтожный ты кусок дерьма! Тряпка, перепуганный слабак и просто никчема! Неужели так сложно просто сказать о своих чувствах и извиниться за свое дебильное поведение в последние дни? Поведи же себя хоть раз, как настоящий мужик, а не испуганный мальчик, у которого язык отсох!»

Дэн неистово сжимал кулаки и ругал себя, пытаясь решиться на честный и открытый разговор. На лбу выступила испарина, сердце громыхало так, что казалось, ещё немного — и оно просто вырвется наружу. Но чем больше он пытался собраться с духом, тем больше погружался в пучину отчаяния и терял к себе любое самоуважение. Каким бы сильным и бесстрашным он не был в битвах, оказывается, страшнее всего в жизни вовсе не монстры и близость смерти — а открыть свое сердце. Минуты тянулись одна за другой, а он просто безвольно следовал за Ксюшей, любуясь сзади ее изящный фигуркой и ведя нещадную борьбу с самим собой.

В абсолютном молчании они честно обошли несколько ближайших комнат, ещё одну библиотеку и два зала. Ксюша несколько раз бросала ему какие-то отвлеченные фразы на счёт возможного местонахождения кристалла и задавала вопросы, не чувствует ли он его присутствие. Дэн бы и рад что-то почувствовать, но единственное, что он сейчас испытывал — беспощадное волнение и растущую с каждым мгновением обречённость. Ещё никогда он не ощущал такой сильной потребности поговорить с подругой и расставить все точки над «і». Вот только как решиться на это? Что, если она оборвет его в самом начале, снова заявив, что это не любовь и его чувства невзаимны?

Вернувшись к главному коридору, они решили для начала пройти вглубь, в надежде уловить энергетику кристалла. Слева громоздились тяжёлые двери с истлевшими узорами, похожие на надгробные плиты. Они были исписаны странными древними символами — вероятно, на горянском языке. Справа же вытягивались окна с мутными, покрытыми вековой грязью стеклами, за которыми тускло переливались мрачные лиловые сумерки. Некоторые из них были выбиты снаружи, с кровавыми потеками, будто какие-то обезумевшие птицы пытались попасть вовнутрь.

Ксюша по прежнему шагала впереди, иногда бросая на него колючие, одновременно грустные взгляды, будто сожалела о недавно сказанных словах. Дэн же собирался с духом, чтобы решиться на честный разговор, но чем больше медлил, тем сильнее поддавался сомнениям, а стоит ли вообще это делать, раз она сама захотела поставить точку. Пытаясь хоть немного отвлечься, он подошёл ближе к окнам и замедлил шаг, посмотрев сквозь грязное стекло наружу.

За мутной преградой открылось зрелище, от которого холод пополз по позвоночнику. У подножия замка раскинулся заросший лабиринт из тёмных кустов, с давно забытыми тропами, что тонули во мраке. В его глубине угадывались каменные статуи — безликие, потемневшие, покрытые гнилым мхом, будто столетиями дремали на страже чужих тайн. Между ними тускло приглядывались одинокие беседки и  лавочки, но которых важно восседали вороны. Чуть дальше тянулась странная зловещая  поляна, окружённая чёрными, искривлёнными деревьями, на ветвях которых покачивались безжизненные тела. Дэн едва не грохнулся в обморок от этой картины, предположив, что это могут быть его друзья. Правда, чуть больше приглядевшись, он с облегчением понял, что это не так.

Впрочем, туман был настолько густым и липким, что убедиться точно не представлялось возможным, так как он походил на призрака — ползал между статуями и деревьями, обвивая виселицы и пожирал любые остатки света. Вполне возможно, что вся эта картина была нереальной, сотканной из самых больных кошмаров с одной единственной целью — толкнуть его ещё глубже в пучину отчаяния.

Дэн резко отшатнулся от окна, но изображение въелось в сознание, словно ожог, оставив там след холодной обречённости.

И вдруг что-то случилось: внезапная боль сжала грудь, ударила в виски, и он инстинктивно присел на корточки,  чтобы не потерять равновесия. Новая вспышка воспоминания обрушилось, как удар молнии: ярка, резкая, слепящая. Коридор вокруг будто дрогнул и вытянулся, и Дэн уже не был здесь.

Вот он снова маленький. Его ноги сбиваются в неровном беге, сердце резкими толчками пробивает ребра. Перед глазами мелькает чёрный плащ — высокий силуэт, бегущий вдаль по тому же коридору. Мужчина не оборачивается, но его истеричный, надломленный крик пронзает гулкую тишину. Слова рвутся, но Дэн не может понять их смысла, только отчаяние в каждом звуке.

Они несутся мимо одинаковых дверей, пока впереди не открывается окно — пустое, с рваными краями стекла, впускающее в коридор порыв холодного, сырого ветра. Человек в плаще резко останавливается, его шаги сбиваются, а осколки стекла хрустят под сапогами. Он подходит к окну, становясь на край, и его фигура качается на фоне лилового неба.

— Нет! — отчаянно кричит маленький Дэн, протягивая руки вперёд. Его лицо умывается слезами, а детская наивная душа содрогается от боли. — Не нужно этого делать! Ты не виноват! Ты ведь  хороший!

Фигура оборачивается, и даже в полумраке лицо кажется сломанным, искажённым до неузнаваемости; хриплый, сорванный голос рвёт тишину, и каждое произнесённое слово вонзается в грудь Дэна, как острый нож:

— Я — чудовище… чудовище, которое заслуживает на наказание.

Дэн вернулся в реальность от того, что кто-то тряс его за плечо. Медленно подняв глаза, он встретил встревоженный взгляд Ксюши, которая склонилась над ним, пытаясь заглянуть в глаза.

— Что с тобой? — спросила она, едва сдерживая беспокойство.

Дэн не смог сразу ответить. Воспоминание все ещё бушевало внутри, как беспокойное море, заставляя сердце сжиматься от отчаяния. Сцена, где человек в чёрном плаще стоял на краю окна, намереваясь прыгнуть, висела перед глазами, а боль, смешанная со страхом, давила на него так остро, что казалось, будто она проникла во все клетки.

Каждый вдох давался с трудом, а чувство вины и беззащитной тревоги переплеталось с ужасом, который Дэн ощущал почти физически — так близко, что внутри поднималось желание спрятаться, исчезнуть, закрыть глаза и перестать что-либо чувствовать.

— Снова что-то вспомнил, да? — Ксюша осторожно протянула руку, словно хотела удержать его на поверхности и вернуть к настоящему. Дэн медленно кивнул, нерешительно взял ее за руку и встал с пола, понимая, что не один. Холод, тревога и боль ещё жили в нём, переплетаясь с воспоминанием так, что их невозможно было разнять.

— Знаешь, я начинаю узнавать эти места, — нерешительно сказал Дэн после небольшой паузы, когда они продолжили путь. Ксюша не давила  наводящими вопросами, видимо, понимая, что после таких резких вспышек воспоминаний он немного не в себе. Казалось, напряжение между ними стихло, хотя неловкость все равно ощущалась.

— Именно третий этаж? — Подруга по-прежнему на него не смотрела и держалась довольно отстранено, хоть и без прежнего раздражения.

— Этот коридор. Мне он снился не раз в детстве. Я гулял здесь с этим Морланом Тонишолом и слушал его странные рассказы.

— Ты вспомнил, о чем вы говорили?

— Нет. Лишь отдельные фразы, которые можно по разному понимать. Но то, что я вспомнил сейчас, вызывает много вопросов.

Ксюша устремила на него вопросительный взгляд, ожидая подробностей. Немного помедлив, Дэн в двух предложениях рассказал ей новое воспоминание. Подруга внимательно выслушала, после чего устремила долгий взгляд в окно. Лишь бы ей не вздумалось, как и ему несколько минут назад подойти к краю и посмотреть вниз! Хотелось оградить ее хотя бы от этого.

— Говоришь, он назвал себя чудовищем? Интересно, что он имел в виду? — выждав минуту, спросила Ксю, нахмурив брови.

— И ты ещё спрашиваешь! Уверен, на его плечах много злодеяний. Достаточно уже того, что он написал пророчество и затянул нас всех в этот мир, — зарычал в ответ Дэн, пытаясь вызвать в себе былую злость, но не получалось. Последнее воспоминание вдруг перевернуло его представление об этом господине. Или он до сих пор не мог отбросить ту сильную детскую привязанность к человеку, который смог превратить изначальный страх на последующую сильную привязанность? Будто тот маленький Дэн все больше менял его нынешнего изнутри, заставляя смотреть на вещи по-другому.

— Полагаю, он винил себя за убийство некоторых членов  семейства Райли, которые прятались от смерти на верхних этажах. Норвел сказал ведь, что он копировал его злодеяния, — предположила Ксюша, не обратив внимание на его слова. — Может он страдал раздвоением личности?

— Либо же просто поехал крышей. — Дэн пожал плечами и вдруг резко остановился, ощутив странный прилив эйфории. Он знал это чувство и отчаянно ждал его все это время. — Нам нужно на четвертый этаж. Кажется, я знаю, где находится кристалл.

***

Дэн не ошибся, заявив, что помнит со сна, как быстро попасть на следующий этаж — лестница действительно оказалось в конце коридора, в последствии приведя их туда, где начинался последний уровень замка.

Поднявшись по ступеням, они вышли в огромный зал с высоким полукруглым потолком. Когда-то он, вероятно, сиял великолепием: своды были покрыты росписями, причудливыми узорами и символами, похожими на те, что украшают храмы. Теперь же краска осыпалась, линии расползлись, а от былой красоты остались лишь тени, в которых жила мёртвая, тревожная тишина.

По кругу зала, словно стражи, высились статуи: каменные силуэты с раскинутыми крыльями напоминали птиц, но в их очертаниях угадывалось что-то нечеловеческое: вытянутые морды, изломанные когти, складки кожи, похожие на перепонки летучих мышей. Эти твари уже нападали на них раньше, и теперь от одного взгляда на каменные копии по спине пробегал холод. Казалось, что статуи дышат в такт замку, и стоит лишь отвлечься, они сойдут со своих пьедесталов, оживут и вновь нападут на них.

Но больше всего взгляд приковывали двери — единственные во всём зале. Широкие и высокие, они были сделаны из тёмного дерева, на котором в изобилии виднелись трещины и тёмные потёки. Когда-то створки явно были роскошными: их покрывали изящные резные узоры, окантованные металлическими вставками, тускло поблёскивавшими в свете. Теперь же металл заржавел, орнамент облупился, и вся эта красота казалась не более, чем тенью величия, покрытой пылью и временем. Но даже в упадке они сохраняли зловещую торжественность, словно врата, за которыми скрывалось нечто, к чему лучше не прикасаться.

Лиловый туман пробирался внутрь сквозь огромные окна, обвивал статуи, клубился у подножия дверей, и от этого казалось, будто сам воздух в зале был ядовитым, полным скрытой угрозы. Атмосфера тревоги становилась почти ощутимой — дышать было тяжело, а каждое движение отзывалось гулким эхом, словно храм ждал жертвы.

— Проверить не могу. Одни единственные двери, — шепнул Дэн Ксюше, ощущая прилив волнения.

— Согласна. Удивительно после всего, что мы уже прошли. — Ксю не смогла сдержать тень улыбки. От этого мимолётного наблюдения Дэну на душе полегчало. —По-твоему, кристалл находится где-то здесь?

— Думаю, да. Я чувствую сильную знакомую энергию за этими дверями.

— Что ж... — Ксю набрала полные легкие воздуха и выставила вперед свою заострённую палку. — Идём?

Дэн кивнул, так же обнажив меч. Некое внутренне чутье подсказывало ему, что загадочный Иншилот, вернее его истинное обличие, так же где-то здесь.

— Может со своих снов ты помнишь, что находится за этой дверью? — снова спросила Ксю, с трудом скрывая волнение. Казалось, эхо их шагов лишь сильнее подчеркивает зловещая тишина вокруг.

— Имею догадки. — Дэн с трудом сглотнул колючую слюну, понимая, что интуитивно чувствует присутствие не только кристалла за дверями. — Полагаю, там тронный зал. Если Морлан Тонишил и ждёт нас где-то, то точно в месте, что подобает королю.

— Слушай! — Ксю расширила глаза, вцепившись в его руку. Дэн ощутил приятное волнение вдоль позвоночника — она так делала всегда, когда чего-то боялась и искала его поддержки. —  Что, если он специально пугал нас теми черными сгустками энергии на этажах ниже? Ну, чтобы мы не тратили время на поиски там и побыстрее унесли ноги сюда?

— Весьма любопытное наблюдение. — Дэн не смог сдержать улыбку, вспомнив, как ещё недавно она осуждала его за то, что он послушал Нуару и потащил ее на третий этаж. Ну, конечно же! Ксю точно так же, как и он, не будет долго злиться и стоять на своем до последнего. Наверное, ещё и поэтому их крепкую дружбу сложно было разрушить.

— Чего лыбишься? Пошли уже! — Тут  же нахмурились Ксю, и хмыкнула, откинув свой черный хвост за плечи.

— Слушаюсь, моя госпожа! — Он игриво ей подмигнул и первым подошёл к двери. Что-то ему подсказывало, что не только они ждали этот момента, но и истинный хозяин замка.

Дэн глубоко вдохнул, собираясь с духом, и толкнул тяжелую створку. Дверь нехотя поддалась, протяжно заскрипела, словно жалуясь на то, что её тревожат, и в тот же миг мрак перед ними разорвался ярким сиянием — вдоль стен вспыхнули сотни свечей, отбрасывая дрожащие отблески на колонны и арки. Их взгляду открылось пространство, которое невозможно было спутать ни с чем: настоящий тронный зал, огромный, величественный, чуждый разрухе, царившей на этажах ниже.

Высокий свод уходил так далеко вверх, что терялся в золотистом мерцании, будто небесный купол, расписанный странными, почти живыми изображениями различных страшных существ. По обе стороны тянулись колоннады, чьи гладкие каменные стволы отражали отблески огоньков, и казалось, что они бесконечно уходят в темноту, обрамляя этот зал, словно неприступный лес из камня. Под ногами растянулся ковёр, настолько яркий и свежий, что он выглядел сотканным только вчера — густой пурпурный поток, ведущий их взгляды к трону в самом сердце зала.

Ксю прижалась ближе, её пальцы судорожно вцепились в руку Дэна, и он ощутил, как холод тревоги медленно поднимается к сердцу: в этом свете было не только величие, но и чужая, властная сила, которая ждала их в гости и тщательно готовилась.

И там, в конце этого зала, возвышался трон — огромный, вырезанный из темного камня, больше похожий на неприступный утёс, чем на символ власти. Но самое страшное было не в его облике: сам трон был развернут спинкой к ним, и всё же даже отсюда, через десятки шагов, они ясно видели — на нём кто-то сидел. Чужой силуэт, тёмный и неподвижный, словно вырезанный из самой тени, и от одной лишь мысли о том, что этот кто-то мог обернуться, холодная дрожь пробегала по спине.

Они замерли, не смея сделать ни шага, и тишина тронного зала повисла над ними тяжёлым, гнетущим колоколом. Лишь слабое дрожание свечей под сводами нарушало неподвижность, но даже это казалось чужим, враждебным дыханием.

Собравшись с духом, они всё же шагнули вперёд, осторожно ступая по ковру, словно боялись потревожить сам воздух, наполненный древней силой. Каждый их шаг отдавался в пустоте гулким эхом, и от этого зал казался бесконечным.

— Морлан Тонишил? Это ведь вы? — голос Дэна прозвучал неожиданно резко, от чего Ксю пошатнулась, словно от удара.

Фигура на троне дрогнула. Не так, как это сделал бы обычный человек — движение было медленным, словно ломающее пространство, будто сама тьма, застывшая на кресле, с усилием сдвинулась с мёртвой точки. Тяжёлое ощущение чужого присутствия усилилось, нависло над ними липким туманом.

— Меня зовут Дэн, и я — повелитель кристалла. Я пришёл, чтобы исполнить своё следующее задание! — Его голос эхом разлетелся под куполом, но в ответ не донеслось ни слова.

Вместо этого из глубины зала раздался странный звук — будто одновременно и глухой стон, и шорох тысяч сухих крыльев, и скрежет металла о камень. Они оба вздрогнули от неожиданности, попытавшись от странного предчувствия.

Дэн нахмурился, злоба поднималась в нём сильнее, вытесняя страх. Он чувствовал себя не героем, а участником чужого спектакля, где его ролью было лишь ожидание.

— Иншилот! Может, на это имя вы лучше отзываетесь? — выкрикнул он с вызовом.

И в тот же миг зал содрогнулся. Словно само пространство застонало от произнесённого имени: по стенам скользнули густые тени, свет свечей потух и сразу вспыхнул вновь, но уже слабее. Вокруг них сгустился мрак — не обычный, а лиловый, плотный, словно тягучий дым, в котором зашевелились смутные, уродливые очертания. Холод пронзил воздух, и каждый вдох оборачивался мучительным ощущением, что в лёгкие втекает не воздух, а живая тьма.

И в это зловещее мерцание лилового мрака вдруг вплёлся новый звук — пронзительный, режущий уши визг, похожий на сотни одновременно разорвавшихся струн. Из тени под сводами, словно вытекшие из самого купола, хлынули стаи крылатых существ. Огромные летучие мыши, те самые, с которыми им уже приходилось сталкиваться на втором этаже, вырвались наружу, с хриплым рёвом закручиваясь в бешеных спиралях. Их кожистые крылья с треском рассекали воздух, от удара которых дрожали пламя свечей и колыхались тяжёлые портьеры. Глаза существ вспыхивали багровыми искрами, пасти раскрывались, источая зловонный запах. Прежде чем они успели вскрикнуть, вся стая одним стремительным броском обрушилась на прямо на них.