Василий Иванович находит хобби

   Василий Иванович и его старинный друг детства Иосиф ехали в Ростов, но не тот, что на Дону, а тот, что раскинулся на западном берегу озера Неро. Вёл автомобиль Вася, на штурманском месте сидел Ёся, а ехали они в такую  даль , дабы насладиться шедеврами русской храмовой архитектуры, услышать знаменитые колокольные перезвоны, полюбоваться местной эмалевой миниатюрой под брендом «Финифть» и вкусить почки заячьи верчёные со сбитнем и медовухой…
   Дорога от Москвы заняла всего четыре часа, но возвращать эти драгоценные часы дорога как всегда никому не собиралась. Может быть, именно поэтому дорожная сеть постоянно совершенствовалась и расширялась, а пробки были теперь не только в городах, но и на всех трассах.
   Последняя пробка образовалась уже на въезде в Ростов Великий. Многочисленные почитатели праздности ещё вытягивали шеи и таращили глаза, стараясь получше рассмотреть местные красоты и достопримечательности, а дорога уже влекла их автомобили вперед, закручиваясь водоворотом вокруг Соборной площади и разбрасывая по своим обочинам словно лодки по берегам реки.

   Толпа около кассы тихо шепталась и тихонько шевелилась, постепенно поглощая, переваривая и превращая обычных обывателей в тонких ценителей и потребителей красоты и древности.
   За вполне естественное желание наполнить свою серо коричневую жизнь яркими красочными впечатлениями естественно приходится платить, и к сожалению не только временем и бензином. Поэтому в этом конечном пункте оплаты в руках у многих было меню. Цены в меню были божеские во всех смыслах слова. Вход на территорию - сто, проход по стене - четыреста, музей финифти - триста, сокровища Ростовского Кремля - сто пятьдесят, единый - тысяча сто.
   Принимавшая оплату девушка довольно равнодушно рассмотрела пенсионные и выдала входные, а затем неожиданно сняла очки в роговой оправе, ослепительно улыбнулась, обнажив идеальные зубы , и , став на мгновение писаной красавицей, произнесла чарующим голосом : « Билет действует два дня! Ждём вас завтра!»
   Василий Иванович и Иосиф молча переглянулись: «Может действительно завтра?» Девушка нацепила на нос очки , уткнулась в компьютер и мгновенно превратилась в обычную бабу Ягу. Друзья снова переглянулись: «Жизнь коротка… Сегодня! А если будем живы, то и завтра!»
   
   Всё время пока друзья бродили по музеям и выставкам Ростовского Кремля, они пребывали в равнодушно медитативном состоянии духа, и лишь однажды неожиданно возбудились, разглядывая древние иконы с изображениями святых праведников…
   Уже несколько лет Василий Иванович собирался заняться йогой, рассчитывая этим поправить свое ухудшающееся с каждым годом здоровье, и поэтому особенно подмечал всё, что было связано с йогой. То это была музыка с каким-то индийскими мотивами, вырвавшаяся из радио, то книга по йоге, забытая кем-то в банке, то сюжет в новостях по телевидению. На этот раз это была икона какого-то святого, благословлявшего зрителей правой ладонью, пальцы которой были сложены каким-то странным образом.
  «Йога-мудра?» - удивился Василий, останавливая Иосифа, уже собиравшегося продолжить осмотр. Оказалось, что подобный жест с небольшими вариациями изображен на очень многих иконах. Служители музея, так же как Иосиф, ничем помочь не могли, экскурсоводы не знали, а одна женщина даже заулыбалась: « Тоже всегда хотела это узнать!» Пришлось продолжить осмотр, не найдя никакого вразумительного ответа на этот простой вопрос…
   Печать Ярослава Мудрого, шпангоут драккара викингов, арабские серебряные дирхамы, бивень мамонта эпохи палеолита, митра патриарха, украшенная финифтью - всё это смешалось через несколько часов каким-то странным образом в головах Василия Ивановича и Иосифа, погрузив их в депрессивно безразличное состояние . Какое-то время они сидели в митрополичьем саду, тихо попивая сладкую медовуху и постепенно приходя в себя.
   «Слышь, Вась… Может хватит?» «Пожалуй… Остальное завтра. Вот только в храм зайдем. Ок, Ёсь?» «Лады… Пошкрябали! Заодно спросим у какого-нибудь попа про пальцы».

   Собор Успения пресвятой богородицы произвел грандиозное впечатление на Иосифа, заявившего, что это лучший храм по пропорциям и размерам виденный им в жизни. Такая высокая оценка от православного еврея почему то была очень приятна русскому агностику, рассматривающему в этот момент купола собора, почти сливающимися по цвету с серыми облаками , плывущими по голубому небу. Рядом с храмом располагалась звонница , построенная гораздо позднее, но крайне удачно сочетавшаяся с храмом, и тоже с серыми куполами…
  И в этот момент ожили колокола. Народ находившийся на площади замер. Только теперь стало понятно , чего ждали все эти люди, собравшиеся на площади между собором и звонницей.
  А звук всё нарастал, постепенно обволакивая всё вокруг, заполняя собой соборную площадь и разливаясь по окрестностям, по глади огромного озера, наполняя светлым радостным звоном тихие леса и бескрайние поля…
  Василий Иванович непроизвольно сделал шаг в сторону и сразу почувствовал, что звук усилился. Он сделал ещё один шаг, звук стал ещё сильнее. С каждым шагом звук становился громче, ярче, и, наконец, достиг максимума. Следующий шаг делал его уже немного глуше и тише. Тогда Василий Иванович попробовал двигаться вперед, но оказалось, что двигаться надо в обратном направлении. Наконец Василий Иванович остановился на одном месте, в котором, как ему казалось, был максимум силы и амплитуды звука…
  Всё тело Василия Ивановича вибрировало, пальцы показывало, а в душе рождался какой-то неизъяснимый восторг. Несколько минут назад перезвон начался с ударов всего одного самого большого и тяжелого колокола по имени Сысой, но потом к нему начали присоединяться другие колокола поменьше - Полиелейный, Голодарь и прочие. И вот наконец зазвонили все вместе, сливая все свои голоса в одну симфонию знаменитого ростовского перезвона.
  В тот момент , когда симфония этих звуков достигла максимума, а Василий Иванович уже был готов описаться, перезвон начал стихать. Сначала затих самый большой колокол, потом остальные. И вот уже остался только один самый маленький колокольчик - словно где-то далеко ехала тройка, постепенно удаляясь и ,наконец ,скрылась за дальним пригорком…
  Экстатический восторг наполнявший Василия Ивановича тоже куда-то испарился и осталась только тихая радость , согревавшая его одинокую душу ещё какое-то время.
  Народ на площади всё ещё стоял, прислушиваясь к звукам, ещё вибрирующим в окружающем пространстве, но постепенно приходя в себя зашевелился, забормотал и пошел по своим делам.
  А Василий всё стоял, пытаясь найти какое-то разумное объяснение случившемуся с ним приступом восторга. И постепенно пришел к выводу, что место на площади, где он стоит, - это место оптимального соединения звуковых волн всех семнадцати колоколов звонницы Успенского Собора Ростовского Кремля. И что любой человек, оказавшийся на этом или на его месте испытал бы то же самое чувство восторга. Он просто оказался в нужное время в нужном месте…

   На клумбе около Святых ворот, к которым подходили Василий Иванович и Иосиф Виссарионович, какая-то женщина в черной то ли чадре, то ли парандже вместе с каким-то то ли узбеком , то ли таджиком копались в земле. Вася вопросительно глянул на Ёсю: «Как её? Попадья или игуменья?» « Говори матушка, не ошибешься!» Женщина, видимо услышав этот разговор, обернулась. Лицо у неё было светлое, очень молодое и какое-то совсем беззащитное. « Простите, матушка…» - по инерции начал Вася, замялся, но собравшись продолжил: « Мы тут на иконах видели… Пальцы как-то странно у святых сложены? На иконах…» Женщина, а может быть даже девушка, совсем смешалась, лицо её покрылось красными пятнами, она молча улыбалась, видимо пытаясь подобрать нужные слова, но у неё это никак не получалось. Пауза затягивалась. На помощь девушке пришел её смуглый помощник, желавший по-видимому поскорее отделаться от досужих экскурсантов: « Интернет ведь есть! Вот и наберите «Именословное перстосложение» и всё прочитаете…» Говорил он совсем без акцента, да и в вопросах православия похоже разбирался…
 
   По дороге в гостиницу как обычно спорили о политике. Ёся как всегда ругал руководство и топил за демократию, а Вася стоял за сильную власть и жесткий порядок. Ёся был пять раз женат и у него был один сын, а Вася был женат на одной женщине уже сорок с лишним лет и у него было пять дочерей.
   На очередном перекрестке дорог навигатор выдал приятным женским голосом: « Впереди круговое движение. Вам нужен второй съезд». Ёся рассмеялся и, как бы продолжая дискуссию с другом, пошутил: « Да нам лучше сразу двадцать шестой!» Вася отреагировал на шутку мгновенно: «Не заезжая на двадцатый!» Друзья переглянулись, каждый из них как всегда остался при своём мнении, при этом искренне уважая мнение оппонента.

   Ночью Василию приснился странный сон. Он идет по длинным и узким коридорам через какие-то гигантские высоченные залы, а голая женщина в шапке Мономаха монотонным голосом бубнит не глядя без знаков препинания: « Шпангоуты для своих драккаров викинги делали из бивней мамонтов эпохи палеолита арабы чеканили серебрянные дирхамы из греческих драхм и печатей Ярослава Мудрого времен Ростовского княжения прошу вас пройдемте в следующий зал кстати секрет ростовской финифти украденный египтянами затем попал к арабам потом к византийцам и только потом к европейцам где и появилась лиможская эмаль которую мы знаем как русский химипет пройдемте в следующий зал пожалуйста»
   Женщина исчезла, а Василий Иванович остался стоять перед витриной, пытаясь разглядеть за стеклом какой-то артефакт и стараясь понять сопровождающий текст. «Основной принцип божественного мироустройства - это дуализм. У каждого понятия, у каждого явления есть противоположное, другое…»
   В этот момент Василий Иванович заметил , что в стекле витрины отражается ещё какой-то текст, видимо расположенный в противоположной витрине. Какое-то время он пытался прочитать этот текст, мысленно переворачивая буквы и читая справа налево, но потом просто развернулся к другой витрине и прочитал: «Основной принцип научного понимания мира заключается в принципе симметрии. У любого понятия, у любой теории есть симметричное понятие, симметричная теория. Добро симметрично злу, теории детерминизма соответствует теория вероятности и даже дуальности мира можно поставить в соответствие дуалистичность сознания…»
   Эти слова ещё звучали в голове, когда он проснулся. Рядом храпел Иосиф, но как только Василий Иванович это понял, друг замолчал.

   На следующий день снова пошли в Ростовский Кремль досматривать то, что не успели накануне. А потом опять вышли из кремля к Успенскому собору. Василий Иванович хотел найти то место на площади между храмом и звонницей, где он вчера испытал приступ неописуемого восторга.
   Но именно в тот момент, когда он пытался вспомнить, где стоял вчера слушая перезвон, ему в голову пришла одна очень простая мысль.
   Ведь у каждого человека свой рост, свой вес и даже своё индивидуальное восприятие звука. Может быть, у каждого человека и своё собственное место на этой площади и даже в этой жизни… То самое место, где он испытает восторг, радость и, может быть, даже будет счастлив.
   Только что Василий Иванович думал, что такое место только одно, единственное, и что только тот, кто окажется в этом самом месте, только тот и будет счастлив, и вот уже он думал, что у каждого человека есть свое собственное место в этом мире, и что каждый, кто найдет своё место в этой жизни, тот и будет счастлив…
   И в этот момент сознание Василия Ивановича как будто провалилось в просвет , в промежуток между этими двумя теориями, туда где не было никаких теорий.
   Колокола молчали, площадь была совершенно пуста, а в душе у Василия Ивановича бушевала буря чувств и мыслей . Но неожиданно эта буря стихла… Или , может быть,  просто он оказался наконец в центре этой бури. Все теории, все понятия, все слова вдруг отступили, рассеялись и осталась только одно самое простое ощущение, одно самое простое чувство - чувство благодарности ко всему сущему…

   Когда возвращались в Москву, дорога была почти свободна. Было утро первого дня недели, воскресенье, поэтому все, кто собирался загород уже уехали, а кто собирался обратно, ещё не выехали. Иосиф рассказывал о новой жене, а Василий слушал его вполуха, думая о своём.
   Думал он о том, что всё в этом мире имеет свою оборотную или отрицательную сторону. Хотя, наверное, с точки зрения беспристрастной науки это просто симметрия, отражение, необходимый противовес для равновесия реальности. Хаос - порядок, свет - тьма, правда - ложь и так далее, и так далее, и так далее…
   И казалось Василию Ивановичу, что каждой теории, каждому понятию, каждому слову можно подобрать противоположное слово, понятие и теорию…
  И что даже всеобщей реальности, нашей действительности, где всё это происходит, всей этой жизни соответствует какая-то другая жизнь, какая-то другая реальность.