Борис Годунов - самодержец или самовластец

    "БОРИС ГОДУНОВ - САМОДЕРЖЕЦ ИЛИ САМОВЛАСТЕЦ:
    Архитектоника Смутного времени"

    Характерно, что титул императора Ромеев, основатель империи Каролингов Карл Великий, которого именовали «отцом Европы», а также «маяком христианского мира», согласился на присвоение ему высшего, по мнению латинян, титула (о чем пишет Жак Ле Гофф в книге «Цивилизация средневекового Запада»[1]), очень неохотно. В чем же заключалась причина неприятия столь высокого титула?.. Причина была простой. Вчерашние варвары еще помнили традиции, когда конунги являлись одновременно, и царями, и первосвященниками. Более того, видели, как скандинавские народы продолжали следовать этим традициям. Поэтому, Карл Великий, называвший себя «королем от Бога» («rex a Deo coronatus»), то есть – царем и первосвященником, считал унизительным принимать посвящение от человека, хотя и называвшего себя «викарием Всевышнего», но при этом вовсе не пророка, а получившего власть от подобных ему людей. 
    Сейчас мы можем лишь гадать, чувствовал ли Карл подмену интуитивно, или же знал от епископов, как пророк Даниил титуловал Навуходоносора, а также и других монархов. Титулование же было таковым: «Ты, царь, царь царей, которому Бог небесный даровал царство, власть, силу, и славу, и всех сынов человеческих» (Дан. 2; 37-38). И, если Карлу Великому был известен этот текст, то в его душе мог возникнуть закономерный вопрос: «если Писание говорит так о языческих государях – «Бог небесный даровал царство, власть, силу, и славу», то, что можно сказать о царях христианских?..» Тем не менее, Карл согласился быть коронованным как император римлян папой Львом III, чисто из политических соображений. Событие это совершилось на праздник Рождества Христова, 25 декабря 800 года, в соборе Св. Петра в Риме. Итак, «король от Бога» Карл Великий в серьезной степени опасался получать посвящение от римского понтифика, чувствуя в этом деле понижение статуса богоданного государя.
    Как показало будущее, это предчувствие оказалось не ложным. Потому что, касалось ли дело императорской династии Каролингов, к которой принадлежал сам Карл, или же сменившей ее династии Салиев, а затем династии Гогенштауфенов, выходцем из которой был Фридрих Барбаросса, во всех случаях императоры шли между Сциллой и Харибдой, где первой являлась германская аристократия, а второй – римские первосвященники. Каждому новому наследнику престола надо было доказывать перед ними свою легитимность. Поскольку, с одной стороны, владетельные князья могли не утвердить кандидатуру нового короля Германии. А с другой, желающие иметь ручных государей «наместники Христа», могли отказать в помазании императорам, избранным коллегией курфюрстов. Таким образом, властный принцип «царя от Бога» («rex a Deo coronatus») – в чистом виде теократический принцип, сменился в Германии на царя от иерократии, и вместе с тем, на царя от аристократии. Итог двойного понижения принципа богоданной власти был предсказуем. Единая, в первое время, Священная Римская империи Германской нации превратилась вскоре (буквально по пословице: «это было бы смешно, если бы не было так грустно») в конфедерацию герцогств и королевств.
    Предвидя возражения мыслящего читателя, который может задаться вопросом: «какое это имеет отношение к России?», ответим, что отношение к нам здесь самое прямое. Причем, не с периода учреждения империи Петром I, но со времени избрания на царство Бориса Годунова. На вопрос: «почему Годунова?», ответим, что сам факт понижения статуса царской власти, по германскому имперскому принципу, сначала при Борисе Годунове, а затем, при Василии Шуйском, и явился причиной начала Смутного времени.
    О Смутном времени за последние два века написано много исследований. В XIX-XX веках этому вопросу посвятили труды такие историки, как Николай Карамзин, Сергей Соловьев, Василий Ключевский, Николай Костомаров, Иван Беляев, Дмитрий Иловайский, Иван Забелин, Сергей Платонов, Герман Замятин. В советский период и в последнее время, ими были – Руслан Скрынников, Борис Рыбаков, Александр Преображенский, Александр Станиславский, Борис Морозов, Борис Флоря, Вячеслав Манягин, Николай Коняев, Борис Кузнецов и другие исследователи.
    Нам же, для того, чтобы разобраться, в чем состоит отличие царской власти от власти имперской, поскольку многие монархисты считают Удерживающим только императора и империю, необходимо совершить небольшой исторический экскурс. Необходимо углубиться в то время, когда ни Греция, ни Рим, не помышляли о возрождении монархии, и империями не являлись. Речь, в данном случае, идет о Карфагене, о времени правления династии Магонидов, являвшихся диктаторами в олигархической республике. За поиском ответа: «почему нас интересует именно эта династия?», необходимо обратиться к исследованиям историков Геродота Галикарнасского и Марка Юниана Юстина. Ибо, если Геродот (484 – 425 гг. до н.э.), говоря о полководце Гамилькаре, указывал, что он «царствовал» как «доблестный муж», то живший в II-III веках н.э. Юстин, употребляет в отношении Магонидов термины – imperator, dux, familia tanta imperatorum. Здесь Юстин проводит прямые аналогии с современными ему правителями Рима, которые приходили к власти (как правило) путем дворцовых переворотов. 
    Исследуя историю Константинополя, мы обнаружим, что многие монархи Второго Рима также приходили к власти силовым путем, как это было в случае (не ими ли был подан дурной пример)  с Магонидами, а равным образом и в Риме Первом. В Священной Римской империи Германской нации, по всей очевидности, потому и учредили коллегию курфюрстов, чтобы обезопасить себя от порочной практики Ромейских империй. Вывод же из вышесказанного может быть таким – император, это тот, кого поставили люди, либо тот, кто сам себя возвел на эту степень. Верность настоящей парадигмы подтверждается историей России XVIII-ХХ веков, где воспринятая от ромеев «новая нормальность» так и осталась неизжитой за все два века существования Российской империи.
    Для того, чтобы понять, каким образом происходит деградация принципа царской власти, полезно обратиться к трактату Аристотеля «Политика», в отношении классификации типов государств. Используя в нашем контексте эту классификацию, мы можем разделить монархии на пять категорий: 1) Теократическая монархия, где царь поставлен Самим Богом, а потому, подконтролен только Ему. 2) Иерократическая монархия, где царь поставлен церковными иерархами (либо – первосвященником), и подконтролен только им. 3) Аристократическая монархия, где царь избран верховной знатью, и находится в зависимости от избравшей его аристократии. К этой же степени относится и конституционная монархия, с ее парадигмой – «царь царствует, но не правит». 4) Самовластная монархия, когда претендующий на престол приходит к власти либо военным путем, либо в результате интриг, или же каким-то иным незаконным способом. И, наконец - 5) Народная монархия, если таковую можно представить, где царь избран представителями всех сословий и социальных групп, и является выразителем их чаяний, и их воли.
    Расшифровывая представленные здесь позиции, о теократической монархии можно сказать следующее – наиболее полное воплощение такого типа мы видим у царей Израиля, где царь, пророк и псалмопевец Давид является высшим воплощением и живой квинтэссенцией правителя от Бога. К этой категории, пожалуй, можно причислить и первого германского императора Карла Великого. К этой категории принадлежит и Династия Рюриковичей, высшими воплощениями в которой являлись – св. князь Владимир, вел. князь Владимир Мономах, св. князья Андрей Боголюбский, Александр Невский, Даниил Московский, Димитрий Донской. А также государи – вел. князья Василий Тёмный и Иоанн III. И, наконец, выдающийся завершитель этой Династии – Царь Иван Васильевич Грозный.
    Следует оговориться, что Богом поставленными царями (или – вождями) могут быть также и языческие монархи. К примеру, эту позицию подтверждает 10-я глава книги «Бытие» – о царе Нимроде (Быт. 10; 9, 10). Эту же позицию подтверждает и св. князь Александр Невский, когда прибыл с посольством к хану Батыю, которого приветствовал таким словами: «Царь, тебе поклоняюсь, поскольку Бог почтил тебя царством (выделено – А.С), а твари не поклоняюсь, только Единому Богу, Ему же служу и чту Его».
    Примером же иерократических монархий является, если говорить о первоистоке, Древний Египет, а в Средние века – весь католический Запад. Королевская власть в средневековой Европе не распространялась на священнослужителей. Напротив, церковные иерархи могли заставить валяться у себя в ногах любого герцога и короля.
    Примеры аристократических монархий со всей наглядностью наблюдаем в Священной Римской империи Германской нации, в средневековой Франции, а также в Польше. Избирали королей, в случае пресечения династий, во Франции, в Англии, и в других европейских государствах. Такими же, подконтрольными аристократии, являются и все современные конституционные монархии. Если говорить о первоистоках аристократических монархий, то именно таковой являлась династия Магонидов в Карфагене. Самые же древние олигархические монархии существовали в городах-полисах хананейской Финикии, а также в хананейских Содоме и Гоморре.
    Трезвомыслия ради, аристократическими монархиями можно назвать и Ромейские династии Первого и Второго Рима. Поскольку, и Римские кесари, и василевсы Константинополя, часто возводились на трон, либо придворными партиями, либо при поддержке крупных землевладельцев, либо в результате заговора стратигов. Была здесь и четвертая сила – олигархи Генуи и Венеции, которые могли профинансировать заговор по свержению неугодного императора. Самое парадоксальное, что именно пришедшие к власти посредством переворота правители в итоге становились абсолютными монархами. Россия в этом списке не являлась исключением, поскольку императрицы Анна Иоанновна и Екатерина II, как и подобает абсолютистам, после прихода к власти разорвали все обязательства перед содействовавшей их воцарению знатью. Ко всему, в связи со сложившейся у Ромеев традицией - восходить на престол путем переворота, их можно отнести не только к монархиям аристократическим, но и к узурпаторским, монархиям самовластного типа.
    О народной же монархии (не в контексте Ивана Солоневича) можно сказать следующее. Примеры таких монархий в христианском мире не известны. Единственным исключением могут быть династии дожей Венеции, причем, только в первые триста лет существования этой морской республики.
    Мыслящий читатель вновь может задать вопрос: «Каким образом соотносятся приведенные выкладки с историей России?» Постараемся дать на него аргументированный ответ. Дело состоит в том, что первые опыты по внедрению в России имперской (в согласии с политическим, а не духовным, взглядом на идеологию Третьего Рима) парадигмы начались на рубеже XVI-XVII веков. Именно к такому пониманию приводит вдумчивое изучение материалов о выборах государей, начиная с Бориса Годунова и до Михаила Федоровича Романова. Свидетельством того, что внедрение имперских закладных в фундамент Русского Самодержавия не было угодно Богу, служит стремительность развития апостасийных процессов, происшедших в России после принятия в 1598 году Соборного Обета на верность Династии Годуновых.
    Обет этот был дан по инициативе патриарха Иова, ради принятия которого, в феврале 1598 года был созван избирательный Земский собор. Следует отметить, что еще до Земского собора, по инициативе опять-таки патриарха Иова, во всем обязанного Годунову своим патриаршеством, народ присягнул супруге почившего царя Ирине Федоровне (в дев. – Годуновой). Вот, как об этом пишет сам патриарх Иов в «Повести о честном житии Феодора Иоанновича»: «Федор Иванович отошел к Господу. Из-за грехов всего христианского православного народа не осталось благородных отпрысков царского корня, и царь вручил свой скипетр законной супруге своей, благоверной царице и великой княгине всея Руси Ирине Федоровне … Искусный же правитель упомянутый Борис Федорович вскоре повелел боярам своей царской думы целовать животворный крест и присягнуть благочестивой царице по обычаям их царских величеств; у крестного целования был сам святейший патриарх со всем освященным собором».[2]
    Но, как и следовало ожидать, всего через неделю царица Ирина объявила о желании постричься в монахини, в результате чего и появилась необходимость созыва Земского собора. Руслан Скрынников, в книге «Далекий век. Борис Годунов…» так пишет об этом событии: «Тогда руководство Боярской думы и столичные чины взяли на себя инициативу созыва избирательного Земского собора. После кончины Федора, записал московский летописец, «града Москвы бояре и все воинство и всего царства Московского всякие люди от всех градов и весей збираху людей и посылаху к Москве на избрание царское». Показания современников подтверждают достоверность этого известия. Некий немецкий агент сообщал, что уже в конце января именитые бояре и духовные чины Пскова, Новгорода и других городов получили приказ немедленно ехать в столицу для избрания царя».[3]
    Историк Земских соборов Иван Беляев о событиях того времени пишет гораздо определенней: «Собор 1598 года, собственно, не был земским собором, а представлял собою собрание преимущественно духовенства и служилых людей и частью жителей города Москвы, двух выборных от двух Новгородских пятин и одного выборного от города Ржева; следовательно, царь Борис Федорович был избран на царство почти исключительно духовенством и служилыми людьми, а отнюдь не голосом и не волею всей Русской земли».[4]
    Далее, И.Д. Беляев делает такой нелицеприятный вывод: «Собор 1598 года носил только форму земского собора, на самом же деле был прикрытием происков известной партии, составившейся в пользу Годунова еще в царствование царя Федора Ивановича, чему лучшим доказательством служит сама дошедшая до нас Утвердительная Грамота этого собора, из которой всякий может ясно видеть, что на этом так называемом соборе вовсе не было свободной воли даже тех представителей, которые были приглашены, а напротив, все делалось по плану, наперед составленному известной партией. По свидетельству Грамоты: собор 1598 года был созван патриархом Иовом, приверженцем Годунова…»[5]
    Интересным будет в этом контексте мнение историка Земств, о процессуальной части собора 1598 года: «Прежде отправления собора молить Бориса Федоровича патриарх Иов потребовал, чтобы бояре, дворяне, приказные люди, дети боярские, гости и всех чинов люди царствующего града Москвы и всей Русской земли утвердилися крестным целованием – преследовать как изменника и предать проклятию и градскому суду того, кто бы похотел на царство кого другого кроме Бориса Федоровича и его детей, и чтобы стал мыслить на них какое лихо. На каковое требование последовало беспрекословное согласие членов собора, не смевших противоречить патриарху и окружающим его святителям… Таким образом, все деяние собора, как оно записано в Грамоте, было лично делом одного патриарха Иова, от членов собора не требовалось ни мнений, ни рассуждений: патриарх прямо предлагал и советовал сделать то и то, а от членов собора требовал только беспрекословного согласия».[6]
    Таким образом, со всей наглядностью, в отношении Бориса Годунова был применен иерократический (точнее – папистский) метод возведения на царский престол. Вспомним, что именно в отношении означенного метода высказывал возражения король франкский Карл Великий. И в отношении чего, еще в Х веке высказывали недовольство провозглашавшие себя императорами короли Англии Этельстан Славный и Эдгар Миролюбивый, а также, веком позже – Кнуд Великий. Мысль о том, что – «король есть, и монарх, и первосвященник», а потому получает посвящение напрямую от Бога, настолько утвердилось в умах высшей британской аристократии, что и привело при Генрихе VIII к отделению от Ватикана, и созданию подчиненной королю Англиканской церкви.
    В отношении вышесказанного, поскольку у позиции – «царь от Бога», есть своя «Ахиллесова пята», следует сделать оговорку. Природа этой пяты заключается в стремлении монархов обожествить свою власть. Причем, стремление к ее обожествлению свойственно не столько поставленным Богом царям, сколько императорам, возведенным на трон с помощью интриг, или дворцовых переворотов. Вспомним, что римский кесарь Нерон, а за ним и другие языческие властители, называли себя земными богами. Провозглашал себя, и царем и первосвященником иконоборец Лев Исаврянин. Заметим, что это желание – обладать не только государственной, но и духовной властью, не покинуло василевсов Византии даже и после создания «Эпанагоги», которая до тонкостей определила полномочия государей в сфере церковной политики. Поэтому, претензии Годунова (не созвавшего за все время ни одного Земского и Поместного собора) на самовластное правление, есть следствие именно такого – имперского способа восхождения на престол.
    Оставив за рамками нашего исследования историю с Лжедмитрием, перейдем к рассмотрению вопроса избрания на царство Василия Шуйского. Все историки одинаково свидетельствуют об избрании Шуйского в цари партией придворных вельмож. По большому счету, никакого Земского собора в мае 1606 года не было. Шуйский был «выкликнут», в качестве кандидата, своими же сторонниками, участвовавших в бунте против Лжедмитрия. По всей очевидности, решение о том, что в случае свержения Самозванца именно Шуйский станет царем, заговорщиками было обсуждено заранее. На что косвенно указывает факт великой поспешности помазания Шуйского на царство митр. Гермогеном (по другим сведениям – митр. Новгородским Исидором).
    Как видим, форма восшествия на престол Василия IV была классически ромейской – узурпация власти посредством дворцового переворота, поднятие претендента «на щит», с последующим (минуя Земский собор) помазанием. Но, столь же стремительным, опять-таки в ромейской традиции, было и падение ставленника кремлевской знати. Здесь, в отношении Василия Шуйского, можно говорить как о монархе, как четвертого (по причине узурпации им царской власти), так и третьего типа. То есть, как о царе от аристократии. Московская знать его вознесла, и она же, на волне бунтов, восстаний, и войны с Польшей, его низвергла. Не удивительно, что правление пришедшей на смену царству княже-боярской олигархии едва не стало причиной гибели Дома Пресвятой Богородицы – России.
    Автор этой статьи уже не раз рассматривал в своих книгах и монографиях историю Земско-Поместного собора 1613 года. Поэтому и отсылает к ним всех мыслящих читателей. Задача же настоящего исследования состоит в том, чтобы указать на степени деградации принципа богоданной власти, в период с 1598 по 1613 годы. Трезвый взгляд на этот период истории показывает, что власть полученная с черного хода (в отношении Бориса Годунова по иерократическому, или – папистскому, образцу), не могла окончиться ничем иным, как недовольством высшей аристократии, народными восстаниями, голодом, разрушением всего уклада русской жизни. А затем, убийством ни в чем не повинного Наследника, и приходом Самозванца. 
    И хотя, с воцарением Василия Шуйского, внешне – и внутриполитическая обстановка начала стабилизироваться, но, запущенный Годуновым процесс отступления (несмотря на положительную роль Чина Покаяния 1607 года) продолжал развиваться. Именно этот запущенный «опричным» царем процесс (с его попыткой реформировать Русь на имперский манер) и стал причиной свержения поставленного аристократами царя, с последующей сдачей России враждебному государству. Спас же от оккупантов, казалось бы, навсегда погибшую Россию сам народ, после чего, по решению Совета Всея земли Русской и был созван избирательный Земский собор. Что же можно сказать, в этой связи, о Соборе 1613 года? К сожалению, большинство историков не видит «кощеевых игл» в деяниях этого (несомненно, сыгравшего положительную роль в возрождении России) Собора, поскольку рассматривают его с позиций едва ли не Догмата Царства. У автора, в этом плане, появляется закономерное возражение. Потому что дело выбора царей, даже в случае соборной полноты, не является делом человеческим. Ибо, если мы желаем получить царя от Бога, то и должны просить об этом Самого Бога. Так ли было в январе 1613 года? За ответом обратимся к историкам, исследовавших этот вопрос.
    Как сообщают нам все исследователи, после долгих споров и словесных баталий, соборяне утвердили список из восьми кандидатов на избрание нового Самодержца. В их числе были князья – Федор Иванович Мстиславский, Иван Михайлович Воротынский, Дмитрий Тимофеевич Трубецкой, Дмитрий Михайлович Пожарский, Петр Иванович Пронский, Иван Борисович Черкасский, а также бояре – Иван Никитич Романов и Федор Иванович Шереметев. Кандидатуры Михаила Федоровича Романова, шведского принца Карла Филиппа, короля Шотландского Якоба VI Стюарта, эрцгерцога Максимилиана III Австрийского, князя Василия Голицына и других претендентов, были отвергнуты на первых заседаниях Собора.
    Зададим себе вопрос: «Что могло произойти, если бы государем был избран кто-либо из указанного выше списка?» Ответ здесь лежит на поверхности: «Во всех случаях, это был бы царь избранный народом». То есть, речь идет, ни много ни мало, уже о третьей степени деградации принципа «несть бо власть, аще не от Бога. Сущия же власти от Бога учинены суть» (Рим. 13; 1). Говорить об этом в утвердительном ключе позволяет тот факт, что если о Династии Рюриковичей можно говорить, как об утвержденной Самим Господом, то Годунов пришел к власти благодаря воле патриарха и поддержке своих сторонников. Василий Шуйский, хотя и является узурпатором, поскольку именно он возглавил мятеж против Лжедмитрия, но по факту, был царем от аристократии. Что же касается Собора 1613 года, то любой из восьми кандидатов, со всей обязательностью стал бы, в случае избрания, земским, или же – народным государем. В буквальном смысле, по Лескову – «Некуда», и – «Немая сцена» в гоголевском «Ревизоре». Ассоциация с Аренго – общим народным собранием в Венеции, и вече в Великом Новгороде, возникает здесь едва ли не сразу.
    
    У всякой степени отступления есть свой предшествующий период, есть свои предшествующие признаки. И потому, концептуальный взгляд на эти признаки может позволить нам с уверенностью говорить о приближающихся катаклизмах. Уверенность эта подкрепляется тем, что вектор отступления всегда одинаков. Богосознание, здесь, трансформируется в бесосознание, а теология редуцируется в технологию. Разумеется, редуцирование от высшего к низшему происходит не сразу, и, как правило, движение (по слову К. Леонтьева) к степени вторичного смесительного упрощения, бывает для людей незаметным. Главный же аспект, в деле развития отступления, заключается в том, что на место свободы в Духе Святом приходит рабство закону, которое выражается в таких позициях, как законническое сознание и установочное мышление. Именно эта позиция порождает, в итоге, отрицание главенство закона, открывая путь к действию «тайны беззакония».
    Учение же святых отцов говорит ясно: «Причины отступления находятся не во внешнем мире. Их питательной средой является падшая природа самого человека». И, если совесть человека вступает в компромисс с этой природой, а плотской (и тоже падший) разум находит им оправдание, то, со всей неизбежностью открывается путь к тому, о чем предупреждал Апостол: «Ибо живущие по плоти о плотском помышляют, а живущие по духу – о духовном. Помышления плотские суть смерть, а помышления духовные – жизнь и мир, потому что плотские помышления суть вражда против Бога; ибо закону Божию не покоряются, да и не могут (Рим. 8; 5-7).
    Первым тревожным признаком на пути к отступлению становится стремление заменить личное общение с Богом на безличное исполнение закона. Переход к законнической степени естественен для человека с очерствевшей совестью. Совесть, в этом случае, которая есть гарант и посредник между Богом и человеком, а также между человеком и обществом, перестает исполнять функции стража и цензора, открывая путь к действию «тайны беззакония». Именно от совестного очерствения, от совестной глухоты, человек начинает заменять личное общение с Творцом на исполнение правил и обрядов. Именно от такого очерствения, не совесть, а закон становятся основой жизни, сначала части общества, а потом, всего народа и государства. Именно, по причине такого окостенения, на место церковной соборности приходит псевдоморфоза иерократии, а на место «Симфонии властей» псевдоморфоза автократии. О гражданском самоуправлении, в этом случае, приходится забыть окончательно и навсегда. Итогом же пошагового (по причине действия духа антихриста) отступления, становится слом прежнего формата некогда могущественной цивилизации. 
    Следующим признаком раскрывающихся «адских врат», создающим предпосылки для постановки закона во главе угла, является процесс внутрицерковной поляризации. Именно ее – поляризацию, можно назвать главным симптомом второй фазы действия антихристова духа. В XVI веке такая поляризация случилась между школами иосифлянам и заволжцев. Спор между этими одинаково благодатными и спасительными монашескими течениями был переведен в политическую плоскость, что и привело к упразднению направления русских созерцателей-исихастов. Следующим, уже третьим, после поляризации, апостасийным шагом, является процесс унификации. На примере того же XVI столетия, такую унификацию мы наблюдаем, как в области государственных законов, так и в сфере церковной политики. Отметим, что именно она – унификация, и является главной основой для переформатирования державного организма царства в державный механизм империи, а соборного организма Церкви в иерократическую организацию.
    Отсюда, нет смысла удивляться тому, что первые шаги к имперскости (ибо, основа ее, через устранение поляризации унификацией была создана) сделали Борис Годунов и Василий Шуйский. Различия же состоят в том, что если имперскость Годунова носила унитарный характер (вновь напомним, что за все время правления он не созвал ни одного Поместного и Земского собора), то имперскость Шуйского была калькой конфедеративного управления Священной Римской империи Германской нации. Итогом такого, на полном ходу разворота от державного организма к державному механизму, и добавим – от богоустановленной формы власти к власти Богом допускаемой, стала катастрофа Смутного времени.
    Вывод из всего сказанного может быть такой: именно по причине введения Годуновым имперских закладных в основание царства, весь XVII век стал переходным в деле демонтажа Русского Самодержавия и построения на его месте скроенной по западному образцу империи. С этих позиций становится понятен смысл происшедших в середине XVII века реформ в законодательной и церковной сферах. Так как без созданного по Ромейскому проекту Соборного Уложения 1649 года, с одновременным упразднением Древлего (Царского) Православия, работа Петра по строительству в России автократической империи закончилась бы полным провалом. В свою очередь, и сами реформы Петра заложили основу для дальнейших апостасийных изменений в государстве. Итог этих изменений был предсказуем заранее. В случае эволюционного развития, Россия стала бы капиталистической страной, с конституционным монархом во главе. Революционное же вмешательство с неизбежностью поворачивало ее на социалистические рельсы. В обоих случаях, пришедшая в XVIII веке на смену царства империя становилась основой для дальнейшего развития отступления, заключительную фазу которого мы воочию сейчас наблюдаем.   
    В завершение этой статьи необходимо сказать о самой сущности заложенных Годуновым в фундамент Русского Самодержавия закладных. Как уже было сказано, первой такой закладной стало получение власти по иерократическому (папистскому) образцу. Следующим шагом к созданию автократии было принятие народом Соборного Обета, с клятвой личной верности, не только самому Годунову, но и всем его потомкам, «из рода в род», до самого конца времен. Заметим, что такая форма Обета очень похожа на орденскую клятву рыцарей и монахов католического Запада, что не может не ошеломить вдумчивого исследователя. Таким образом, само дело принятия народом этого Обета превращало его в некое подобие ордена, что, хотя и сравнимо с деспотическим традициями арабских халифатов и средневекового Китая, но, по большому счету, не имеет исторических аналогов.
    Последствия введенных Годуновым новшеств не заставили себя ждать. В первую очередь, в политике «опричного» царя разочаровались крестьяне. Поскольку, не оправдались их надежды на возвращение отмененного еще в бытность Феодора Иоанновича Юрьева дня. Именно этот аспект не позволяет нам согласиться с мнением С.Ф. Платонова, считавшего, что крестьяне в буквальном смысле называли Бориса "своим богом". На самом же деле, крестьяне (а их было 90 % населения) не признали Годунова своим царем. Если же говорить о времени голода 1601-1603 годов, когда даже помещикам нечем было кормить дворовых слуг, народ и вовсе поднял против него восстание. Отметим, что до Годунова народ никогда не поднимал восстаний против царей и великих князей. И если уж крестьяне (т.е. – христиане) пошли с топорами и вилами против Помазанника, то, это указывает не просто на помрачение умов, но на серьезное повреждение оснований Русской цивилизации.
    Другим следствием установления Годуновым имперских закладных на царском фундаменте стало выделение в особый орден дворянского сословия. Являясь выходцем из мелкопоместных дворян, Годунов, именно в среднем звене землевладельцев нашел себе поддержку. Таким образом, Бориса Годунова можно в полной мере назвать дворянским царем, как это было с императорами и императрицами XVIII столетия.
    В отношении же понятия – имперскость, необходима более точная классификация. Согласно книге пророка Даниила, объяснившего Навуходоносору значение истукана (гл. 2; ст. 38-42), первые три степени, от золота до меди, именуются царскими, хотя медный уровень уже является переходным к имперской стадии. Тенденции, как к поляризации, так и унификации, вступают на этой степени в противоборство друг с другом. Следующий за медью уровень железа, которое «разбивает и раздробляет все», является классически имперским. И хотя, процессы унификации на этой степени подавляют действие центробежных сил, тем не менее, как ни парадоксально, действие «духа антихриста» в империи в серьезной степени превышает действие этого духа в царстве. Происходит это по той простой причине, что царства устанавливаются Богом, а империи учреждаются людьми.
    Если же говорить о действии «духа антихриста» в созданной Годуновым протоимперии, то по свидетельству летописцев, за семь лет после 1598 года, в результате голода, эпидемий, восстаний и войн, население России уменьшилось ровно наполовину.[7] К примеру, Жак Маржорет свидетельствовал, что в одной Москве погибло от голода 120 тыс. человек, а Конрад Буссов говорил о 500 тыс. умерших.[8] Но, даже, если эти цифры сильно завышены (по трезвым оценкам, в Москве умерло 50 тыс. человек), тем не менее, такого бедствия на Руси ранее никогда не случалось. Тем более, что и за другие последующие семь лет Смуты количество населения уменьшилось также в два раза. Свидетельства летописцев ужасают. Но, таковы были последствия попыток по замене принципов Русского Самодержавия принципами западного самовластия.
    Допуская эти бедствия, Господь ждал от народа покаяния. Но, к сожалению, серьезного осмысления в отношении постигших Россию бедствий не случилось, а потому, и при возведении на престол Михаила Федоровича Романова были использованы те же (ромейские, по сути) технологии, как при Борисе Годунове и Василии Шуйском. Также как у ромеев, инициатором совершившегося 21 февраля переворота являлась придворная партия вельмож. Также как у ромеев, исполнение этого замысла совершилась силами воинского (конкретно – казачьего) подразделения. И, уж тем более никто (опять, чисто по-ромейски) не спрашивал согласия русского народа на исполнение планов заговорщиков.
    Тем не менее, надо понимать, что дворцовый переворот от 21 февраля 1613 года не являлся случайностью. Это было попущение Божие. Поскольку, этот переворот на корню отметал возможность утверждения практики выборных, подконтрольных Земству царей.
    Ригористичность такого утверждения оправдывается тем, что не только сами выборы Царя, но и намерение к этому (а выбирать планировали по жребию, как патриарха) является крайней степенью отступления по отношению к богоданной царской власти. Царь от народа, по факту, уже не мог быть Самодержцем, не мог быть личным Катехон-Удерживающим, поскольку гарантом власти стал бы избравший его народ. И если бы это намерение осуществилось, то Россия получила бы народного, подчиненного Земству монарха, с перспективой превращения России в Земскую республику. И в этой земской России (в чем нет никаких сомнений), именно оно – Земство, могло бы объявлять царям импичмент за их плохое правление. Вспомним, что именно так происходило во Пскове и Великом Новгороде, в отношении приглашаемых князей.
    Нетрудно догадаться, что итогом такой «самодержавности» стало бы, если не ввержение России в новую смуту, то, как минимум, превращения ее в конфедерацию земель и уделов, по принципу Ганзейского союза. Также, нетрудно предугадать, что за обладание престолом в этой конфедерации, а также и в полуавтономных землях и уделах, начали бы вести борьбу жаждущие власти честолюбцы. Россия, прошедшая сквозь ад Смутного времени, просто не выдержала бы новых потрясений, и была бы без труда завоевана соседними государствами. С этих позиций становится понятно, по какой причине Господь воспрепятствовал исполнению замысла земцев, силою вырвав из рук народа безценный дар Богоданной власти.
    Пожалуй, лишь с этих позиций можно понять, почему Господь попустил реализоваться планам партии предателей, которые, с помощью проплаченных казаков, и невесть откуда взявшейся Грамоты Феодора Иоанновича, возвели на престол Михаила Романова. С этих позиций также можно понять, почему инокиня Марфа наотрез отказывалась дать своего сына в цари. Зная изнутри кремлевскую кухню, она прекрасно понимала, что царедворцам нужен не Самодержец, а покорный слуга. С этих позиций можно понять, почему она все-таки дала согласие, но, при одном условии – «Не вы будете править им, а он будет править вами!» Вот так, жестко, силовым путем, Господь восстановил институт Русского Самодержавия, восстановил статут Русского Удерживающего. Иначе, в той исторической ситуации, остановить движение в бездну было нельзя.
    В завершение этой статьи, трезвомыслия ради, необходимо указать на весьма малое соответствие кандидатуры Михаила Федоровича с эталоном идеального властителя. Главным аргументом в его пользу служит, с одной стороны – близость к Роду Царя Ивана IV, а с другой – поддержка со стороны влиятельных кремлевских кланов. Именно по этим двум причинам, а также, по остальным условиям начала XVII века, кандидатура Михаила Федоровича была наиболее оптимальной. В конечном итоге, с фактом воцарения Романовых примирились даже те делегаты (а их было большинство), которые не поставили подписи под «Утвержденной Грамотой» 1613 года. И если бы не поспешные (а прямо говоря – ломовые) действия по смене церковного обряда в годы царствования Алексея Михайловича, то Россия возрастала бы, как говорят о том отцы, отталкиваясь от сказанного Апостолом (Сравни – Эф. 4; 13): «от силы в силу, от степени в степень, от совершенства к совершенству, в меру возраста Христа».
    Поэтому, если мы чаем возрождения в России Самодержавной монархии, если чаем воскресения Святой Руси, то должны с порога отвергнуть попытки избрания Царя, на Земском ли соборе, посредством ли принятия представителя от партии, либо призвания кандидата из потомков Дома Романовых, как равно и потомков Рюриковичей. Все эти варианты должны быть однозначно и с порога отвергнуты. Грядущим Государем может быть только тот, кого поставит Сам Бог. По нашим, разумеется, молитвам, и по нашему покаянию.

    +  +  +


ПРИМЕЧАНИЯ:

1) Ле Гофф Жак. «Цивилизация средневекового Запада». М. Издат. группа Прогресс, Прогресс-Академия. 1992.  С. 29.

2) Патр. Иов: «Повесть о честном житии… Федора Ивановича…». Цит. по Манягин В.Г. «Герои и подлецы Смутного времени», М. «Книжный мир». 2021. гл. 2. «Царь Борис. Непризнанный самодержец».

3) Скрынников Р.Г. «Далекий век. Борис Годунов. Земский собор 1598 года. // http://www.bibliotekar.ru/polk-10/index.htm ; цит. по Манягин В.Г. «Герои и подлецы Смутного времени».

4) Беляев И.Д. «Земские соборы на Руси» (Речь, читанная 12 янв. 1867 г. на торжественном акте):

5) Беляев И.Д. Там же.

6) Беляев И.Д. Там же.

7) Цит. по Манягин В.Г. «Герои и подлецы Смутного времени». М. «Книжный мир», 2021. С. 3.

8) Цит. по О.А. Туфанова. «Изображение голода 1601-1603 гг., в русских и иностранных источниках о Смутном времени»: