Глава 8

Они пришли на службу с опозданием – прихожане уже образовали полукруг вокруг батюшки, высокого старца в темной рясе со скромной в сравнении с его собратьями из областных центров седой бородкой.
“Го-спо-дь воцари-и-и-и-ся, в ле-по-ту-ю об-ле-че-е-е-ся…” – Священнослужитель по своему обыкновению растягивал гласные и периодически поглядывал на священное писание, а люди в это время смиренно склонив головы внимали каждому его слову: по-разному одетые платки прикрывали волосы как пожилых женщин, так и молодых дам, тогда как распатланные чубы юношей и залысины мужчин не представляли никакого интереса для окружающих, и даже бездомные, пришедшие в рваных джинсах и засаленных рубахах ради миски супа после службы, могли впервые за неделю почувствовать себя единым целым в Доме Господнем.
– Пап, говорю сразу: я не смогу отстоять всё служение! – сказал Люня, когда они вошли вовнутрь толпы как горячий нож в масло, тот свёл на него осуждающий взгляд, – мы с Лёшей сегодня должны посетить Колю в больнице. – он добавил и отец тут же расплылся в циничном улыбке.
– Ну да, ты туда его отправил – ты и посетить должен! – они продвинулись ко второму ряду и теперь могли в деталях увидеть иконостас за спиной батюшки: справа от царских врат в позолоченной рамке находилась икона Иисуса, слева — Богоматери, а под ними гордо располагались облики святых: Иоанн Креститель, Николай Чудотворец, Василий Великий и Иоанн Златоуст. – Пахнет тут лучше чем у нас на хозяйстве, а? – спросил его отец, глядя на тлеющие в мисках с песком свечи.
Слова священнослужителя про спасение и покаяние пока не оказывали на отца нужного эффекта, в его голове кружили лишь мысли о том как защитить свои владения и используя хитрость даже увеличить участок, в конце концов тот пьяница всё равно однажды его продаст ведь! (Иначе никак, Господи! – он стыдливо посмотрел на потолок, – субсидию нам не дали, а электричество активно забирают. Испытываешь ты нас, знаю я, но иначе же никак!)
Люня молча шагал вперед и не заметил как уперся носом в стоящего спереди мужчину.
– Извините, я не хотел! – прошептал он виновато.
– Не переживайте по этому поводу, молодой человек, всё хорошо! – ответил мужчина в розовой рубашке похлопывая его по спине, а затем вновь обратил свой взор на святого отца.
Лёха остановился посреди тротуара и повернул к нему голову:
– А затем что? – спросил он с нетерпением.
– Мы с полчаса стояли на служении, а затем подошёл ещё один человек, – он сказал, обходя очередную машину с привезенными из Херсона арбузами. – очень высокий человек.
– Что они обсуждали? – с интересом спросил Лёха, избегая столкновения плечами с очередным быком на тротуаре.
– Ничего, тот второй долго извинялся, а затем просто передал ему конверт и он не глядя сунул его в карман.
– Иии?
– И это всё: потом мы с отцом пошли в сельскохозяйственный магазин, купили пару семян и кормов, а затем вернулись домой.
Лёха поджал губы и посмотрел в сторону: жигуль проехал прямо возле них и остановился, стёкла автомобиля опустились:
– Ребятки, вы не знаете де рынок знайты? – спросил у них парень в кожаной куртке и кепке с логотипом “Челси”.
– Поверните на втором повороте направо! – ответил Люня, заворачивая указательный палец в сторону.
– Шо? Еще раз? – тот захлопал глазами и почесал голову.
– Прямо, много машин, там базар! – уточнил Лёха, прорывая своим голосом шум дороги.
– Вот тут дякую, любые горожане! – сказал тот кланяясь и с трудом поднял стекло. Когда он уезжал на заднем сидении можно было увидать девушку и маленького телёнка в клетке, времена тогда были непростые для всех нас!
– Слушай, а зачем ты вообще этим занимаешься? – спросил его Люня через некоторое время, когда они пересекали центральную улицу и направлялись в парк с монументом танка. – Ты бы мог проходить практику у дяди в органах и когда закончиться учёба просто перейти на постоянку.
– Я приехал в этот задрипанный участок по той же причине, по которой ты занимаешься хозяйством в свободное время, – сказанные слова дернули Люню, – да-да: ты говоришь что хочешь побыстрее поехать обратно на учёбу и больше никогда не видеть этих кур, свиней и гусей, но при этом даже в воскресенье ты не можешь спокойно пойти по своим делам без того, чтобы не проверить достаточно ли у них воды или зерна. И заметь – делаешь это ты не из-под палки отца. – пояснил спокойно он, – просто это часть тебя, а принимать нелогичные решения – часть меня. Вот и всё!
***
Запах плесени и скользкий линолеум сопровождали его пока он шёл через длинный советский коридор. Минуя еле различимые под светом эконом-лампочки ветхие столы дежурной части и вечно распахнутую дверь архива он наконец повернул направо и в потёмках уперся в деревянную дверь. “Начальник отделения” гласила надпись на табличке, Лёха на ощупь сделал с десяток шагов в сторону и постучал в успевшую стать родной фанерную дверь кабинета отца, – не дожидаясь ответа, он вошел.
– Пап, о чём тебе говорит имя Луцко Пётр Вениаминович? – спросил Лёха сгорбившегося у доски отца, стремительно снимая куртку.
– Да примерно то же, что о нём говорят его активы: сеть супермаркетов “КРЗ”, пару магазинов одежды, зерновой завод и… – отец ответил показывая на свою схему.
– “ФармЛайтГарант”, – добавил Лёха.
– Абсолютно верно. – он поставил мел на полочку, но тот сразу же упал на пол.
– Погоди, а что ты имеешь ввиду под зерновым заводом? – Лёха недоуменно поднял бровь, куртка повисла у него на локтях.
– Наш Пётр Вениаминович владеет ним, а Чистяка назначил директором предприятия.
– То бишь тот лишь наемный рабочий?
– Скорее родственничек, которого тесть всунул в кресло, – отец протянул, – из-за нашей жертвы, кстати, которая приходиться ему дочкой от первого брака.
Лёха стоял столбом посреди комнаты, рот его был приоткрыт так, будто ему сломали челюсть ударом с ноги.
– Не могу же я сидеть сложа руки пока ты впихиваешь! – отец подмигнул сыну, наступая на мел.
– Тогда мы знаем куда идти! – Лёха рывковым движением вышел, не оглядываясь.
Отец через пару секунд последовал за ним.
– Ооо, а вот и наши детективы! – радостно воскликнул и.о. начальника отделения Золотцев, – не иначе как идёте с нами праздновать успешное закрытие дела!
– Здравствуй, Любомыр Иаковович! – ответил отец, став перед ним руки по швам.
– Да и тебе не хворать, Федор Николаич! – с удовольствием протянул Андрюха, который сиял словно побывал в Вайс Сити и снял пару шлюх там.
– Я как раз хотел вам передать билетики в театр! – Любомыр Иаковович вынул две разноцветные бумажки и сунул их в руку давнему коллеге. – “Ночь перед рождеством”. Что может согреть лучше, чем история любви в такую жаркую погоду, а? – капитан милиции одобрительно захохотал.
– Спасибо, мы обязательно придём! – ответил Фёдор Николаевич принимая билеты.
– А как же, друзья мои дорогие, вы не поедете с нами? – с пугающей искренностью спросил их вечно недовольный до этого Андрюха.
– Андрюха то прав, до пьесы осталось всего-то сорок минут, – Золотцев проверил время на своих новеньких золотых часах, – поедете с нами на моей ласточке!
– Тем более что нас ждёт там сам мэр, который хочет поздравить Любомыра Иаковича с повышением… – вырвалось у Андрюхи и парень сразу же словил неодобрительный взгляд от своего начальника.
– Испортил сюрприз, Андрюш! – черты лица капитана смягчились, – Но да, я теперь и.о. начальника отдела и сам и.о. мэра хочет поздравить меня! Однако это не про меня, а про всех нас, ибо в первую очередь он доволен нашей оперативной работой, коллеги!
Лёха всё время стоял прямо перед представителями всего, что он ненавидел во власти: культурная нищета, заискивание и бахвальство; однако сделать он ничего не мог, – нарушая закон те никак себя не скомпрометировали, словом убийца надевший на судовое заседание жертвы ботинки.
“Участь кормиться от мелкой трещины в водопроводной трубе системы их вполне устраивает!” – понимал с прискорбием он.
– Ладно тогда, но постарайтесь не опоздать! Ваши места могут отдать кому-то другому, всё-таки не каждый день к нам приезжают столичные квартеты! – Любомыр Иаковович кивнул и развернувшись уверенно пошагал по коридору, издали слышались восторженные возгласы его помощника, который рассказывал про какую-то рыженькую, её пневматичность и насыщенный красный борщ!.
– Пойдём! Нам нужно ещё успеть к нашему зерновику, а точнее к его зятю! – с улыбкой промолвил отец и подхватив сына рукой повёл его в сторону чёрного выхода.
***
Чистяк положил рулон армированной ленты на стол, а свои руки на пояс: наконец он закончил латать стекло на кухне.
“Менты нынче совсем охренели, столько клянчить уже не по-людски! – пробубнил он себе под нос сверяя взглядом рюмки на полке, – ты их угощай лучшей алкашкой, а они заберут всё, оставив тебя последний хер без соли доедать!”
Стул стоял у батареи, а ножик лежал на подоконнике, – он сам не верил, что выбрал бы уже покойник. Стук в двери. Чистяк поправил сдавливающий его хрупкую шею галстук и спрятав нож в нижнюю полку под раковиной направился в прихожую. Открыв дубовую входную дверь он сразу же отлетел к стенке и мраморные обезьянки свалились ему на голову, – он закрылся руками.
– Виктор Денисыч, здорова! – резко схватил его за отвороты вошедший мужчина с возбужденным лицом. – как сам? – он спросил, дыша на него своим недавним обедом: чесночным пирогом с кетчупом.
– Всё нормально, Андрей…
– Михалыч, ёпте! – заржал тот как лошадь, но потом его грубоватые черты лица вновь обрели суровый блеск старого боксерского мешка. – ты почему ещё не на сахарном?
– Так ведь я только собирался спускаться, уже вон даже опоясался… – попытался деловито ответить Чистяк, но тут изображение опять поплыло у него перед глазами.
– Слышь, ты давай не умничай, да! Ждёшь кого-то? – трухнул его снова помощник, – По протоколу отвечай, как никак над твоим косяком все пыхтим!
– Товарищ младший лейтенант… – начал Чистяк, когда тошнота ослабилась, но уловив блеск в глазах милиционера и напряженные вены на его висках родственник зерновика быстро продолжил, – я собирался уже выходить, даже туфли вон кремом намазал.
– Какой нахрен крем? – опять заржал милиционер заставив собеседника вновь сжаться, – ты ведь в лужу ступишь – и всё! – он заулюлюкал и даже немного ослабил хват. – Вы мажоры с серебряными ложками вообще…
Вообще ему нравился Чистяк, он даже считал его другом, как никак тот подарил ему потенциально не одну сказочную ночь своими деньгами, однако ослушаться приказа капитана Золотцева он не мог, как и отказаться от того, чтобы еще раз почувствовать собственное превосходство уже над мужчиной.
Тут вдруг в приступе веселья милиционер забрал правую руку с воротника жертвы и сунул в свой карман, аккуратным движением он начал доставать аппарат, – Чистяк и глазом не повёл, однако колени его выдавали.
– Слушай, у нас времени кот наплакал, поэтому давай! – сказал на серьезных щах Андрюха, вставая перед ним в полный рост и ставя руки на пояс.
У Чистяка в голове происходил бардак: мысли о том как оплатить налог на за тот чёртов особняк и суметь закрыть годовой отчёт с монструозной недостачей перемешались с кружевным бельем и интимным родимым пятном Насти, а её сладкие бёдра… Он сглотнул и осознал, что всё ещё находиться прижатым у стены с другим мужчиной стоящим перед ним в полный рост. Он еле себя сдерживал от того, чтобы не вскочить на ноги и не убежать через приоткрытую дверь далеко-далеко, куда-то в сторону черноморского морского объекта, однако единственный вопрос связал его руки с ногами сильнее, чем любая нить: закрыли ли они дело? А если нет? Убеги он сейчас, то помощи не будет, потом придётся ещё и от соседей отбиваться…они в любом случае найдут способ прижать его к стене! Он осознавал плачевность своего положения и сидел смирно, лишь его правая рука нервно сжимала пластиковую подписную ручку в кармане. Андрюха шмыгнул носом, вытер его телефоном в правой руке, но затем, словно бог из машины, входные двери с хлопком открылись. “Спасение? – гадал скукоженный в углу Чистяк.”
– Удивительно! – воскликнул Лёха, ступая в этот раз более уверенно на скользкий ковер, – а как же театр, господин младший лейтенант?
Тот повернулся, улыбка на лице Андрюхи вызывала эффект зловещей долины.
– Да вот, зашёл за Виктором Денисовичем… – ответил тот, – личный приказ товарища капитана…мы ведь его оправдали, невиновного то человека! – помощник аж просветлел после произнесения этих слов.
– Это правда, господин зерно…Чистяк? – спросил отец, поправляя штаны.
– Точно так-с! – ответил бодро муж жертвы, который успел встать на ноги и уже обувался возле двери, по пути боднув плечом Андрюху.
– Именно, а теперь мы с товарищем Чистяком пойдём вниз, скоро театр же! – Андрюха хотел хлопнуть того по спине, но промахнулся и его ладонь впечаталась в бетонную стену. – Ну в общем мы пошли, а если вы такие умные, то вот вам ключи! – он влез в карман Чистяка, который уже почти вышел из квартиры, затем в другой, третий…и наконец кинул связку ключей на верхнюю полку для обуви. – Аривидерчи!
– Этот кретин никогда не перестанет меня бесить! – прожужжал Лёха, захлопывая дверь.
– Давай лучше сосредоточимся на том, чтобы быстро всё здесь проверить. – сказал отец и поставил ботинки на полку. – непонятно сколько у нас ещё времени.
– Хрена с два мы тут ещё что-то найдем! – сказал Лёха оперевшись на стол после часа неудачных поисков, – лишь залатанное стекло и…ну сам глянь: обычный ничем не примечательный нож! Что в нём такого? – он вновь поднял ножик из-под кровати.
– Во-первых, на тебе все еще нету перчаток. – сказал спокойно отец на что сын выпустил клинок из рук и тот с пронзительным лязгом приземлился на паркет. – Во-вторых, в этой комнате, как и в коридоре, тоже раньше был ковёр. – Фёдор Николаевич провёл носком ноги вдоль стены и облако пыли с мусором поднялось в воздух.
– Хорошо, только о чём это нам говорит? Что он зарезал её этим ножом, а потом помыл его и поставил здесь? – Лёха с недоумением начал ходить по комнате скрестив руки за спиной. – Ну и ковёр убрал, исключительно по традиции!
– Может, но вряд-ли бы он поставил нож с ближней к дверям стороны кровати, там где спала его супруга. – промолвил отец и когда сын остановился на полушаге добавил, постельное белье приподнимая: – с этой стороны простынь аккуратно заправлена, на ней нету крошек…ну и сам видишь. – отец подвинул подушку и под светом ярких галогенных ламп стали видны разводы от туши, а также фрагменты красной помады растертой ровным блеклым слоем вдоль наволочки.
– То есть ты хочешь сказать, что наш товарищ даже не знал про существование этого ножа? – Лёха переносил вес с ноги на ногу, – Может он просто хотел навести нас на этот нож? Пустить по ложному следу?
– Ему проще всего было бы просто выкинуть этот нож куда подальше, – отец облокотился о мебельную стенку, та наклонилась назад под его весом, – однако ты можешь быть прав. Может он и впрямь пытался вывести нас сюда, даже не смотря на то, что на входе его прижал его же дружок, а попали мы сюда вопреки, а не благодаря. Если бы они быстрее подписывали протоколы, то наше пребывание здесь было бы незаконно.
– Пап, наше пребывание и так…полузаконно, знаешь ли. – Лёха замялся, – мы проводим обыск без хозяина в его квартире, и без ордера так-то…хотя, думаю, тут впервые нам помог ментовский беспредел наших ребят…
Отец улыбнулся своей лучшей улыбкой, такой, которая обличая все его морщины и шрамы одновременно указывая на его тонкую душевную организацию, которая скрывалась за темным фасадом.
– Если они, конечно, не попытались избавиться от нас таким образом. – кинул погодя отец.
– Не думаю что они настолько умны. Один думает только про то как покрасоваться, а другой - про своего маленького друга. – сказал Лёха и пробил правый прямой по груше, картина с загородным домом наклонилась в сторону.
– Этому тебя учат в универе? – спросил отец.
– Пап, тут как бы…
“Абчху!” чихнул кто-то из-за стены. Отец приложил палец к губам и ловким движением достал табельный пистолет из кобуры, взводя курок, – они начали медленно двигаться вперёд.
– Какого…? – рефлекторно дернулся Лёха, когда отец ловко снял картину и в стене материализовалась узкая пластиковая дверь.
Старший оперуполномоченный Раскольников начал плавно опускать ручку вниз.
– Сдаюсь-сдаюсь, товарищи полицейские! – с поднятыми руками резко выскочил молодой парень с густыми чёрными волосами.
Пуля просвистела над головой черноволосого и попала во что-то стеклянное в тёмной комнате за его спиной. Лёха с трудом перевёл дыхание.
– Твою мать, пацан, какого хрена ты творишь, чёрт возьми! – сквозь зубы прошипел он в порыве ярости, – тебе жить сука надоело, или чё?
Лёха посмотрел на побагровевшее лицо отца и на контрасте побледневшие от силы с которой тот сжимал свой макаров костяшки его рук, вероятно опять затвор прищемил ему кожу.
– Слушай, друг, а мы тебя знаем! – Лёха сказал, замечая врождённый шрам на губе парня, – Прыгать на людей ведь твоя фишка, нет так ли?
– Еммм…ну… – проглотил ком льда тот.
Фёдор Николаевич закрыл глаза, вдохнул на полную грудь и с пронзительным вскриком оторвал пистолет от своей правой ладони.
– Так, а теперь ты нам всё детально расскажешь, попрыгун! – пихнул парня в грудь старший лейтенант милиции и они все зашли в тёмную комнату за стеной спальни Чистяка.
***
Вода в чайнике уже давно остыла, но он всё не отходил от дверного глазка. Парень не мог вспомнить лица мужчины или как давно тот вышел из квартиры, но тот звон треснутого стекла и пронзительный визг, такой, который издают свиньи перед забоем, он забыть не мог. Он точно не представлял, что попадёт в такую ситуацию поступая в городскую медуху год назад. Вдруг, сквозь серость комнаты на теневой стороне, раздался стук в дверь.
“И за мной пришли.” с поразительным для себя спокойствием он решил, “Всё равно Вика больше не со мной, так что…”
Дверь медленно отворилась, вошел хозяин.
– Олежа! – кисло-сладко промолвил тот, почесывая свою ярко окрашенную макушку. – Как ты поживаешь?
– Да нормально, Виктор Денисович…вот чай пить собираюсь. – сказал он и даже не шелохнулся в сторону плиты.
– Позволь я помогу! – воодушевленно сказал Чистяк и ловким движением залил воду в подготовленную чашку с пакетиком чая. – сюда, видимо? – спросил он, когда дешёвый чай бергамотом начал понемногу окрашивать холодную воду.
– Точно. – ответил Олежа сквозь туман, образ человека в сером пальто насвистывающего мелодию из “Пачки сигарет” вошёл в его память так же вальяжно, как племянник в квартиру своей родной тети. “Я только найду работу и съеду!” говорит он, открывая свой чемодан и предвкушая вкус столичной жизни, но тетя, муж которой так увлекся этой жизнью, что начал приходить домой лишь для того чтобы слёзно клянчить деньги на очередную попойку, всё понимала и запрятала все ценности в свою маленькую шкатулку надеясь их так обезопасить, но когда кто-то живёт с тобой в одном пространстве, то куда бы ты не лез – спрятаться не получается!
– Держи! – хозяин передал чашку своему квартиранту, тот неуклюже вылил треть содержимого на пол, но тут же с силой вцепился в неё губами. – я хотел с тобой поговорить…
“Господи, как же горячо!” – он ощущал прилив жара к своим губам, словно море к песочному замку, с каждым рывком размывая его все больше, но не смел нарушить тишину.
– Знаешь…мне кажется, или ты слишком много платишь за аренду такой подсобки! – Виктор Денисович провёл рукой вдоль скромной хаотично заставленной дешёвой мебелью и плакатами груп “Би-2” и “Арии” комнаты. – что если мы снизим твою плату на месяц в два раза, что скажешь? – спросил хозяин с щенячьими глазами, подходя к окну комнаты, но прежде чем его квартирант успел ответить в спешке добавил: – и ты можешь пользоваться нашей ванной комнатой!
***
– Звучало это подозрительно, потому что до этого мадам даже за один мой волос готова была предать всё моё тело огню придать, а тут такое… – сказал с искривленным лицом Олежа. – ну а потом, когда мы зашли в ванную, получается, всё прояснилось…
– Ты увидел её тело? – спросил Лёха, но Олежа сделал вид, что не услышал его слов и продолжил.
***
– Что с ней стало? – испуганно спросил молодой медик и тут же кинулся к ее руке прощупывая пульс.
Виктор Денисович сделал глубокий вдох, выдох, а потом начал говорить с надломом в голосе:
– Мы поссорились с утра и я ушёл на работу, а потом пришёл и… – он всхлипнул, – и её нет!
– Мне так жаль, Виктор Денисыч! – Олежа аккуратно положил руку обратно на ванную, а другую приставил ко рту, ему стало так стыдно.
– Мы с ней хотели уехать отсюда куда подальше…а квартиру хотели оставить на тебя… – Чистяк глубоко вздохнул и наконец выдавил из себя: – но ты всё ещё можешь мне помочь! – нотки поднесения вернулись в его голос.
– Как? – смущенно спросил студент, поджав свои бледные губы как можно плотнее.
– Скоро сюда нагрянет милиция и соседи… – он взял минутку на раздумья, Олежа еле держался, – соседи меня не любят, потому будут пытаться меня потопить, обвинить в убийстве и… – он задумался, образ его голубоглазой пышногрудой жены, с которой они бежали по колосковому полю, всплыл у него в сознании, – но когда я договорюсь с милицией, то они отстанут.
У Олежи крутилась голова и кисловатый привкус на языке, который был следствием тошноты, казалось теперь стал ее первопричиной. Бледное лицо с надувшимися губами смотрело на него из зеркала, в этот момент он наконец понял почему Вика его бросила.
– …поэтому ты должен оказаться в гуще событий! Влезть вовнутрь самой толпы и быть моими глазами и ртом! – уже совсем весело проговорил Чистяк, забыв про распластастаное в ванной бездыханное тело своей возлюбленной, – мне птичка напела, что у них там в отделе есть два, вернее полтора, энтузиаста, которые могут встать в позу и дать делу ход, а нам это не надо, правда? – он быстро сверил взглядом своего жильца, – не думай себе ничего такого, просто это уже никак не поможет любимой, но навредит делу ее отца, ну и моему собственно…короче это не должно оказаться снаружи, понял? – тот кивнул, – я слышал, что ты в детстве посещал пару лет театральный кружок, да? – Олежа снова нервно кивнул, медик даже не удивился, что тот знал про кружок в селе на сотню жителей, где даже не вели запись учеников, – Ну тогда я тебе дам волю: импровизируй и позаботься о том, чтобы те двое не добрались до квартиры. – Олежа кашлянул, на дамбе образовались трещины, – да, и не шугайся никаких средств, тебе дан полный карт-бланш! Главной сделай всё…
Олежа не выдержал и упал с силой на колени. В неистовстве он не слышал одобрительных слов от своего хозяина или собственных мыслей, его просто рвало и рвало, а единственное, что он видел перед собой, кроме белоснежного унитаза, была тень человека в сером пальто, тень его бледной руки которая плавно оттягивалась к уровню потолка, а потом со шлепком врезалась в его костлявую спину, прямо меж рёбер, выбивая все его внутренности, орган за органом. Он не верил, что это когда-то закончиться.
***
– …ну и потом… – смущенно водил глазами Олежа, разбитое зеркало показывало осунувшегося юнца, который прожил последние несколько дней с трудом переварив два куска хлеба.
– А потом ты кинулся на моего отца. – констатировал Лёха.
– Да. – коротко ответил Олежа, удивительно, но это разговор вызвал у него животный аппетит, прямо как в тот раз, когда они с Викой пошли в “Отчество” и заказали еды на всю его стипендию.
– То бишь, господин Перепелочкин, вы утверждаете, что гражданин Чистяк заставил вас преграждать следствию по делу об убийстве его жены? – спросил по протоколу отец.
– Да. – Олежа уже представлял как он в сердцах признается Вике в любви и они впадают в нежные объятия судьбы! – Но не раскрывайте, пожалуйста, ему моего имени…он страшный человек…
– В таком случае наше пребывание здесь более не имеет смысла. – декламиоровал Фёдор Николаевич и обратил свой взор на согнувшегося возле окна сына. – Лёш, идем уже!
Тот не отреагировал и отец начал подходить к нему. Лёха вертел головой и вздрагивал плечами, а когда отцу оставалось всего два шага до касания сын развернулся и встал.
– Мы нашли их! – сказал он и трясущейся рукой подвел связку ключей к свету. Сверху, зафиксированная его большим пальцем, красовалась миниатюрная копия картины через которую они сюда вошли, а на ней: зеленые луга, двухэтажные дома и никакого мусора, только природа в почти нетронутом виде…
– Колосковые поля… – с открытым ртом промычал Олежа до того как те успели его спросить.