Тире...

Александр  всегда знал, что умрёт. Все знают. Но однажды это знание ударило его с неожиданной силой — не страхом, не тоской, а странным, почти математическим холодком в груди.

— В конце концов, от нас останется только тире между датами, — сказал он себе вслух, глядя в потолок.

Родился тут — умер тут.

И всё.

Между этими двумя точками — целая жизнь: взлёты, падения, любовь, предательства, чашки кофе по утрам, бессонные ночи, смех сквозь слёзы, слёзы сквозь смех. А в итоге — чёрточка.

Внезапно его взгляд упал на старую фотографию в деревянной рамке. Он молод, смеется, обняв за плечи своего друга, которого уже двадцать два года как нет в живых. На обратной стороне фотографии чьей-то рукой было выведено: «Михаил. 1978–2003».

Вот оно. Тире Михаила. Короткое, слишком короткое тире. Двадцать пять лет. И глядя на эту черту между датами, Александр вспомнил не цифры. Он вспомнил, как они ночью ловили рыбу на озере, как Михаил  влюбился в ту девушку с каштановыми волосами и не мог два дня говорить связно, как они провалили вместе экзамен и потом неделю готовились на пересдачу. Он вспомнил его смех — громкий, заразительный, раскатистый.

И тогда до него дошло. Простое, почти примитивное откровение, которое, однако, ощущалось как озарение.

Тире — это не знак вычитания. Это мост.

Это не черта, которая разделяет, а связующая нить, которая позволяет нам, живым, перекинуть мостик из нашего «сейчас» в их «тогда». Даты рождения и смерти — это лишь берега, устои этого моста. А всё, что было между ними — вся жизнь — это и есть сам мост. Прочный, ажурный, сделанный из поступков, слов, взглядов и чувств.

Мы смотрим на надгробие и видим даты — берега. Но стоит нам закрыть глаза и вспомнить человека, мы идём по мосту. Мы чувствуем его прочность под ногами, видим, из чего он построен.

Смерть сотрет его имя. Время сотрет даты. Но пока кто-то помнит его смех, пока кто-то хранит его историю, пока кто-то любит — его тире будет не чертой на камне, а дорогой, ведущей из прошлого в настоящее.

Он закрыл глаза и представил, как где-то в будущем кто-то, листая пожелтевшие страницы или прокручивая  цифровой архив, наткнётся на его имя.

— Кто это? — спросит один.
— Не знаю, — пожмёт плечами другой.

И пойдут дальше.

Но разве это важно?

Он вдруг рассмеялся. Всё равно ведь он жил. Дышал, чувствовал, ошибался, страдал, радовался. И даже если в конце останется лишь тире — оно будет его тире.

А значит, оно того стоило.

Он снова взглянул в окно. Солнце уже село, и на небе зажигались первые звёзды. Тире между закатом и рассветом. И в этой темноте таилась не пустота, а тихий, спокойный покой.

В конце концов, от нас и вправду останется только тире. Но именно мы решаем, будет ли оно пустым местом между цифр или крепким, надежным мостом.