Даниэля, Дана. Глава 3

В доме у Анны все просто, но уютно.

Смеется.

-Хорошо, что интернетом заведует район, а не село - сидеть бы мне еще и без интернета.

Я слушаю новую подругу в пол уха. Мне сейчас интересно другое - вошла в дом и такое впечатление, что я вышла на сцену в сельском клубе и десятки глаз уставились на меня в ожидании, что скажу.

;Я и сказала:

-Добрый день! Говорить "Здравствуйте" давно ушедшим людям, я так понимаю, нет смысла.

Мне показалось или я правда услышала довольный смешок?

-Я новая знакомая Ани. Можно даже сказать подруга. Пришла с чистыми помыслами - помочь ей.

Анна удивленно смотрит на меня.

-Ты кого-то видишь? С кем ты разговариваешь?

-Никого не вижу, а разговариваю с теми, кто прежде жил в этом доме. Хотим мы того или нет, а частичка их души осталась здесь.

Аплодисменты.

Глаза Ани округлились.

-Ты тоже это слышала?

-Да.

-Что это было?

-Аплодисменты в знак того, что я все верно сказала.

Хозяйка отступила на шаг.

-Так ты тоже ... из ... этих?

-Нет, но я много читала на подобные темы и имею представление.

Аня немного расслабилась.

-Может чайку?

-Так мы только что пили чай у меня.

Вздыхает.

-Тоже верно.

Ближайшие полчаса мы занимаемся разглядыванием потолочной плитки, которую она купила и разговорами о том, как ее лучше поклеить.

Все это время меня не покидает чувство, будто кто-то постоянно находится рядом и немного нервничает. Такое впечатление, будто человек хочет что-то сказать и ждет, когда мы закончим.

Наконец, я не выдерживаю и говорю, обводя помещение взглядом.

-Вы, конечно, извините, но я вас не вижу и не слышу, но чувствую нервозность и желание что-то сообщить. Дайте каким-то иным способом знать, что вы хотите.

Аня напряженно смотрит на меня.

Ответить я не успеваю, потому что в этот момент с полки падает книга.

Подхожу, беру ее в руки и первое, что бросается в глаза - название.

"Зеркало души"

-Вы хотите, чтобы я посмотрела в зеркало?

Аплодисменты.

-Ой, а можно я не буду! - Аня прикрывает нижнюю часть лица ладонями.

-Можно, но оставайся в комнате.

Подхожу к овальному зеркалу на стене, достаточно долго смотрю в него и ... ничего не вижу.

-Аня, у тебя есть еще зеркала?

-Да. На дверце шкафа с внутренней стороны.

Открываю дверцу шкафа и не успев хорошо присмотреться, бросив лишь беглый взгляд в зеркало, вижу, как в ином свете заиграл старенький комод в углу.

-Комод? - уточняю я.

Аплодисметны.

-Что с комодом не так? - испугалась Анна.

-Не знаю. Будем смотреть. Я так понимаю, он остался от прежних хозяев?

-Да.

-В таком случае, вынимай все его содержимое и складывай где-то в сторонке. Я права?

Аплодисменты.

Аня хочет что-то сказать, но я ее опережаю:

-И можешь не спрашивать зачем - я и сама не знаю. Так нужно.

-А...

-Освободишь и узнаем.

Хозяйка расстилает на полу простынь и особо на церемонясь, скидывает на ее содержимое нижних ящиков комода. Потом приносит глубокий овальный капроновый таз и освобождает верхний ящик.

Лишь после этого за комод берусь я.

Детально изучаю каждый ящик изнутри, заглядываю снизу, простукиваю днище. Ничего.

-Ты двигала комод?

-Да. Он раньше стоял в том углу.

Я задумываюсь. Если бы что-то было закреплено на задней стенке, то Аня скорее всего заметила бы это передвигая комод. Значит то, что мне хотят показать находится спрятано более тщательно. Здесь два варианта - либо двойная задняя стенка, либо...

Я выдвигаю нижний ящик, потом тот, что чуть выше. Разница действительно есть. Нижний ящик на семь-десять сантиметров короче. Как я сразу не заметила этого.

Слышны аплодисменты.

-Что ты там опять откопала? - удивляется Аня, которая тоже слышит аплодисменты.

-Не знаю. Сейчас посмотрим.

Я пытаюсь полностью вынуть нижний ящик, но что-то идет не так и у меня ничего не получается.

В это время с книжной полки падает очередная книга. Читаю название:

"Высота"

Ясно. начинать нужно с верхних ящиков.

Смеюсь:

-Ань, ты где таких книг набрала?

-Да они были здесь, когда я заселилась. Выкинуть или сжечь книги рука не поднялась.

Теперь дело пошло лучше.

Верхний ящик вынуть не составило труда, за ним последовали и два других.

Нашим взорам предстала закрепленная в специально для этого сделанных пазах книга. Достаю ее и понимаю, что она составлена из скрепленных воедино нескольких тетрадей и оформлена в твердый переплет.

-Надо же было кому-то так заморочиться, - удивляется Анна.

-Хотели сохранить записи для будущих поколений.

-А что там написано?

Подаю книгу хозяйке.

-Читай. Это твое добро.

Аня выставляет вперед руки.

-Давай лучше ты! Я без тебя в этом деле - ноль без палочки!

На первой странице, почти каллиграфическим почерком было написано:

"Я, Тарасюк Илья Аркадьевич, проживая в доме №17 по улице Октябрьской нашел дневник некоей Веры Ивановны Буханкиной.

Описанная в нем жизнь данного дома показалась мне интересной и, возможно, имеющей ценность для ознакомления с историей села.

Я решил сделать на основе этого дневника книгу ручной работы. В дальнейшем постараюсь дополнить записи историей села как такового"

Несколько первых страниц были посвящены истории образования села и написанное мало отличалось от того, что рассказывала мне Аня.

О жителях дома Вера тоже не рассказала ничего нового.

Самое интересное начиналось с записей самой Веры Буханкиной.

"Жизнь странная штука. То поднимет ввысь, то шмякнет оземь так, что диву даешься, как выжить удалось.

В последние годы я живу по указке свыше, хотя и не знаю по чьей именно. Так вот и сегодня проснулась, а в голове одна только мысль - нужно купить тетрадку и описать в ней всю свою жизнь.

Зачем и для кого? Не знаю и знать не хочу. Надо, значит надо!

Сегодня начну писать, а сколько времени это займет даже представить не могу."

***

Росла я в большой, но не дружной семье. Впрочем, они-то все между собой дружили. Изгоем была только я. А все потому, что папа считал меня нагулянной. Так ли это было на самом деле я не знаю, но мама никогда не перечила отцу.

Сказал он:

-Всем по две картошки, а Верке приблудной и одной хватит.

Мать так и сделает, а чтобы мужу угодить еще и самую маленькую для меня выберет.

Самое обидное даже не это было, а то, что другим детям к картошке капусты дадут или еще чего, хлеба по куску, а мне картошку дали и радуйся. Всем молока нальют, а мне воды зачерпнут.

Мне пятнадцать лет было, когда непонятно откуда на нашу деревню хворь напала. Лето на дворе, а народ сплошь кашлем мучается, в жару мечется. Тогда хорошо нашу деревню проредило.

Нашу семью стороной не обошло. Два брата и сестра ушли. Я за всеми ходила, но сама так и не заболела. Ополчились на меня пуще прежнего из-за того, что братьев и сестру не выходила, а сама даже не заболела. А в чем моя вина?

Я, по наитию, травы собирала, отвары делала. Они горькими получались и никто не хотел пить, думали отравить хочу. А я пила. У них на глазах пила и им предлагала, но они все равно не соглашались.

Может быть те отвары и спасли мне жизнь?

До следующего лета не знаю каким чудом дожила. Меня мало того, что попрекали во всем, так еще и бывали дни, когда кроме крошек со стола и воды ничего не давали.

В шестнадцать лет сосватал меня Игнат. Родители рады были спихнуть меня от себя, я рада была уйти хоть куда, главное подальше от родной семьи.

Игнат относился ко мне хорошо, а вот его матушка невзлюбила с первого дня. Не о такой невестке она мечтала. Не о такой. Да только те невестки о которых она мечтала не захотели с ними родниться. А все потому что, мало того, что Игнат рябой, так еще и с маменькой его породниться никто не желал. Уж больно она скандальная.

Жил Игнат с матерью в просторном доме. Старшие дети выросли, создали семьи и отделившись с матерью почти не знались. Отца всегда к себе приглашали, а мать видеть не хотели - уж больно она любит нос в чужие дела совать.

Не женатым остался один Игнат. Он был покладистый и во всем слушал мать, а та сказала, что младший сын с семьей будет жить с ними. Кто по доброй воле захочет лезть в такой хомут?

Зимой отец Игната поехал в лес за дровами и пропал. Ни его, ни коня так и не нашли.

Когда Игнат дома был, свекровь еще как-то держала рамки, а когда его не было и обзывала меня по разному и ударить запросто могла.

После того, как прожили с полгода, начала едва ли не каждый день спрашивать нас с Игнатом, почему я до сих пор не беременна.

Муж говорил:

-Верочку откормить сначала нужно. Ты посмотри на нее - кожа, да кости. Откормим, тогда и забеременеет.

Через два года война началась и Игната забрали на войну. Он уехал, а вскоре я узнала, что беременна.

Свекровь пуще прежнего начала меня шпынять:

-Яблоко от яблони не далеко падает - мать нагуляла тебя и ты от Игната забеременеть не могла, а как только он уехал - сразу все получилось у тебя!

Точно не знаю, но думаю, она и сыну так написала. Два письма от него пришли мне, а потом только матери писать стал.

Ребеночек родился недоношенным, слабеньким. Мне бы с ним лишнюю минутку побыть, так нет же свекровь то одно заставит делать, то другое, а еще же и на работу с малышом приходилось ходить. Умер сынок, прожив всего две недели.

Было бы куда уйти - ушла бы, а так терпела в надежде на то, что вернется Игнат с войны и все наладится.

Муж вернулся в сорок четвертом, без руки и с беременной женщиной. Сказал:

-Ты сначала родить не могла, потом родила не понятно от кого, а чтобы люди не узнали кто отец не заботилась о сыне, как положено и он умер. А у Катеньки точно от меня ребеночек и забеременела она быстро. Я знаю, что она сможет родить мне столько детей, сколько захочу.

Справедливости ради, скажу, что не выгнал меня Игнат в никуда.

Жила у нас в деревне одинокая старуха Лесина. Нелюдимая она была. Сама ни с кем толком не общалась и к ней никто не лез с разговорами. Поговаривали, что зиму кое-как протянула - сил-то нет дрова себе готовить, воду носить.

Пошел Игнат к ней и договориться взять меня к себе на постой. Мол и ей одной тяжко и мне идти некуда.

Старушка ему в ответ:

-Я и сама хотела позвать к себе Веру, да сил нет идти до вас, а мимо моего дома она не ходит.

Так я стала жить у бабушки Пелагеи и узнала много нового, о чем никто в деревне даже не подозревал. Знала Пелагея все травы, какие от чего пить нужно. Научила и меня тому. Полтора года мы с ней прожили бок о бок.

Накануне рождества совсем слегла старушка. Позвала меня и говорит:

-Один-два дня мне осталось. Как меня не станет - не тяни и уезжай отсюда. Уезжай куда глаза глядят. Тут тебе жизни не будет.

Она помолчала и добавила:

-Я всю жизнь травами лечить умела, но не лечила, потому что народ с детства меня не любил и не любит. А все потому, что в десять лет сделала я кое-что. Я-то думала, что все так могут, а оказалось, что я одна.

-О чем ты, бабушка Пелагея? - удивилась я.

Она улыбнулась в ответ.

-Ты до сих пор не поняла, что ты тоже особенная?

Я смутилась, отмахнулась.

-Какая я особенная...

Старушка вновь улыбается и смотрит на меня. В этот момент мне показалось, что она хочет пить. Встала, принесла воды и тут бабушка Пелагея рассмеялась в голос.

-Вот видишь, я мысленно попросила тебя принести воды и ты это сделала.

-Вы же сами сказали, что вы особенная и умеете то, что не умеют другие.

-Давай попробуем по другому. Не сходя с этого места, подумай о том, кто проходит мимо нашего дома.

Я и подумать не успела, как выпалила:

-Любка Волкова с Федькой Хлебниковым идут из магазина.

-Теперь подойди к окну и посмотри. Что там видишь?

-Любка с Федькой идут...

Мне хотелось еще поговорить со старушкой, расспросить ее, но бабушка Прасковья прикрыла глаза и захрапела.

Часов в десять вечера она попросила пить и сразу отключилась. Около часа ночи она вновь попросила пить. Когда я проснулась утром на рождество, старушка уже покинула этот мир.

Она велела уезжать из деревни сразу после похорон, но куда я поеду посреди зимы? Решила переждать до лета и только потом уезжать.

В марте, поздно вечером, постучал в мою дверь Игнат. Он был в сильном подпитии. Пришел пожаловаться на судьбу.

Мать с женой спелись и ездят на нем, как хотят. К тому же он теперь уже не так уверен в том, что ребенок у Екатерины от него. Сам Игнат светлый с рыжиной, жена светлая, а ребенок родился темненьким и кареглазым. Был у них на фронте один такой... уж больно малыш на него похож.

Выговорившись, он встал и ушел.

Я легла спать, а утром проснулась в полной уверенности в том, что не нужно ждать до лета. Уезжать нужно немедленно. В противном случае Игнат станет приходить снова и снова и ни к чему хорошему это не приведет.

Я в тот же день уволилась с работы и к вечеру уехала.

Ехала сама не зная куда. Добралась до райцентра. Хотела купить билет в областной центр, но поняла, что жить не на что мне там будет и негде.

Тут я услышала, как мужчина покупает билет до райцентра в соседнем районе и я туда же купила.

Еду, а сама думаю:

-Куда еду? Зачем еду?

Приспала в дороге. Проснулась твердо зная, что мне нужно в Кузьминку. Я и названия-то такого никогда не слышала.

Спросила у людей - есть такая. Даже сказали, как проехать.

***

"Так я оказалась в Кузьминке.

Сегодня больше не в силах писать. Как-нибудь на днях соберусь с мыслями и напишу еще"

Я отодвинула от себя книгу.

-Аня, как хочешь, а я тоже больше не могу! У меня язык заплетается уже.

-Дана, а давай пообедаем? У меня в морозилочке пельмешки домашние имеются. Отварим, пообедаем, отдохнем и с новыми силами.

-Уговорила!