Мстя

Лето медленно переходило в осень, хотя, по правде сказать, заметить это было довольно сложно. Солнце продолжало нещадно палить днём, раскаляя асфальт улиц и стены домов, и естественным желанием народа было смыться из города, чтобы окунуться в прохладные волжские воды, или любой другой подходящий водоём, если таковой был рядом. Молодежь в основном предпочитала поехать за Волгу, где на пляже можно было накупаться и побеситься вволю, погонять в волейбол, или просто полежать на солнышке, перебирая мягкий речной песок.
Заводские корпуса, по которым мы шастали на работе, всю неделю нежно тискали народ в своих раскалённых, душных объятиях, как будто стимулируя его для выезда на природу в ближайшие выходные. В цеховых автоматах с бесплатной газировкой не успевали менять баллоны с углекислотой, а солевые разводы на рубашках достигали угрожающих размеров. Мир живых молча и обречённо хватал жаркий воздух пересохшими губами, поэтому, когда кто-то из наших предложил поехать на выходные за Волгу, восторженный рёв опалённых глоток перекрыл заводской гудок. Намечалась база отдыха на острове Голодный, почти в городе, стоило только переправится через реку на катере. База принадлежала какому-то заводу, и доступ туда образовался благодаря некоторым родственным связям и небольшому блату. Таких туристических баз было море, каждый мало-мальски свечной заводик старался построить собственный закуток, где в выходные дни народ спускал пары, а у профсоюза была возможность отчитаться по статье «Забота о трудящихся». У нашего завода тоже была своя база отдыха, но располагалась она на Дону, километрах в пятидесяти от города, и добраться туда можно было на заводском автобусе, который организованно вывозил счастливых отдыхающих, или на своей машине. Поскольку машина была роскошью, а трястись пару часов в душном автобусе было лень, заводская база отпадала. Хотя, положа руку на сердце, было ещё несколько причин, по которым мы не стремились попасть туда. Любая поездка «на отдых» подразумевала принятие на грудь определённого количества горячительных напитков, после чего веселье принимало особенную ширь и размах. Мы же на заводе числились в правильных комсомольцах, и не могли себе позволить потерять лицо среди коллектива хорошо знавших нас работяг. Естественно, официально причиной нежелания назывались или слишком скрипучие койки, или полчища комаров, съедающие заживо, но, как ни странно, это воспринималось с пониманием. Все заводские турбазы были похожи, как близнецы-братья. Стандартные дощатые домики с минимумом удобств, и максимумом коек внутри, но, по странному стечению обстоятельств, избалованные тёплым туалетом горожане не обращали на подобные мелочи никакого внимания. Главное, было выбраться на природу, а там уже как получится.
Тёплая компания собралась быстро, оставалось только договориться с нашими девушками, без которых мероприятие теряло весь шарм и привлекательность. Можно было бы, конечно, вечером у костра драть глотку под гитару перед другими представительницами прекрасного пола, как не раз бывало, но гораздо приятнее это делать, ощущая рядом с собой бочок подружки.
Почти вся неделя прошла в переговорах, посулах и разговорах, а уж количеством красок, которыми мы расписывали прелести выходного дня, можно было бы покрасить весь заводской забор. Сейчас то понятно, что девочкам был важен уговорный процесс, но кто-ж знал, мозги то у молодых балбесов пока ещё были в другом месте.
Наконец, девочки (и их родители) милостиво согласились, и два домика были забронированы на ближайшие выходные.
В оговоренное время все собрались на платформе электрички Руднева, откуда было рукой подать до пристани, стоило только сбежать к реке по крутому откосу. Речной трамвайчик быстро перенёс весёлую компанию на другой берег Волги, и вот она, свобода! Куда идти нам было рассказано на словах, благо, заблудиться на острове ещё надо было постараться, но минут десять-пятнадцать мы пробирались среди незнакомой местности, что твои партизаны.
База встретила скромной надписью на покосившихся воротах, и первозданной тишиной. Казалось, мы были первопроходцами, но в действительности почти все домики были уже заняты, ибо там и сям виднелись следы жизни в виде сохнущих полотенец и раскрытых настежь окон. Естественный кондиционер, так сказать. Заспанный завхоз, сверившись со списком приезжих, сунул нам ключи от двух домиков, и махнул рукой в сторону, там, мол, ищите. Девушки, естественно, заняли один домик, мы разместились во втором. На удивление, одна из трёх комнат, самая маленькая, была занята, на кровати валялась чья-то сумка, но соседа не наблюдалось, поэтому пришлось располагаться в свободных нарах. На такое гостеприимство мы не рассчитывали, но летняя база отдыха это тебе не гостиница, да и потом, сидеть в домике никто не собирался, других дел полно. Побросав шмотки, народ дружно рванул к речной прохладе и горячему песку, для чего, собственно, и приехал. Остаток дня прошёл в брызгах, воплях, шлёпанье картами, и других сопутствующих развлечениях, коими богата молодость. Господи, ну до чего же приятно лежать на речном берегу, пересыпая меж пальцев мелкий хрустящий песок, смотреть в голубое небо, и слушать гудки пароходов, снующих по Волге. Лепота!
Ближе к вечеру захотелось жрать, и все дружно потянулись обратно на базу, предвкушая набег на сумки с припасами.
За время нашего отсутствия база заметно ожила.
Там и сям сновали дети, пузатые мужики в семейниках чинно курили в тенёчке у своих домиков, пока их жёны чем-то стучали, готовя нехитрый ужин, рядом слышался звон мяча, и молодые голоса. Мужская половина навострила уши, ибо всегда страстно интересовалась попинать мяч в незнакомом коллективе. Бросив своих девушек приводить себя в порядок, мы тут-же отправились на разведку, чем вызвали их явное неудовольствие, на которое просто не обратили внимание.
На волейбольной площадке некоторое количество молодых людей, разделившись на две команды, самозабвенно гоняли мяч. Стоит ли говорить, что мы тут же предложили «местным» сразиться на интерес, и со всей страстью отдались благородному процессу пинания мяча через сетку. Прошло немало времени, пока я краем глаза не увидел свою девушку Ленку, которая с несколько мрачным видом стояла рядом с площадкой.
- Сколько вас можно ждать? – спросила она, - Вы хоть знаете, который час?
- Ща, доиграем, и придём, - отмахнулся я. – Тут процесс надо закончить.
Мы выигрывали, и до полного разгрома противника оставалась самая малость. Никто и не шелохнулся. Это был очевидный промах.
- Десять минут! – отрезала Ленка, и ушла.
Мы вернулись минут через двадцать, упиваясь радостью победы, и весело галдя, как стая воробьёв. Мы победили, остальное не важно.
В нашем домике было пополнение. Появился загадочный сосед, присутствие которого выдавало хриплое пение под треньканье гитары. В комнате, на проваленной панцирной сетке кровати сидел парень нашего возраста, и терзал струны, грустно напевая не известную нам песню. Парню было хорошо, это однозначно говорил его вид, и пустая бутылка портвейна у кровати.
- Ты кто? – спросил Юрка.
- Я? – переспросил парень, и отложил гитару.
- Я Банан!
- Торчишь, Банан?
- Торчат железобетонные конструкции, я балдею!
Так и познакомились. А что, нормальный парень.
- Я тут в магазин пойду, пока не закрылся, - сказал Банан, - Вам чего-нибудь купить?
- Да нет, у нас всё с собой, - мы достали припасённое для вечера горячительное, и двинулись к девушкам.
Под белое крепкое за ужином семейный мир понемногу восстановился, лёгкий холодок сменился потеплевшими взглядами, и жизнь снова стала прекрасной. Но удивительной.
Ой, как сильно кому-то не давала покоя наша счастливая компания. Лукавый соблазнитель приготовил ещё одну западню, в которую мы скоро снова попали, кстати, по собственной воле. Решив немного прогуляться по окрестностям, мы вышли из домика, и ноги невероятным образом вывели наш дружный коллектив к навесу, под которым стоял биллиардный стол. Вернее, мы просто пошли на стук шаров, который, словно пение сирен, заманил мятежные души в свои тенёта. Наши соперники по волейболу лихо гоняли щербатые шары по видавшему виды сукну, сопровождая каждый удачный удар радостными возгласами. Стоит ли говорить, что у нас на заводе биллиард пользовался популярностью, и пройти мимо такого развлечения было просто невозможно. Играли парами, и, естественно, мы заняли очередь. Мужские игры не увлекают девушек, и бедолаги молча стояли в сторонке, грустно наблюдая за тем, как резвятся их парни, бросив на произвол судьбы своих подружек. Шансы на романтический вечер таяли на глазах. Через некоторое время, проиграв свою партию, я отошёл от стола, и с удивлением заметил, что Ленки нет.
- А где Липа? – спросил я озираясь.
- Ушла куда-то.
Вот те на! Вместо того, чтобы радоваться моим победам, или огорчаться поражениям, она просто ушла! Сложная была девушка Лена, своенравная, требовала внимания, и что-то похожее на укол совести тронуло душу. Бросил девчонку одну, вот и результат.
- Пойду поищу, где она там бродит, - я нырнул в предзакатный сумрак, прикидывая, куда она могла направиться.
В домике у девушек было пусто и тихо. Из нашего вышел Банан, явно купивший в магазине желаемое, и уже употребивший оное по назначению.
- Девушку по дороге не видел?
- Нет, а что?
- Да вот, потерял. Куда тут можно ещё пойти?
- А тут одна дорога, вон туда, на озеро, больше некуда. Там причал для лодок.
Я метнулся по тропинке, Банан озадаченно смотрел мне вслед.
Причал представлял собой здоровенный настил из досок, выходящий в небольшое озерцо. Лодки, может, когда-то здесь и были, но теперь настил использовали загорающие, и редкие рыбаки, которые по утрам бросали блёсны в надежде поймать хоть какую завалящую щучку. У воды было светлее, и на краю причала я увидел две фигуры, которые сидели и о чем-то беседовали.
Одна явно была Ленка, ну а вторая - стопроцентный мужик. И сидели они слишком близко к друг другу.
Услышав мои шаги, парочка обернулась.
- И чего поделываем?
- Да вот, думаем, не искупаться ли напоследок перед сном, - Ленка потянулась, как кошка, и бултыхнула по воде ногами.
- С новым ухажёром?
- А почему бы и нет? С тебя всё равно никакого толку! Привёз и бросил! Вот и пришлось искать хоть какую-то замену.
С одной стороны, эта ведьма была права, но она же была моей девушкой! Тёмная ярость колыхнулась в душе, и не успели круги разойтись по воде, как я подхватил Ленку подмышки, и сбросил в озерцо.
- Охладись немного!
Такого она явно не ожидала.
Ленка стояла по пояс в воде, мокрые волосы облепили лицо, на котором горели полные ярости глаза.
- Сухов, ты совсем с ума сошёл? Ты что творишь?
Когда Ленка называет меня по фамилии, быть беде. Я протянул ей руку.
- Давай помогу.
- Отвали! – Ленка опёрлась на причал, и легко вылезла на доски. Потом посмотрела на меня долгим взглядом, обошла, и молча пошла в сторону базы. Нужно было её догнать, но ноги словно приросли к доскам.
- Ну ты балбес, - сказал вставший парень.
Я думал, что сейчас начнётся драка, но парень сочувственно протянул:
- Поругались?
- Да вроде нет.
- Тогда совсем дурак, - сказал, и пошёл своей дорогой. А я остался стоять на причале, действительно, как дурак.
Когда я вернулся к биллиардному столу, сражение было в самом разгаре. Счёт между нашими и «местными» был равным, и выявить победителя должна была последняя партия. Проигравший ставил бутылку бормотухи, мужской приз. Мы играли в паре с Вовкой Глиняновым. Злость ещё не оставила меня, равно как и чувство вины, и я лупил по бедным шарам изо всей силы, хотя в этом не было никакой необходимости.
- Спокойней ты, кий расколотишь, - то и дело останавливали меня ребята, понимая, что так по моей вине можно и проиграть, но Глина наконец забил победный шар, и все возрадовались. Бутылка по праву перешла в наши руки, и была тут же пущена по кругу.
На душе было муторно.
Девчонки заперлись в своём домике, сославшись на усталость, что вызвало лёгкое недоумение в мужском коллективе, который был настроен на продолжение банкета, но я-то знал причину, и благоразумно помалкивал. Мы проводили Глину на последний катер, он уехал домой, так как был человеком семейным, и все завалились спать, ибо ничего больше не оставалось.
На следующий день с утра мы заставили похмельного Банана записать слова понравившейся нам песни. Он, правда, помнил только два куплета, и долго мучил бумагу, вырисовывая на ней непослушные буквы. После завтрака все дружно пошли на Волгу купаться и загорать. Ленка ни словом не обмолвилась о вчерашнем происшествии, вела себя как ни в чём не бывало, и я понемногу успокоился.
День прошёл мирно.
Ближе к вечеру галдящей толпой мы пришли на пристань, погрузились на подошедший пароходик, который должен был увезти отдыхающих в душный город, и расселись по сиденьям на носу. Ленка стояла у невысоких перил, ограждающих верхнюю палубу, и смотрела на воду. На плотине ГЭС открыли шлюзы, и течение в Волге стало сильным, быстрая вода журчала и булькала между дебаркадером и корпусом трамвайчика. Взвыла сирена, отдали швартовы, и пароходик медленно двинулся вперёд. Ленка стояла на палубе у ограждения, и задумчиво смотрела на воду.
- Иди сюда, - Ленка обернулась, и приглашающе махнула рукой.
Я подошёл.
- Садись.
Я сел на перила, и опёрся руками, сохраняя равновесие. Берег медленно проплывал мимо.
Ленка стояла передо мной, я видел её напряжённое лицо, и громадные глаза.
- Прости меня, пожалуйста, - сказал я, и положил руку ей на плечо.
- Конечно, Сухов, - она легко чмокнула меня в губы, и резко толкнула в грудь.
Взбрыкнув конечностями, я сделал немыслимый кульбит, и рухнул в зелёную волжскую воду. Когда я вынырнул, Ленка радостно замахала мне рукой, и прокричала:
- Купайся на здоровье.
Увидев человека за бортом, капитан остановил трамвайчик, и совсем было решил меня спасать, но Ленка весело засмеялась, и закричала капитану:
- Не волнуйтесь, он плавает как рыба, просто забыл что-то на берегу.
Посмотрев, как я уверенно гребу к берегу, капитан проорал нечто матерное на тему о современной молодёжи, но, увидев, что я уже почти выбрался на берег, двинул дальше, проклиная всяких длинноволосых балбесов.
Берег в этом месте был крутоват, и я с трудом взобрался по песчаному откосу. Вода ручьями стекала в песок, а вместе с ней уходила обида. Кораблик плыл, преодолевая сильное течение, счастливая Ленка махала мне издали рукой.
На дебаркадере хмурый служилый мужик долго смотрел на мою мокрую фигуру, перекатывая папиросу во рту.
- И что это было, - спросил он, настроенный явно не дружелюбно.
- Хулиганство чистой воды, так можно и в милицию загреметь! – бубнил служилый, - Капитану то каково?
- Да упал случайно, - протянул я, с грустью осматривая свои мокрые брюки. – Закурить не дадите, а то мои промокли.
Мужик молча протянул мне пачку папирос.
Из дверей кассы выползла толстая тётка, и сочувственно посмотрела на меня.
- Было хоть за что? – спросила она.
- Ага. Сам виноват.
- Вот это любовь, - протянула тётка, и выразительно посмотрела на мужика. Тот крякнул, и отвернулся.
Пока я ждал следующего пароходика, пока плыл на другой берег, одежда подсохла, и стала слегка мятой, так что похож я был на простого бомжа. Где-то ещё странствовала моя сумка с вещами, которая уплыла с народом на первом трамвайчике, с которого я так бесславно кувыркнулся, и её поисками я решил заняться в первую очередь. Честно говоря, я надеялся, что её забрал Юрка, но могла и Ленка, жила то она недалеко. Зная весёлый Ленкин характер, я не сомневался, что сумку она забрала с собой, чтобы ещё раз насладиться моим потасканным видом, когда я приду к её дверям. Это, конечно, не возвращение блудного сына, но тоже картина умилительная, и пропустить такое представление Ленка не могла.
Мне мщение, и аз воздам!

А последний куплет песни Банана неожиданно нашёлся на заводе. Старый цеховой мастер Сашка Грязев, услышав как-то наши стенания, щедро поделился концовкой, добавив к нашему репертуару ещё одну любовную балладу.

Владимир Сухов
Декабрь 2020 г.