Непрожитая жизнь

В прошлом году ей исполнилось 17 лет.
Она родилась в пчеловодческом хозяйстве в центре страны.
Вы думаете такое хозяйство - это только мед?
Вовсе нет. Здесь продают массу вещей, просто необходимых для  любого среднестатистического человека.
Ну, во-первых, предметы гигиены: кремы, лосьоны, шампуни, мыло.
Книги о жизни пчёл с чудесным иллюстрациями.
Медовый ликёр в изящных  бутылках с тонким горлышком и нарядными  наклейками.
Керамика с изображением порхающих улыбчивых пчёлок - таких, какими их рисуют в детских книжках: кружки, блюда, тарелки и тарелочки, пузатые кувшины и миниатюрные салатницы.
Свечи здесь тоже продают - цветные, декоративные, ароматизированные, с добавлением мелких ракушек и крошечных соцветий полевых цветов. Они упакованы в шуршащий целофан, перехваченный сверху золотой проволочкой. Это царство свечек размещено аж на трех массивных деревянных полках - без тесноты и скученности. Размеры,  формы и цвета - на любой вкус. Цены? Не дешево, совсем не дешево, но можно себе позволить и купить. Для себя, любимого. А если на подарок, то восторг обеспечен. В простых магазинах такая красота не продаётся. Эксклюзив!
Что еще? Много чего по мелочам: брелоки с изображением пчелок и бочонков с медом, маечки для малышей и шапочки с козырьками для них же; браслетики и бусики для юных модниц в правильной цветовой гамме - желтое с черным. Прекрасное сочетание, кстати, созданное самой природой.
Редкий посетитель этого магазина выходит с пустыми руками. Можно прикупить что-то для семьи, а что-то- индивидуально: жене - крем, себе - ликер, сынишке - шапочку с козырьком. Главное - не перепутать.
Ну, и главный продукт - это, конечно, мед - самый разнообразный, собранный в разных местах с разных цветов, в банках больших и миниатюрных и даже - мед с сотами - на любителя.
Помимо такого замечательного магазина, хозяйство принимает экскурсионные группы. Как правило, это дети - старшие группы детского сада или первоклашки, которые приезжают в сопровождении взрослых -  воспитательниц, учителей и мам. Они гуляют по территории, слушая объяснения сопровождающего; смотрят фильм из жизни пчёл, фотографируются в специальной фотозоне, где, просунув голову в овальное окошко, можно превратиться в пчелку -  веселую или грустную, в зависимости от настроения.
А потом начинается самое интересное: детей заводят  под навес, и они, толкаясь и отпихивая друг друга, занимают места за большими деревянными столами.
И начинается творчество.
Она лежала в пластмассовом контейнере на полочке уже давно - тонкая пластинка воска, отлитая с узором, имитирующим соты. Насколько давно - неделя, месяц, полгода? - она не знала, так как времени совсем не чувствовала. Да и что может чувствовать тонкая восковая пластинка?
Она просто терпеливо ждала, пока попадёт в руки одного из этих галдящих малышей и тогда…Тогда случится чудо: она из ничем не примечательной восковой пластинки размером семь на десять сантиметров превратится в тонкую и изящную свечу. Да, у нее непритязательный цвет - что-то среднее между серым и фисташковым, хотя, серого больше. Но разве цвет для свечи - это главное? У нее совсем другой смысл жизни: гореть, освещать и согреть, хотя бы немного. А цвет… Право, кому интересен цвет горящей свечи.
У нее было время размышлять на эту и другие  темы, ибо таких же, как она, пластинок в контейнере оставалось все меньше и меньше. Их разбирали, они попадали в чьи-то руки и превращались в свечи - маленькие, тонкие, но настоящие свечи с шапочкой- фитильком на макушке.
Это было обидно и несправедливо - чем она хуже других?
Надежда превратиться в свечу таяла с каждым днем.
Это произошло в конце июня - она, как всегда услышала шум, детские голоса и голоса взрослых, пытающихся утихомирить малышей, у которых начались летние каникулы.
А потом она почувствовала прикосновение тонких нежных пальчиков и высокий голосок приятного тембра:
-Мама, я правильно делаю? А она не сломается?
Ей были приятны эти прикосновения и эта забота. Она старалась быть максимально гибкой и податливой, пока обладатель этих тонких пальчиков
скручивал ее, превращая в тонкую изящную свечу.
- А фитиль? - спросил женский голос.
 - Ой, забыл.
Так она поняла, что это был Мальчик.
 - Ничего страшного, милый, поправим.
Прикосновение других пальцев - больших и немного  неуклюжих, было ей не очень приятно, но, к счастью, это продолжалось недолго. Фитиль занял свое законное место - на макушке - и
теперь она была настоящей свечой. Ее невнятный цвет утратил свою невзрачность и теперь казался сдержанно-благородным.
Мальчик бережно держал ее двумя пальчиками, видимо, боясь помять или  сломать.
Мир вокруг оказался огромным и ярким, совсем иным, чем во время  ее пребывания на полке в контейнере.
Она рассматривала детей - они все уступали ее Мальчику: шумные, крикливые, бесцеремонные, почти мгновенно забывшие о своих свечках.
А сами свечки? Это была совершенно кустарная работа: кособокие, небрежно закрученные, с фитильком набекрень, они, почти все,  сильно отличались от нее - тонкой, изящной, с фитильком, устремленным в небо точно по вертикали.
- Кому коробочки? - услышала она женский голос,  и внезапно очутилась в  темноте. Эта была полная темнота, совсем иная, чем та, в которой  она лежала на полке в ожидании, что кто-то обратит на неё внимание.
Голоса, звучавшие вокруг, тоже поутихли, превратившись в какой-то неясный гул, в котором нельзя было разобрать ни слова. Хотя, нет, одно слово она услышала:
- Поехали?
В темноте она была долго, так долго, что успела задремать и пробудилась от яркого света хрустальный люстры.
Блеск многочисленных, тщательно промытых подвесок в первый миг ослепил ее, но она все же  успела заметить шесть горящих лампочек - свечей, в чем-то похожих на нее, а в чем-то непохожих совершенно.
 - Мам, а куда поставим? - приятный мелодичный голос и нежное прикосновение тонких пальчиков.
- Смотри, что у меня есть для твоей свечки!
Это была совершенно необычная вещь, и это она поняла сразу.
Старинный подсвечник то ли из бронзы, то ли из латуни в форме диковинной птицы, потемневший от времени. Миниатюра, для которой всегда  можно найти местечко.
- Удивительно, как подошло по диаметру! Она ощутила прикосновение прохладного металла  и почувствовала, что стоит крепко и надежно, не заваливаясь в сторону, и это было невероятно приятное чувство.
- А поставим мы ее… - мама Мальчика размышляла, прохаживаясь вдоль стены с полками и полочками. - Думаю, вот сюда, рядом с книгами и сувенирами.
- Да, здорово, - Мальчик захлопал в ладоши, одобряя то новое место, где ей предстояло жить.
Она понимала, что жизнь её не будет долгой - о какой  долгой жизни можно говорить, если это касается свечи, точнее, не свечи, а маленькой декоративной свечки, которая сгорает за несколько мгновений.
Но время шло, а её никто не трогал и ей казалось, что и Мальчик, и его Мама просто о ней забыли.
Сначала это было обидно, а потом она привыкла и стала искать преимущества такого существования.
Да, ее забыли, ею никто не интересуется, но зато ей сверху было видно все, и она с интересом наблюдала за жизнью этой небольшой семьи.
Кроме Мальчика и его Мамы там был мужчина. Он приходил вечером, ужинал на кухне, а потом устраивался  на диване, напротив телевизора. Если бы ее спросили: какой он? - она, скорее всего, бы ответила - никакой. Он мало общался с другими членами семьи, редко смеялся и вообще - не вписывался в эту связку: Мальчик и его Мама. Этим он был похож на нее: вроде бы здесь,  рядом, но в то же время - отдельно.
И такая расстановка не менялась годами.
Мальчик рос, он пошел в школу и начал меняться: сначала исчезли его светлые локоны, потом он как-то неожиданно быстро вытянулся, но, несмотря на рост, ее он  по-прежнему не замечал. Она уже не обижалась. Даже свечка привыкает к тому, что изменить не в силах. А потом у Мальчика изменился голос: он стал низким и грубоватым. Сначала она волновалась - а вдруг он заболел? - но потом привыкла и иногда с грустью вспоминала ТОГО Мальчика, с приятным  мелодичным голосом, светлыми кудрями  и тонкими нежными пальчиками, которые превратили невзрачную  восковую пластинку в свечу.
А потом подряд произошли несколько событий.
Мальчик закончил школу и в доме зазвучало непонятное слово “ университет “.
Оно звучало очень часто, что не делало его понятнее.
А потом она услышала радостное: “поступил в университет” - это Мама с кем-то говорила по телефону.
Она не поняла, чему тут радоваться: Мальчик почти перестал бывать дома. Папа  частенько тоже приходил поздно, и Мама вечерами потерянно слонялась по квартире, хватаясь то за телефон, то за книжку, то пытаясь смотреть что-то по телевизору. Иногда она просто молча сидела на диване, и в этот момент её было почему-то очень жалко.
Как-то вечером все определилось.
Папа пришел с работы, но не зашел привычно на кухню ужинать.
Он даже не помыл руки и не переоделся.
- Нам надо поговорить, - он произнес это каким-то чужим замороженным голосом.
Мама кивнула.
Потом они ушли на кухню, и она могла слышать лишь обрывки разговора и отдельные слова.
- Так больше не может продолжаться…
- Ты сама понимаешь…
- Я тянул это столько, сколько мог…
- А что Вадик? Вадик уже вырос, у него своя жизнь…
- Я думаю, что для него это не будет сюрпризом…
Она слышала только мужской голос, голос Папы. Мама или молчала, или говорила так тихо, что ее просто не было слышно.
А потом она услышала: - Маша, я просто устал. Прости.
После этого наступила абсолютная тишина. Такая тишина, которую она никогда не слышала в своей жизни, даже тогда, когда была восковой пластинкой и лежала в пластмассовом контейнере на полке.
А потом в комнате зажгли свет - загорелись лампочки-свечки, заискрились хрустальные подвески на люстре.
За окнами было темно и, похоже, начинался дождь, а в комнате - светло, нарядно. Но никакой свет не может создать праздник, которого нет в душе.
Она наблюдала, как Папа торопливо кидал в большой чемодан свою одежду: рубашки, брюки, свитера. Наверное, он очень торопился, потому что одежда летела в чемодан валом - иногда даже с плечиками. А потом она увидела Маму, которая стояла в проеме кухонной двери - молча, не произнося ни слова. Закончив с одеждой, папа подошел к полкам со всякой всячиной: вазочками, фотографиями, керамическими безделушками - их собирала Мама. Взял пару фотографий в изящных рамках и тоже кинул в чемодан. Постоял перед полкой с книгами, а потом стал вытаскивать некоторые из них,  решительно отодвинув в сторону сувениры, привезенные из-за границы:  фигурку Эйфелевой башни, маленького металлического петушка из Португалии и шар из муранского стекла - память о Венеции.
Она была совсем рядом с этим заносчивым стеклянным  красавцем и внезапно почувствовала какую-то опасность, которая кольнула тонкой иголочкой. Она даже не успела по-настоящему испугаться - просто увидела, как накренилась комната и ощутила себя в полете.
Услышала, как ударился об керамический пол её подсвечник - фигурка диковинной птицы - то ли из бронзы, то ли из латуни.
- Я прожила так долго, но фактически не жила - не успела никого ни согреть, ни осветить, - это была ее последняя мысль, перед тем, как она разлетелись на мелкие кусочки серого, пыльного и невзрачного воска.
Но этого, похоже, никто не заметил.