Где можно найти целое состояние?

Существует одно предание, некогда бытовавшее в селе Коломенское, которое повествует о легенде про «староверово золото». Но прежде чем познакомиться с ней, совершим небольшой экскурс в историю самого села.
В конце XVIII-го века некто Лапшин строит на улице Большая просторный деревянный дом. Примечательный, пожалуй, лишь тем, что для его постройки, якобы, использовались бревна от разобранного в 1762 году знаменитого дворца. В 1818 году дом становится двухэтажным, под второй деревянный подводится первый этаж, кирпичный. В 1840 году его приобретает старовер Порфирий Кошкин и устраивает в нем старообрядческую молельню, просуществовавшую вплоть до 1925 года. Открытию молельни способствовало коломенское население, большая часть которого являлась старообрядцами. Такова предыстория.
Собственно, история «староверова золота» началась уже после революции 1917 года. Не секрет, что в 1918-1920 годах начинается избиение и ограбление состоятельных людей: фабрикантов, купцов, духовенства, дворянства. Многие бегут за границу, прячут свои драгоценности и сбережения. Среди богатых купцов, известных предпринимателей и фабрикантов, владевших солидными капиталами, немало старообрядцев.
Между тем проводимая в то время властями, политика религиозных гонений коснулась не только Православия, почти все молельные дома староверов в Москве закрыты как очаги наиопаснейшей духовной реакции. Под Москвой давление новых властей ощущается слабее, но и здесь крупные старообрядческие центры, например, в селе Преображенском, находятся под бдительным оком ВЧК и местных большевистских комитетов.
На фоне этого Коломенский молельный дом, как будто забыт. Первоначально на него практически не обращают никакого внимания. Серьезно «опекать» его стали лишь к 1925 году в связи с многочисленными доносами. Осведомители акцентировали внимание «компетентных органов» на одном интересном моменте из жизни коломенской общины.
Оказывается, многие староверы сдают свои нажитые сбережения (а старообрядцы, как известно, хранили деньги, не доверяя бумаге, в золотой монете) на хранение в общинную кассу неприметного молельного дома. Помимо того, солидные взносы делали крупные купцы и фабриканты, исповедовавшие старую веру. Такая информация всплыла в начале 1990-х годов, когда на волне перестройки рассекретили многие старые архивы ВЧК-ОГПУ.
Вскоре туда нагрянули сотрудники ОГПУ. Произвели тщательный обыск. Ничего стоящего, кроме старых книг религиозного содержания и культовых предметов, им обнаружить не удалось. Перевернув все вверх дном, «борцы с контрреволюцией и саботажем» уехали восвояси. Конечно, для общины такой визит не остался без последствий, молельню закрыли, некоторых духовных наставников арестовали, но судьба общинной кассы так и осталась загадкой.
Впоследствии некоторый свет на эту таинственную историю пролил Семен Олимпиевич Кошкин. Он приходился внуком хозяину дома, где размещалась та самая старообрядческая молельня. И хотя тогда ему едва исполнилось 12 лет 1925 год сильно врезался в его память.
В тот год чекисты арестовали деда и отца, конфисковали имущество семьи. Конечно, их приход не был неожиданностью, к нему готовились. Тревога взрослых передалась и ребенку, ночи для него проходили в бессонном бдении, но не он один был томим бессонницей. Однажды ночью, за несколько дней до обыска, мальчик подсмотрел, как дед с отцом перетаскивали в подвал какие-то небольшие, но, судя по всему, очень тяжелые мешки. Что в них, он так и не узнал.
Судя по всему, жильцы, поселенные в национализированный дом, слышали о спрятанном золоте. Когда в середине 1960-х годов дом сгорел, по селу поползли слухи, будто его подожгли алчные искатели сокровищ, бог весть каким образом узнавшие о кладе. Мрачные развалины старого дома, поросшие бурьяном, простояли еще до 1979 года, пока бульдозер не сравнял их с землей. Теперь разве что коломенские старожилы да историки припомнят его былое местонахождение. Там, где он стоял, сегодня срублена изба с крутой крышей и надписью на фасаде: «ШКОЛА». Где-то рядом с ней, засыпанные битым кирпичом и мусором, покоятся в тайнике золотые червонцы московских старообрядцев.
Кстати, древними сокровищами изобилуют не только недра коломенской земли, но и протекающая рядом Москва-река. Ее дно в этих местах без малейшего преувеличения можно назвать по истине золотым. «С чего же оно вдруг таковым стало? - усомнятся скептики - Ведь золотых галеонов, как будто в этих краях никогда не тонуло». Так-то оно так, однако, рассыпанные по дну Москва-реки ценности имеют несколько иное происхождение.
 На противоположном берегу, там, где Москва-река делает крутой поворот на запад, хорошо видны силуэты нескольких храмов. Это Николо-Перервинский монастырь, некогда одна из самых богатейших обителей округи. Экономический расцвет монастыря начался при патриархе Адриане, который был подлинным ревнителем и благодетелем сей «тихой пустоши». При нем, а также при митрополите Платоне, монастырь становится заметным в округе землевладельцем. Наряду с этим получает в Москве несколько участков земли на «бойких местах» для строительства часовен. Бурная коммерческая и промышленная деятельность монастыря доставляла в его казну весьма солидный доход.
После смены власти в 1917 году начинаются массовые гонения на религию. В 1918 году Николо-Перервенский монастырь закрывается. А в марте 1922 года туда приезжает комиссия чиновников уездного исполкома в сопровождении немногочисленного отряда ЧОН под командой В.М.Стемпковского. Цель - описать монастырское имущество и изъять все мало-мальски ценное.
Комиссия «трудилась» несколько дней; уже описаны и снесены в одну комнату культовые реликвии и монастырские драгоценности, среди которых значатся между прочим и настоящие шедевры. Например, золотые потир с дискосом XVII-го века общий вес, которых составляет 2,298 кг, серебряный ковчег XVII-го века (1,804 кг), а также огромное количество золотых и серебряных монет царской чеканки.
Почему ценности не были вывезены сразу - не ясно; возможно, ожидали завершения работы комиссии. Но, так или иначе сокровища снесли в одну из келий, а к дверям в качестве охраны приставили двух молодых комсомольцев - бойцов ЧОН. Что произошло той роковой ночью, мы попробуем воспроизвести со слов участника событий - ЧОНовца и одновременно селькора уездной газеты «Беднота», Григория Грабовских. Уже значительно позже - в 1930-х годах - он описал этот случай в журнале «Безбожник» в пространной статье «Монастырское мракобесие».   
«...Охранять поповские сокровища командир отряда приказал мне и моему товарищу Андрею Синебрюхову. Обстановка не внушала нам особой тревоги, и мы решили караулить по очереди, чередуясь через каждые два часа. Вдруг, уже под утро, я услышал подозрительные звуки и глухие удары. Вскочив с лавки, я выбежал в темный коридор. Товарищ без движения лежал на полу, а три темные фигуры чем-то тяжелым, очевидно, ломом, долбили дверь, за которой лежали драгоценности. Растерявшись, я закричал первое, что пришло в голову:
- Стой, стрелять буду!
Вместо ответа грянул выстрел, одновременно я почувствовал резкую боль в левом плече и увидел, как одна из темных фигур направилась в мою сторону. Впопыхах я нажал на курок, но пуля лишь выбила искры на потолке. Передергивая затвор вторично, я ощутил, что патрон пошел на перекос. Что делать?  Единственный выход: бежать в отряд за подмогой. Однако, путь уже преградили бандиты. Тогда я быстро вбежал обратно в нашу импровизированную караулку, и успел запереть дверь на хлипкую щеколду. Пока с той стороны ее пытались выломать, я вышиб небольшое окошко кельи, и спрыгнув, на перекопанные грядки, бросился в расположение отряда.»
Дальнейший ход событий удалось восстановить почти с протокольной точностью. Трое монахов, один из которых бывший участник Белого движения штабс-капитан Николай Чайкин, скрывавшийся в монастыре под видом послушника Серапиона, решили воспрепятствовать «бесовской власти» завладеть сокровищами и реликвиями обители. Для этого они должны были выкрасть их и схоронить в потайном месте. Так ли они хотели поступить на самом деле или нет сказать сложно, но то, что им пришлось поступить именно так - бесспорный факт!
К несчастью, они оказались не очень внимательны, и, убив одного часового, не заметили другого, мирно дремавшего в комнате неподалеку. Его побег лишил их возможности воспользоваться, загодя, приготовленной подводой. И вынудил бежать единственным, остававшимся свободным, путем к Москве-реке, где под берегом стояли крестьянские лодки. Монахам повезло, что на одной из них на ночь почему-то не убрали весла. Быстро сломав лодочный замок и погрузив похищенные сокровища, беглецы спешно отчалили в темноту. Однако, едва они достигли речной излучины, как с Перервенского, старого еще, шлюза (он был на том месте, где сегодня находится «шлюз № 11»), за ними началась погоня. Две большие многовесельные шлюпки с ЧОНовцами быстро догоняли утлую крестьянскую лодчонку.
Вскоре завязалась перестрелка. Когда бойцы ЧОН настигли лодку беглецов, в ней, кроме двух мертвых монахов, ничего не оказалось. Монастырская казна бесследно исчезла, как, впрочем, исчез и третий из похитителей штабс-капитан Н.Чайкин. Куда он делся - неизвестно, хотя и не исключено, что, воспользовавшись темнотой, бросился в воду и, доплыв до берега, скрылся в глухих оврагах.
Место, где иноки утопили драгоценности, а то, что их утопили, сомнения ни у кого не было, в темноте приметить не удалось. По утру В.М.Стемпковский хотел было начать поиск, но кто станет нырять в ледяную воду? Так и остались лежать, где-то на дне реки, дожидаясь своего часа, реликвии обители. Ранней весной достать сокровища не представилось возможным, а затем о них просто забыли.
Впоследствии, деревенские ребятишки, в жаркие летние дни купаясь в реке, иногда находили золотые и серебряные монеты. После постройки в 1937 году канала Москва-Волга, уровень воды в Москва-реке заметно поднялся и подобные находки прекратились. Неожиданное продолжение история получила в наши дни. В середине 1990-х годов при ремонте труб канализационного коллектора, идущих через Москва-реку, строители насобирали в речной грязи около двухсот царских монет, но произведения искусства в виде потиров и дискосов, так и остались лежать на дне.
Евгений ИВАНОВ