Домовой и пёс, или Прощание по-лемурски

В ту ночь я остался ночевать в коробке из-под прошлого. Отец называл её «домом», но к тому моменту это был уже просто голый гештальт с облезлыми обоями и без мебели. Продажа дома — это такая магическая процедура по обналичиванию воспоминаний. Мы с отцом, как два конторских служащих, упаковали их в картонные ящики и вывезли на грузовике, оставив на складе души лишь один-единственный раскладной диван посреди большой комнаты. Он стоял там, как алтарь на месте давно упраздненного культа.
Отец, адепт практического материализма, удалился на ночь в баню — капитулировать перед воспоминаниями о своем детстве, юности и отрочестве проведенными в этом доме, о пруде. А я, пятнадцатилетний оператор сознания, лег на алтарь и погрузился в режим ожидания.
Мне тоже было что вспомнить – в этом доме и я провел свое детство, смачно сдобренное присутствием деда Ивана Ильича и его нетрезвыми песнями до полночи про «Красное солнышко». Но были и веселые моменты. Помню его сидящим перед печью с газетой «Правда» в руке и гневно восклицающим: – Правда? Нет, это все ложь! С этими словами он комкал газету и кидал ее в печь. Помню его и сидящим со мной у нашего садового пруда и наблюдающим за развитием головастиков из икринок и лягушат из головастиков.
Я уснул. Проснулся я от того, что моё «Я» было отжато от тела, как лишний файл в переполненной оперативной памяти. Мозг — онлайн. Слух — активен. Остальные процессы зависли. Тело стало тяжелым протоколом, который я не мог инициировать. А в наушниках реальности кто-то проигрывал трек под названием «Шаги и всхлипывания на кухне». Это был не звук, а скорее вибрация, идущая из самого ядра дома, из его операционной системы. Длилось это ровно столько, сколько нужно, чтобы понять: ты не один в этом симуляторе. Потом трек закончился, и я благополучно снова вылетел в сон.
Утром я, как положено, загрузил лог-файл ночных событий в материнскую базу данных. Мама, главный инженер семейной мифологии, без колебаний поставила диагноз: «Домовой». А чуть позже, после недолгого апгрейда, уточнила: «Дед Иван Ильич. Скрипит, плачет, не хочет, чтобы его память выносили на помойку нового времени».
Прошли годы. Я, как и все, перешел на более новую версию реальности, патч «Взрослый Рационалист». В ней все квесты с привидениями легко проходятся с помощью чит-кодов из учебников по психологии. Тот случай был банальным сонным параличом — глюком драйвера сознания, спровоцированным нестандартными условиями загрузки. Я удалил его из списка нерешенных задач.
Но симулятор любит подкидывать сайд-квесты, которые не проходят по грин-карте рациональности и спустя пятнадцать лет, в новом доме отца, у нас был пес Анчар, он же Анчи. Он был не просто псом, а сложным алгоритмом с меховой оболочкой, запрограммированным на преданность и невероятное чувство юмора. Его юмор заключался в том, чтобы делать вид, что он не понимает команд, которые ему не нравились. Мы синхронизировались. Наша связь была установлена на уровне, не требующем слов — чистый обмен пакетами чистой, немой привязанности.
Однажды я вернулся из длительной командировки и сразу перешел в режим сна. И тут система дала сбой. Снова тот самый глюк — интерфейс тела не отвечает. Я был заперт в своей биологической клавиатуре. И в этот момент я ощутил его. Это был запрос на подключение.
Рядом с кроватью стоял Анчи. Я не видел его — зрительный порт был отключен. Я читал его данные. Его собачье дыхание — не звук, а волновая функция присутствия. Его сущность, его уникальный цифровой отпечаток. Он простоял так несколько тактов процессорного времени, передавая пакет данных, который мое сознание прочитало как «я здесь». А затем развернулся и пошел в угол комнаты где его сигнал бесследно затух. Не как уходящий за дверь, а как файл, перемещенный в корзину. Стирание из реальности.
Утром отец, администратор этой реальности, выдал служебную информацию: «Анчи умер. Несколько дней назад».
Объясните это, если ваши драйверы позволяют. Я не знал. Мой мозг не мог смоделировать то, о чем не имел данных. Это был не сонный паралич. Это был прямой аплинк, посмертный сеанс связи. Запрос на отключение от системы, завершенный успешно.
Теперь я знаю. То, что мы называем «душой», — это просто уникальный идентификатор пользователя в общей сети. И иногда, перед тем как аккаунт будет окончательно удален, система ненадолго разрешает отправить финальное сообщение.
Прощание — это просто лог-аут. А любовь — это пароль, который никогда не обновляется.