Роман Переплёт т. 1, ч. 4, гл. 7

Так они продолжали встречаться. Даша, как обычно, поджидала его возле тумбы с объявлениями, потом они шли и просто разговаривали. Между тем отношения их становились всё более доверительными, а разговоры - более свободными и откровенными. Разумеется, ровно настолько, насколько это было возможно между учителем, взрослым мужчиной, и молодей девушкой, его ученицей. Должно быть, Тверской и сам нуждался в этих общениях, поскольку так уж получилось, что общаться ему на тот момент было особенно не с кем.
И, тем не менее, случались моменты, когда Даш всё же действовала ему на нервы. Такое случалось нечасто, но всё-таки случалось. Обычно это происходило тогда, когда в подкрепление своей правоты, она ссылалась на мнение своего отца, а иногда даже цитировала его высказывания. Тверской не то, чтобы с ними не соглашался, скорее напротив, однако при этом его личное достоинство всё же страдало. Тем более, что она явно ставила мнение отца неизмеримо выше всех прочих. Мало того, она его мысли выставляла почти как аксиомы, не требующие доказательств. И высказывала их с такой безапелляционной убеждённостью, что малейшее даже возражение на этот счёт представлялось ею почти кощунственным. Разумеется, это вызывало в нём внутренний протест, что иногда приводило к нешуточным размолвкам. Хотя и недолгим. Ну, а поскольку Даша, была к нему тоже по-своему привязана, то чаще всего она старалась избегать острых углов.   
Как выше уже было замечено, в своих разговорах они старились не касаться политики. И всё же иногда, впрочем, довольно редко, Дашу как будто прорывало .
Вот так же как-то раз они шли, по дороге обсуждая какую-то книгу. Речь, кажется, шла о романе Гончарова «Обломов». Они проходили мимо площади Ленина, как вдруг Даша сказала, прервав свои рассуждения почти на полуслове: 
- А знаете, Сергей Петрович, а ведь совсем ещё недавно я часто спорила с вами. Помните, даже пыталась что-то доказывать, критиковать… - Тут она сделала паузу и как бы задумалась.
- Конечно, помню, ещё бы не помнить, - отозвался  он, посмотрев на неё сбоку. – Ну, и?.. Это ты к чему?
- Да нет, это я так. - Она выглядела немного рассеянной. – Просто я как-то раз подумала… Подумала,  что вот мы с вами спорили, иногда не соглашались друг с другом. А, бывало, что вы даже злились на меня… Да и я на вас тоже…
- И, что? Да, говори же ты, наконец, что ты тянешь кота за хвост.
- Да, говорить, собственно, нечего, - вздохнула она. – Просто я спросила себя: «А, зачем я всё это делала?»
- Что, всё?
- Ну, всё. То есть лезла к вам с какими-то дурацкими вопросами, ну, и так вообще, что-то пыталась вам доказать. А зачем? Ведь всё и так понятно и лежит, я бы даже сказала, буквально на поверхности.
- Да, что, всё-то? – начинал терять терпение Тверской. – Что ты всё ходишь вокруг да около? Ой, чувствую, это не к добру.
- Ну, всё. Ну, вот, к примеру, наша жизнь… или хоть взять положение в нашей стране. Ведь, если разобраться, то во всём, что происходило раньше и происходит сейчас, видимо, есть какая-то своя логика, своя закономерность.
- Ну, ещё бы, - усмехнулся про себя Тверской.
- Вот и мой папа тоже о том же самом говорит. А ещё он говорит, что сейчас у нас налицо все признаки разложения общества. И что, быть может, уже скоро эти самые признаки станут настолько заметны и будут настолько бросаться в глаза, что игнорировать их станет просто уже невозможно. И что, в конце концов, это приведёт…
- Ну, так я и знал, - перебил он, - Ты опять за своё. Вот уж воистину… Не утерпела всё-таки. – И прибавил с явной издёвкой: - Папа говорит, папа прорицает. Ну, а что ты сама? К чему ты это опять? Или ты только и умеешь, что повторять за своим папой? 
- Я? – Даша вздрогнула и вся как будто напряглась. Однако она вовсе не выглядела смущённой, скорее наоборот. Она бросила на него взгляд. При этом глаза её недобро сверкнули. – Да нет, - сдержав себя, как-то странно усмехнулась она. - И вообще, при чём тут папа? Просто я к тому, что, наблюдая за всем происходящим… а я пока говорю про то, что происходит у нас… я ещё раз убеждаюсь, что все эти революции, перевороты и всё такое прочее, что всё это в конечном итоге всегда приводило и приводят к одному и тому же. 
- Так, ну, ну, продолжай, - нехотя отозвался Тверской. 
- А всё это потому, - задумчиво улыбнулась она, - что люди всегда были и останутся людьми. И что большинство из них будет печься исключительно о своих интересах. Они, прежде всего, будут стремиться к сытости и комфорту, то есть к удовлетворению своих личных потребностей и желаний по принципу: «Своя рубашка ближе к телу». А раз так, то все эти идеи насчёт социализма… о коммунизме я уж и не говорю… всё это не более, как романтические утопии. Да, да, утопии, не имеющие к реальности никакого отношения. 
- Утопии, значит?  - холодно усмехнулся Тверской. – И, что? Это тебе тоже твой папа внушает?
- Да. - Она с гордостью вскинула голову. - Да, и папа тоже. Хотя я и сама тоже всё это вижу и прекрасно понимаю. Я не знаю, какого на самом деле вы обо мне мнения, но я тоже умею думать и делать выводы.
- Ну, а раз так, - покосился на неё Тверской, - тогда, может, скажешь, откуда у тебя в этом такая убеждённость? И откуда такой пессимизм?
- А из истории, - неожиданно хохотнула Даша. – Из той самой, которую вы преподаёте. Она меня в этом убеждает. Да, что меня. Читали, наверное, как об этом писал Бальзак?.. Нет?
- Ну, напомни.
- Он писал, что все революции задумываются гениями, совершаются фанатиками, а результатами их пользуются жулики и всякого рода проходимцы. Как, однако, верно, не правда ли. И подходит практически на каждый случай.
- А Октябрьскую революцию, её ты не исключаешь? – коварно поинтересовался Тверской, надеясь хотя бы этим её смутить.
Но ничуть не бывало.
- Октябрьскую? – Даша на секунду замешкалась. – И вовсе даже не исключаю, - задиристо воскликнула она. - Да и, с какой стати? По-моему и в этом случае Бальзак был совершенно прав. Кстати, и у Достоевского Фёдора Михайловича, в его «Бесах», тоже есть кое-что на эту тему.
- И, что, например?
- Ну; я дословно уже не помню. Но смысл у него, примерно такой, что, мол, господа социалисты всё рассчитали и всё спланировали, да только забыли про природу человеческую, которую скоро не переделаешь, если это вообще возможно. А ведь и действительно, ведь куда проще, легче и приятней плыть по течению или, другими словами, идти на поводу своих желаний. Причём, чаще всего, животных. Тогда как, чтобы  развиваться, совершенствоваться, достигать каких-то благородных целей, для этого ведь нужно трудиться, что-то в себе преодолевать. А это значит, заставлять себя что-то делать, это значит в чём-то себе отказывать или даже жертвовать чем-то. Короче, идти против естественных своих желаний. А это, знаете ли, далеко не каждому хочется. А многим просто по силам. Думаю, что на такое способны лишь редкие единицы. Да, да, в отличие от остальной массы. Хотя, конечно, бывали в истории моменты, когда даже и эту инертную массу удавалось заставить совершать что-то полезное и даже идти на подвиги. Но таких случаев не так уж много и хватало их лишь на короткое время. Гораздо чаще их использовали  скорее, как разрушительную силу. И это удавалось намного проще. А всё потому, что ломать, разрушать, давать выход своей агрессии, гораздо легче и приятней. В особенности для людей низкого интеллекта и грубых потребностей. Недаром, уже вскоре после победы революций на смену честным и самоотверженным личностям приходят, как правило, люди далёкие от идеалов этой самой революции, люди, стремящиеся к власти исключительно из соображений личных интересов. Что, в общем, вполне естественно, особенно в условиях, так называемой, демократии, где в ходу выборы и всё такое прочее. Ведь этих самых из массы, их ведь подавляющее большинство, и они проталкивают во власть себе подобных. Так и начинается вырождение. Сначала кадровое, а затем уж и размывание фундаментальных идей. Скажем, одно дело был Владимир Ильич со своими ближайшими соратниками, его устремлённость и далеко идущие цели, и совершенно другое – Сталин. О Хрущёве я уже и вовсе не говорю, это вообще какая-то карикатура на руководителя. И, если мысленно за этим проследить, то нетрудно убедиться, что все мы продолжаем катиться в том же направлении. Ну, а, если ещё учесть, что «рыба гниёт с головы», то вполне можно догадаться, чем, в конце концов, всё это закончится. 
- Ну, и чем же, по-твоему? - сухо поинтересовался Тверской.
- А вы будто бы сами не знаете, - осторожно покосилась на него Даша.
- Ну, допустим, что не знаю. Так всё-таки, чем же?   
- Да, всё тем же, чем и всегда это заканчивалось.
- А именно?
- Вы серьёзно меня спрашиваете, или собираетесь поднять меня на смех?
- Не глупи. С чего бы мне поднимать тебя на смех. Мы ведь говорим о серьёзных вещах. 
- Ну, раз так, - неуверенно пробормотала Даша, - то лично я думаю, что всё просто вернётся на круги своя. То есть примерно к тому, что у нас было до революции. Причём это ещё не самый худший вариант.
- Вот, как? – Тверской даже остановился и машинально похлопал себя по карманам. – Ну, а какой же, по-твоему, худший? Что на этот счёт говорит твой папа? – В его голосе снова прозвучала неприкрытая ирония.
Впрочем, увлечённая своими мыслями, Даша этого даже не заметила.
- Нет, вам правда, это интересно? – на всякий случай опять спросила она.
- Разумеется, интересно. А иначе, зачем бы я спрашивал. 
- Ну, мало ли… А вообще, какой худший, сама я, честно говоря, не знаю, а вот папа… Ну вот, вы опять улыбаетесь.
- Да нет, это я так, не обращай внимания.
- Так вот,  папа… ну, словом, он сильно опасается, как бы всё это не закончилось развалом страны.
- Ого! Вот даже, как? И ты в это веришь?
- Ну, я пока не знаю, - замялась Даша. – Да и папа… он не то, чтобы в этом совершенно уверен… просто он допускает и такую возможность. По крайней мере, он говорит, что, если и дальше так пойдёт, и если в руководстве продолжатся все эти опасные тенденции, то такие последствия очень даже вероятны.
По правде сказать, Тверской был не на шутку потрясён, хотя и постарался не показать виду. Что и говорить, Даша в очередной раз его удивила. Впрочем, не столько даже она, сколько её отец. К тому же он вынужден был признать, что доводы её отца звучат весьма убедительно. Убедительно, может, ещё и потому, что что-то в том же роде ему и самому не раз приходило в голову. Пусть, не в такой конкретике и не столь пугающем виде, но всё же…   


Продолжение: http://proza.ru/2025/08/27/1113