Обожжённый

 Эмерель вышла на крыльцо и нырнула в звенящую свежесть ночного воздуха. Висевшая над самой землёй луна не давала тёмной пелене сомкнуться перед глазами. Перекатываясь по небу, она принимала самые разные оттенки от пыльного красного до бледно-больного жёлтого. Эмерель любила это время суток больше всего. Тогда она оставалась наедине со вселенной, а та могла слышать её мысли. Эмерель подошла к кусту роз и, обхватив один бутон, прильнула к нему щекой. Она почувствовала, как пронеслась волна в низу её живота, и на мгновение перестала чувствовать все запахи. Её ребёнку пора появиться на свет.

 Дахас держал своего новорождённого сына на руках. В сердцах родителей радость разделяла своё торжество со страхом. Мягкий свет утренних сумерек сочился в окна и оплетал руками всех троих. Еле заметные волосы на голове сына Эмерель и Дахаса были цвета медной проволоки. Они понимали, что это значит.

– Может быть, они ещё потемнеют, он ведь только родился, – сказал Дахас, – ты только не переживай раньше времени.
– Время уже пришло. Когда-нибудь это должно было случиться. Если не в нашей семье, то в какой-нибудь другой.
– Пусть так, но это всё равно наш сын.

 Дахас тихо подошёл к постели Эмерель и отдал ей ребёнка.

– Яр, мой солнечный лучик, – прошептала она.

 В этот день их поздравляли все друзья, родственники и соседи. Как бы ни радовались Эмерель и Дахас, их не отпускало чувство тревоги. Возможно, волосы Яра действительно потемнеют. Но если нет, то все вспомнят о пророчестве, и не будет им покоя.

 Шли месяцы, волосы Яра наливались золотом, а потом порыжели. Родители спокойны, пока лютует зима и заметает дома и дороги. Двое встретившихся людей с трудом узнают друг друга, укутанные с головы до пят. Но придёт весна, и все увидят рыжие волосы их сына.

 В пророчестве, оставленном их далёкими предками, говорилось, что с солнечным человеком придут большие изменения, но никто не знал, что именно случится. Пророчество, само по себе не предрекавшее зла и бед, обрастало домыслами и сплетнями. Кто-то говорил, что приход солнечного человека навлечёт болезни, кто-то – что река Асал выйдет из берегов и затопит всё селение. Один старик из совета старшин связывал рождение такого ребёнка с нашествием недружественных соседей. Хотя никто из селения не знал доподлинно, живут ли какие-нибудь люди поблизости, настроены они дружелюбно или враждебно, все верили этим словам. О соседях напоминали старшины, когда кто-нибудь их селения хотел оставить его и отправиться в другие земли в поисках лучшей жизни. Желающих запугивали и предрекали скорую смерть в плену. И желающих больше не оставалось.

 Когда с земли спала мерзлота, её начали засеивать. После первого дня работ Дахас вернулся домой. Тишину нарушал голос Эмерель. Дахас, стараясь не шуметь, подошёл к большой двери, ведущей в зал, и приоткрыл её. Жена и сын сидели у камина на широкой медвежьей шкуре. Эмерель пела, а Яр, обняв тряпичную кошку, устремил взгляд внимательных глаз на мать. Эмерель почувствовала, что на неё кто-то смотрит, и обернулась к Дахасу, перестав петь.

– Его волосы похожи на огонь, – произнёс он, не подумав о смысле своих слов. Эмерель вздрогнула и растерянно посмотрела на сына. Дахас осознал свою ошибку и, быстро подойдя к жене, обнял её и прильнул головой к плечу.
– Прости, я не это имел в виду, – прошептал он.
– Нет, ты прав, я весь вечер смотрю на него и думаю о том же, Дахас, – взяв мужа за руку, сказала Эмерель, – я не верю, что Яр принесёт беды. Он радость нашей жизни. Почти год как он родился, а ничего плохого не произошло! Это всё глупости! Не затопит нас река и никто не будет болеть, он же просто ребёнок… – к глазам Эмерель подкатили слёзы, – Ты же не думаешь, что от него может быть зло? Но даже если и случится что-то плохое, то в этом не будет ни нашей вины, ни вины Яра. Он не выбирал этот цвет волос, равно как и мы. Пусть приходят беды, но я от него не откажусь!
– Нет. Ничего плохого не случится. И никто не причинит вреда ни тебе, ни Яру. Каким бы он ни был, это наш сын. Я всегда буду любить его, даже если он совсем не похож на других.
– И я…
– Эйяяя! – услышали они возглас Яра. Он, улыбаясь полубеззубым ртом, жевал ухо тряпичной кошки.

 Дахас и Эмерель рассмеялись от души, словно с неё свалился тяжёлый груз.
Лето подступало всё ближе. Короткий период, когда природа оправлялась от стужи и оживала, облачаясь в яркий наряд всех возможных цветов. Эмерель выходила на крыльцо и, подставляя своё лицо солнечным лучам, сидела там и плела одежду. Для Яра уже была готова безрукавка и шапочка, которая могла скрыть его ярко-рыжие кудри от нежелательных глаз. Яр гулял во дворе и пытался угнаться на неустойчивых ногах за кошкой, а к Эмерель тем временем зашла соседка. Она отворила калитку и приблизилась к дому.

– Здравствуй, дорогая, у тебя есть… – она остановилась на полуслове, глянув Эмерель за спину. Она в ужасе округлила глаза и закрыла рот руками. Охая и причитая, соседка ринулась вон. Эмерель ожидала примерно такой реакции. Яр стоял на пригорке, обнимая ручонками пятнистую кошку, разочаровавшуюся в попытках вырваться и убежать. На следующий день жители, проходившие мимо дома Эмерель и Дахаса, опасливо кидали взгляды в его сторону, но никто не решался подойти ближе. Вечером в дверь дома постучали. Эмерель подумала, что увидит очередную пару выпученных глаз, но это была её мать.

– Эмерель, доченька, – мать протянула к ней руки, а Эмерель, ничего не говоря, обняла её и прижалась к ней всем телом.
– Зайдём в дом, – тихо попросила мать.

 Эмерель приоткрыла дверь в зал с камином, где играл Яр, но Саора остановила дочь.

– Я хочу поговорить с тобой наедине.
– Но Дахас ещё не вернулся. Мы с Яром одни.
– Вот именно.
– Но мама, он ещё ничего не понимает, мы можем говорить при нём.
– Не понимает, зато чувствует.

 Эмерель отпустила дверную ручку и стала подниматься вверх по лестнице. Саора последовала за ней. Они вошли в спальню.

– Эмерель, мне всё известно, – решительно начала Саора.

 Эмерель молча медленно кивнула, сложив руки в замок.

– Я хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя и моего внука. Но пока не поздно… Эмерель, про Яра знают не все, и можно сделать так, что никогда не узнают. Цвет волос Яра нужно изменить.
– Как ты себе это представляешь?
– С помощью ферацинктории. Если смесь из её перемолотых листьев втереть в кожу головы, то волосы будут отрастать чёрными.
– Мама, – оборвала её Эмерель, – а почему отец не пришёл?

 Саору этот простой вопрос сбил с толку.

– Скажи мне, он что, боится? Он тоже верит в это пророчество?
– Нет, он не боится, – взволнованно поспешила заверить мать.
– Вы ведь всегда навещаете нас вместе.
– Эмерель, – вздохнула Саора, расстроенно покрутив головой, – я думаю, ему стыдно.
– Стыдно? За что? Ему стыдно, что внук, рождению которого он так радовался, оказался не с тем цветом волос?
– Эмерель, тише, соседи…
– Мама! Мне плевать на соседей! –  голос Эмерель сорвался, – Мне плевать на пророчество! За всю свою жизнь я не услышала ни одного внятного объяснения о том, что именно должно случиться. Это всё глупости.
– Доченька, я понимаю тебя, но так всем будет спокойней.
– Кому будет спокойней? И откуда у тебя вообще взялись мысли о том, чтобы втирать в голову какую-то траву?

 Внизу хлопнула дверь. Эмерель встрепенулась и подошла к зеркалу. Она посмотрела на свои покрасневшие веки и поправила волосы.

– Мне нужно встретить Дахаса, – сказала она и вышла из комнаты.

 Саора тяжело вздохнула и опустила руку в карман плаща, нащупав маленькую деревянную коробочку. Она открыла её и слегка коснулась пальцами тонких коротких золотисто-красных ниточек.

 Через несколько дней о Яре знали все жители селения, дошла весть и до старшин. Те настолько испугались и не поверили, что решили лично прийти и посмотреть на рыжеволосого мальчика. Издали они заметили веселящегося во дворе дома Яра. Некоторые захотели уйти, но им пригрозил глава старшин. Сухой высокий старик олицетворял собой всю власть и свирепо подавлял любое неподчинение. Толпа подошла к дому и остановилась. Никто не решался постучать в дверь. Желавшие уйти теперь со злорадством смотрели на главу старшин. Если кому-то и придётся нарушать спокойствие жителей дома, то точно не им. Глава уже не источал решимости и молча стоял вместе с остальными. Дверь дома отворилась. На крыльцо вышел Дахас с безразличным выражением лица и скрестил руки на груди.

– Я вас слушаю, – его громкий голос разорвал тишину.
– Мы обо всём знаем. Мы хотим видеть мальчика, – сипло заговорил глава.
– А больше ничего вы не хотите?

 У старика затрясся подбородок.

– Ты забыл, с кем разговариваешь?
– А ты забыл, что ты ровно такой же, как и все остальные здесь?

 Из дома вышла Эмерель. Она с ненавистью взглянула на толпу.

– Следи за своим языком! На мне и на совете тут всё держится!

 К лицу и шее Дахаса подступила краснота. Он расправил плечи и опустил руки вниз, подавшись вперёд.

– Дахас, не надо, – Эмерель схватила его за локоть и потянула к себе, – остановись, это глупо, – сказала она чуть тише.

 Снова мерзкий старик пользуется своим положением. Вряд ли он стал бы так разговаривать с Дахасом один на один, поэтому притащил с собой толпу народа. Многим, в том числе и Дахасу, хотелось снести эту трухлявую голову с плеч, из-за которой страдало столько людей. Но Эмерель права: ему нельзя быть безрассудным и глупым. Дахас отвечает не за себя одного.

– Ты ошибаешься, – только и ответил Дахас, глядя на главу. Он развернулся и зашёл обратно в дом.

 В этот же день в доме главы старшин собрался совет. Никто не помнил, чтобы в селении раньше рождались такие дети, а значит, не знал, что делать теперь. Их немного успокоило, что с момента рождения Яра прошло больше года, а ни одного события, описанного в пророчестве, до сих пор не произошло. Было решено оставить семью Яра в покое, но не прекращать за ними наблюдать.

 Холода и короткие промежутки тепла сменяли друг друга. Уровень воды в реке Асал то поднимался, то опускался, но не нёс угрозы людям. Волнение жителей селения немного поулеглось, но ощущение тревоги никого не покинуло. Эмерель и Дахас чувствовали это, когда разговаривали с соседями, когда ходили обменивать вещи. С ними разговаривали сдержанно и настороженно, стараясь поскорее распрощаться.

– Дахас, я хочу навестить родителей. Я давно не виделась с отцом.

– Ты уверена, что следует это делать? Твоя мать говорила, что он всё не разберётся, как себя вести. Просто я думаю, что ты лишний раз расстроишь себя.

– Я понимаю, о чём ты. Но даже если отец на самом деле разделяет общее мнение, я хочу услышать это лично от него.

 Дахас опустил голову на руки и потёр пальцами виски. Он сидел несколько секунд задумавшись.

– Я понимаю тебя. Только давай пойдём вместе.

 Утром в день, свободный от работы, Эмерель и Дахас отправились в центр селения, где жили родители Эмерель. Вопреки ожиданиям, люди не высыпали из домов и не глазели на них. Но Эмерель всю дорогу чувствовала тошноту и вязкую слабость в ногах. Она боялась услышать правду от своего отца.

 Эмерель и Дахас вошли в знакомый двор. Собака на привязи залаяла, извещая хозяев о прибытии гостей. В доме хлопнула дверь. По глухому трещанию Эмерель поняла, что кто-то вышел из кухни, а, услышав шаги, она узнала походку отца. Он вышел на крыльцо и застыл, словно ему помешали или застали врасплох. Он неловко улыбнулся и сказал:

– Здравствуйте, хорошо, что вы пришли, проходите в дом.

 «Как с чужими», – подумала Эмерель.

 Саора успела спуститься с верхнего этажа и, раскинув руки, быстрым шагом направилась к ним:

– Доченька! Здравствуй, Дахас! – она взяла на руки Яра и расцеловала его. Саора пригласила всех к столу. Во время обеда она старалась поддерживать живой разговор, хотя он больше был похож на монолог.

 Яру надоело сидеть без движения. Эмерель поставила сына на пол, и он, цепляясь ручонками за лавку, принялся ходить вокруг стола. В азарте Яр схватил своего деда за рукав, засмеялся и направился в другую комнату. В этот момент он вздрогнул, что не укрылось от взгляда Эмерель. Она порывисто вздохнула от обиды, но сдержала волну возмущения.

– Пойду посмотрю, что там делает Яр, а то он вам весь дом разнесёт, – сказал Дахас и вышел из кухни. При этом он кинул беглый взгляд Саоре. Её проницательностью можно было только восхищаться. Сославшись на необходимость проверить, высохли ли сети, она тоже покинула кухню. Эмерель осталась наедине с отцом.

– Как идут дела на охоте? – спросила она.
– Ничего, всё хорошо, – спешно закивал головой Альдал, – голодными точно не останемся.
– Ты давно не заходишь к нам, – Эмерель не закончила мысль, не зная, что сказать.
– Ну, у вас часто бывает мама, – ответил он.
– А ты?

 Эмерель показалось, что она застыла и не может пошевелиться. Она не отрываясь смотрела на отца, но он всё время отводил взгляд. Альдал откинулся спиной к стене, но потом снова наклонился вперёд и положил руки на колени.

– Ты же знаешь, что у меня много работы в лесу, и я не могу навещать вас каждый день, – он взял верёвку с пола и принялся вязать узел. Эмерель смотрела на его постаревшие руки и вспоминала, как в детстве отец учил её плести такие же узлы. Он повторял все движения в точности так, как пятнадцать лет назад.
– Ты мог бы приходить раз в неделю после починки оружия. Ты ведь не всегда занят.
– У нас на днях Хилла ранил олень во время охоты. Вчетвером его тащили до самого дома, – будто не слыша дочь, говорил Альдал, – шили его весь вечер. Зверюга ему бок разорвал. Он до сих пор с постели встать не может. Его семье на дворе нужно было помочь, дети-то у него ещё маленькие, ничего не умеют.
– А что же он их не научил? – лицо Эмерель слегка покраснело, а глаза стали стеклянными.
– Так научил, но не всё же сразу, – бубнил себе под нос Альдал, проверяя узел на прочность, – иногда я чего подскажу, иногда брат его двоюродный придёт помочь.
– Ты можешь положить этот чёртов узел?! – прикрикнула Эмерель. В соседней комнате стих голос Дахаса. Альдал молча положил верёвку и уставился в пол.
– Почему… – произнесла Эмерель со слезами в голосе.
– Дочка, – тихо сказал Альдал.
– Посмотри на меня!

 Альдал поднял бледное лицо и чуть слышно сказал:

– Меня не поймут.

 Вот так. Просто. Слёзы оставляли блестящие дорожки на лице Эмерель. Усталость задавила её.

– Эмерель, я уважаемый охотник, – сказал Альдал, дотронувшись рукой до руки дочери. Она отдёрнула её и специально вытерла о штанину брюк, как будто в чём-то испачкалась.
– Ты боишься, что родной внук, поколеблет твой авторитет. Я поняла.

 Эмерель встала с лавки и качнулась в сторону. Альдал вскочил, испугавшись, что она сейчас упадёт. Эмерель оперлась о стену, а потом оттолкнулась от неё и зашла в комнату к Яру и Дахасу.

– Мы уходим, – сказала она и, схватив вещи, быстро вышла из дома.

 Весь день после этого Альдал и Саора почти не разговаривали. Поздно вечером перед тем, как ложиться спать, Саора заговорила с мужем:

– Зря ты так себя ведёшь. Она ведь дорожит тобой.

 Альдал хмуро посмотрел на неё ответил:

– Эмерель допытывалась до меня и хотела получить ответ. Она его получила.
– Это жестоко.
– Со мной тоже поступали жестоко.

 Саора фыркнула и поморщилась.

– И что же теперь, на дочери отыгрываться?
– Давай закроем эту тему.
– Конечно, закроем, теперь-то ты больше не хочешь уйти отсюда, надо показать, что ты с остальными заодно.
– Саора!
– А что, я не права? Да только вот взмахом руки цвет волос не изменить!
– Неужели? А ты разве не советовала Эмерель использовать ферацинкторию? Почему она не могла поступить так же, как и ты?

 Саора сверкнула глазами на мужа.

– Потому что она не я. Потому, что у неё больше смелости… и больше поддержки.
– И очень жаль! – Альдал вышел из спальни. Слова про поддержку он воспринял болезненно, потому что не только Эмерель была смелее, но и Дахас. Эту ночь они провели отдельно друг от друга.

 Эмерель думала, что после разговора с отцом она не сможет найти себе места, но неожиданно для себя самой она была спокойна и даже безразлична. Наступила определённость. Эмерель больше не строит фантазий ни по отношению к отцу, ни по отношению к кому-либо ещё. Появилось даже некое ощущение освобождения: не нужно никого ни в чём убеждать и никому ничего доказывать. Пусть люди думают, что им угодно, а она останется при своём мнении.

 Болезни и голод так и не наступили, а река мирно текла, по-прежнему принося пропитание. Люди смирились, что по соседству с ними живёт рыжеволосый мальчик. Семью Эмерель часто навещала её подруга. У Танойи была дочь возрастом чуть старше Яра. Они проводили много времени вместе, и Эмерель радовалась, что её сыну не одиноко. Эмерель и Дахас долго боялись отпускать сына куда-то одного, но Яр убеждал родителей, что у них нет причин для беспокойства. Илай всегда присоединялась к нему и обещала, что не оставит его без помощи в случае неурядицы. Эмерель и Дахас понимали, что когда-нибудь они не смогут его удержать, и согласились. В очередной день, когда Яр ушёл на прогулку с друзьями, Эмерель услышала приглушённые голоса, доносившиеся из комнаты сына. Она была удивлена, потому что Яр домой ещё не возвращался. Открыв дверь, Эмерель увидела, как Илай наносит на кровоточащую щёку Яра какую-то смесь тёмно-зелёного цвета, а Хенль и Дара перевязывают его правую кисть.

– Что случилось? Что произошло, Яр?! – Эмерель кинулась к сыну, – Кто тебя избил?
– Мама, меня не избили, – упрямо протянул Яр, – у нас произошла небольшая стычка.
– Я прошу тебя, скажи правду.
– Я и говорю правду.

 В комнату вошёл Дахас, подозрительно спокойный. Он размотал криво наложенную повязку на руке сына и отправил детей во двор смывать с себя кровь. Сам же направился в кладовку, где хранились лекарства. Эмерель последовала за ним.

– Дахас, тебе что-то известно?
– Да. Иреш сказал мне, что Яра и Илай подкараулил Морон со своими друзьями. Они ждали их у дороги рядом с белыми пещерами, а потом напали.
– А что же Иреш? Стоял и смотрел? – с осуждением спросила Эмерель.
– Родная моя, Иреш не мог им помочь. Он был на Ветряном холме и даже не докричался бы до них. Яру повезло, что Дара и Хенль шли туда же. А может, они все вместе собирались там встретиться.
– Я понять не могу, что же плохого им сделал наш сын?!
– Я ничего им не сделал, мама. Они просто считают, что я убогий. Что я не могу иметь друзей, да и вообще жить здесь со всеми остальными. Я ни на кого не нападал первым. Я защищал себя и Илай и не сделал ничего, за что вам было бы стыдно.

 Яр стоял в дверном проёме, сжимая разбитой рукой лоскут ткани. Эмерель и Дахас молчали, не зная, что ответить. Яр уже не маленький и многое понимает. Лучи Солнца пронзили оконное стекло и упали на голову Яра, зажигая его рыжие волосы огнём. Родители переглянулись, вспомнив тот вечер много лет назад, когда ещё маленький Яр сидел у камина и играл с тряпичной кошкой.

– Не ругайте его! – разрезал тишину возглас. В коридор ворвалась Илай и встала рядом с Яром, – Они первые начали драку!
– Милая, мы не ругаем его. Мы вам верим, – ответила Эмерель, ещё больше проникшись теплотой к девочке.
– Ты всё правильно сделал, Яр, – коротко ответил отец, и, стараясь скрыть волнение, загремел коробкой с какими-то склянками, – Надо перевязать твою рану.

 Пришло время Яру отправляться на свою первую охоту. В день посвящения Дахас и Яр, взяв всё необходимое, отправились к месту сбора перед лесом. Едва фигуры отца и сына стали различимы, гомон бодрых голосов соседей умолк. Новоприбывшие поприветствовали всех, а затем Дахас спросил:

– Мы ждём ещё кого-нибудь?
– Послушай, Дахас, ты мог бы прийти один, – услышал он голос из толпы.
– Что это значит? – Дахас обвёл взглядом всех поочерёдно, – Вы до сих пор верите в проклятие? Или как его там называют… пророчество?
– Нет, Дахас, мы уже поняли, что твой сын не предвестник бед, но всё же он не такой, как мы.
– Почему же не такой? Мой сын, – сделал ударения Дахас, – принадлежит к нашему племени, работает вместе с нами и, согласно обычаям, готовится провести сегодня свою первую охоту.
– Не уверен, что он сможет охотиться так же, как и мы.
– Морон! – гневно одёрнул сына Ренль.
– Он верно говорит. У Яра, наверное, даже нет способностей, – встрял его брат.
– А у тебя есть? – в упор посмотрел на него Дахас, – ты, наверное, сразу умельцем родился?
– Отец, – вмешался в разговор Яр, – не нужно ссориться. Ты не сможешь их переубедить, они слишком боятся.
– Следи за своими словами! – теперь самолюбие Ренля оказалось под ударом.
– Это правда, – уже спокойней сказал Дахас, – вы противоборствуете, потому что боитесь.
– Дахас, он другой, – едва слышно ответил Иреш. Он не хотел обидеть ни Дахаса, ни Яра, но он должен был это сказать, пока спор не дошёл до драки. Кое-что Иреш всё-таки понимал: присутствию Яра противятся не из-за страха, а потому, что непременно нужно найти человека, на котором можно выместить злость. А Яр – это именно тот человек. В его рыжих волосах не было ничего плохого, но именно они выделяли его среди других.

 Дахас почувствовал, как что-то сдавливает его горло. Он попытался сглотнуть слюну, но спазм не дал этого сделать. Дахас испугался, что может заплакать от обиды, как маленький ребёнок. Яр, сжав рукой плечо отца, вернул его в реальность. Дахас шумно выдохнул и кивнул головой сыну. Они молча покинули место сбора.
Отец и сын шли по дороге. Дахас, чуть обгоняя, следовал впереди.

– Постой! Нам направо, – воскликнул Яр, подумав, что отец сильно расстроился и потому перестал следить за дорогой.
– Нет, Яр, идём, я тебе кое-что покажу.

 Яр не стал ничего спрашивать, удивлённый таинственным тоном отца, и молча последовал за ним. Они пересекли границы селения и вышли к обрыву, вниз по которому вилась еле различимая тропинка. Она доходила до ручья, шум которого было не услышать, пока не спустишься совсем близко. В сотне метров от него начинался густой лес.

– А мы разве можем уходить так далеко?

 Дахас обернулся к нему с улыбкой:

– Не волнуйся, идём, – отец выглядел так, будто успел забыть неприятный случай, произошедший на поляне.

 Яру передалось настроение отца, и он, вмиг забыв о неудавшейся охоте, стал строить одно предположение за другим. Так куда же они идут? Лес принял в холодные объятия Дахаса и Яра. Его мягкая тишина обволакивала со всех сторон. Даже трава под ногами путников не смела нарушать этот покой. Постепенно она сменилась мхом. Ступив на него, Яр ощутил себя в невесомости: с каждый шагом он проваливался в мягкую подушку, лежащую  под ногами. Разнообразие мхов образовывало яркий ковёр, раскинувшийся  по лесу. Он был украшен кустами ягод и россыпью цветов. Казалось, тут можно провалиться под землю. Ноги Яра и Дахаса оставляли после себя глубокие следы, по периметру которых можно было заметить мягкую чёрную землю. Где-то высоко ухали птицы, но не выдавали себя, таясь в густой кроне. По мере удаления в чащу можно было явственней слышать шум воды.

– Отец, что это?
– Наше тайное место. Наше с твоей мамой.

 По лестнице из камней бежал водопад. Его чёрная вода, ударяясь о порожки, приобретала янтарный цвет, словно в неё пролили гречишный мёд. Водопад дышал, как человек в морозный день: из его потока вырывался белый пар, а затем таял, сливаясь с воздухом. Сбежав по порогам вниз, вода собиралась в чашу, окружённую зарослями из папоротника, и не издавала ни звука, становясь безмолвным чёрным зеркалом.

– Это самое прекрасное, что я когда-либо видел в жизни! – восхищённо сказал Яр.
– Уверен? – хитро полуулыбнулся Дахас и посмотрел на сына.

 Яр насторожился, первым делом подумав об Илай. Неужели он чем-то выдал себя? Да нет, глупости, отец мог иметь в виду что угодно. Вряд ли он догадывается.

– Мы с Эмерель часто приходили сюда, чтобы побыть вдвоём, – тихо произнёс Дахас, словно разговаривая сам с собой. Он ещё никогда не называл маму по имени в разговоре с Яром, – здесь можно было не бояться косых взглядов и любопытных носов. А ещё глупых вопросов. Как это невыносимо, когда лезут в душу.
– Папа, – Яр был растроган словами Дахаса. Ему и в голову никогда не приходила мысль, что его отца могут задеть чьи-то слова. А может, он этого просто не замечал? Перед глазами Яра всплыла сегодняшняя картина. Там, у леса, ему не показалось, что он видел слёзы в глазах отца. Ему было обидно за сына. Дахас порывисто обернулся к Яру и обнял его своими сильными руками, словно хотел защитить от всех бед и напастей.
– Сынок, – нежно произнёс Дахас, – никто, кроме тебя, не знает предела твоих возможностей. Никогда не позволяй другим заставить тебя сомневаться в своих силах. И помни, что мы с мамой очень любим тебя.

 Глаза Яра превратились в два маленьких водопада. Он задержал дыхание, чтобы немного унять сердцебиение. В тот же день у Яра было посвящение в охотники. Только не то традиционное, а устроенное специально его родителями. Эмерель и Дахас не могли оставить сына без праздника.

 «Почему именно я?» – часто задавался вопросом Яр. Он представлял себя с чёрными волосами, подходя к зеркалу. Почему бы им не взять и не потемнеть? Тогда бы его жизнь стала спокойней. Яр мог бы уходить на охоту вместе со всеми, мог бы гулять, где вздумается, и мог бы рассказать Илай обо всём, что у него на сердце, не боясь осуждения со стороны и не ставя под угрозу её саму. Яр без конца мучил себя этими мыслями и не мог решить, как ему жить дальше. Он всё чаще и чаще подходил к зеркалу и смотрел на своё отражение. У Яра было лезвие, которым он сбривал пробивавшуюся бороду. Поздно вечером, убедившись, что родители уже спят, он вернулся в комнату и, снова встав перед зеркалом, стал срезать под корень свои рыжие волосы. Яр царапал кожу, его лицо, шея и руки были в крови, но он и не думал останавливаться. Когда дело было сделано, Яр снова попытался представить себя с другим цветом волос, но мешали брови, такие же раздражающе рыжие. Он побоялся их сбривать, потому что тогда он будет выглядеть совсем уродливо. Яр беззвучно заплакал и вышел во двор. Он умылся холодной водой из бочки и смыл с себя кровь. Вернувшись в комнату, он погасил свет и лёг в постель. Сон подступал издевательски медленно. Вскоре Яр перестал понимать, спит он или до сих пор находится в сознании. После этого наступила темнота, и Яр отпустил все свои мысли.

 Свет взошедшего Солнца щипал веки. Яр открыл глаза, не обрадовавшись новому дню, словно вчерашний ещё не отпустил его. Он хотел подняться с постели, но вспомнил, что вчера из его ран шла кровь, и наволочка могла приклеиться к голове. Яр осторожно приподнял голову, не почувствовав ничего, а потом с подозрением посмотрел на подушку: на ней не было ни следа крови. Юноша дотронулся до своей головы и отдёрнул руку, затем вскочил с кровати и метнулся к зеркалу. Огненные волосы росли на его голове как ни в чём не бывало. Яр утратил ощущение реальности. Он ощупывал голову и не верил своим глазам. Неужели всё, что было вчера, ему приснилось? Не может быть! Яр медленно опустил глаза в пол и увидел свои сбритые волосы, местами слипшиеся от крови. Он взял их в руки и убедился, что глаза его не обманывают. «А может, я и вправду проклят?» – подумал Яр. Наверное, проклятие состоит в том, что несчастья случаются не с другими людьми, а с самим Яром. Но, как бы то ни было, о том, что произошло здесь вчера, никто не должен знать. Яр умыл лицо и оделся. После этого он взял свой гребень и стал расчёсывать ненавистные волосы. Проводя им по затылку, юноша почувствовал, что гребень во что-то упирается. Яр дотронулся до того места рукой и нащупал объёмный рубец, не заросший волосами. Он вспомнил, как вчера он неосторожно рассчитал взмах лезвия и глубоко поранил кожу в этом месте. Значит, всё зажило за одну ночь.

 Перед Яром всплывали воспоминания из детства. Однажды к ним в селение пришла женщина из чужих земель. По её внешности нельзя было понять, сколько ей лет. Волосы серебристо-серого цвета, удивительно длинные и густые, она заплетала в три перевёрнутые косы. Её тёмно-карие, почти чёрные глаза вызывали удивление и даже страх у светлоглазого большинства жителей селения. Золотисто-коричневая кожа на шее и руках вплоть до самых кистей и пальцев была покрыта непонятными чёрными рисунками. Они напоминали растения и стаи птиц. Маленький Яр думал, что рисунки смоются водой, но женщина не единожды спускалась за ней к реке, а рисунки так и оставались неповреждёнными. Кто-то из детей спросил, слышала ли она что-нибудь о людях из народа огня, легенды о которых рассказывали и пересказывали на свой лад взрослые перед тем, как уложить их спать. Женщина сложила перед собой руки в замок и, понизив голос, сказала:

– Я знала одного человека из этого народа, мы виделись очень много лет назад. Он искал страну, где живут счастливые люди. Мы долго следовали по одному пути. За это время он многое рассказал о себе. И волосы у него были рыжего цвета, совсем такие, как у тебя, – сказала женщина, обратившись к Яру.

– Чтобы найти огненных людей, – продолжила она, – нужно идти туда, где начинает свой путь Солнце, – она указала рукой на растущую луну, появившуюся в ранних сумерках. Яр заметил, что полукруг висит над холмами, откуда обычно утром показывается Солнце.

 К большому сожалению Яра, сказочная странница пробыла в селении недолго: как посчитали старшины, она наводила смуту в умах людей своими повествованиями о путешествиях, поэтому её настойчиво попросили уйти. Хоть Яр и был маленьким, он запомнил чудесные рассказы той женщины и её диковинное имя – Клидиниос.

 Рассказ об огненном племени часто беспокоил Яра. Его преследовала мысль: а что, если он сам принадлежит к племени огня? Но как же тогда он мог родиться в обычной семье? А может быть, это не его настоящая семья вовсе. От этого предположения Яру становилось не по себе. Нет, он бы не захотел для себя других родителей. Но он хочет знать правду. Значит, Яр последует за Солнцем. Он уйдёт сейчас, пока не сошёл с ума от неопределённости. Родители не поймут, как бы он их ни убеждал. Это будет для них слишком тяжело. Но Илай должна знать. Если он уйдёт, ничего не сказав ей, это будет предательством. Они встретились вечером, когда Солнце уже слилось с горизонтом. Яр и Илай отправились к лесному водопаду и чёрной чаше озера. Илай была в восторге, когда увидела это место. Яр не попросит Илай уйти вместе с ним, оставить родных и друзей, сорваться в неизвестность, потому что он любит её и не сможет просить о такой жертве.

 «Я всё понимаю. Если ты уверен, что тебе это поможет, то иди. Я желаю тебе найти ответы и вернуться невредимым. Ты часть моей души, Яр, и тебе всегда будет место в моей жизни», – так ответила Илай.

 В селение они возвращались молча и расстались у дома Илай. Яр взошёл на холм, обернулся, чтобы ещё раз увидеть её. Юноша приложил руку к груди, а затем поднял над головой. Илай сделала то же самое. Когда девушка осталась одна, ватные ноги перестали её держать. Она упала коленями в траву и зарыдала.

 В ночь перед уходом Яр не мог спать. Момент, когда он покинет дом с первым проблеском утренних сумерек, казался ему отвратительно страшным. Но если он останется, то ничего не сможет поменять в своей жизни. Когда Яр вышел за порог дома, его трясло до тошноты. Но на удивление, как только юноша покинул селение, ему стало безумно легко – вместо проблемы, мучившей его, появилась цель. Он должен найти народ огня.

 Яр не считал ни дни, ни недели, ни месяцы своего путешествия. Если нужно всего лишь следовать за Солнцем, то рано или поздно он придёт к своей цели. Новые земли мало отличались от его родных мест, поэтому Яр без труда добывал себе пропитание. Ночевал он на деревьях, привязывая себя к стволу верёвкой. Поначалу его мучило неудобство и сырой ночной воздух, но постепенно он привык и к этому. Яр обрёл некое ощущение свободы: бетонной плиты, которая сдавливала его крылья, больше нет. Он заметил, как сильно отросли его волосы и борода. Можно было бы её сбрить, но она здорово защищала лицо от ветра. В его селении бороду носили только старшины. Интересно, почему остальные мужчины не делали так же?

 Наконец, пейзаж преобразился: на смену холмам и лесам пришли равнины и невысокие горы. Спать на редко встречающихся маленьких скрюченных деревьях было почти невозможно, поэтому однажды Яр решил подняться на гору. Он обнаружил большую пещеру с ровной площадкой перед ней. Ночь обещала быть спокойной и тёплой, поэтому он улёгся спать у самого входа. Сон не заставил себя ждать. Сквозь полутьму Яр чувствовал лёгкое пощипывание по всему телу. Он открыл глаза. Над юношей висело ярко-голубое небо, и было так светло, словно уже настал полдень.

– Доброе утро! – услышал Яр голос, раздавшийся из ниоткуда.
– Кто здесь?! – воскликнул Яр, испуганно вскочив.
– Да вот же я! Здесь! – отозвался голос.

 Яр поднял голову наверх. Прямо ему в глаза, улыбаясь, смотрело Солнце. Хохотнув, оно сказало:

– Заметил-таки наконец!
– Значит, ты… – Яр не знал, какие слова подобрать.
– Умею говорить? Да, это так. И я уже давно разговариваю с людьми, только они не хотят меня слышать. Как ты здесь оказался?
– Меня зовут Яр. Я пришёл в эти земли, чтобы найти народ огня. Я знаю, что нужно следовать в ту сторону, где Солнце… где ты начинаешь свой путь. Но теперь я не уверен, что у меня это получится, ведь за несколько месяцев я не встретил не только людей из племени огня, но и вообще кого-либо из людей.
– Неужели ты отбился от своих?
– Что ты хочешь этим сказать?
– Посмотри на свои волосы! У всех людей из племени огня они горят так же ярко.
– Не может быть, – изумлённо сказал Яр, – Ты знаешь, где они живут? Ты можешь указать дорогу?
– Я могу не только указать дорогу, но и доставить тебя прямо к ним!

 Яр, обрадовавшись, протянул руки к Солнцу:

– Помоги мне! Я буду так тебе благодарен!

 Солнце добродушно улыбнулось, а Яра подхватил поток воздуха и поднял вверх. Он понёс его вслед за Солнцем на запад. Несколько часов они летели вместе, приводя новый день на просыпающиеся земли. Наконец Солнце остановилось над холмом. Поток ветра опустил Яра на землю, и Солнце сказало Яру:

– А вот и племя, которое ты искал.

Яр пригляделся получше и не поверил своим глазам – это было его родное селение.

– Ты, наверное, ошиблось, Солнце, здесь нет ни одного человека с таким же цветом волос, как у меня. Я жил здесь восемнадцать лет и точно это знаю.

 Солнце подкатилось поближе и, увидев чёрную лавину голов, снующую по всему селению, нахмурилось и стало скликать тучи. Солнце попросило их     о дожде, а затем, поднявшись над тучами, пронзило их лучами. Вода, напитанная огнём, падала на головы людей, смывая с них всю неправду. Яр поспешил за Солнцем. Когда он вошёл в селение, он увидел своих рыжеволосых соседей и родственников. Они были не удивлены – ошарашены. Все смотрели друг на друга, словно не узнавая знакомых лиц. Чёрная краска смылась с их волос и бровей. Ни один из цветов не был похож на другие. Под солнечным сиянием на ветру развевались волосы золотисто-рыжие, янтарные, бордовые, медные и сотни других цветов, для которых не придумали названий. Только сейчас люди увидели, насколько они все разные. Яр услышал знакомые голоса: с радостными криками бежали к нему отец и мать: пепельно-рыжий и медово-красный огоньки.

– Я не ошибаюсь, Яр. Те, кого ты так долго искал, всегда были рядом, но ни ты, ни они сами об этом не знали, – сказав это, Солнце улыбнулось в тысячный раз, ускользнуло на небо и понеслось в другие земли, возвещая о новом дне.

 Яр улыбнулся Солнцу в ответ и бросился навстречу родителям.

– Яр, сынок, – мама провела рукой по лицу сына, желая убедиться, что всё это происходит наяву.
– Мы хотели отправиться на твои поиски, но нас не пустили, – сказал отец, – стали угрожать и обещали выгнать из селения Таоль со всей её семьёй. Яр, пока тебя не было, она родила дочь с такими же огненными волосами. Таоль, приходившаяся родной сестрой матери Яра, стояла рядом и держала на руках полугодовалую девочку.
– Мы очень испугались, когда ты внезапно покинул нас, – сказала Таоль.
– Мама, тётя, вы до сих пор не поняли? Мы и есть народ огня! Посмотрите друг на друга! Все мы были такими с самого рождения и скрывались друг от друга! Но зачем?
 
 Яр заметил, что за спиной матери расступается толпа. К ним шёл старик с тёмно-рыжими, почти красными волосами. Он шёл с опущенной головой и плакал, стараясь сразу вытирать слёзы рукавами куртки. Яр узнал в старике своего дедушку. Он сгорбился и похудел. Альдал подошёл к ним и протянул руки, словно желая дотронуться, но не смея сделать этого.

– Прости меня, Яр, и ты прости меня, дочка. Родители не должны отрекаться от своих детей в угоду другим людям, которые думают, что знают, кому и как надо жить, – он поднял голову и посмотрел в глаза Эмерель – Ты всегда поступала по совести, и я рад, что ты не похожа на меня.

 Из всех желанных лиц Яр не видел только одного.

– А где же Илай? – обеспокоенно спросил Яр.
– Она ушла на охоту, – ответила Танойя, – ищи Илай за развилкой дорог.

 У Яра кольнуло в груди: за развилкой начинается путь к водопаду. Вряд ли Илай там охотится. Яр помчался к заветному месту. Он спустился по тропинке с обрыва, перешёл ручей и остановился перед лесом. На секунду он растерялся, подумав, что они с Илай могут разминуться. Но неужели он, пройдя тысячи километров и вернувшись домой с потоком ветра, не найдёт Илай в лесу? Яр усмехнулся самому себе и двинулся вперёд. Не дойдя нескольких метров до леса, он заметил ярко-красный огонёк, мелькающий между деревьев. Яр хотел выкрикнуть её имя, но от волнения у него пропал голос. Они встретились лицом к лицу и встали как вкопанные, не веря тому, что происходит. Илай и Яр медленно приблизились друг к другу, оба повзрослевшие, изменившиеся. Илай вытянула руку вперёд и дотронулась до груди Яра. Она почувствовала удар его сердца и вздрогнула, отдёрнув руку, как будто не ожидала этого. Яр перехватил её и смог произнести шёпотом:

– Илай…

 Они обнялись, прижимаясь друг к другу каждой клеточкой тела. Илай и Яр хотели заставить себя поверить, что они никуда не исчезнут, не потеряют друг друга и снова смогут быть вместе.

– Яр! Яр, посмотри на меня, – восторженно говорила Илай, тряся Яра за плечи, – посмотри на мои волосы!
– Я вижу, – ответил Яр, гладя её по голове.
– Я не могла в это поверить!
– И, наверное, долго не могла, – засмеялся Яр, распутывая взлохмаченные косы Илай.
– Да, они такие же, как и твои.
– Илай, – вздохнул Яр, собравшись с силами, – это наши с тобой настоящие цвета. Мы все… Мы и есть народ огня.