Браслет

Рик крепко держал Иду за руку - теперь они ходили только так.
Ида с готовностью сжимала его большую ладонь своими тонкими пальчиками и Рик каждый раз замирал от непривычных ощущений -  тепло, доверчивость и бесконечная нежность, от которой сладко сжималось сердце.
Даже когда впереди возникало какое-нибудь препятствие или приходилось идти друг за другом - он шел впереди, полуобернувшись, следя, чтобы Ида не отставала, и не отпуская ее пальцы ни на миг.

Середина лета, залитая солнцем булыжная улица, шум ветра в густой листве, тепло-тепло, даже душновато, а когда спускаешься на набережную - веет свежестью от реки, неспешно плывут прогулочные кораблики, полные людей, машущих руками тем, кто на берегу - и Ида восторженно машет в ответ, чуть подпрыгивая на месте, широко улыбаясь, а Рик сдерживается - так открыто проявлять чувства не по-мужски.

Кораблик проплывает мимо и Рик как бы невзначай обнимает Иду, которая все еще машет вслед. Она крепко прижимается к нему и Рик, заглядывая за ее плечо, видит, как вьется на ветру тонкая ткань платья - белого, в мелкие красные цветочки. Закрывает глаза, снова открывает и тает от того, что все это действительно происходит, Ида не исчезла, она рядом, и можно тайком нюхать ее волосы.

"Они расстались совсем недавно и его звали также, как тебя", напоминает себе Рик. Он делает это специально, время от времени, чтобы не раскисать, не увязнуть в Иде без остатка. Может, она просто утешается. Может, они продолжают общаться. От мысли, что Ида может обманывать, становится совсем тошно. Рик отстраняется, пытливо смотрит Иде прямо в глаза. Она улыбается, ее светлые, совсем выгоревшие на солнце волосы растрепались, и ей это идет. Ей все идет, обреченно думает Рик, потому что она самая красивая в мире. Восхитительная. Неповторимая. На нее все время хочется смотреть. Слышать ее голос, ее смех. Она как солнечный зайчик, которого удалось поймать в ладонь и теперь до смерти боишься выпустить.

Рик лишь однажды видел их общую фотографию - Тот ричард (да, именно с маленькой буквы, большего он не заслуживает) был совершенно на него не похож, и слава Богу. Заносчивый, высокомерный, сразу видно, истеричный. Чем он мог так ее привлечь, уму непостижимо. А вот была же трагедия, и на тонком запястье Иды видны шрамы - три розовые поперечные полоски, которые она неосознанно начинает тереть, когда растеряна или нервничает.  Рик ненавидел эту ее привычку, ненавидел Того ричарда, пытался успокоить себя мыслью, что со временем шрамы станут менее заметны или пропадут совсем, но знал, что они остануться навсегда. Такая кожа. Слишком тонкая. Рик мечтал как-нибудь встретить  этого мерзавца и отмутузить его хорошенько, за Иду и за себя самого, только вряд ли получится. Тот сейчас за тысячи километров отсюда. И хорошо. От греха подальше.

Пошли?

Ида вкладывает свою ладонь в его и Рик снова на мгновение замирает. Они входят в Старый город, вечереет, но по-прежнему удивительно тепло, словно массивные каменные стены вобрали в себя жар дневного солнца и теперь всю ночь будут согревать улицы, на которые уже медленно опускаются тени.

Ида ведет по стене рукой и на пальцах остается темный след. Пыль. Запах пыли, нагретого камня, готовящейся еды из открытых кафе. Оживленные нарядные люди с довольными лицами, чинно прогуливающиеся по улицам - как картинки из глянцевых журналов. Рик удивляется, насколько все стало ярче рядом с Идой. Проходил здесь сто раз, а как будто видит все впервые. Даже чужие голоса и смех не раздражают, люди кажутся такими красивыми и даже немного чувствуешь себя одним из них.

Откуда-то доносится живая музыка, такая задорная, что Ида невольно подпрыгивает и тянет Рика за собой, Рик чуть удерживает ее, но конечно, они идут туда. Небольшая толпа, ярко одетые уличные музыканты, Ла-ла-ла-ла-бамба, какие-то девчонки вовсю вихляются и подпевают, и Ида рвется к ним, тащит упирающегося Рика, смеется, двигает его руками, как бы в танце, но тщетно - Рик точно не будет дурачиться. Ну не такой он. Не любит быть в центре внимания, глупо себя при этом чувствует. Ида остается рядом с ним, хлопает в ладоши, подпевает, подталкивает Рика в бок и смеется. А Рик ждет, когда снова можно будет взять ее за руку и бродить по бесконечному лабиринту улочек - только вдвоем.

Песня заканчивается, Рик глазами спрашивает Иду - пойдем? Еще одну, просит Ида, ну пожалуйста! Уже поздно, возражает Рик, может, посидим где-нибудь, отдохнем? Хочешь поесть?

Ему почему-то нестерпимо хочется уйти. Не был ли Тот ричард уличным музыкантом? Этого Рик не знал и узнавать не собирался. Он берет Иду за руку и легонько тянет за собой. Ида вдруг упирается, отнимает руку и начинает тереть шрамы, безучастно глядя на музыкантов - те весело переговариваются, один с шипением открывает бутылку минералки. Рик закусывает губу - ну неужели она не понимает? Он на все готов, только бы всегда идти с ней за руку, видеть ее, только ее, быть рядом, а она раз - и в один миг сбегает за тысячи километров, даже не оглянувшись. Погружается в прошлое, которого больше нет - с головой, без остатка. И Рик словно перестает существовать.

Рик смотрит на несчастное Идино запястье, преувеличенно приближенное, на пальцы, трущие его, словно в замедленной съемке и все остальное неотвратимо погружается в туман, срочно нужно какое-то решение, какой-то ответ, а то все исчезнет. Я должен что-то сделать прямо сейчас, только бы она никогда больше не мучила эти шрамы.

Браслет, вдруг осеняет Рика. Ну конечно. Я подарю ей браслет. Самый красивый, самый дорогой. Безо всякого повода. Завтра же куплю и подарю. Пусть носит. И шрамы больше не будут видны.

Рик облегченно вздыхает, как будто самая серьезная проблема в его жизни разрешилась. Подхватывает Иду на руки и, хохоча, кружит на глазах у всех под очередную песню уличных музыкантов.