Роза из Одессы

        Это солнечное, июньское воскресенье,  как  и прошедшую субботу ,   Лёшка проводил  в Петергофе, в Нажнем парке. А чего не проводить то?  При добрых  коммунистах вход в парк стоял 50 копеек ( стоимость одной бутылки пива). Нынешние жадюги берут за вход в парк в несколько раз больше, а именно 750 рублей (9 бутылок пива).
     Обдуваемый прохладным ветерком с залива , он старательно фиксировал на плёнку фонтаны, скульптуры, архитектурные сооружения,  благо этого добра было в Нижнем парке  предостаточно. Сейчас он топтался около «Самсона» -- центрального фонтана парка. Он то отходил от него, чтобы зафиксировать фонтан «во весь рост» ( а рост фонтана был приличный, мощная струя била из пасти льва на высоту 20 метров), то приближался для воспроизведения скульптуры в подробностях. Позолоченные и Самсон, и лев выглядели в антураже водяных брызг очень эффектно.  И это несмотря на то, что скульптура являлась  всего лиши копией.  Оригинал был утерян в 1941 году.   

            При приближении немцев к городу, около 50 парковых скульптур было эвакуировано, а наиболее крупные «Самсон», «Нева», «Волхов»,  «Тритон» решено было закопать.   Операцию начали с «Самсона» В начале сентября 1941 года скульптуру демонтировали, погрузили в машину  и в сопровождении работников парка вывезли за город.  Там нашли укромное местечко, выкопали яму, сгрузили в неё скульптуру и засыпали яму землей.  На обратном пути машина попала под артобстрел.  Прямое попадание снаряда разнесло машину в щепки, все эвакуаторы погибли и поэтому было некому рассказать, где спрятан  Самсон. Так до сих пор никто не знает место его захоронения.  Стоящий в парке Самсон –это копия. По мнению Лешки на лицо был тот редкий случай, когда копия поучилась лучше оригинала.

     Он уже заканчивал фотографирование, когда к нему подкатила эффектная дама, явно южанка. Ленинград таких ярких брюнеток не производит. Подкатила и запела:
    -- Молодой человек, вы можете сфотографировть мою дочь на фоне фонтана?
Очевидно она приняла Лёшку за уличного фотографа.
      -- Могу. Давайте вашу дочь.
     -- Роза, -- проверещала дама, -- иди сюда. Тебя сфотографируют!
     Со скамейки под сиренями поднялась девушка. Конечно, для Лёшки который ходил «холостякам», все девушки были персиками, но эта  была не просто персик, а калированный персик. Казалось, приложи палец к её грудке и из под  пальца потечёт сладчайший сок.  Глаза – изумление, губы – сочное бордо, ну и всё остальное  -- выше среднего уровня. Загорелое тело было облачено в короткую кремовую юбочку и в голубую блузку. Обе конфекционные штучки имели хорошее наполнение.  Лёшка сделал несколько снимков,  записал адрес южан  (  мама с дочкой приехали из Одессы) ,пообещал через три дня выслать готовые снимки.

         Розина мама раскрыла сумочку и обратилась к Лёшке:
     -- Сколько мы вам должны за вашу работу?
    Лёшка широко улыбнулся:
     -- Нисколько.
    -- Как это, нисколько?!
    -- А, вот так. Примите как привет из Ленинграда.
      Лёшку распирала гордость. Ну как же. Ведь он своим поступком подтверждал мнение россиян о том, что ленинградцы – это очень порядочные люди.      Снимки получились великолепные. Он одну фотографию оставил себе, а три экземпляра запечатал в конверт и отправил  по адресу в Одессу.

    Последний учебный год пролетел мгновенно.   К весне приспела защита дипломного проекта, а там и выпуск, кортик, золотые погоны и назначение на Черноморский флот. В Севастополе Лёшку Барсукова определили командиром машинно-котельной группы на сторожевой корабль  «Ворон».  Служба у Лёшки началась очень удачно.
      Во- первых, «Ворон» стоял на ремонте в Николаеве на заводе им. 36 комиссаров,  что позволяло начинающему  механику лучше ознакомиться с материальной частью. А во-вторых, ему повезло с начальником.  Командиром БЧ-5 на «Вороне» был выпускник Дзержинки , стрший лейтенант  Женя Макаревич – черноволосый красавец, боксёр, бабник, любитель «Кокура» и отличный специалист. У Барсукова с Макаревичем быстро сложились добрые товарищеские отношения.
          
           При всём своём радужном антураже Макаревич страдал.   Он понимал, что карьеры ему на флоте не сделать. Ему дано нужно было быть каплеем, но должность  командира БЧ-5 на сторожевике была старлейская, а каплейскую должность ему не предлагали.   Два раза он пытался поступить в Академию, но его не отпускали с флота.        «Это потому, что я еврей !», -- резюмировал Женя, хотя был он полукровка: папа – еврей, мама – русская.  Однако, элементы еврейства в его крови заставляли   Женю быть предприимчивым. Он решил прямо на флоте писать диссертацию. Темой исследованья он выбрал процессы, протекающие в форсунках. Макаревич  разработал схему экспериментальной установки, Барсуков сделал чертежи деталей установки. За литр спирта  работяги выполнили все злементы установки и Женя собрал её  её в трюме котельного отделения. Эксперименты начались, когда корабль закончив ремонт, покинул завод. Что там проделывал  Женя с форсунками, Барсуков не знал, но однажды  установка вспыхнула. В трюме начался пожар. Все покинули котельное отделение, задраили входную дверь.  На верхней палубе Женя открыл станцию углекислотного пожаротушеия и рванул все шесть рычажков на баллонах с углекислотой, которая с воем пошла по трубам  в  трюм котельного отделения.    Пожар был ликвидирован.
    
     Пожар был ликвидирован – это хорошо, а станция углекислотного пожаротушения осталась без углекислоты – это плохо. Опустошённые баллоны следовало срочно зарядить. Ближайший пункт, где можно было это сделать  находился в Одессе.  Это был Одесский углекислотный завод. Бычок выбил у тыловиков машину. Моряки погрузили в кузов машину  пустые баллоны. В кузов же поместились два матроса, а Барсуков – в кабине и вороновский десант  двинулся в Одессу.     Доехали быстро.  Барсуков, заложив червонец в паспорт, выбил себе номер в гостинице, один из матросов  был одесситом и его мама с радостью приняла своего сына и его товарища, шофёр устроился в ночлежке для водил. Утором следующего дня вороновцы с машиной были на заводе. Заводчане с благосклонностью отнеслись к морякам. Уже к обеду баллоны были заряжены и можно бы  отправляться в обратный путь. Но когда ещё приведётся  побывать в Одессе?  Поэтому и Барсуков и матросы, и водитель дружно решили завтрашний день посвятить общению с Одессой.

        Уром Барсуков, предварительно заглянув в симпатичный полуподвальный кабачок,  отправился фиксировать  на плёнку одесские достопримечательности. Одесса имела три доминанты.  Ими были:     Оперный театр , бронзовый Дюк и Потёмкинская лестница  Раньше  была и четвертая доминанта --  памятник   основателям Одессы (памятник Екатерине Второй).      Он был установлен в 1900 году. Автор памятника – Юрий Дмитриенко. Он поместил Екатерину на цилиндрический постамент,     вокруг которого стояли её сподвижники:  Григорий Потёмкин, Платон Зубов, Иосиф де Рибас, Франц де Волан. В 1920 году большевики демонтировали памятник. На его месте был установлен памятник революционным матросам броненосца «Потёмкин»(1965).  Характерно, что на этом  приключения памятника Екатерине не закончились.  По решению одесских властей  в 2007   году памятник был восстановлен, благо скульптуры сподвижников царицы сохранились. Статую же Екатерины пришлось отлить заново, поскольку от оригинала уцелела только голова.  Но простояла Екатерина не долго.   В 2022 году памятник был вновь демонтирован. Как говорится:  «Бог троицу любит.»  Подождём, посмотрим.               
        Барсуков начал фотосессию с театра, который был построен в 1887 году в   стиле барокко. При наличии множества барочных прибамбасов, здание выглядело очень  эффектно. Особенно хорош был портик, увенчанный четверкой разъяренных  пантер, влекущих колесницу с Мельпоменой,  управлявшей пантерами.  Закончив съёмку, Барсуков зашёл  в кассы и купил на вечер два билета в партер. Сегодня  давали «Кармен». Второй билет он приобрел в надежде склеить в городе какую-нибудь чудачку.

          От театра наш фотограф переместился к Дюку. Памятник герцогу  (дюку) Арману де Ришелье – первому градоначальнику Одессы (1803-1814)  и генерал-губернатору Новороссии (1804-1815), был воздвигнут  одесситами в   1828 году по инициативе Александра Ланжерона, сменившего Ришелье на посту генерал-губернатора Новороссии. Автором памятника был скульптор П.Мартос, который изобразил Дюка в образе античного трибуна, облачённого  в римскую тогу.  Памятник полюбился одесситам («Наш Дюк»)и сразу же стал символом города («Где Дюк, там Одесса, где Одесса, там Дюк»).

     Проходивший мимо одессит посоветовал Барсукову:
     -- Ты взгляни на Дюка со второго люка.
    -- И что я увижу?
     -- Увидишь в складках тоги мужские гениталии.
     Сколько Барсуков не ходил вкруг памятника, он ничего срамного на нём  не обнаружил. Бросив эту затею он отправился к Потёмкинской лестнице, но не дошел. Перед лестницей, в сторонке стоял киоск, в котором сидела Роза, девушка,  которую он фотографировал  два года тому назад в Петергофе.  Это было просто удивительно.  Ему сразу же захотелось узнать, получила ли девушка фотографии. Он наклонился к окошечку:
     -- Почем билетики?
    -- Один рубль.
     Девушка его не узнала.
     -- А счастливые почём?
    Роза вступила в игру:
    -- В два раза дороже.
     -- Дайте мне на червонец счастливых билетов.
     Роза вытащила из пачки пять случайных билетов:
     -- Если не повезёт, приходите, я вам пятёрку верну.
     -- Я обязательно выиграю.
     -- Откуда вы это знаете?
    -- Так я ж ясновидящей.
     -- Ай бросьте!
     -- Доказываю.  Ваше имя Роза.
    У одесситки отпала челюсть:
   --   Откуда вы знаете?
   -- От вашей мама, когда я фотографировал вас в Петергофе. Кстати, вы поучили снимки?
    -- Да. Отличные фотографии Мама их всем показывает. Вы живёте в Одессе?
     -- Нет. Я  здесь в командировке.
    -- Всё! Лавочка закрывается.  Я вас познакомлю с Одессой. Знакомство начнём с Дерибасовской.  Улица названо в честь адмирала Иосифа де Рибаса, назначенного Екатериной главным строителем порта и города, названного  в 1795 году Одессой.

     Молодые люди отлично провели день. Ближе к вечеру Барсуков пригласил Розу на «Кармен».
После спектакля  Барсуков  позвал девушку в свой гостиничный номер распить шампанского «Золотой Дюк», но Роза  категорически отказалась. Не знал Барсуков, что в те годы в Одессе заниматься сексом на первом свидании считалось неуместным.

     На следующий день машина с вороновцами катила через степи Причерноморья в Севастополь. Барсуков сидел в кабине задумчивый. Перед глазами стоял образ Розы.  Он корил себя за пассивность. Вон Хозе ради Кармен наплевал на службу ушел с ней  в  горы. Даже в старости Барсуков сожалел об упущенном шансе, поскольку за всю оставшуюся жизнь он не встретил такого персика как Роза.