Расследование Часть 4

   После обеда Алексей ушёл в сад и, понаблюдав за пчёлами, решил поработать с рамками. Он отобрал рамки, нуждающиеся в ремонте, и те, в которых нужно натянуть проволоку для вощины. В саду Алексей сел под яблоней за стол и задумался. Из головы не выходила Марина, её рассказ о каком-то мифическом убийце. Он не поверил ни одному её слову. Алексей чувствовал, что она не хочет расследования, хочет, чтобы дело закрыли.  Хоть это и чудовищно, но Марина не хочет, чтобы нашли убийцу. И второе, что его мучило, зачем он влез в это дело. Не лучше ли будет остановиться, пока не поздно, и жить спокойно.
    Алексей успел натянуть проволоку на три рамки, когда возле стола появился сосед. Он внимательно осмотрел проделанную Алексеем работу и довольно крякнул
   — Ты Лексей, ёпкарный, молодец. Аккуратно делаешь, умеешь значитца.
   — Здорово, Василий. У отца научился, смотрел, как он делает.
   — Да…, — вздохнул Комарик, — Егор Фомич, ёпкарный, ответственный был человек, всё делал хорошо.
   Чтобы прекратить воспоминания Комарика, Алексей спросил:
   — Ты, Василий, по делу пришёл или просто так?
   — Как тебе сказать, — пробормотал Комарик, — можно сказать, что просто так, но и по делу тоже.
   — Тогда говори, что за дело?
   — Да, ёпкарный, сенокос сейчас в разгаре, сена накосил и натюковал, а убирать, ёпкарный, с поля в сарай некому. Зинуха моя, баба, ей тяжело, ёпкарный, тюки на телегу кидать. Каждый тюк под сорок килограмм будет. А Серёга ногу повредил ржавым гвоздём, теперь распухла, болит.
   — В больницу обращался? Такими вещами шутить не стоит, — заметил Алексей.
   — Обращались, — заверил Василий. — Таблеток выписали, ёпкарный, да примочек. Лексей, я, ёпкарный, заплачу, не бесплатно.
   — Василий, конечно, помогу, вопросов нет. Когда?
   — Так сегодня. Пока сухое, зелёное, ёпкарный, убрать надо под крышу, в сарай.
   — Сейчас уберу рамки и пойдём.
   — Лексей, у меня радость. — Комарик зашмыгал носом и на его глаза навернулись слёзы.
   — Ты чего плачешь, если радость? — Алексей легонько хлопнул Комарика по плечу. — Если радость, так радоваться надо, а не плакать.
   — Это я от радости, ёпкарный, реву. Сёмка скоро из госпиталя домой приедет. Наградили его, ёпкарный, Орденом мужества, сам министр обороны на грудь повесил прямо в госпитале. Вот, Лексей, какой у меня сын геройский оказался.
   — Поздравляю, Василий, и его, и тебя с такой высокой наградой. Государство зря орденами не разбрасывается, значит, заслужил Семён эту награду.
   — Меня-то, ёпкарный, за что?
   — За то, что воспитал такого геройского сына. В каких войсках воюет Семен, если не секрет?
   — Он, ёпкарный, соображает здорово в электронике, в компьютерах.  Дома, ёпкарный, когда был, сам себе беспилотник смастерил. И на СВО, ёпкарный, вроде как с беспилотниками дело имеет. Звонит, ёпкарный, редко, говорит мало.
   — Кроме школы он ещё где-то учился?
   — Колледж электромеханический закончил.
   — Всё понятно, Василий, одним словом, молодец твой Семён. Ну что, пошли сено возить.

   ***
   Окинув взглядом поле с бесчисленными тюками сена, Алексей понял, что работы хватит до самого вечера. Вскоре подъехал трактор с тележкой, в кабине которого сидел старший сын Комарика Сергей. Алексей повернулся к Комарику, стоявшему рядом.
   — Василий, ты же говорил, что Сергей ногу повредил?
   — Повредил, ёпкарный, так в тракторе сидеть и с больной ногой можно. На педали, ёпкарный, будет жать здоровой. Я в телеге стану тюки от тебя принимать да складывать, а ты, Лексей, ёпкарный, будешь их по полю собирать да мне подавать. Думаю, до ночи справимся.
   — Тогда начали, Василий, чего ждать.
   Комарик махнул Сергею рукой, показывая на лежащие вряд тюки, на ровном, хорошо выкошенном поле.
   Трактор выпустил из трубы клуб дыма и, урча, направился к лежащим на земле тюкам. Тюки действительно оказались тяжёлыми, а сено в них душистое и ароматное. Молодец Василий, всё правильно делает, думал Алексей, бросая на тележку очередной тюк. Такой ценный корм надо вовремя убрать пока не намочило дождем, и сено не почернело. Поглядывая на сосредоточенного Комарика, старательно укладывающего тюки в телеге, Алексей подумал, что физический труд на свежем воздухе облагораживает мужской организм, а уж польза от него несоизмерима с занятиями в фитнес клубе.
   С работой управились раньше, чем предполагал Алексей.
   — Верно, сказано, глаза боятся, а руки делают, — произнёс  он и предложил: — А что, мужики, может, сходим на реку, искупнёмся? Смоем трудовой пот речной водичкой?
   — Ну, ты предложил, ёпкарный, — произнёс Василий, закрывая сарай с сеном на замок. — Я уж лет десять, как не купаюсь, ёпкарный, с тех самых пор, как ревматизм подхватил. Ты уж, Лексей, ёпкарный, иди один купайся, мы с Серёгой тебе не компания. Серёга бы конечно, ёпкарный, пошёл кабы не нога. Спасибо тебе, Лексей, за работу. Ты плату, ёпкарный,  чем возьмёшь, деньгами или товаром?  Я вчера, ёпкарный,  поросёнка зарезал. Сенокос, ёпкарный, пора страдная, тяжёлая, мясо есть надо, чтобы силы были, поэтому, ёпкарный, каждый год в это время свинью колю.
    Комарик вопросительно уставился на Алексея.
   — Ничего не надо, Василий, я помог по-соседски бесплатно. Ничего не возьму.
   — Э…э…, нет, ёпкарный, так не пойдёт. Я, ёпкарный, не феодал какой-нибудь, я за работу плачу.
   Алексей, молча, пожал  Комарику руку и, махнув рукой, направился к своему дому. В саду зашёл в душевую кабину, раздевшись, постоял под струями прохладной воды, но на реку всё же решил сходить. Мать, наверное, беспокоится, потеряла меня, подумал он, снимая с верёвки полотенце и растирая им тело, надо домой зайти, да и на реку.
   В доме застал соседку Зинаиду, собравшуюся уже уходить. В кухне на столе лежал большущий кусок свежего мяса. Зинаида повернулась к Алексею и укоризненно проговорила:
   — За что же это ты нас, Алексей Егорович, обидеть хочешь? Мы люди простые,  честные, чужого не берём, в долги не лезем, но и не бедствуем, заплатить всегда найдём чем. Если ты отказываешься брать плату за такую нелёгкую работу, то значит, подаёшь сигнал, чтобы больше к тебе не обращались за помощью?
   Алексей, не ожидавший такого напора, смутился и, оглядываясь на мать, проговорил:
   — Что ты, Зинаида, никого я не хотел обидеть. Просто я считаю лишней оплату моего труда. Ничего нет особенного в том, чтобы помочь без всякой платы.
   — Ты уж извини, Алексей, но мы так не считаем. Не берёшь деньги, тогда я принесла вот продукцию. Мясо свежее, не очень жирное, кушайте на здоровье, и извиняйте коли что.
   — Спасибо вам с Василием, хорошо, если так, то конечно возьмём. — Алексей проводил Зинаиду до двери. — Не обижайтесь, пожалуйста, я хотел как лучше. Обращайтесь если помощь, какая потребуется.
  Вернувшись на кухню, где Анна Степановна начала разделывать мясо, сортируя, что на суп, а что на котлеты, Алексей, глядя на неё,  с грустью произнёс:
   — Думал, как лучше, а получилось, как всегда. Разве бескорыстно уже нельзя помогать? Я помню другие отношения между людьми, особенно в деревне.
   Анна Степановна улыбнулась.
   — Сейчас другое время, сынок. Люди привыкли за всё платить и за всё плату брать. Раньше люди жили беднее, денег у народа не было, в деревне особенно. Помогали друг другу бескорыстно, что называется, всем миром, хоть баню срубить, хоть дом поставить. Теперь другое время, за всё платить привыкли, а денег нет, в банк идут, заём берут….
   — Ну ладно, всё понятно. Пойду на речку схожу, может, искупаюсь.
   — Сынок, а не поздно купаться? — встревожилась Анна Степановна. — жары нет, вечер наступил.
   — Мам, прогуляться то я могу? На реку посмотрю, не плывут ли пароходы?
   — Какие пароходы? — засмеялась Анна Степановна. — Мы все уже забыли, когда они тут ходили. Реку забросили, не чистят, обмелела вся наша река. Пароходы видим только в телевизоре.
   — Ладно, мам, я пошёл.
   — А ты знаешь, младшего сына у Зинаиды с Василием орденом мужества наградили, скоро на побывку домой приедет.
   — Знаю, Василий говорил.

    8.

   На улице действительно стало заметно прохладней, купаться расхотелось, но речку Алексей всё же решил проведать. Он остановился у калитки, размышляя, как лучше пройти к реке, по улице вдоль домов, или по тропинке за огородами. Мимо проходили редкие прохожие, здоровались, проехали два велосипедиста и два мотоциклиста.
   Алексей заметил как к дому Виктора, расположенного через пять домов от дома Алексея, свернула женщина. Странно, подумал Алексей, Виктор уже пять дней, как уехал, в доме никого нет и, что делать женщине вечером в чужом, пустом палисаднике. Любопытство взяло верх, и Алексей медленно направился по тропинке, проложенной вдоль домов, рядом с проезжей частью дороги. Калитка оказалась открытой, дверь в коридор дома тоже распахнутой. Может Виктор вернулся, подумал Алексей и решил зайти.
   
     С Виктором, другом Николая, Алексей познакомился полгода назад, как только тот вернулся с сибирских заработков.  Фаина Степановна своего сына так и не дождалась. Оказалось, что у неё было очень больное сердце. После того, как Николай по настоянию Татьяны Ивановны перешёл жить  в дом жены, Фаина Степановна сильно сдала. Она решила, что жить теперь ей не для кого, никому она не нужна, а значит и жить не стоит. От сына по-прежнему не было никаких известий, и Фаина Степановна решила, что Виктор бесследно сгинул, и нет его в живых. Она и к гадалке ходила, и к провидице Николай её возил, и они обе сказали, что в живых её сына нет. Наверное, поэтому на болезнь она перестала обращать внимания, решила, будь что будет, сколько поживёт и хватит. Николаю, который настаивал на госпитализации, однажды сказала:
    — Николаша, зачем зря небо коптить, людям досажать…? У всех своя жизнь, кому нужен старый, больной человек? Не уговаривай, в больницу не поеду, дома полежу, каплей попью и хватит.
     Не раз приходила и Марина, уговаривала, звала жить к себе, на что Фаина Степановна сказала:
    — С вами мать твоя живёт с несахарным характером, да ещё я стану жить хворая. Вы хОдите ко мне, помогаете и спасибо. Помирать буду в своём доме. Я чувствую, что хоть лечись, хоть не лечись, долго не проживу.

     Виктор приехал через год после смерти матери. За домом  присматривал Николай. Верил ли Николай, что Виктор жив, он не говорил, просто следил за домом и территорией вокруг дома в память о Фаине Степановне, которая много хорошего для него сделала. Ухаживал и за её могилой, поставил памятник в виде мраморного креста, как просила Фаина Степановна.

 Алексей уже стоял на крыльце, когда из дома послышался знакомый женский голос. Окно, возле которого стояла женщина, было открыто, поэтому хорошо слышалось каждое её слово. Находившиеся в доме люди не заметили, как Алексей поднялся на крыльцо, поэтому, не стесняясь, выражали свои чувства. Женщина, а по голосу это была Марина, сквозь слёзы говорила, как ей не хватает Виктора, его поддержки, как она рада, что он вернулся. Мужчина, а по голосу это был Виктор, сдержанно успокаивал, и неожиданно тихо сообщил, что идёт по контракту на СВО.
   — Как на СВО, а я? — воскликнула Марина. — Я ещё не сказала тебе, что у нас с тобой будет ребёнок. Сколько лет прожили с Николаем, не могла забеременеть, а от тебя сразу.
   Алексей слушал, не веря своим ушам. Неожиданно став свидетелем чужой тайны, он тихо сошёл с крыльца и повернул в огород. Там вышел на тропинку, по которой прошёл к реке. В голове роились мысли, как пчёлы, и главная, что кругом ложь и обман.  Как такое может быть, что лучший друг Николая любовник его жены, и сам Николай завёл себе любовницу. Зачем так жить, думал Алексей, не проще ли было развестись и  по новому строить свои жизни. Так нет, надо всё запутать, замазать ложью и кровью, зачем? Алексей уже не сомневался, что Николая убила Марина, только не понимал зачем? Если из-за его измены, так она и сама не без греха. И как можно убить человека, который с неё пылинки сдувал?

   ***
   Появившаяся из-за молодого подлеска река, на некоторое время отвлекла Алексея от мрачных мыслей. Медленно текущие струи воды успокаивали и  настраивали на лирический лад. Глядя на зелёные берега, на плавно набегающие волны, мысли Алексея обрели стройность. Он неожиданно подумал, зачем ломать голову и что-то придумывать, надо серьёзно поговорить с Мариной.  В любом случае она знает что-то важное про убийство мужа, но почему-то молчит.
    Неожиданно из-за кустов ивняка, местами спускающихся прямо к воде, вышла девушка. Она медленно приближалась к Алексею, держа в руках что-то наподобие журнала. Когда она подошла ближе, Алексей рассмотрел в её руках альбом для рисования. Незнакомка поздоровалась и хотела пройти мимо, но Алексей доброжелательно спросил, кивнув на альбом:
   — Рисовали природу?
   Девушка остановилась и приветливо улыбнулась.
   — С детства люблю рисовать, — проговорила она, повернувшись к реке. — Здесь природа красивая, особенно река с её пушистыми берегами, а ещё закат, такой малиновый, так и просится на холст. Я рисую карандашом, а вернее, делаю наброски.
    — Посмотреть можно? — спросил Алексей, рассматривая девушку.
   — Конечно можно, вот…, — и она протянула ему альбом. — Ничего особенного, рисую, как умею.
    Алексей перелистывал страницы, отмечая разнообразную тематику рисунков. Тут и природа, и животные и, конечно, наброски портретов людей. Возвращая альбом хозяйке, Алексей поинтересовался:
   — На отдыхе здесь или в гостях?
   — Девушка снова засмеялась.
   — Почему сразу на отдыхе? Я что, на уставшую похожа?
   — Так, слегка, — пожал плечами Алексей.
   —  С недавних пор я работаю здесь стоматологом.
   — Здорово! Тогда давайте знакомиться. Я – Алексей, — он протянул девушке руку.
   — А я Анастасия. Извините, я, пожалуй, пойду, скоро темнеть начнёт.
      Она махнула рукой на прощанье и быстро скрылась за поворотом к посёлку.

***
    На реке было тихо и пусто, вечер вот-вот должен уступить место ночи. Алексей решил, что и ему пора домой. Он поднялся с мягкой травы устилавшей крутой, высокий берег и медленно направился в посёлок. Вышел на центральную улицу вокурат возле местного Дома культуры. Темнело быстро,  но уличные фонари ещё не включились. В Доме культуры, было шумно и весело. Из его дверей вышла женщина и стала осторожно спускаться по крутым ступенькам. Алексей узнал Викторию и, остановившись, поздоровался. Виктория узнала Алексея, ответила кивком, и хотела было, молча, пройти мимо, но остановилась и повернулась к нему.
   — Вы меня караулите?
   Алексей немного удивился вопросу.
   — Нет, не караулю. Просто иду с реки, а тут вы как раз вышли. Зачем мне вас караулить?
   — Мне сейчас проходу не дают в связи со смертью Николая. Хоть из посёлка уезжать….
   — Зачем же сразу уезжать? Следствие разберётся, виновного найдут и всё встанет на свои места.
   — Вы думаете, найдут? — Виктория с надеждой уставилась на Алексея.
   — Конечно, найдут, обязательно, даже не сомневайтесь.
   — Тогда зачем ко мне чуть не каждый день следователь ходит? Меня подозревают что ли? Так я не убивала Николая. Вот вы подумайте, зачем мне идти к нему ночью домой, чтобы убить, тем более, что он сам той ночью ко мне приходил.
   — Виктория, зачем он к вам приходил? ;— Алексей решил не упускать случай, чтобы хоть что-то узнать.
   — Алексей, мне здесь поворачивать вот в этот проулок, я живу на той улице.
   — Я провожу вас, можно?
      Виктория кивнула. На улице зажглись фонари, а проулок, в который надо было сворачивать, не освещался, и сейчас в нём было достаточно темно. Виктория пожаловалась:
   — Сколько раз обращались в администрацию, чтобы повесили фонарь. Каждый раз обещают, но воз и ныне там. Сейчас вечер и уже темно, а ночью вообще темнотища.
   Алексей соглашался и кивал головой, а когда они вышли на освещённую улицу, вновь задал свой вопрос:
   — Все-таки скажите, Виктория,  зачем к вам приходил Николай в тот день глубокой ночью?
   Женщина, погружённая в свои переживания, не заметила слово «глубокой»  и воскликнула:
   — Да всё Ромка.
   — Какой Ромка?
   — Роман Круглов. Видите ли, мы с ним некоторое время встречались. Он настаивал, чтобы мы поженились, даже с женой развёлся, а я не хотела. Я ему сразу сказала, что ничего у нас не получится. Он не тот человек, который мне нужен.
   — А ребёнок от него? — Алексей окинул взглядом заметно округлившуюся фигуру Виктории. Она глубоко вздохнула.
   — Нет, от Николая. С Ромкой у нас платонические отношения были, ну или почти платонические. Близкие отношения были два или три раза в самом начале. Но…, как бы это сказать, он с некими странностями. В общем, секс с ним мне не понравился, и я ему об этом сказала.
   — И он что, всё равно к вам ездил?
   — Да, мотался почти каждый выходной, говорил, что сильно любит меня. Я его даже бояться  начала. Его навязчивость была нездоровой.
   — А Николай…?
   — Николай хороший, добрый, нежный, такой, какой мне нужен.
   Алексей даже не подозревал, что может вызвать у женщины такое откровение. А Виктория говорила и говорила на все лады, расхваливая Николая.
   — В тот роковой день Ромка приехал и устроил скандал. Обвинил меня, в разводе с женой, что жизнь свою испортил по моей вине, заявил, что нарушит себя, если я не стану с ним жить.
   — Действительно, с ним не всё понятно, — проговорил Алексей. Он не знал о вашей беременности?
   — Узнал. Я ему сказала, что жду ребёнка от другого мужчины, что у нас большие планы на будущее, что мужчина мне нравится, ну и так далее. Он не верил, что ребёнок не от него, не верил, что у меня кто-то есть. Вот и в тот его приезд я ему опять сказала об этом, потребовала, чтобы он прекратил свои визиты ко мне, так он, можно сказать, взбесился. Я думала, он меня прибьёт.
   — Он не знал, с кем вы встречаетесь?
   Виктория согласно кивнула.
   — Он не верил, что я встречаюсь с другим мужчиной. Говорю вам, он странный.
   — Да уж, Виктория, выбрали вы ухажера себе на голову. Если он странный, что же вы с ним сразу не расстались?
   Виктория остановилась и удивлённо уставилась на Алексея, отчего её круглые глаза стали похожи на два тёмных озерца.
   — Я же вам объясняю, что от него не просто отделаться. Он не понимает простых русских слов, и пожаловаться на него некому, не в полицию же, на самом деле, идти? Близкого человека кроме Зинаиды Степановны у меня здесь нет. Я с ней иногда советуюсь, если уж совсем невмоготу.
   — Зачем он к Николаю ходил?
   — Я точно не знаю зачем, он мне не говорил. Вечером, когда я назвала имя Николая Горохова, он сорвался с места и побежал к нему. Примерно через полчаса вернулся, молча, взял свой рюкзак и ушёл, как позже выяснилось, к Зинаиде Степановне.
   — Он поздно ночью ходил на встречу с Николаем…?
   — Нет, не поздно, вечером, примерно, как сейчас или может даже раньше. — Подумав, Виктория добавила: — Ещё светло было.
   — Спасибо, Виктория, за откровенность, всё грустно и печально. Примите мои соболезнования. Пол ребёнка известен?
   — Мальчик.
   — Здорово! Имя придумали?
   — Назову Николаем в честь отца.
   — Правильно. Родственники где-то есть?
   — В городе мама живёт. Уйду в декрет и уеду к ней. Меня здесь ничто не держит.
   — Наверное, это правильно. Кто ещё поддержит, если не мама.
   — Мы уже пришли, — показала Виктория на дом в окружении вишнёвых деревьев. — Нынче вишни будет много, компоту можно будет наварить.
   — Здесь на частной квартире живёте? — поинтересовался Алексей, рассматривая небольшой аккуратный домик, освещённый фонарём на рядом стоящем столбе.
   — Нет, это дом бабушки, она сейчас с мамой в городе живёт. Там удобства, а здесь их нет. Она человек пожилой, ноги больные, а здесь даже туалет во дворе.
   — Ещё один вопрос, Виктория, чуть не забыл. Когда Николай собирался рассказать жене о вас? Вы же собирались с ним жить вместе?
   Виктория глубоко вздохнула и печально произнесла:
   — Надо было знать Николая. Каждый день собирался рассказать Марине и не мог, всё откладывал. Боялся ранить, травмировать её психику. Когда в ту роковую ночь пришёл, был грустный почему-то и твёрдо пообещал, что утром всё расскажет жене. Он недолго пробыл, поздно уже было, я спала, когда он пришёл. Сейчас впечатление такое, что он прощаться приходил, словно чувствовал, что с ним произойдёт.
   — Ещё вопрос. А жить вы с ним, где собирались, здесь или в городе?
   Виктория удивлённо посмотрела на Алексея и засмеялась.
   — А мы этот вопрос вообще не обсуждали. И так было понятно, что здесь. Куда бы он уехал от своей фабрики? Фабрика-то его собственность.
    Теперь настало время удивляться Алексею. Он не знал, что фабрика принадлежала Николаю.
   — Ну, что же, удачи вам, Виктория, чтобы всё у вас было хорошо.
   Виктория кивнула и направилась к дому. Алексей дождался, когда за ней закроется дверь в коридор и, не спеша, пошёл дальше по пустой улице. Ночь разогнала всех по домам, окна которых были ярко освещены. За каждым шла своя частная жизнь.

    Алексею стало грустно. Чужая драматическая ситуация заставила задуматься о себе. За свои сорок лет он не только учился и воевал. У него тоже, как у всех, была личная жизнь, была любовь, строил планы на будущее, семью, но всё как-то резко оборвалось с его последним ранением. Врачи тогда вынесли вердикт,  если он останется жив, то жить будет овощем. Так же думала и его девушка, на которой он планировал жениться. Выслушав мнение докторов, его любимая вышла из больничного корпуса и больше в него не заходила. Она даже из города уехала, не оставив адреса. Алексей же наперекор всем сомневающимся выжил, и не только выжил, а и выздоровел. Правда, это он  считал, что выздоровел, врачи так не считали, поэтому его пока отстранили от службы, выведя за штат.

    Находясь на реабилитации в одном из санаториев, он познакомился с женщиной по имени Надежда. Вроде бы завязались романтические отношения. Она готова была с ним на всё. Готова была разделить с ним свою судьбу, сделав их общей, но не был готов Алексей. Толи ещё была жива боль и обида от недавнего разрыва, толи в отношениях не присутствовала любовь, только он сказал своей новой знакомой, что надо подождать.

   9.

   Подходя к своему дому, Алексей сначала услышал женские голоса, а потом увидел и людей. Анна Степановна кого-то провожала. Возле калитки Алексей встретился со Светланой Петровной. Увидев Алексея, она, не скрывая радости, поздоровалась. И улыбаясь, сообщила:
   — Добрый вечер, Алексей Егорович, вот приходила к Анне Степановне, обновку себе заказать. А то хожу всё время в мундире…
   — Добрый вечер, Светлана Петровна. Что нового в расследовании?
   — Ну вот, я ему про наряды, а он про работу, — рассмеялась Светлана Петровна. — Если хотите узнать про ход следствия, то приходите ко мне в следственный комитет. Не на улице же рассуждать...
   — Да, да, конечно, извините. Вы сейчас домой? Может проводить?
   — Провожать не надо, — неуверенно произнесла Светлана Петровна и посмотрела на Анну Степановну. — Я, вообще-то, живу неподалёку.
   Стоявшая рядом Анна Степановна, категорически заявила:
   — Проводи, Алёшенька, на улице темно. Светлана Петровна хоть и следователь, но всё же девушка. Люди всякие случаются.
   Алексей не знал, где живёт следователь, поэтому спросил:
   — На какой улице живёте?
   — На Цветочной. Через дом от Виктории Круг.
   —  Да…? — неподдельно удивился Алексей. — Я только что гулял по этой улице, провожал Викторию.
   Светлана Петровна, взяв Алексея под руку и перейдя на ты, тихо спросила:
   — Что вас, мужиков, так привлекает в этой женщине? Беременная и всё равно липнете к ней, как мухи на мёд.
   Алексей улыбнулся и поспешил объяснить.
   — Просто было по пути. Я шёл с реки, она с работы домой. К тому же, я решил воспользоваться моментом, поговорить о её взаимоотношениях с Николаем и Романом.
   — И она рассказала? — саркастически усмехнулась Светлана Петровна.
   — А почему бы и нет? Рассказала. Николая хвалила, а Романа нет.
   — Извини, что я на ты. Чего выкать, давай перейдём на ты.
   ;— Я непротив, давайте, — согласился Алексей и поправился, — давай. В приватной беседе можешь обращаться ко мне просто по имени, без отчества.
   —  Хорошо. И ты ко мне тоже, — кивнула Светлана Петровна. — Так, может, поделишься информацией?
   —  Да информации-то особой нет. Вечером, в ночь убийства Николая, он ходил к нему на разговор. Только он ходил, когда ещё было светло, а не тёмной ночью, и после разговора вместе с Зинаидой Степановной уехал в город мириться с женой. Так что у него алиби.
   — Об этом я знаю, — погрустнела Светлана Петровна. — Подозреваемых нет. Кого  можно заподозрить, у всех алиби. Остаётся только жена, со слов которой знаем о некоторых деталях убийства.
   — Кажется, пришли, — произнёс Алексей, показывая на единственный дом с тёмными окнами.
   — Да, — кивнула Светлана Петровна, — это мой дом. С мамой живём, наверное, спит. Может, зайдёшь, чаем угощу.
   — Нет, Светлана, поздно уже, да и мать отдыхает.
   — Ну что же, тогда спокойной ночи, — как-то сразу погрустнела Светлана Петровна. — Скажи, Алексей, я тебе совсем не нравлюсь?
   Алексей, не ожидавший такого вопроса от следователя, слегка растерялся, и немного помедлив, твёрже, чем надо, произнёс:
   — Нравишься. Ты симпатичная, видно, что профессионал хороший, и вообще …
   — Понятно, — сказала Светлана Петровна и протянула руку. — Спокойной ночи Алексей Егорыч..
   Алексей пожал следователю руку и, дождавшись, когда за Светланой закроется дверь в коридор, быстро зашагал по направлению к своему дому.
 
   ***
    На другой день Алексей проснулся чуть свет и, не дожидаясь завтрака, отправился к Марине на разговор. Он решил, во что бы то ни стало, докопаться до правды. Он был абсолютно уверен, что Марина правду знает.
    На улице возле дома он встретил мать Марины, Татьяну Ивановну, поливавшую из лейки цветы в палисаднике.
    Кивнув на приветствие Алексея, она тут же сообщила, что Марины дома нет.
    — Как ушла куда-то вечером, так до сих пор и нет. Ты не знаешь, где она может быть?
   — Откуда? Татьяна Ивановна, ты мать не знаешь, где твоя дочь, а я-то, откуда могу знать?
   Почувствовав соучастие, Татьяна Ивановна отбросила лейку и открыла перед Алексеем калитку, приглашая войти. Усевшись на скамейку возле крыльца, она запричитала:
   —  Я всё для неё делаю, всю жизнь ей посвятила, за сыновьями так не ухаживала, а она вон, что делает. Наплевать ей на мои чувства.
   Алексей выслушивать причитания не собирался, поэтому сказал:
  — Что уж ты так расстраиваешься, Татьяна Ивановна. У неё горе не меньше, чем у тебя. Всё-таки муж погиб. Может, у подруги осталась, может, ещё какие дела. Объявится скоро, сегодня похороны.
   — Вот то-то и оно, что похороны. Поминки надо будет делать, подготовки-то сколько, — пуще прежнего запричитала Татьяна Ивановна. — Хорошо, хоть соседи добрые, помочь взялись. Пироги  испекут и кутью сварят, а Анна Степановна, твоя мама, щи обещалась приготовить.
   — Ну вот, видишь, всё хорошо складывается. Ладно, Татьяна Ивановна, я пойду, а ты сильно-то уж так не расстраивайся. Никуда твоя Маринка не денется, скоро явится, вот увидишь.
   Оставив Татьяну Ивановну наедине со своими переживаниями, Алексей направился прямо к Виктору, потому что был уверен, что Марина у него. Он для неё сейчас был важнее похорон Николая.
   С Мариной он встретился, можно сказать, на пороге дома Виктора. Она собиралась уходить, когда на пороге возник Алексей. Марина сразу насторожилась и отступила вглубь комнаты. В глазах Виктора тоже стоял вопрос. Заметив насторожённость пары, Алексей попросил:
   — Окна надо прикрыть, разговор есть. Не хочется, чтобы о нём знала вся улица.
   Виктор послушно закрыл окно на шпингалет и снова сел на диван. Алексей присел на стул возле стола.
   — Марина, я знаю, ты причастна к смерти Николая, расскажи. Следователь тоже об этом догадывается, и я не хочу, чтобы тебя завтра задержали. — Алексей внимательно следил за выражением лица женщины. — Здесь поговорим или в другом месте?
   Марина опустилась на диван рядом с Виктором и, вздохнув, кивнула.
   — Хорошо, Алексей, я всё расскажу, может легче станет. Одной такую тяжесть носить невыносимо. Только прежде хочу понять, тебе-то это зачем? Ты не следователь, в полиции не работаешь, а время и силы тратишь на дело тебя не касаемое. Николай тебе не сват, не брат, тебе не всё равно?
   Алексей грустно улыбнулся.
   — Не всё равно, Марина. Думаю, что людям не должно быть всё равно, если беда у соседей, а тем более, у родных и близких. Николай был мне близким человеком. Давай, рассказывай, что у вас произошло той трагической ночью?
   Марина на минуту задумалась, глядя в окно, видимо вспоминая, и, взглянув на Алексея, спросила:
   — С чего начинать?
   Алексей пожал плечами. — С самого начала.
   —  Ну что же, с начала, так с начала. Когда Николай после выздоровления от ран стал появляться на людях, первым делом его заметили женщины. Молодой, интересный, даже красивый мужчина, а главное холостой, все внимание ему стали оказывать, а от девчонок отбоя не было. Мы с моей тогдашней подругой Наташкой тоже в стороне не стояли, особенно Наташка. Та влюбилась в него без памяти, проходу не давала. Мне так и сказала, что всё равно этот парень будет её. Я тогда в сторону отошла, подумав, что Наташку в смелости и наглости всё равно не переплюну. Так и получилось. Затащила она его всё-таки в койку,   он, наверное, тоже был непротив. В общем, два месяца они кувыркались, Наташка замуж за него вовсю собиралась и отцу сообщила о своих намерениях. Сказала, что любит Николая, и что беременная от него. А надо сказать, что Николай в то время ещё толком нигде не работал, только-только на ноги встал после ранения. Отец Наташку за косы оттаскал и розгами выпорол, посадил в чулан на хлеб и воду. Сказал, что лучше своими руками её задушит, чем выдаст за проходимца безродного. Приказал забыть Николая и никогда не вспоминать. Затем, пришёл к Фаине Степановне и устроил скандал. Пригрозил Николаю, что если он не отстанет от его дочери, напишет заявление в полицию, чтобы Николая привлекли за растление несовершеннолетних, хотя Наташка была уже совершеннолетней. Николай всегда был мирный человек, скандалов не любил и пообещал оставить Наташку в покое. На том вроде бы и успокоились.
   Внимательно слушавший Алексей спросил:
   — О беременности Николай знал или нет?
   — Думаю, что нет. Хотя, кто знает….
   — Мне интересно, почему отец Натальи так ополчился на Николая?  — Спросил, до этого сидевший молча, Виктор.
     Марина вздохнула и, сожалеюще проговорила:
   — Потому что старовер. Их семья была старообрядческая. Молодёжь конечно ко всему относилась спокойно, чисто формально, а старики, то есть, родители Натальи, соблюдали все свои каноны. Ещё прапрадед Натальи приехал сюда откуда-то с Керженца, где старообрядцы подвергались гонениям. Так здесь и остались, прижились, что называется. Семья трудолюбивая, богочестивая, жили мирно, никого не трогали. Построили большой дом и спокойно жили по своим уставам.
   — Рассказывай дальше, — поторопил Марину Алексей, поглядывая на часы.
   — А дальше выдали Наташку замуж за моего старшего брата Павла, который был в неё по уши влюблён. Он сейчас воюет на СВО. Родила ему  четверых сыновей, пятый на подходе.
   Тут опять вмешался Виктор.
   — А Николай что же? Так и не проявил себя никак?
   — Так и не проявил. Вёл себя так, будто он тут ни при чём. — Марина встала и подошла к окну. — Мне, ведь, идти надо. Мама, наверное, рвёт и мечет. Может, чуть позже договорим? Я никуда не денусь, вечером здесь же и дорасскажу.
   Алексею очень не хотелось откладывать рассказ на потом, но он понимал и то, что у Марины с похоронами много дел, что гроб с Николаем должны вот-вот привезти и установить в актовом зале фабрики для прощания.  Фабрика все дела с похоронами взяла на себя. Обед для всех желающих, чтобы помянуть Николая, заказали в кафе «Искра». Поскольку Николая здесь знали,  ценили и уважали, помянуть, народу должно придти много. Для всех такая ужасная смерть уважаемого в посёлке человека была шоком.

   — Хорошо, Марина, конечно иди. Тебе сейчас на фабрику надо будет бежать.
   — Да, переоденусь и туда. — Марина смотрела на удручённого Виктора.   — Вынос в двенадцать часов, встретимся там.
    Виктор кивнул. — Николай другом мне был, им и останется.
   Алексей тоже заторопился.
   —  Виктор, я пойду, матери доложусь, а потом, не спеша, пойдём к фабрике. Прощанье там будет, вот и простимся с другом Николаем.  — Алексей тронул мрачного Виктора за плечо. — Ты как? Всё нормально?
   — Не по себе как-то. Виноват я перед ним.
        Алексей шагнул к дверям. — Я пошёл, через полчаса за тобой зайду.

    Виктор ждал Алексея возле своего палисадника. Он задумчиво курил сигарету, не замечая начинающийся дождь. Ему не давала покоя вина за то, что не застал мать живой, с Маринкой завязал отношения. Да и вся его  жизнь  сложилась не так, как хотелось бы. Сорок три года  потрачены не понятно на что, ушли безвозвратно.  Вспомнить хорошего нечего, если только детство.
   — Ну что, пошли, — Алексей подошёл неслышно и положил руку Виктору по плечу.
   — Ты ходишь, как рысь, тихо, крадучись. — Виктор с уважением посмотрел на Алексея. — В тайге, чтобы выжить, приходилось охотиться. Надо было знать повадки зверей. Там, чтобы выжить, надо много чего знать.
    Алексей воспользовался моментом и спросил:
   — Ты почему не писал матери? Она за тебя так волновалась, так ждала, хоть какой-нибудь весточки.
    — Не мог. — Виктор неожиданно остановился и, не глядя на Алексея, жёстко произнёс:
    — Останусь жив, с СВО  вернусь и расскажу всё, что было.  Скажу только, не воровал и не убивал, там всё очень не просто было. Олег погиб, и я был на волоске от смерти.

Продолжение следует.