Расследование Часть 5

     Возле фабрики толпился народ, дожидаясь выноса. В помещении тоже было многолюдно. Марина со скорбным видом сидела возле гроба, обитого красным бархатом. Среди стоявших в скорбном молчании людей, Алексей заметил Светлану Петровну в гражданской одежде и в тёмном платке на голове. Он покрутил головой, ища глазами Викторию, но её не увидел. Вскоре началась церемония прощания. Из-за дождя проститься с директором фабрики решили прямо здесь.
     Траурный митинг открыл главный инженер и заместитель Николая, Сергей Петрович. Взъерошив на своей голове седые волосы, и тяжело вздохнув, хриплым голосом произнёс:
    — Тяжело, очень тяжело говорить, — тут он закашлялся. Прокашлявшись, достал платок, вытер им рот и лицо, оглядел тихо стоящую публику и продолжил:
   — Сегодня мы прощаемся с дорогим фабрике и всем нам человеком, Николаем Петровичем Гороховым. Вражеская рука нанесла удар не только ему, его семье, мебельной фабрике, но и жителям нашего посёлка, многие из которых работают на нашей фабрике. Благодаря Николаю Петровичу восстановилось производство мебели на нашей фабрике, люди стали работать и зарабатывать, можно сказать, дело наше расцвело. Как нам будет не хватать тебя, дорогой наш директор, умный и добрый человек.
    Тут Сергей Петрович заплакал, закрыв лицо рукой. В толпе послышались громкие всхлипывания и шмыганье носом. Вытирая лицо платком, Сергей Петрович предложил:
    — Может кто-то хочет сказать?
    Друг за другом с небольшой, скорбной речью выступили ещё три человека. Завершил траурный митинг Кирюха. Он подошёл к гробу и, перекрестившись, сообщил:
    —  Завтра, Николай Петрович, еду на СВО, контракт заключил. Воевать с врагами поеду. Понимаю, что там другие враги, не те, которые тебя убили, но всё равно мстить за тебя буду, за твою невинно пролитую кровь. Прости меня, если чем досадил.
    Кирюха снова перекрестился и, поцеловав иконку, стал пробираться сквозь толпу к выходу. Началась процедура прощания. Люди друг за другом пошли вокруг гроба, крестясь и целуя маленькую иконку на груди усопшего. Кто-то открыто плакал, кто-то, сдерживаясь, шмыгал носом, некоторые, останавливаясь возле изголовья гроба, что-то шептали,  прежде чем приложиться к иконке. Татьяна Ивановна, обняв Марину, плакала навзрыд. Неподдельная печаль висела в атмосфере актового зала фабрики.
   
     После процедуры захоронения народ с кладбища двинулся в направлении кафе, где должен состояться поминальный обед. Татьяна Ивановна, опухшая от слёз и горя, родных и близких знакомых приглашала на обед к себе домой, где тоже был накрыт стол. Марина подошла к Виктору с Алексеем, которые в траурной процессии несли большой венок соболезнования от фабрики, и во время захоронения стояли рядом, мрачно наблюдая, как похоронная служба ловко управлялась со своей задачей. Тронув за рукав Виктора, и, взглянув на Алексея, спросила:
   — Надеюсь, на обед к нам придёте, помянете друга?
   Виктор кивнул, а Алексей успокоил:
   — Не волнуйся, конечно, придём.
    Марина отошла от них к матери, которая уже не плакала, а обессиленная стояла, облокотившись на соседнюю оградку. Татьяна Ивановна, молча, кивнула что-то говорившей Марине, перекрестилась и, опершись на руку дочери, вместе направились к выходу с кладбища.
    Народ потихоньку расходился, похоронная служба, сделав своё дело, тоже уехала, возле могилы остались только Виктор с Алексеем. Поправив ленты на одном из венков, Алексей проговорил:
   — Спи спокойно, дорогой друг, светлая тебе память.
   Виктор глубоко вздохнул и тихо произнёс:
   — Прости, Николай, виноват я перед тобой. За жену свою прости.
   — Пошли, люди нас ждать не будут, да и не солидно как-то заставлять ждать, — проговорил Алексей и, повернувшись в сторону выхода, заметил Викторию, стоящую вдалеке возле дерева.

   В доме у Татьяны Ивановны поминальный обед проходил в скорбном молчании. За столом сидели в основном родственники и самые близкие друзья. Остальной народ поминал Николая в кафе, где от фабрики заказали обед для всех желающих. Поминальную речь произнёс Алексей, поскольку  больше было некому. Все сидели горестно понурившись. Видимо, случившуюся трагедию невозможно было быстро переварить и осознать. Виктор вообще мрачно молчал, а Комарик, пожелавший обедать у Татьяны Ивановны, только шмыгал носом да тёр слезившиеся глаза.
   После того, как Алексей произнёс добрую поминальную речь и предложил помянуть покойного, подняв стопку водки, Кирюха, сидевший рядом с Алексеем, тоже встал. Держа стопку в жёстких пальцах, и глядя на фотографию Николая в чёрной рамке, стоявшую на комоде, произнёс:
   — Уважал я Николая, хороший был мужик. Светлая память тебе, Николай Петрович, и пусть земля тебе будет пухом, только зря ты связался с этой Викой. Жил бы спокойно и жил, все тебя уважали, всё было бы нормально. А теперь видишь, как получилось…? Из-за нее, наверное, и убили.
   При этих словах Татьяна Ивановна, устремив взгляд на Кирюху, прошептала, но так, что услышали все:
   — С какой Викой связался? Ты о чём это, Кирилл?
   Кирилл удивлённо уставился на Татьяну Ивановну.
   — Так, это все знают. А ты не знала что ли?
   Поняв, что Татьяна Ивановна не в курсе дел и, чтобы избежать истерик и скандала, вмешался Алексей.
    — Мало ли что говорят, а ты, Кирилл поменьше слушай сплетни. Извини, конечно, но сейчас не время и не место вспоминать, что про кого говорят. Давайте помянем Николая, кто может, выпейте.
   — Извините, если что не так, — пробормотал Кирюха, опрокидывая стопку в рот.
   — Василий, а ты что же не выпьёшь? — Марина подошла к Комарику. — Выпей, помяни Николая, вы с ним дружили и поешь. Щи вкусные, вон, Анна Степановна варила. — Марина посмотрела на Анну Степановну, скромно сидевшую в конце стола.
    — Так я, ёпкарный, не пью. Давленье поднимается, голова болит. Врач сказала, ёпкарный, если пить буду, то помру.
   — Так я тебя не пить заставляю, а выпить, сколько сможешь.
   Окинув взглядом сидящих за столом, с чувством произнесла:
   — Спасибо всем соседям, которые помогали с похоронами и поминальный стол готовили.  — Заметив, что мужики сидят, скромно потупившись, не притрагиваясь к еде, попросила: — Не стесняйтесь, наливайте и выпивайте. Николай, хоть редко, но выпивал. Выпейте и поешьте.
    После поминального обеда люди ещё раз выразив соболезнование Марине и Татьяне Ивановне, тихо и в основном молча, расходились по домам. Марина, сказав матери, что проводит Алексея с Виктором, вышла с ними на улицу.
   Алексей остановившись, повернулся к Марине.
   — Почему на обеде, да и на кладбище не было Натальи? Павел понятно, воюет, а Наталья, дети? 
   —  Отношения у нас сложные, мы не общаемся. Наталья сама к нам не ходит и детей не пускает. Мама, да и я пытались попервоначалу всё наладить, детей приглашали, хотели, чтобы внучата маму навещали, но Наталья была категорически против.
   — А Павел?
   —  Что Павел? Он Наташку любит до беспамяти, что она скажет, то и делает. Дышать на неё боялся. На СВО, правда, не спрашиваясь ушёл.
   На улице было как-то непривычно тихо. Ни велосипедистов, ни мотоциклистов, ни прохожих, никого не было видно. Алексей поделился с друзьями:
   — Народ-то весь где?  Улица совсем пустая.
   Марина огляделась и согласилась.
   — Действительно пусто. Возможно в кафе, на поминках. Да и то надо сказать, что народа в посёлке не лишку проживает. Все в центре толкутся, где магазины, больница, автостанция, администрация.
     Неожиданно послышался голос Татьяны Ивановны, которая окликнула дочь.
    —  Маринка, ты куда направилась? А со стола убирать, кто будет, посуду мыть? На меня всё взвалила?
   — Мам, в доме Лена, Сергей, Анна Степановна осталась помочь. Я тоже сейчас вернусь. Ты меня караулишь что ли, следишь за мной?
   —  Не караулю, а ступай домой и помогай с уборкой, дел много, всем хватит.
    —  Вернись, а то и, правда, как-то нехорошо, — пробормотал Виктор. — Помоешь посуду и придёшь. Мы с Алексеем подождём.

       11.

   Когда вошли к Виктору в дом, Алексей спросил:
   — Как получилось, что вы с Мариной сошлись? Ты извини меня за этот вопрос, но всё как-то странно и неожиданно.
   —  Я закурю, окно открою, выдует. — Виктор открыл окно и, вставив сетку от комаров, закурил. — Для меня самого всё как-то неожиданно случилось. Я так понял, когда Николай загулял, на Маринку перестал обращать внимания. А когда Маринка узнала об этом да еще, о беременности Виктории, у неё, что называется, крышу снесло. Не знала, кому пожаловаться, кому своё горе выплакать. Матери нельзя, она  бы её же и обвинила. Поэтому пришла ко мне, как к близкому другу Николая, чтобы я образумил его. Рассказала всё, поделилась, как ей плохо, совета спросила, что ей делать. А что я мог посоветовать? Я в таких делах профан, женатым никогда не был. Мне жаль её стало. Хорошая женщина, умная, красивая, одна беда – детей не родила. Тут уж ничего не поделаешь, дети – это подарок свыше, от господа бога. Вот и пожалел я её, тайно стали встречаться, она прямо на глазах расцвела. Женщине любовь нужна и внимание. Решили мы с ней Николаю всё рассказать и жить вместе, тем более что и он, в конце концов, ушёл бы от Маринки. Только вот не успели рассказать.

   Едва успел Виктор договорить, как  дверь отворилась и в избу вошла Наталья. Небольшого роста, худенькая, с большим животом и измученным лицом, она прошла к стулу и тяжело на него опустилась.
   — Знаю, что не ждали, — проговорила она, глядя на удивлённых мужиков, стараясь восстановить дыхание. — Когда-то в этом доме я часто бывала, но я не об этом. Водички дайте, в роту пересохло.
   Виктор, молча, сходил на кухню и принёс стакан с водой. Алексей спросил:
    — Помянуть Николая, почему не пришла? Не чужой, ведь, человек. 
    — Вот то-то и оно, что не чужой. — Наталья поставила на стол недопитый стакан с водой и спокойно произнесла:
   — Это я его убила. Знаю, что ты расследуешь это дело, поэтому тебе и сообщаю. В полицию не хочу, сразу арестуют, а мне совсем скоро рожать.

    В комнате воцарилось молчание. Оба мужика недоумённо уставились на беременную женщину на последнем сроке, сознавшуюся в тяжёлом преступлении.
    —  Зачем? — Только и смог из себя выдавить Алексей.
    — Затем, чтобы больше никому зла не причинил, не врал и никого не обманывал. Он не любил  никого, всех делал несчастными. Думаете, Маринка с ним счастливой была? Я знаю, что нет.

     Лицо Натальи исказила судорожная гримаса.
     —  Всю жизнь его любила, всю жизнь. Поначалу смирилась, когда меня замуж выдали, а он на Маринке женился. Детей от Павла рожала одного за другим, чтобы в заботе о детках утонуть.

     Наталья замолчала, уставившись в окно, мужики тоже молчали, не зная, как реагировать на её рассказ, не зная, верить ей или нет,  Когда она взглянула на Алексея, он увидел смертную тоску в её глазах, и видно было, что ей очень плохо.
   — Все знают, что старший сын, Ромка от Николая, и он знал, — грустно проговорила Наталья, проведя рукой по лицу, как бы убирая что-то невидимое, мешающее  ей. — Ромка получился вылитый Николай, и лицом. И ростом, и телосложением. Павел любил его, воспитывал, как родного. Не делал различия между детьми, а Николай в упор Ромку не замечал. Я хотела, чтобы они общались, а Николай не стремился к общению с сыном, хотя по слухам очень хотел иметь детей.   
    Алексей не выдержал.
   —  Роман знал, что Николай его биологический отец?
   Наталья вздёрнула подбородок и выкрикнула:
   —  Знал, я ему сказала.
   —  Зачем?
   —  Затем, что смотрела на Ромку, а видела Николая. Да и люди шушукаться стали. Пусть уж лучше от меня узнает правду, чем будет слушать сплетни.
   —  Скорее всего, Николай не хотел разрушать вашу семью, видя, как Павел любит Романа. — Алексей встал, прошёлся по комнате. — И ты за это его убила?
    За всё, и за это тоже. За равнодушие, за обман. Меня бросил, не захотел с моим отцом ссориться, Маринку обманул и Викторию обманет. Тоже бросит.
 
    — Напридумывала ты себе невесть что, человека убила, тюремный срок получишь, детей сиротами сделала, зачем? Наташа, зачем? Поговорить с Николаем не пробовала, если уж так хотелось, чтобы они с Романом общались? 
     Наталья молчала, отвернувшись к окну. В комнате воцарилось тишина. Виктор всё время молчал, но по выражению его лица было видно, что он близко к сердцу принимает случившуюся трагедию.  Алексей нарушил тишину, проговорив:
    — Ты же любила Николая, сама призналась, что всю жизнь любила. Зачем было убивать?
   —  Любила, а теперь ненавижу, понимаешь, ненавижу, — истерично выкрикнула Наталья и схватилась за живот. — Он не должен был жить. Я не простила его, и он за всё ответил.
   Алексей налил из чайника в стакан воды и залпом выпил, вытерев губы тыльной стороной ладони, спросил:
   — Тебе легче стало?
    Согнувшись и гладя живот, Наталья отрицательно покачала головой.
   —  Нет, легче не стало. Вызовите скорую, я рожаю.
  Скорая помощь приехала быстро. Наталью положили на носилки и пока грузили в машину, Алексей заверил, что детям сообщат, и Марина или Татьяна Ивановна её в роддоме навестят, всё необходимое принесут.
    Когда  скорая уехала, всё время молчавший Виктор, закуривая,  проговорил:
    — В голове не укладывается, что хрупкая беременная женщина убила ножом  здорового мужика. Не хочется верить во всё это.
    Алексей прохаживался вдоль изгороди, думая о чём-то своём. На слова Виктора отозвался:
   —  Да уж, нарочно не придумаешь…. Интересно, Марина знала или нет? Она же что-то хотела нам рассказать…
 
   Не успел Алексей договорить, как на дороге показалась Марина. Она несла в руках тяжёлую сумку. Виктор поспешил навстречу, взяв из её рук ношу.
  —  Что  несёшь?
  —  Еда. Осталось всего дополна, и щей, и пирогов. Вот собрала, сейчас  поедим, чаю попьём. Вы что, какие  пасмурные, случилось что-то?
  — Случилось, — отозвался Виктор.
  — Ещё как случилось, — вздохнул Алексей. — Пошли в дом, расскажешь нам, что прошлый раз не рассказала.

   В доме Марина выложила на стол пироги, кастрюлю со щами поставила в кухне на электрическую плитку подогреть. Всё это время мужчины, молча, наблюдали за ней.
   — Так что случилось, пока меня не было? — Повернулась к ним Марина.
   — Наталью в роддом отправили на скорой, — сообщил Виктор.
   Марина удивлённо на него уставилась. Алексей поясним:
  — Она здесь была, когда схватки начались.
  — Зачем она приходила? — Марина присела на стул, на котором совсем недавно сидела Наталья.
  — Пришла рассказать, что это она убила Николая.
  Марина изменилась в лице и покачала головой.  Помолчав, глядя в окно, проговорила:
  —  Она защищает сына. Не она убила, а Роман. — Марина вздохнула и прикрыла глаза рукой.  — Когда я вышла в коридор, Ромка стоял с ножом в руке, а Николай уже лежал. Я даже слышала глухой удар от падения, чуть-чуть не успела…. Когда увидела всё это, у меня закружилась голова, и я упала в обморок. Затылок до сих пор болит от ушиба о пол. Роман, видимо, в этот момент бросил нож и скрылся. Когда мама пришла и увидела всю эту картину, подумала, что я убила Николая, взяла нож, стёрла с него все отпечатки и назад положила. Привела меня в чувство и сказала, что будем молчать. Мало ли кто мог убить. — Марина повернулась к молчавшим мужчинам, — Я никому не хотела об этом говорить. Пусть бы убийство осталось нераскрытым, но тяжело нести в себе такой груз. Я считаю себя виноватой в этой трагедии. Не надо было мне выходить замуж за Николая. Возможно,  у них всё бы наладилось со временем. А я подсуетилась, и мы почти сразу начали с ним хороводиться, Николай  Наташку даже не вспоминал, и я радовалась, как дура. Какое-то время спустя, когда мы были уже женаты, я спросила его, почему он так легко расстался с Наташкой. Он тогда сказал, что не хотел скандала с её отцом, что ещё живы в памяти городские события. 
  — Алексей перебил Марину.
  — Роман, где сейчас,  знаешь?
   Марина грустно покачала головой.
  — Не знаю, Вряд ли он дома. Наталья, наверное, его куда-нибудь отправила.
  —  Марин, скажи, почему отец Натальи был так настроен против Николая?
В то время посёлок хорошими женихами не мог похвалиться. Все в город старались сбежать. Здесь же яма натуральная была, а Николай был видным женихом, с образованием.
  Марина пожала плечами.
  —  Думаю, что дядя Андриан застрял в своём понимании в каком-то прошлом веке. Был он очень строгий и свою единственную дочь старался держать в строгости, но у Наташки характер был такой же, как у него, гордый и независимый. У них нашла коса на камень. Но какая бы Наташка крутая и независимая не была, отца ослушаться не смогла. Замуж она должна была выйти за парня из семьи староверов. Мама моя тоже староверка, её дед или прадед приехали сюда вместе с Андриановой семьёй. В нашей семье не  так строго, мать может ещё и соблюдает староверческие обычаи, а мы – молодёжь нет. Мы, как все, но Андриана мама боялась.  А Пашка наш был в Наташку влюблён, всё время крутился возле них, вот дядя Андриан и решил, что лучшего мужа Наталье не найти.
  —  Про беременность Натальи в вашей семье знали? — Поинтересовался Алексей.
  —  Мама с Пашкой точно знали, но против никто из них не был.
  — А Татьяна Ивановна знала про Викторию и её беременность?
  — Знала. Разве в нашем посёлке что-то можно скрыть или утаить? Просто она не верила или верить не хотела. Знаете что, — Марина внимательно посмотрела на мужчин, пребывавших в полушоковом состоянии. — Наталья скоро родит, может, уже родила. Кому будет легче, если её осудят…? На нервной почве молоко пропадёт, ребёнок пострадает. Николая уже никакой суд не оживит, а я лично на Наталью зла не держу, во всём себя виню. Сразу, как только Николая не стало, хотела умереть, поэтому и таблеток наелась.
    Марина выжидательно посмотрела на понурившихся мужиков и предложила:
  — Давайте будем молчать, больше не скажем никому. Пусть сама Наталья решает, пойти в полицию или нет, признаться или нет. На себя возьмёт убийство или сына выдаст, как они хотят, а мы будем молчать, ничего не слышали и не знаем.
    Марина  почти умоляюще смотрела на мужчин, Наконец, Виктор  твёрдо сказал:
  — Я согласен, тем более, что завтра меня здесь не будет.
   Алексей мрачно проговорил:
  — Как он жить с этим будет?  — Помолчав немного, добавил, — да, я тоже согласен. Мы не полиция, не следственные органы, ничего не видели, ничего не слышали, ничего не знаем. Я занимался частным сыском, скажем так, от нечего делать, от безделья, зашёл в тупик, вот и всё. Теперь все карты в руки Светлане Петровне. 
    — Знаете, поговорила с вами, словно воз с души упал, легче стало. — Марина  заплакала и, пересев на диван между Алексеем и Виктором, обняла их за шею. — Спасибо вам, дорогие, вы настоящие и самые близкие мне люди. Пусть это будет нашей тайной на троих.
   Алексей поднялся.
   — Пойду, прогуляюсь, голову проветрю.

  Он  шёл по улице, рассматривая цветастые палисадники, стараясь ни о чём не думать, но не думать было невозможно. За грустными мыслями Алексей дошёл до центра посёлка.  Рядом с домом культуры был разбит небольшой парк, в котором был установлен памятник неизвестному солдату и стела в честь дня Победы в Великой Отечественной войне. Алексей  повернул к входу в парк, но задержал взгляд на пассажирах, выходящих из только что приехавшего автобуса.  Среди обычной разноцветной одежды мелькнули куртки цвета хаки. Из толпы, медленно расползающейся по привокзальной площади, два человека в военном обмундировании и с рюкзаками за спиной направились в сторону Алексея.  Присмотревшись, Алексей узнал брата и бросился ему навстречу.
   — Антон, Антошка, брательник…! — Встретившись посреди площади, братья обнялись. — Мама как рада будет.
  Алексей взглянул на попутчика Антона и узнал в нём сына Комарика.
  — Семён, здравствуй, — он крепко пожал парню руку.  — В отпуск или на реабилитацию?
   Семён, улыбаясь, доложил:
   —  Из госпиталя по ранению, товарищ полковник. Пока на месяц, а там, видно будет, что врачи скажут…? Я готов и дальше воевать.
  — Молодец…! — Алексей снова пожал парню руку.
   Все трое, обнявшись, и радостно переговариваясь, не спеша,  направились вдоль улицы посёлка. Жизнь продолжалась, и вскоре у Алексея появились новые заботы.

Автор Любовь Здорова
06.04.2025 год.